День поэзии

ДЕНЬ ПОЭЗИИ

Над самой головой раздался отвратительный треск, и по асфальту застучали крупные капли. Димон с сомнением посмотрел на низкую тучу, поднял воротник плаща и ускорил шаг. До дома оставалось всего-то три минуты, но дождь вдруг припустил со страшной силой – ну, просто тропический ливень – сплошная стена дождя и ничего не видно в трёх шагах. Димон метнулся, как заяц, спасающийся бегством от волка, к стеклянной двери, на которой красовался косоглазый заяц в коротких синих штанишках, с чебуреком в одной руке и бокалом с красным вином в другой. Дверь вела в кафе с дурацким названием «Весёлый заяц». Переждать дождь, конечно, лучше всего в помещении, где тепло, светло, где беспрерывно играет ненавязчивая музыка и подаются напитки на любой непритязательный вкус.
Кафе было совершенно пустым. Только в углу какой-то тип в косухе, протёртой на локтях до подкладки, и в фуражке с крабом на седой голове, тянул из высокого стакана пенный напиток, да за любимым Димоновым столиком какие-то две тётки не первой молодости пили кофе с пирожными. Секунду поколебавшись, Димон подошёл к столику с дамами.
– Девушки, вы не будете возражать, если я подсяду к вам? Этот столик я очень люблю, и он тоже соскучился по мне.
«Девушки» ответили заинтересованными взглядами, а та, что постарше, лет пятидесяти с хвостиком, заметив кольцо на руке Димона, спросила в лоб:
– А вы, товарищ, женаты?
– Да, в принципе, конечно, женат, хотя вообще-то не очень.
– Это как же – не очень? – нахмурилась дама «с хвостиком».
– Дело, видите ли, в том, что жена моя живёт в другом городе и даже в другой стране.
– В какой это другой, на Украине что ли? – продолжила допрос строгая бухгалтерша, как про себя окрестил её Димон.
– Нет, не в Украине, а в Италии. Знаете такую страну?
Строгая дама ответила двусмысленной улыбкой:
– Знаю, была там по турпутёвке. У меня в Риме кошелёк украли. Ну, раз стол по вам соскучился, то мы против него ничего не имеем.
Димон повесил мокрый плащ на вешалку рядом со столиком.
– Ну и погода, чёрт подери! Едва успел заскочить сюда. Еще пара секунд – и промок бы до трусов. Теперь придётся ждать, пока дождь не перестанет.
– А кто на машине ездит, тому дождь не страшен, – подала голос другая дама, помоложе и посимпатичнее.
– Понимаете, какое дело – свой «Лексус» я на время отдал зятю, потому что он свою тачку поставил на ремонт. Он без машины не может, у него работа такая, а я могу. Мне труда не составит на метро пару остановок проехать и до дома пройтись пешком. Да, кстати, милые дамы, разрешите полюбопытствовать, как вас зовут?
Строгая бухгалтерша не без кокетства повела плечиком:
– Ко мне можете обращаться: «Товарищ Парамонова». Вас это устроит?
– Так точно, т-щ Парамонова! – отрапортовал Димон.
Вторая, хихикнув, ответила:
– А меня зовут Матильда. Это у меня такой сценический псевдоним.
– Вот даже как, сценический! Очень рад. А меня зовут Димон. Вот мы и познакомились.
– Димон? Это что же у вас такое – имя или фамилия? – поинтересовалась товарищ Парамонова.
– Это у меня такой ник, моя подпольная партийная кличка.
– Так вы, товарищ, значит, подпольщик? И в какой же подпольной партии вы состоите?
– В партии скрытых алкоголиков и сексуальных извращенцев. Но об этом – тсс!
– Ой, как интересно! – пискнула Матильда. – Расскажите же нам, если это не военная тайна, какие извращения вы практикуете? Уж не зоофил ли вы, прости Господи?
– Нет, что вы, что вы! – воскликнул Димон, оскорбленный предположением соседки по столику. – Нет, что касаемо моей ориентации, то она я у меня абсолютно нормальная и прямая, как перпендикуляр. Меня, конечно, можно назвать и зоофилом, то есть любителем животных, но только в самом что ни на есть невинном смысле. Дело в том, что у себя дома я воспитываю кошку, которую, как и вас, прелестница, тоже зовут Матильда. Притом моя Матильда – очень гордое и обидчивое создание, и никаких таких шалостей с ней я себе не позволяю. Разве что иногда гоняю её по квартире веником, когда она начинает безобразно вопить и требовать кота.
