Настя

- Эй, Настюха, греби сюда. – Жлобенок «висел на пальме» (верхняя полка нар) и дожевывал кусок хлеба. – Иди сюда, деточка. – Он улыбнулся во все свои двенадцать зубов.
Игорь поднял голову из-за унитаза. Как же он ненавидел их всех. И всех этих блатных за их зверства и издевательства и «мужиков» за их безразличие или трусость перед блатными.
- Настя, милая, - Жлобенок предательски засюсюкал. – Ну иди ко мне, милашка.
Игорь встал.
- Жлобон, - сказал Крюк. – На фиг он здесь сдался, петух этот? Пусть сидит дальше у параши.
- Мне скучно.
- Да забей. Сыграем в нарды?
- Давай. На интерес. – Жлобенок отвернулся, бросив лишь через плечо:
- Ладно, Настя, потом поиграем.
Игорь снова опустился на свой вонючий матрац у унитаза.
- Пусть лучше почистит толкан, - сказал Крюк.
Тут же с нижней нары вскочил Весло, молодой типа блатной зэк, шестерка Крюка и Жлобенка, самый мерзкий урод камеры. И внешне тоже. Он подскочил к Игорю, схватил его за шею и наклонившись на ухом, дыша вонью изо рта сказал:
- Мой толкан, падла. Щеткой. Быстро.
Потом отпустил.
Игорь молча взялся за небольшую щетку. Ну почему судьба так несправедлива к нему? Как же так? И ведь не по поганой статье сидит, не насиловал никого. А вот так вот вышло. Он снова вспомнил суд. Обрывками. Вот судья в мантии читает приговор. Игорь осознает, что произошло. Но не верит. Вот зэковоз. Вот досмтр в тюрьме…. Все в одном…
- Лучше драй, - мрачно сказал Крюк, прервав мысли Игоря. Он снял штаны и помочился в толкан. – Лучше драй, лучше.
И отошел к себе на нары. Они там свой блатной компанией что-то читали. Кажется журнал «Генетика», который они взяли в библиотеке, надеясь увидеть там голых баб. Он не смыл за собой. Игорь смыл за него. С верхней нары слез Хрюндель – опустившийся мужик, который никогда не мылся, которого братва загнала на верхнюю шконку, чтобы не вонял и не мешал другим. Его презирали. Его даже петухом не сделали как Игоря. А потому что Хрюндель был тихий псих, мог и табуреткой зарядить по башке. Не то чтобы его боялись, просто избегали с ним даже общаться. Он подошел к толчку и виновато улыбнувшись беззубым ртом, сел и навалил кучу. Попытался смыть, но воды не было – вся ушла на смывание за Крюком. Тогда он пробормотал что-то нечленораздельное и полез обратно к себе наверх.
- Хрюня, тебе в рыло зарядить? Харош скрипеть там, люди спят. – Это Крюк выругался с соседних нар. – Настя, - обратился он к Игорю, - ты давай тоже заканчивай шершать. Спи. Завтра закончишь.
Слава богу, Жлобенок и Весло спали. Игорь прилег на свой вонючий матрац. Он вонял сцулями с самого начала. Специально ему что ли подогнали худшее. Наверное. Все потому, что Игорь слабохарактерный и безвольный. Потому и стал петухом. Единственным в камере. Которого презирали. Не брезговали им только Жлобенок и Весло. Правда до гомосексуального совокупления доходило лишь пару раз, когда эти два приблатненных урода нажирались спирта. Им его приносили охранники. Здесь все на виду.
Игорь почти спал.
Он снова вспомнил тот зимний вечер. Вот они пьют пиво с Максом, другом детства. Выпили тогда немало, но хотелось еще. Вот пришла Анька, жена Макса, привела с собой из детсада их дочку Ленку. Дальше надо было как-то собираться. Вот Игорь прощается, уходит. Звонит Коляну. Те бухают с Димычем. Грят, прилетай. Зачем? Зачем он тогда пошел в гараж? Ведь раньше он никогда не позволял себе этого? Но выпитое пиво придавало смелости. Да тут две остановки на автобусе. Нет, на тачке круто…
Удар он почти не почувствовал. Он даже не понял, что случилось… Вот он видит тот зимний вечер снова как наяву… Зеленые жилеты гаишников. Его машина с включенной аварийкой. Скорая. Люди вокруг…
Вновь и вновь здесь в камере мысли Игоря возвращались в тот злосчастный вечер. Он каждый день прокручивал в памяти его. Вспоминая новые и новые подробности. С этими мыслями он засыпал. А еще думал о маме. Как она там… Она приносила передачки, но их у него отбирали, игорю доставлось совсем немного.
А почему друзья не пришли на суд? Испугались. Ну да, у них своя жизнь. Что им до него теперь? Отсидит свое. Заслужил. Не хрен пьяным ездить.
Первое время Игорь тихо плакал, сейчас уже нет. Не было чувства вины, не было ничего, кроме равнодушия и числа оставшихся дней. Уже даже не было мысли и о суициде. После первой попытки через неделю после приговора, Игорь понял, что ему банально не дадут этого сделать. Крюк был ментовский. Да и Весло с Жлобенком стелились под ментов, хотя в камере строили из себя блатных и ботали типа по фене и жили типа по понятиям.
Он попытался думать о том, как он выйдет. Но это так не скоро. А время здесь тянется медленно. Его мысли снова переключились на тот вечер. Вот трясется милицейский уазик.
- Дурак ты, парень, - грит ему через плечо мент с переднего сиденья. – вот ни за хрен, сядешь. Что, так надо было?..
Игорь не помнит, отвечал ли он им тогда что-нибудь или нет. А еще Игорь помнит полное отсутствие сочуствия у ментов. Да и с делом Игоря они не возились. Так пару допросов, пару ответов, показания свидетелей и все. Неинтересное это было для ментов дело. Все просто как орех – выпил, за руль, ДТП со смертельным исходом. Погиб человек. Что тут думать? Дело передали в суд через четыре дня.
На последнее допросе только следователь сказал:
- Ты там не сильно шугайся блатных. Поставь себя. А то ты как мямля. Поведешь себя так же в камере – опустят и зачмырят. Мой тебе совет.
- А точно посадят? – спросил тогда Игорь.
- Нет, медаль дадут! – рассмеялся в лицо следак.

