Лосиная рапсодия - 2

Комм. 1.
Серега.

Город встретил Лосенка неприветливо.
Всё было необычно, неизведанно, всё в первый раз.
Изрядно помучившись, наконец-то поселился в общагу.
Это слово - общага, научился говорить лишь спустя пару месяцев.
Сначала говорил - общаг, не подозревая, что это слово имеет совсем другой смысл.
Но так хотелось казаться своим среди чужих. Две-три ночи засыпал с трудом.
На этаже было шумно, неизвестные пока мне ребята, пьянствовали, громко шумели,
о чем-то рассказывали, не слушая и перебивая друг-друга, играли на гитаре.
Песни их были другими, не школьными, не было ни Кузьмина, ни Макаревича.
Через скорое время он научился любить эти песни, мелодичные, лиричные бардовские песни.
Но тогда, в первые ночи нахождения в общаге, было страшно.
"Куда я попал? Где мои вещи?"
Через пару дней все стихло.
Оказывается, старшекурсники уехали в колхоз на сельхозработы.
Общага досталась первокурсникам, началось освоение жизненного пространства.
Учеба поразила обилием информации. Пальцы не выдерживали мышечного напряжения,
едва успевая записывать за неторопливой речью преподавателя. Но успевали.
Первая лекция явилась откровением для меня - две трети группы сидело в очках.
Никогда ранее и никогда позднее столько очкариков одновременно я не видел.
Как потом оказалось, практически все городские студенты были в очках, среди сельских очкариков никого не было. Группа была девичья, парней, включая меня, было пять человек.
Я сел на левый фланг, вторым от края. Дело в том, что его одногруппник, а также сосед по комнате Серега не слышал левым ухом вообще. О чем сразу же предупредил, сказав, чтоб я для удобства ходил и садился всегда справа от него.
Что я всегда и стал делать.
Этот Серегин недуг, а также другой - неправильно сросшаяся рука в районе локтя после перелома, и также зрение «минус четыре» - всё-таки для призывной комиссии оказались недостаточными доводами, чтобы не призвать его в армию.
 Спустя год после начала учебы он был призван в Советскую Армию в строительные войска в город Нижний Тагил.
Наверное, в тот момент призыв Сереги на военную службу был единственным выходом для министра обороны чтобы "холодная война" не превратилась в "горячую".
Судя по тому, что войны не произошло, министр обороны поступил правильно.


Комм. 2.
Двойка.

Учеба давалась тяжело. И если в первую неделю это было незаметно, то в последующие - я с тоской вспоминал школу.
Завидовал неторопливому вталкиванию знаний школьникам. Очень хорошо, что рядом был Серега. Назвать зубрилой в чистом виде его было трудно, но он никогда не ложился спать, не подготовив все домашки.
Сначала трудно было с "Историей партии", бесконечные конспекты вечных вождей.
Потом добавилась "Высшая математика", по ней пошли контрольные, и если двойка в школе для меня была нонсенсом, то здесь двойка по математике стала правилом.
"Как бы ни привыкнуть!" - подумал я. "Так и вылететь можно!"
К счастью - этого не произошло.
Взять с наскока, как у Дон Кихота мельницы, университет не получилось.
Даже у Чингисхана его взять не получилось, он был исключен на первом курсе, но это не помешало, затем правителям присвоить университету его имя.
Пришлось попотеть.
Единственным светлым пятном были занятия физкультуры. И если сначала я  еще грезил олимпийскими стадионами, то очень скоро это прошло.
Произошло это благодаря одному физику-первокурснику, с которым я бегал по вечерам. Он был из одного из спортивных районов, занимал призовое место среди лыжников на республике.
Поступив, он скоро оказался в секции, но через пару недель ее забросил.
"Нашему тренеру нужен скорый результат. У меня не хватает сил после тренировок на учебу. Я поступил сюда, чтоб стать физиком, а не спортсменом. Поэтому я бросил лыжи и ушел на волейбол", - так обьяснил он свой поступок.
Я прикинул, подумал, и признал рассуждения  друга  верными.
Да, я бегал после этого, показывал неплохие результаты по сравнению с другими, но это было уже хобби, не более.