– А извращения? – напомнила Матильда, надув губки. Видимо сравнение с кошкой, которую гоняют по квартире веником, ей не понравилось.
– Ах, так вас интересуют извращения? Богатая, конечно, тема. Да, признаюсь, имеют место и извращения – но только с точки зрения господствующего дурного вкуса. Дело в том, что мне преимущественно нравятся дамы в хорошем теле, такие, знаете ли, пышечки Рубенсовского типа – ну, вроде вас, прелестница, когда грудь со спелое антоновское яблоко, чтобы нельзя было ухватить одной рукой.
Матильда благодарно улыбнулась и погладила ладошкой свою грудь, которая рельефно выпирала под кофточкой.
– И вообще, по-моему, худая женщина – это ошибка эволюции, – продолжил рассуждения Димон. – Это я не сам придумал, это сказал великий русский поэт и афорист современности, мой друг Юрий Шишигов.
– У вашего друга хороший вкус, – снова улыбнулась Матильда.
А т-щу Парамоновой, видимо, не очень понравился игривый тон её подруги.
– Не знаю, что там сказал ваш великий аферист, но в юности я тоже была очень даже ничего себе, все мужчины на меня обращали внимания, а теперь у меня замечательный характер, – заявила она, бросив высокомерный взгляд на Димона.
Тут подошла официантка – новенькая, её Димон ещё ни разу не видел. Наверное, недавно в Москве, уж больно вид худой, провинциальный и злой. Достав из кармана блокнотик, официантка строго спросила у Димона:
– Заказывать будете?
– Непременно, – ответил тот, перелистывая папку с меню. – Раз уж попал в ваш вертеп, следует хоть что-нибудь пожевать, чтобы зря времени не терять. Мне, пожалуйста, как Буратино, 3 корочки чёрного хлеба.
Тут Димон сделал многозначительную паузу, но, не дождавшись ответной реплики от официантки, продолжил уже не таким бодрым голосом:
– К ним, пожалуйста, салатик «Овощной букет», 2 чебурека с мясом, ещё порцию брынзы с зеленью… Для начала, пожалуй, достаточно.
– Пить что будете заказывать? – поджав губы, спросила официантка. Она была явно не в настроении шутить с клиентами.
– «Хэнки Баннистер» у вас есть? – Димон на 100 % был уверен в ответе.
– Чего? – официантка округлила глаза.
– Спрашиваю, «Хэнки Баннистер», у вас имеется? Легендарное шотландское виски, любимый напиток Уинстона Черчилля. И мой тоже.
Официантка оглянулась на буфетчицу, которая из-за стойки зорко следила за происходящим в зале.
– «Хэнки Баннистер» у нас временно отсутствует, но, если желаете, можете взять «Белую лошадь», она тоже из Шотландии.
– Тоже родом из Шотландии? Тогда мне, пожалуйста, стограммовочку шотландской «Белой лошади. И ещё, пожалуйста, стакан томатного сока. У меня с детства привычка – запивать виски томатным соком. И, кстати, как вас, красавица, зовут?
– Виолетта, – буркнула красавица.
– Надо же – Виолетта, по итальянски это означает «фиалочка», – сказал Димон, обращаясь к дамам, когда официантка скрылась в служебном помещении. – Так звали одну парижскую куртизанку, если вы помните. Не помните? Ну как же!
И Димон с чувством пропел:

Un di, felice, eterea,
Mi balenaste innante…

Знаменитый дуэт из «Травиаты» – помните, когда Альфред признаётся Виолетте в любви и уговаривает её перейти на содержание к нему. Я этот дуэт очень люблю, я даже слушал его раз в Ла Скала в исполнении бесподобного Лучано Паваротти и блистательной Марии Каллас.
