***

Шамиль Нугаев
ПЕРЕЖИВАНИЯ НЕМЦА И ТАТАРИНА В
АЭРОПОРТУ ОТТАВЫ
Вся наша жизнь состоит из отдельных событий. А дальнейший ее ход зачастую зависит от того, как мы в этих событиях себя ведем. Насколько мы готовы быть решительными в отстаивании своих интересов или интересов, зависящих от нас жителей этого мира, какие пути мы выбираем в своей борьбе. Готовы ли на разумный компромисс, подчиняясь разуму, или будем идти до конца на волне эмоций..
Я летел в гости в своему школьному товарищу и, на борту самолета «Air Canada» заполнял клером предложенную мне стюардессой анкету: фамилия, имя, отчество, пол, дата и место рождения, гражданство, профессия, адрес постоянного места жительства, адрес в стране прибытия, номер паспорта, кем выдан, длительность пребывания, цель поездки, пункт вылета, номер рейса. После длительного перелета и накопившихся в результате раздражения и усталости, некоторые вопросы казались мне совершенно дурацкими: например: номер рейса, на котором я сейчас лечу, мне подсказала стюардесса, а мой пол определялся трехдневной щетиной на расстоянии с пяти метров, в графе «длительность проживания» я написал по злобе душевной написал: «сколько понравится».
Сильно меняется мир. Мой школьный товарищ, к которому я летел в гости, еще на заре российской перестройки приехал в этот канадский город по гостевой визе на один месяц и уже на второй день, не имея ни жилья, ни денег, пошел устраиваться на работу в оттавскую фирму по производству высокотехнологического оборудования  Nortel (сейчас этот гигант  известен на весь мир). Его в отделе кадров не стали спрашивать действительна ли его виза, есть ли у него жилье или вид на жительство и даже не поинтересовались его половой принадлежностью, а задали вопрос:
- Вы имеете какое-нибудь отношение к химии?
Мой легкомысленный друг ответил:
- У меня образование и диплом химика. Но самый большой химический опыт, который я имел в жизни, это – смешивание коктейлей.
И этот ернический ответ, как это ни покажется странным, вполне удовлетворил кадрового чиновника. Моего товарища тут же взяли на работу старшим лаборантом. Сейчас он уже ведущий инженер одной из производственных отраслей Nortel, живет в двухэтажном особняке с бассейном и сауной, собакой, двумя кошками и русско-канадской женой. Я кстати, по заказу этой самой жены вез им персидского котенка рыжей масти от немецких производителей, который весь перелет просидел у меня за пазухой, периодически попискивая и лишь изредка высовывая любопытную мордочку с красным носиком, чтобы глянуть, что творится в мире. В какой-то момент я почувствовал, что моя рубашка стремительно намокает и сделал вывод, что котенок окончательно признал убежище под моей курткой за свой родной дом.
Разговор на паспортном контроле с канадским пограничником  с большим флюсом под левым глазом я начал тактически неправильно и вскоре за это поплатился.
- Вы к нам надолго? – спросил он, просматривая одним глазом мой паспорт и ту самую анкету, где было все написано.
- Поживем – увидим, - раздражено ответил я.
- А сколько будете жить?
- Поживем - увидим.
- У нас много Ваших соотечественников. – мое состояние передалось канадскому чиновнику, - Живут здесь давно, работают и видят преимущества Канады перед Россией. Вот и Вы – поживете и тоже увидите!
Это уже было почти прямое хамство, но я упрямо повторил:
- Поживем-увидим.
Теперь уже явно разозленный пограничник сообщил мне, что не может потребовать от меня сертификат о прививках, но в его власти прямо сейчас устроить мне в аэропорту тщательный медосмотр.
- Ну давай! – сказал я, - Валяй! Я как раз хочу знать, сколько я сейчас вешу и каким стал мой рост после того пищевого набора и сервиса, который мне предложили на борту канадского самолета.   
- А что Вас не устроило? – поинтересовался он.
- Меня Вы не устраиваете! Я приехал к другу в гости, мои документы в порядке, в бумажнике у меня куча денег, которые я хочу потратить в вашей стране, а вы задаете идиотские вопросы, да еще угрожаете мне медосмотром. Как вас самого-то на работу с таким глазом выпустили?