Комм. 3.
Черепаха.

Каждую осень в начале октября, обычно на спаренные воскресенье и День Конституции, на факультете проводилось  знаменательное мероприятие - ТПГ.
Что значит, традиционное посвящение в географы.
Подготовка к нему началась с первых дней сентября.
Готовили конкурсные программы, газету, костюмы, песни.
По телевизору КВН в то время не шел, так что подсмотреть было не у кого.
Конечно, за группой была закреплена студентка-старшекурсница из числа не уехавших в колхоз, она по памяти прошлых годов пыталась объяснить назначение конкурсов, подсказать, помочь.
Больше помогал наш куратор - Анатолий Григорьевич, но я, почему - то его невзлюбил сразу, совершенно незаслуженно, о чем сожалею. Кстати, он отец известного композитора, музыканта, исполнителя песен собственного сочинения.
Недавно заходил в какой-то форум Хазарского университета, с удивлением обнаружил, что у нашего куратора кличка "черепаха".
Это для меня очень удивительно, поскольку рекорд Хазарии в беговой эстафете 4 по 200 метров до сих пор держится, одним из участников того рекордного забега был наш куратор.


Комм. 4.
Умники.

Куратора не возлюбил похоже не только я, но и на кафедре. Иначе, почему он, человек далеко не глупый, а скорее, отличающийся разносторонними познаниями в различных областях, долго не мог защитить кандидатскую диссертацию.
Преподаватели же на кафедре собрались случайные. Кафедра была образована на стыке наук, видно кому-то надо было пробить докторское звание. Преподаватели были из числа математиков, кибернетиков, экономистов.
Географии они не знали, в том объеме, в котором ожидал я.
Я, поступая на географак, думал встретить здесь эдакое сборище путешественников-мечтателей, Арсеньевых, Обручевых и Пржевальских, на деле же оказались консервативные дядьки, отрабатывающие  свой кусок хлеба.
Многие преподаватели упорно заблуждались в том, говоря, что Кавказ находится в европейской части. Хотя, им ли не знать, что географическая граница между Европой и Азией проходит по Кумо - Манычской впадине.
А может и не знали!
Их предмет "Методика полевых географических исследований в географии" изобиловал такими заумными терминами, как "эмерджентность", "транзитивность", "корбулентность", которые сам преподаватель с трудом произносил, и в конце занятия давал их расшифровку.
Прикрываясь незнакомыми словами, с умным видом в наши головы вкладывали никому ненужные глупости.


Комм. 5.
Голоса.

ТПГ прошло в назначенные сроки. Эмоций было воз и маленькая тележка.
Сейчас, спустя годы, это кажется наивным детским розыгрышем, даже не заслуживающим упоминания.
Что ж поделать, с годами человек становится практичнее и суше в своих эмоциях, нужны новые, неизведанные поводы для радости. Тогда же это было - супер!!!
Были различные конкурсы, состязания.... Ночью, у огромного костра, с пламенем до ближайшей звезды, освещавшим тьму вокруг и исчезающим ввысь мелкими искрами, был концерт под гитары старшекурсников.
Тут мы наконец-то узнали, с какими талантами мы учимся рядом, живем в одном общежитии.
Тот, кто стал сейчас певцом и композитором, и кого я уже вспоминал, не в обиду ему будет сказано, смотрелся бы на фоне факультетских исполнителей не лучше, чем осел на фоне коня.
Голоса сродни были оперным, а слова - простые лиричные - о любви, о природе, о подвигах....
Может восприятию такому способствовало природа и аудитория?
На другой день нас - первокурсников прогнали через "огни, воды и медные трубы", испачкав в глине и красках, полив сверху водичкою, окропив кадилом из глобуса, попугая черепом человеческим.
Наконец всех посвященых построили, вручили билеты студенческие и праздник закончился.
Из всех исполнителей концерта особо я хочу отметить Александра Чекмарева, который к тому моменту уже лет пять, как закончил вуз, работал на Чукотке в геологической партии, приезжал он к нам ежегодно.
Он исполнял собственные песни лирико-патриотического содержания под аккомпанемент маленькой гармошки.
Иногда песни были явно антиправительственной окраски, иногда шуточные.
Борода у него, как у жителя, ну очень дальнего Севера, конечно присутствовала.


