война для двоих

Шла война. Неважно, который год. И неважно, какая война. Просто. Военные действия в самом разгаре, реки крови, пролитой из-за амбиций двух, а, может, и больше сторон. Жестокое серое небо – почему оно допустило этот ад?

Вы же заметили, что во время войны не бывает солнечных дней? Только кровь и грязь. Мясо свежеубитых тел. Куски, части, обрубки, остатки, никакой целостности. Фрагментация народов, фрагментация человечества.

Наши дети играют в войну на улицах. Ветками, пластиком, дешевыми сплавами металлов. А потом металлы дорожают, да и масштабы охватывают десятки-сотни-тысячи улиц, города, села, страны, миры. Дети вырастают, это логично. Им становится тесно на одной улице.

Вот только и у них появляются дети. И они будут играть в войну. И война будет продолжаться.

Никто не хочет умирать. Все, что пишут самоубийцы – бред. В нашем подсознании заложена жажда жизни. Даже в коме человек стремится, приспосабливается.

Война бессмертных бессмысленна, ее бы не было. А так – хоть каждый день. Больше и больше свежих смертей.

Не об этом.

Шла война. А дом, стоявший около зеленого, ароматного леса знал о ней только понаслышке. Там жили двое – счастливая семья. Кажется, все солнце, которое забрали из бушующих городов, направили сюда. Оно светило им двоим, небо пело симфонию их любви, слезы наворачивались на глаза от такого счастья. Они были нотами в гимне своей любви, больше никого и ничего не нужно было.

Босиком ранним утром она выходила из дома и танцевала на траве, покрытой прохладной росой. А он садился на ступень их дома и любовался утренним танцем.

Она целовала его. Он проводил рукой по ее растрепанным волосам. Разносился смех, сердца сжимались от чистоты звуков. Любовь сквозь радостную боль. Щемило.

Утопия? Да, возможно. Их. Одна на двоих. О них не знал никто.

А он был заядлым охотником. Старое ружье висело на стене их деревянного дома. Избушка, как в сказке. Или теремок. Неважно.

Как он ее любил!.. так, как мать любит первый крик своего новорожденного ребенка. Сильно и до боли в груди.

Солнце светило только им двоим. Ярко и обжигающе. Трава колола ее босые ноги, а она все танцевала для него.

Но война. Война добралась и до этого острова на окраине леса. Звук сапог заглушил пение птиц. Серый цвет военной формы затмил солнце.

Ровными рядами. Солдаты. С оружием в руках, с отсутствующими мыслями. Люди-инстинкты, а в душах все выжжено боями.
Война пришла в их дом. Отряд ворвался внезапно, разбудив спавших там. Стащили на пол, дали прикладом по зубам. Лицо в крови, обезумевшие глаза.

Солдаты хотели свежего женского тела. А она их – нет.

Война учит тому, что если не что-то не достается по доброй воле – надо брать силой. Вот и ее так. Хотели.

На его глазах. В их доме.

Как он ее любил!.. до хрипоты, до сдавленного звона в голове, до слез, припадка.

На него никто не обращал внимания, несколько человек были заняты ей, а остальные ждали на улице.

Солдаты рвали с нее одежду, притягивали за волосы, били по лицу, смеялись, плевали.

Она не давалась, уворачивалась, просила. Не надо…не надо…

Да кто ж ее слушал. Только он.

С глупой усмешкой один из…воинов… уже готов был. Но не успел.

Звук, разрезавший улюлюканье пришедших. Звук, оглушивший даже стоявших на улице. Звук, в котором не было фальши, лишь металлическая уверенность.

Он застрелил ее. Свою любимую. Потому что Земля не выдержала бы такого глумления, она разверзла бы свои недра и поглотила бы этот кошмар. Этот издевающийся тупой ад.

Он так ее любил. А теперь – еще больше, с несколькими граммами металла в сердце.