Пограничник чуть не задохнулся от такой наглости. Но сдержался и сообщил мне, что обязательно подскажет таможенникам, чтобы те проверили мой багаж на предмет ввоза предметов и вещей для перепродажи, а также мяса, мясных и молочных продуктов, растений и семян.  Я уже подумал, что, пожалуй, переборщил в общении с представителем официальной власти, и надо бы немного пойти на попятную. Но в  этот момент, успокоенный длительным отсутствием шума двигателей, котенок, которого по паспорту звали Дитрих Шнипке фон Штрауфенбах высунул голову из под воротника моей куртки (кстати канадской) и полными нежного любопытства глазами воззрился на одноглазого пограничника. Его вид, по всей видимости, так ошарашил потомка знатной немецкой фамилии, что он быстро нырнул обратно, провалившись вниз до моего брючного ремня. Но этого краткого мига оказалось достаточно. Одноглазый страж канадских законов успел заметить котенка.
- Попрошу ветеринарное свидетельство на животное! – в предвкушении реванша строго сказал он. Прочитав поданные ему документы самым скрупулезным образом, он поставил на них печать, а потом с глубоким удовлетворением в голосе сообщил:
- Согласно канадским законам  при ввозе на территорию нашего государства котят и щенков в возрасте до 3 месяцев они подвергаются обязательному карантину в течение 30 дней! А вашему еще только месяц!
Это было для меня ударом! Мало того, что я не вручу это прелестное пушистое существо сегодня его будущей хозяйке, так ему еще и придется провести 30 дней в какой-нибудь клетке на задворках оттавского аэропорта, где его будут черт знает чем кормить, неизвестно как к нему относиться, и, возможно, он станет за этот срок полным неврастеником или, вообще, заболеет и умрет. Я уже успел крепко привязаться к бессловесному Дюте (его, кстати, потом так и прозвали), и от моего куража не осталось и следа. А к нам уже приближались сотрудники ветеринарной службы аэропорта.
- Черт тебя дернул высунуться! – подумал я о котенке, который уже свернулся клубочком у моего живота и, видимо, чувствовал себя под надежной защитой. Это придало силы, которых мне всегда недостает в противостоянии с чиновниками.
- Я тебя так просто не отдам! – поклялся я и заявил старшей сотруднице ветслужбы, чтобы твердо настаиваю на том, чтобы осмотр котенка происходил на моих глазах и мне показали место, где он вынужден будет провести целый месяц один без ласки и должного ухода.
- Это возможно, - согласилась молодая женщина, - Да вы не волнуйтесь, у нас созданы очень хорошие условия для животных. А детский сад и вовсе приятное место. Мы вам покажем.
Она вызвала по рации кар, мы уселись и под гулкими сводами аэропорта поехали куда-то в его самый дальний конец, два раза свернули и остановились у дверей, на которых было написано «Zoo».
- У вас тут действительно зоопарк? – спросил я.
- Ну что-то в этом роде. Животные на карантине, еще ввезенные без сертификатов и прививок, много контрабандного конфиската. Но посторонних мы к животным не допускаем. - объяснила девушка и пригласила входить. В приемном покое все было стерильно чисто, светло и уютно. Меня попросили предъявить «животное». Я, волнуясь, расстегнул куртку, вытащился цепляющегося когтями за подкладку Дютю, и поставил его на медицинский стол покрытый плотным целлофаном. Он присел на дрожащих лапках, прижался животом к столу и робко водил голубыми глазами из стороны в сторону.
- Какая прелесть! – воскликнула ветеринарша, тихонько прикасаясь к головке Дюти, - А что это за порода?
- Это чистокровный персидский кот! – с гордостью заявил я и назвал его полное имя.
- Так Вы из Германии? – спросила она.
- Нет, я из России.
- Но имя же немецкое?
- Потому что он из Германии.
- Но вы же прилетели одним самолетом? – запуталась ветеринарша.
- Да. – подтвердил я, - Он перс из Германии, а я татарин из России, и мы оба, как это ни странно, прилетели в Канаду одним самолетом.