Комм. 6.
Выстрел.

А домой неизменно тянуло, хотя я и ездил несколько раз в течение осени.
На 7 ноября наконец-то я выбрался на пару дней.
Пошли с Дедом  на охоту.
Снег только выпал прошлой ночью, был пушистым и ярко-белым, глаза обжигающим.
На охоте в ближайшем лесу мы долго ходили без толку, то ли зверя всего повыбили,
то ли хитро от нас он прятался.
Решили вернуться домой, и Дед, словно что-то предчувствуя, предложил нам идти разными тропами, друг от друга на расстоянии выстрела.
Я обогнул выступ леса и зашел на лесную дорожку, намереваясь с Дедом вновь встретиться.
И вдруг, словно телом почуял на себе чей-то взгляд.
Аккуратно налево поворачиваюсь вслед за движением ружья,
варежка с правой руки падает, палец большой автоматически взводит курок.
И вот... на меня лиса пялится.
Выстрел, прозвучавший в момент истины, прокатился эхом по безмолвному лесу.
С криком где-то вдали взмахнули крылами птицы.
Зверь отскочил в агонии и замер, в свежий снег падая.
Я медленно, взведя курок, к нему двинулся,  готовый в любой момент сделать повторный выстрел. Но зверь не шелохнулся.
В стороне гавкнула гончая, наткнувшись на след лисы поднятой.
Дед уже кричит, но я молчу, наслаждаясь сделанным.
Это первая моя добыча охотничья. Пусть побесится и понервничает.
Наконец Дед из кустов выбрался, осмотрел, порадовался, поздравил,
собака подбежала, гавкая.
Дед думал, что на меня заяц выскочил. А это лис, нечаянно им поднятый.
Эмоций хватило надолго!


Комм. 7.
Сессия.

Немногочисленные мои читатели  всё интересуются - когда про любовь будет?
Какая к черту любовь? То и гляди, из  вуза  выкинут!
А впереди ещё одно грозное времечко - сессия.
А там, если повезет, и все сдашь - будет ли стипендия?
А у меня что ни контрольная, то двоечка.
А троечки так редки, как солнышко в дни ноябрьские.
Тут ещё домой тянет, а после удачной охоты намного огромнее.
Город уже надоел своим грохотом.
Стал я восстанавливать связи с одноклассниками.
К тому моменту все определились, поступили, друг по другу адреса позаписывали.
Теперь каждую субботу к кому-нибудь в гости наведывался.
И узнаю вещь для меня неприятную. Оказывается, что ребята, в школе хуже меня учившиеся, в своих институтах и техникумах неплохо учатся.
При этом они не напрягаются. Посмотрел я их учебники, они рекомендованы для техникумов и для студентов заочно-вечерних отделений.
Что поделаешь? Требования разные.
Они учатся в институтах, готовящих специалистов для села.
Появилось тоже желание перевестись из своего университета.
Спасибо Сереге, он так настойчиво заставлял меня учиться, что доучился я до сессии.
Зачеты, как ни странно сдал, и не хуже других, в середочке. Потом пошли экзамены, тяжело пережил и мучительно.
Но на тройки-четверки, и даже дали стипендию.
А тут и каникулы, передохнуть можно.
И зачем куда-то переходить, если и здесь получается?


Комм. 8.
Друг.