Тот мужик, что пил пиво в углу, встрепенулся, скорчил рожу, подмигнул Димону и выставил большой палец правой руки. Димон же небрежно продолжил:
– Вот представил сцену в салоне Виолетты, и мне сразу захотелось шампанского. Знаете почему? – они там все пьют шампанское. Помните? – Димон промурлыкал мелодию из первого акта. – Я, пожалуй, закажу бутылочку, если вы, милые дамы, не откажитесь составить мне компанию.
Милые дамы переглянулись, и т-щ Парамонова не слишком решительно ответила:
– Я всуе не пью шампанского.
– Как вы сказали, всуе? Какие красивые слова вы знаете! Только вовсе не всуе, а есть хороший повод, – возразил Димон. – У меня сегодня день рождения, на вечер назначен сбор гостей, а я сижу тут, жду лётной погоды. Представьте только – все гости соберутся, а именинника нет. Но раз уж я оказался здесь, то хотя бы пригубить бокал за своё здоровье имею право? Как там, интересно, дождь? Льёт по-прежнему?
– Льёт вовсю, – ответила Матильда, посмотрев в окно.
– Вот так мне всегда везёт, – вздохнул Димон. – Свой прошлый день рождения я встречал в Лондоне, и тоже был жуткий дождь, так что даже никуда нельзя было пойти. Я сидел в баре гостиницы Бэдфорд, может, знаете – это рядом с Британским музеем, пил великое, для тех, конечно, кто понимает, виски «Хэнки Баннистер», так пока дождь не прекратился, я принял подряд двенадцать двойных порций. Притом одиннадцатая и двенадцатая порции были уже за счёт заведения. Это у них такой рекламный трюк – все порции после десятой – gratis. Ну, раз за счёт заведения, то я, признаюсь, собирался еще пропустить порций этак десять-пятнадцать, да дождь вдруг прекратился, даже выглянуло солнце, и я решил прогуляться до Оксфорд Стрит.
– А что вы делали в Лондоне? – поинтересовалась Матильда.
– Был на международной конференции по приглашению Шекспировского общества. Я, правда, не шекспировед, попал туда исключительно благодаря моим переводам из елизаветинских поэтов. Знаете, кто такие елизаветинцы? Какие были люди – гиганты, не чета нынешним! Сидни, Бен Джонсон, тот же Шекспир, кем бы он ни был. Или Джон Харрингтон, крестник королевы. Знаете его? Он сочинял фривольные стишки, а потом изобрёл ватерклозет, которым вы сейчас пользуетесь. Да, вот что интересно. В том баре со мной за столиком сидел профессор Збигнев Бжезинский из Краковского университета, так он после каждой порции виски говорил «заебисто». Только, пожалуйста, не подумайте ничего плохого. По-польски «заебисто» означает «великолепно». Вот так заебисто, то есть великолепно, мы провели с ним три с половиной часа на террасе «Бэдфорда». Я пил свой «Хэнки Баннистер», а мой польский коллега заказывал только «Оулд Бушмилз», тоже великое виски, но после восьмой он сломался, а ещё хвастал, что поляки умеют пить лучше русских! Вот так в творческом соревновании, кто больше примет, Россия в моём лице утёрла нос заносчивой Польше!
Мужик в косухе вдруг встал в своём углу и выкрикнул, взметнув вверх сжатый кулак правой руки: «Слава России!». Затем он, как ни в чём не бывало, снова сел на стул и взял в руку новый стакан с пивом.
Подошла официантка, выставила на столик заказ Димона.
– Девушка, ещё, пожалуйста, четыре бокала и бутылочку шампанского. Из винтажированных что сегодня имеется в вашем винном погребке?
– Чего? – официантка посмотрела на Димона как на пришельца с другой планеты.
– Из шампанских вин, говорю, что у вас имеется? Я не спрашиваю про «Дон Периньон» или «Бруно Пайард». Но «Моэт и Шандон Империал» хотя бы у вас есть? Любимое вино парижской артистической тусовки. Нет? Да, здесь, увы, не Париж. Так, может, у вас есть «Вдова Клико»? Вино, воспетое Пушкиным. Как, тоже нет? Ну, что ж! Тогда, подайте нам, пожалуйста, бутылку полусладкой «Надежды». Как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.