Ветеринарша только кивала головой и гладила моего Дютю по спинке,  чесала ему за ушком. Потом  вызвала кого-то по рации. Через пару минут появились еще две девушки в белых халатиках и шапочках и, увидев, котенка, в умилении, всплеснули руками. Потом они долго щебетали по-французски, поворачивая и крутя моего Дютю в разные стороны, клали его на спинку, раздвигали лапки, заглядывали в интимные места, изучали зрачки, тискали, надавливали на животик и, наконец, объявили мне:
- Ваш котенок абсолютно здоров!
- Спасибо! – вежливо ответил я.
- Можете забирать!
- То есть как? – опешил я, - А карантин? Тот с флюсом под глазом говорил про карантин.
- Правильно говорил, - подтвердила ветеринарша, - Карантин вписан в правила аэропорта как обязательное правило, иначе бы его никто не соблюдал. А вот решение о его необходимости принимает комиссия в нашем лице. Котенок абсолютно здоров, адекватно реактивен, хорошо перенес прививки, после длительного перелета спокоен, а экстерьер – ну просто чудо! – заключила она.
- Послушайте! – сказал я, - Тот одноглазый меня не пропустит, у него остался мой паспорт. И я вел себя с ним не слишком вежливо.
- Куда он денется! – ветеринарша достала из шкафчика печати и два раза хлопнула по Дютиному сертификату, - Вот только теперь вывезти его из Канады будет не так просто. Она еще раз погладила Дютю по спинке и вдруг предложила:
- Вы идите забирайте свой паспорт, а мы вас будет ждать в кафе зала прилета на выходе. Она прижала котенка к груди и показала мне на выход…
- Мой паспорт пожалуйста! – обратился я к одноглазому.
- Пожалуйста! – ответил он и добавил:  Не забудьте зарегистрироваться в иммиграционной службе аэропорта или по месту жительства, а то будут неприятности с полицией!
Девушки ждали меня возле кафе и хотели сразу отдать Дютю, но я настоятельно потребовал, что они выпили со мной кофе. Мы заняли угловой столик, я принес поднос с кофе, пирожными, соком и мороженым. По глазам девушек было видно, что им это приятно. За кофе они рассказали мне, что аэропорт начал большую реконструкцию, которая продлится два года и обойдется в сто миллионов долларов. И если сейчас в год летает 70 тысяч самолетов и три миллиона пассажиров, то потом работы прибавится потому, что пассажиропоток значительно увеличится. Еще они поведали мне, как лечили белку.
- У нас ведь в Оттаве очень чистая экология, поэтому дикие животные и забираются на территорию аэропорта, они не чувствуют его отчуждения от остальной природы. Вот в багажный отдел и забралась любопытная белка, замкнула провода, сожгла трансформатор. В результате полчаса весь аэропорт остался без электричества и на полтора часа отложили все рейсы. А бедная белка осталась жива, правда ей пришлось делать массаж сердца, и потом она недели две не могла толком прыгать. Но недавно мы ее выпустили в ближайшем лесу, она сразу вскарабкалась на дерево и сбросила на нас шишку…
Нечего и говорить, как мой приятель и его жена обрадовались Дюте. Он, правда, первые дни больше тянулся ко мне, но потом пообвыкся в новом доме,  познакомился с двумя взрослыми котами, распушил хвост и зашипел при виде фокстерьера, но по большей части ел, а потом спал в укромном месте на диване. Один раз каким-то неведомым образом спрятался в закрытый ящик комода и не подавал голоса, пока его искали всем домом. Только умный фокс Лаврик показал голосом, где сидит хитрый котенок.
Проведя две недели в гостях, я стал собираться в дорогу. Больше всего было жаль расставаться с Дютей. Я его взял в руки и поцеловал в розовый нос, шершавый язычок коснулся моей щеки…В оттавском аэропорту я сразу пошел к воротам вылета, сел на скамью и, удивляясь своей привязчивости к «братьям наши меньшим», от всего сердца пожелал привезенному мною сюда новому жителю Канады всяческих благ, доброго здоровья и любви.