А друг у меня был из числа пролетариев.
Был он братом моего одноклассника. Познакомился я с ним ещё в годы школьные, а поступив, его в Хазарске нашел.
Старше он меня был лет на семь, работал на заводе, получал, на мой взгляд, в тот момент сумму приличную.
Приходил я к нему редко, сдружились мы с ним на почве общей любви к спорту.
Брат его наплел, что он единственный на район марафонец.
Ну как не подружиться - интересно же!
Ну, действительно, в забеге он участвовал, только бежал не марафон, а двадцаточку.
Парень был хороший он, занимались мы с ним гирями, водил он меня по кинотеатрам за свой счет, никогда денег не брал, как я не настаивал.
А после кино мы возвращались к нему, он там меня угощал, подкармливал, в карты вдвоем всю ночь играли, разговаривали, мечтали, магнитофон слушали.
А потом он решил в Москву податься, но не вышло что-то, не приняли, и потерял я с ним связь.
Вернувшись, он опять на завод устроился. Работал карщиком.
И однажды ему под капот подложили мяса килограмма два.
А в проходной уже ждали и сразу нашли.
Друг расстроился, да сгоряча стукнул охранника.
Дело было крупное, суд был образцово-показательный.
А в тот год был годом борьбы с хищениями социалистической собственности.
А у него кроме похищения курицы ещё была статья - нанесение телесных повреждений лицу при исполнении.
Припаяли ему всего шесть лет, не разбираюсь в сроках и местах заключения.
Но шесть лет он провел на лесоповале на Севере, отбыв весь срок от звонка до звонка.
Вот такие у меня были друзья - уголовники!
Что ж от меня хорошего ждать?


Комм. 9.
Театр.

На сцене ставили Щелкунчика.
Лось сидел, глубоко задумавшись.

Да, прошли годы долгие, как я полюбил театр.
И с тех пор, неизменно, в каждом городе, куда бы не забрасывала меня жизнь, я стараюсь посетить театр, посмотреть это буйство праздника, подремать, побалдеть под музыку.
Как ни странно, но любви этой я обязан опять же своему нелюбимому куратору.
Как-то во время кураторского часа куратор  сказал мысль о том, что люди крупного города, имеющие возможность посещать заведения культуры, очень редко этим пользуются.
Всё им некогда, всё потом, ведь есть возможность посетить когда-нибудь.
Их же гости, из глуши приезжающие, стараются по мере возможности посетить подобные заведения.  Я задумался, ведь уж полтора года, как в Хазарске, а был только в кино, да однажды в театре юного зрителя, да и то потому, что в общежитие пришла распространительница билетов.
И с тех пор, хоть редко, но посещаю.
После того кураторского замечания я сходил в Музей, посмотрел там всё от человека первобытного до достижений строя советского.
Запомнилось немногое, карета царицы Екатерины, утварь деревенская.
Затем посетил  Музей изобразительных искусств, там  картины различных художников, включая Шишкина и Поленова.
Зоопарк, с детства невиданный.
Оказывается, в городе еще есть выставочный зал, где регулярно выставки заменяются, то картины художников, то изделия из бересты, из дерева, то фарфор, то мозаика.
Посетил и большой театр, оперный.
Он такой в Хазарске огромный, с колоннами. Билетов не достать, только высоко – ярус на третий или бельэтаж. Видно оттуда плохо, даже маленький театральный бинокль не помогает. На сцене пели оперу, что поют – не понятно. В ушах звон стоит, в антракте люди – гул тысячный.
Первое посещение – не понравилось. Не дорос я еще до искусства серьезного.
А сейчас вот сижу – наслаждаюсь. Красота, лепота неописуемая.
Декорации на сцене меняются,  на потолке люстры подсчитываю, а по сцене артисты носятся, то люди, то мыши, то с саблями. Вот софиты бешено мечутся,  снегопад изображают рождественский. Музыка  божественная, и мне глубоко плевать на то, что там говорят о его сексуальных пристрастиях.
А занавес – такой замечательный, словно древние холсты персидские, караваном верблюдов привезенные
Прячась под моей улыбкой детскою мысли опять вдаль уносятся.


Комм. 10.
Звонок.