Когда официантка, вихляя тощим задом, отошла от столика, Димон со вздохом произнёс ей вслед:
– Несчастное существо! Не знает, кто такая вдова Клико да, наверное, и кто такой Пушкин, тоже. Когда я последний раз был в Париже, то попал на презентацию шампанского «Перрье Жуэ». Может, слышали? Мне там про него все уши прожужжали. Великое вино, великое вино! Только у меня, наверное, вкусовые органы как-то не так устроены, великое виски определить могу, а великое шампанское – никак. То есть, я попробовал – ничего особенного, наше «Абрау Дюрсо» ничуть не хуже, хоть и дешевле в тысячу раз.
– Как интересно! – с восхищением воскликнула Матильда. – Значит, вы и в Париже побывали?
– А как же! – подтвердил Димон. – И в Париже, и много где ещё. Вот этот галстук, например, я привёз из Рима. А еще привёз оттуда целую голову, килограммов на 5, сыра Асиаго с фруктовым вкусом, но тот сыр давно съеден, а галстук, как видите, остался, я его очень люблю, все женщины говорят, что он мне идёт. Мне итальянская мясная гастрономия не очень нравится, но вот сыры у них – одно объедение. В Швейцарии тоже делают хорошие сыры, я знаю, я там бывал, в Женеве видел дом, где родился Владимир Ильич Ленин.
– В Женеве? А я-то всегда думала, что Ленин родился в Ленинграде, – хихикнула Матильда.
– Нет, это потом придумали большевики из конспиративных соображений. На самом деле Ленин родился в Женеве, он был внебрачным сыном известного русского политического эмигранта Георгия Валентиновича Плеханова, слышали о таком?
– А как же, – обиженно поджала губы т-щ Парамонова. – Я сама в Плехановке 6 лет, слава богу, отмучилась.
– Ну, то-то, – удовлетворённо хмыкнул Димон, – тогда вы должны знать интимные факты из биографии Плеханова. А что касается сыров, то больше всего мне нравятся итальянские сыры с плесенью: Горгонзола, Камбоцола, ну и, разумеется, этот голубой, как его там Блю… Блю…. Но они, конечно, для тех, кто понимает толк в сырах. Мне, например, Горгонзола нравится даже больше французского рокфора.
Тут к столику подошла официантка, принесла на подносе бутылку шампанского и 4 бокала.
– Милочка! – обратился к ней Димон, – а сыры с плесенью у вас есть?
– Смотрите в меню, – огрызнулась милочка. – У нас сыры все самого лучшего качества, ни один еще не заплесневел.
Официантка гордо удалилась на кухню, а Димон вслед ей пробормотал:
– У меня дома живёт кошка по имени Виолетта, так она в 100 раз умнее этой дурочки.
Соседка обиженно поджала губы:
– А вы говорили, что вашу кошку зовут Матильдой.
– Говорил, ну и что такого? У меня дома живут две кошки. Одну зовут Матильдой, а другую Виолеттой. Я их по квартире всегда веником гоняю.
С этими словами Димон занялся шампанским, он со зверским выражением лица пытался хоть на миллиметр сдвинуть пробку, но все его усилия оказались тщетными.
– Бутылку явно переохладили, наверно, держали в морозильнике. Придётся, милые дамы, подождать, пока бутылка нагреется.
Мужик в косухе поднялся со своего места, подошел к Димону и протянул руку:
– Давай, помогу.
Взяв бутылку, он вонзил стальные зубы в пробку, под протяжный вздох милых дам наполовину вытянул её из горлышка и отдал Димону со словами:
– Дело сделано.
– Браво! – воскликнул Димон. – Такая своевременная помощь должна быть вознаграждена. Я, словно чувствовал, когда попросил принести 4 бокала. Вы, камрад, не соизволите присоединиться к нашей тёплой компании?
– Авэк плезир, – галантно ответил мужик со стальными зубами.
Далее Димон справился с пробкой гениально просто. Он разлил вино по бокалам и провозгласил:
– Предлагаю тост за нашего спасителя, капитана дальнего плавания! Давайте высоко поднимем мы кубок веселья и жадно прильнем устами! Вперёд – под музыку Вивальди!