Снова заскрипела чья-то шконка. Семен, из мужиков, полез на толкан. У него запоры, просрацца трудно. Стонал, стонал минут десять, плюнул в унитаз и полез обратно на шконку. Игорь отвернулся лицом к стене и натянул на себя одеяло. На самую голову. Одеяло воняло. Ну никак не мог Игорь принюхаться к этому. Даже баланду научился жрать, а вот вонь никак.

Проснулся он уже утром. Жлобенок с Веслом играли в карты. Крюк базарил через окошко с попкарем-надзирателем. Кажется там стояла еще библиотекарша, наверное книги выписывал. Хрюня спал. Он всегда спит. Мужики снова начали вспоминать былое.
- Настя, - крикнул Весло. – Сделает мне миньет, если я у тебя выиграю, Жлобяра? Идет?
- Идет! А если я выиграю, то мне.
Крюк отвернулся от окошка.
- Отстаньте вы от него. Че вы как дебилы?
- А чо прикольно, - пробормотал Весло. Перчить смотрящему не решился.

И снова в памяти Игоря всплыл тот вечер. Кровь на снегу, треснувший бампер, лопнувшая фара. Пострадавшего он так и не увидел тогда. Его отбросило метров на двадцать. В протоколе так записано было. Уже потом, сидя в СИЗО, и ходя на допросы, Игорь узнал, что это был инженер ЖЭКа, отец двоих детей – 18 и 22 лет. Его жена на суде теряла сознание дважды. Его откачивали нашатырем.

Баланда. Жрать ее невозможно. По крайней мере в том виде, в котором ее приносят козлы – разносчики пищи. Зэки из числа сотрудничающих с администрацией зоны. Да все с ней сотрудничают. Попробуй залупнись. А блатных из себя только по хатам строят… Баланду надо промыть холодной водой, выковырить оттуда песок и стекло, покрошить туда хлеба из домашней передачи или печенья. Тогда ее можно есть. А лучше чеснок. Он перебивает вкус. Не так воняет баланда.
Игорь проделал все эти операции и начал есть.
- Настя, - спросил Весло. – А ты на каком факультете учился в своем университете?
- На историческом.
- Ого! И чего уж ты такой умный, - вмешался Крюк, - за руль пьяный полез?
- Ну вот… потому что пьяный, - ответил Игорь.
- Нет, - сказал Крюк. – потому что дурак.
Весло зарыготал. Крюк цыкнул на него.
- Жри давай, не доябывай придурка.

Придурок это он. Игорь. Очень точное название. Потому что он действительно придурок. 1663 дня еще ему сидеть. Игорь встал и помыл свою тарелку тонкой струйкой ржавой воды, которая текла из крана. Вот такова жизнь.