А  любовь пришла, нельзя сказать, что неожиданно.
Она словно почки на ветках набухшие, враз апрельским днем распустившиеся,
словно речка, водой насыщенная, лед поднявшая и к морю тронувшая,
будто туча, ливнем грянувшая, затопившая всё вокруг.
Не помню точно, но в весенний день, раннемартовский я не мог уже с ней справиться.
Да давно я на нее поглядывал, междометиями перекидывался.
А училась мы вместе, в группе одной, Азазель – имя пусть ей будет в этой повести.
Светлая, стройная, умная, красивая, нецелованая – именно в этой последовательности я подберу ей эпитеты.
Ещё можно с десяток привести эпитетов и прилагательных, но не буду извращаться в словоблудии, слишком горькой потеря покажется.
И так произнес я достаточно.
И потребность мне объясниться с ней возникла днем раннемартовским,
 в этот ясный день и солнечный, по дорогам снегом испачканным брел я 
одной думой озадаченный,  забитой мне мыслью в голову.
И позвонил я ей, и сказал все ей, и стучало моё сердце бешено.
А потом я бежал по городу, приводя его  стуки мощные  в нормальное состояние.
Я был счастлив, наверное, по-своему, а любовь это чувство сильное, оно валит государства и личности.
Вот и меня свалило, наверное, хоть и не был я ни страной и ни гением!
А потом я прибежал к своему другу сердечному, тому, который стал уголовником,
рассказал всё о муках горестных.
Друг никогда плохое не советовал, не отговаривал, не подкалывал.
Понимал он мои муки тяжкие, понимал он моё состояние, может сам пережил он подобное.
Всё прекрасно, всё верно, всё сбудется, так он мыслил и меня поддерживал.
И в кино утащил развеяться, и накормил меня, и порадовался.


Комм. 11.
Жестокий романс.

Да, вот случилась такая оказия.
Не только со мной, а со многими подобное приключается.
А что с любовью делать – мы не знали тогда, были молоды, необучены, нецелованы, стеснительны.  Да и девушка, мной полюбленная, не спешила падать в объятия, все раздумывала и прикидывала.
Знал ли я, что со временем все мне это еще аукнется, что задумано, все исполнится,
но расстанемся мы  огорченные. 
Знал.
Внутренний голос мне это подсказывал.
Было однажды видение, к которому я не прислушался.
А сидим с другом своим  в кинотеатре, смотрим фильм, тогда только вышедший, по Островского «Бесприданнице», называется «Жестокий романс».
Гениальный был фильм, и призы собрал, и по всем фестивалям прокатился.
А актеры там как играли, а съемки, а природа, а Волга!
Мне до сих пор удивительно, почему некоторые из сообщников, себя суперсолнышком позиционирующие, и в столице очень долго проживающие, наше чудо русское по имени Волга  увидели только случайно и перед пенсией.
Хотя  чудеса иноземные ими часто посещаются.
Так вот я эту Волгу облазил в среднем течении, и купался там, и корабли смотрел, и представлял себе, как бурлаки ходили, вдоль высокого берега левого.
И со своей Азазелью любимою мы там много истопали,
и губ покусали до крови на высоких берега Волги-матушки.
Перебирались через нее и на Омике, и на Мошке, на Ракете, Метеоре,  пароме, на катере. Широкая она, глубокая, по берегам лежат камушки, ногами босыми истоптанные.
Так, возвращаясь обратно к видению, был в том фильме герой Карандышев, который любил героиню Ларису, видно как я свою Азазель.
И жалко мне было его до смерти, так обидно за него горемычного, и ненавидел я всей сутью Паратова, погубившего в конце концов и его и Любовь его.
Вот и думал я, сидя в зале темном, что произойдет со мной нечто подобное,
но к видению я не прислушался, оттолкнул его, как  неверное.
Много раз потом в жизни я перекручивал эпизод этот незначительный.
Но на тот момент, наверное, поступить я не мог неискренне,
слишком сильно Любовь меня скрючила.




Комм. 12.
Слух.