Все чокнулись, и тот мужик махом влил содержимое своего бокала в сверкающую блеском стали пасть, вытер рот рукавом и заявил, обращаясь к присутствующим:
– За тост мерси. Но вообще- то я не капитан.
– А кто же вы тогда? – спросила Матильда, показывая пальчиком на фуражку мужика.
– Я-то? Я – по своей натуре натурал, то есть рыбак, охотник, турист, бродяга, бомж, грабитель и вор в одном лице. Для меня – курица на 10 шагов от дома отошла – значит, дикая. Значит, моя законная добыча. Женщина вечером идёт по улице одна – во мне сразу охотничий инстинкт просыпается. Я, гражданка, в такие переделки попадал – страшно вспомнить. Как ещё жив до сих пор, сам не понимаю. Впрочем, скоро, наверно, всё же помру…
– Отчего это вдруг? – недоброжелательным тоном поинтересовалась т-щ Парамонова.
– От свиного гриппа, конечно, – ответил загадочный натурал, достал из кармана брюк мятый платок бордового цвета и громко в него чихнул.
Т-щ Парамонова замахала ладошками.
– Тогда ступайте отсюда поскорей и подальше. Нечего здесь чихать, заразу распространять. Еще натурал называется! Здесь вам не курей воровать!
Натурал засмеялся, дурашливое выражение лица вдруг сменил на интеллигентское, достал из кармана очки, водрузил их на нос, сразу став похожим на Ходорковского в пору цветения, и внушительно сказал:
– У вас, сударыня, плохо обстоят дела с чувством юмора. Советую вам как можно реже смотреть «Смехопанараму».
Т-щ Парамонова вспыхнула и строго спросила, глядя прямо в лицо обидчику:
– Если шутили, то зачем чихали? И что вы так на меня смотрите, будто я уже раздетая?
– Разрешите представиться! – Натурал поднес ладонь к козырьку фуражки. – Алексей Фёдорович Герасимов, почётный пенсионер и натуралист-любитель, а до недавнего времени старший советник министерства иностранных дел, чиновник 1 класса. Имею право быть похороненным в мундире и за казённый счёт.
– Ну, и что? – надула губы т-щ Парамонова.
– А то, гражданка, что этим далеко не каждый наш гражданин может похвастать, – всё так же со значением произнёс чиновник 1 класса на пенсии, натуралист-любитель, бродяга и вор.
Между тем Димон зря времени не терял, а последовательно и аккуратно скушал весь свой салатик, брынзу, чебуреки, в два приёма выпил виски и запил всё стаканом томатного сока.
– Вот что роднит меня с Менделеевым, Тот также считал, что спиртные напитки должны иметь крепость 40 градусов, – удовлетворённо сказал наш герой, погладив себя по брюшку.
Подозрительный почётный пенсионер согласно кивнул головой, достал из внутреннего кармана небольшую фляжку и сделал из неё протяжный глоток.
– «Гленфиддик», легендарный шотландский виски, – пояснил он Димону. – Ничуть не уступает вашему «Хэнки Баннистеру».
Димон с уважением поглядел на шутника.
На улице тем временем заметно посветлело. Дождь прекратился, в облаках стали проглядывать куски синего неба. В зал ввалилась шумная толпа парней и девиц. Димон посмотрел на часы.
– Погода-то, смотрю, наладилась. Значит, мне надо двигать. Эти часы марки «Ролекс» я привёз из Швейцарии на память о Женевском фонтане, – пояснил он Матильде, перехватив заинтересованный взгляд.
– У моего бывшего были точно такие же, купил на Черкизовском, – улыбнулась Матильда.
– Нет, прелестница, здесь вы очень сильно ошибаетесь, – фыркнул Димон. –«Ролекс» с Черкизовского рынка – это дешёвая подделка, как Армани с подпольной вьетнамской фабрики.
– А фирменный «Ролекс» стоит очень дорого?
– Недёшево, конечно. Но меня деньги не волнуют вовсе. Я их делаю из воздуха. Вот так.
Димон сделал в воздухе быстрое движение кистью руки, щёлкнув при этом пальцами. Непонятным образом в руке у него очутилась зелёная бумажка. Помахав ею в воздухе, Димон положил её на стол перед собой.
– Класс! – воскликнул бывший чиновник 1 класса. – А сто баксов слабо так же сделать?