У меня нет слуха. Говорят, когда я был Лосёнком, на моё ухо наступил Медведь.
Его, конечно, поколотили. Но дело уже было непоправимое – слух не вернуть.
А может оно и хорошо, я не различаю мелкую фальшь в музыке и поэтому всё принимаю за чистую монету. Конечно, у меня есть свои музыкальные пристрастия, но сказать однозначно, что я люблю этот стиль и терпеть не могу другой, будет неправильно. Всё зависит от настроения, время  и места, и еще с кем слушаешь. Иногда я даже слушаю классику, например, одно время мне нравился Брамс.
 Может и сейчас нравится, точно не скажу, чтоб узнать, прослушать надо.
А когда я приехал учиться в Хазарск, я не знал Высоцкого, даже не слышал о нем.
Звучит дико, но так было.
 Негде в нашей глуши его было слушать. Мы знали Макаревича, Тыниса Мяги, «Воскресение», а Высоцкого я не знал. Ну и что?
Мои хазарские сверстники не знали, к примеру, Людмилу Зыкину, Лидию Мордасову, Ивана Козловского, а я знал.
Прошло пару месяцев жизни в общаге, и я стал знать Высоцкого, узнал, что он ещё и артист, и певец, и композитор. А сверстники так и не знают, кто такая Людмила Зыкина.
Сижу я иногда в театре и думаю, а вот пройдет время и появится  балет «Перестройка» или опера «Целина», кто-то будет исполнять арию Брежнева, артисты балета будут прыгать и шевелить в воздухе ножками, изображая ГКЧПистов, затем выскочит артист, изображающий Горбачева, и в заключение, исполняющий роль Ельцина.
Смешно? Очень смешно!
Но ведь есть оперы «Борис Годунов», «Князь Игорь», балет «Спартак», и почему-то это не кажется смешным. Вроде всё правильно.
К чему я это всё говорю?
А вот к чему. Главное в человеке не наличие или отсутствие знаний, а желание их приобрести. У меня такое желание всегда есть. Просто иногда не знаю, что мне надо приобрести, чем заниматься? А уж если узнаю, то тогда держитесь – приобрету, а затем, при удобном случае, подколю насмешника неполнотой его знаний, на которых он меня покалывал. Плохая черта, наверное.   


Комм.13.
Грусть.

Есть знания, которые не каждый может усвоить.  Например, я считаю, что усвоить высшую математику способен только каждый десятый студент технического вуза, но ведь нам ее впихивают всем одинаково. Далеко не каждый способен к иностранному языку.
Говорю я это опять к тому, что у меня начались проблемы с учебой на втором курсе.
Именно по математике и иностранному. Осенью всех моих друзей одноклассников и однокурсников призвали в армию. Кого-то летом, остальных осенью.
Друг-пролетарий пропал, подался в Москву. Я остался один, совсем один.
Пространство не терпит пустоты, оно заполнилось. Но кто пришел на смену друзьям в это пространство? Пришли армейские ребята, постарше, поопытнее и развратнее.
Они, дорвавшись до послеармейской свободы, сразу бросились во все тяжкие, попутно и меня с собой прихватив. Дискотеки, пирушки, попойки. Не скажу, что очень уж они были плохие и много пьянствовали, но для моего слабого голодного организма, отягощенного учебой, это было смертельно. До зимней сессии я конечно дотянул.
Но тут начались проблемы.
С большим трудом я осилил зачеты, и меня допустили до экзаменов.
А ребята, жившие в комнате после каждого зачета-экзамена пили пиво и меня привлекали. Однажды, будучи сильно уставшим, я обнаружил себя в аэропорту.
Думаю, и зачем я сюда приперся?
Всё, надо завязывать, надо отделяться от коллектива.
Всё, с тех пор я стал только ночевать в комнате, читальный зал, столовая, когда пьянка, я незаметно исчезаю. Вроде положение выправляю, но не полностью.
Из вуза не выкинули, но хвост за мной остался, стипендии лишился. А также настроения на зимние каникулы. С какой грустью я тогда вспоминал друга Серегу.
Где он сейчас, бедненький? Шпалы таскает в армии. Письмо написал, совесть замучила.
Второй курс для меня был тяжелым испытанием, но я его выдержал, летом выкарабкался.


Комм.14.
Олег.