– На сегодня довольно волшебства, – с горделивой усмешкой ответил Димон и жестом подозвал глупую официантку.
– Вот, получите с меня. Сдачи не надо. Всем мерси за компанию.
Перекинув через руку плащ, Димон весело зашагал к выходу.
Официантка долго мяла в руках тысячную купюру, проверила её на свет, только что не на зуб, потом подошла к буфетчице.
– Что это за клоун здесь представление показывал?
– Димон-то? – просияла буфетчица. – Он у нас здесь часто бывает. На прошлой неделе заходил сюда с другом, взял на двоих бутылку «Чивес Ригал». Деньги прямо из воздуха делает. Большой человек!

А «большой человек» шёл к своему дому по тротуару, залитому водой, не обращая внимания на промокшие туфли.
Свернув под арку, он набрал полные лёгкие воздуха и со всей дури крикнул: «О-го-го!!!» Звук, отражённый от перекрытия, заполнил весь проём, и получилось чудненько. Какая-то гражданка за секунду до этого вошедшая в пролёт навстречу Димону, присела от неожиданности, выронив из рук пакет с надписью «Пятёрочка». Димон довольно захохотал и прыгающей походкой проскакал мимо перепуганной гражданки.

Войдя в квартиру, наш герой прошёл на кухню шесть с половиной метров, включил электрочайник, вынул бумажник, пересчитал купюры, вышло четыреста семьдесят рублей, не считая мелочи в кошельке. До пенсии еще 10 дней, значит, по 47 рублей в день. Прожить вполне можно. Можно, например, питаться одной овсянкой с салом – и питательно, и дёшево. Даже полезно немного посидеть на такой диете. Великий русский поэт современности Юрий Шишигов – тот вообще питается одним «Роллтоном» на 10 рублей в день – и ничего, бодр и румян, живёт себе вольно, стихи пишет – по 3 сонета каждый день на обрывках газеты, как когда-то Велимир Хлебников. А если питаться, как Юра, то за 10 дней можно сэкономить 370 рублей, как раз хватит на 0,5 «Скоттиш колли» в «Пятёрке». Не «Хэнки Баннистер», конечно, но по вкусу, если честно, ничуть не отличается. По стопке каждый день перед обедом – полезно для здоровья и для воображения. Или лучше купить интернет-карточку. Без «Скоттиш колли» прожить ещё можно, а без интернета – это не жизнь, а полный мрак.
Димон печальным взором окинул грязную посуду на столе, потолок с паутиной по углам, второй год не мытое окно, стены кухни, увешанные старыми фотографиями в рамках. Вот он в двадцать пять лет, в кепке, сразу видно – орёл. А сейчас – тьфу, глаза бы не глядели…
Нет, так жить нельзя, надо что-то в корне менять! Например, бросить всё, квартиру, компутер этот дурацкий, уехать подальше от Москвы – в тайгу, в степь, на волю, в пампасы, там стать, как тот чудак, туристом, вором и грабителем, воровать зазевавшихся курей и охотиться поздними вечерами на припозднившихся дамочек. Или, нет, никуда не уезжать, а жениться, пока ещё годен для размножения. А что, в самом-то деле? Найти себе хорошую девушку и жениться. Лишь бы характер был весёлым, и чувство юмора имело бы место. Взять ту же Сонечку. Готовит вкусно, на гитаре играет, романсы поёт.
А можно и не жениться вовсе, а завести кошку – всё будет веселее.
Или ещё прикольнее – жениться на девушке с весёлым характером и одновременно завести кошку или лучше двух. Одну назвать Матильдой, а другую Виолеттой. Кошки – твари гордые. Посмотрим тогда, как они будут все вместе уживаться.

В кармане громко залаяла собака – это мобильник подал сигнал вызова. Звонила, конечно, Сонечка.
– Ты, Димон, куда это пропал? Почему третий день не звонишь, не появляешься?
– Сонечка, а я как раз о тебе думал.
– Ну, и что хорошего придумал?
Димон ответил не сразу, он, как драматический актёр старой мхатовской школы, выдержал паузу.
– Придумал кое-что. Скажи, пожалуйста. Ты к кошкам как относишься?

2009