В сентябре мы пару лет ездили в колхоз на уборку картофеля.
Перед вторым курсом и перед третьим. Ездили оба раза в одно и то же место.
Это было незабываемое время, очень интересное. Мне это давалось легко, так как я с детства приучен к сельскому труду. Днем работа с восьми до пяти, вечером  песни под гитару. Интересно. Пел у нас первый год знаменитый на весь факультет баритон, Олег.
Он был старше на шесть лет и на пару курсов. Летом он был на практике  в градобойном отряде на Кавказе. Нам  с восторгом рассказывал о своем там пребывании.
В то время я не знал, что такое Кавказ, и восторга его не разделял.
Зато прекрасно понимаю его сейчас. Там он сделал «кругосветку» по маршруту Минеральные Воды – Пятигорск – Ессентуки – Кисловодск – Карачаевск – Черкесск – Невинномысск – Минеральные Воды, о чем  взахлеб рассказывал.
Вообще, это был неординарный талантливый человек, он был талантлив во многом – учился прекрасно,  был разрядником по баскетболу, кмс по шахматам, пел, очень музыкален. Девчата его любили за красивое звонкое пение.  Это был его уже четвертый вуз.  Сначала он поступил в Хазарский химико-технологический, затем  бросил, на другой год поступил к  нам на физфак, тоже, доучившись до сессии, бросил. На третий год он поехал в Москву и поступил там с легкостью в МФТИ, съездил с первокурсниками в колхоз, проучился месяц и опять бросил. Каким-то образом отвертелся от армии, решил поступать к нам.
Положил в шапку десять записок с названиями факультетов – какую вытянет, туда и поступит. Выпал опять физфак. Пришел в приемную коммисию, а там, на физфак очередь.
Что делать? Голова гудит с похмелья. Посмотрел налево, а тут что за факультет, и нет никого. Географак, выбрал специальность, сдал документы, поступил. Не жалел ни разу. Иногда с горечью произносил:
«Вот меня Петр Леонидович Капица  учил – академик, а сейчас какой-то Бутаков!» 
Жаль, но он пил много, вуз закончил.
Но что с ним произошло дальше – не знаю.
Так вот он с нами был в колхозе и украшал вечера своим пением.
Не знаю, правильно ли это?
Но я подсознательно окрашиваю голоса в цвета, именно голоса, а голосишки не окрашиваются. Вот его голос – малиновый, был еще один голос на факультете – Вахан, так он был ярко красный. Голос Николая Сличенко – пронзительно-зеленый, Баскова – красный.  Голоса Газманова,  Криса Кельми не окрашиваются, наверное,  у них нет голоса.
Но это моё субъективное мнение, у меня же нет слуха.


Комм. 15.
Конфеты.

В колхозе моя любовь развивалась с новой силой. Я находился в привычной для себя обстановке, времени для общения было много. Весь день в перерывах между погрузкой мешков  с картофелем в автомобиль я помогал своей Азазели собирать картошку.
За это время болтали много. Я угощал ее конфетами, купленными в деревенском магазине.
Конфеты назывались «Маска». На второй день пребывания студентов в магазине закончились конфеты  в коробках. На третий – развесные. На четвертый день кончилось вино сухое. К концу недели магазин был пуст от продовольственных товаров. Но к тому моменту у ребят кончились деньги.
«У нас  денег на  вино нет. А он их на конфеты тратит!» - так заключил Олег.
Как ни странно. Но у меня деньги были. По жизни у меня всегда с деньгами проблема, никогда нет их, я никогда не жил богато, но на еду у меня есть всегда, я стараюсь никогда не занимать. Было, конечно, пару раз во времена Ельцина, когда их не было совсем, но сделал из этого правильные выводы и теперь стараюсь не попадать в такую глупую ситуацию.
Тогда же ребята рассудили правильно, решив, что деньги остались только у грузинки Марии. Занимать пошел преподаватель Марат Рашидович. В те времена холостой, лет 27, подающий надежды ассистент. Заняв 20 рублей, он разделил их, раздав каждому по пятерке, и тут же собрав их.
 «Это тебе, это тебе, это тебе, а это мне! А теперь, давайте все обратно и пойдем в магазин!»  - так он хитро поступил, разделив долг на всех.
 В тот вечер к нам приехал еще один преподаватель в гости на свежекупленных «Жигулях». Ночью машина заглохла, мы вытолкали ее из колеи.
Утром оказалось, что землей забило выхлопную трубу, в которую она забилась во время неумелой езды задним ходом.
Первое пребывание в колхозе завершилось хорошо, мы уехали из него с Азазелью хорошими друзьями. К тому же, я неплохо заработал. Для студента заработать за двадцать дней около ста рублей были большим подспорьем, да и привез три мешка картофеля, что тоже было хорошо.


Комм. 16.
Сумасшедствие.

Некоторым покажется необычным, что я скачу по времени, из детства в юность, и в будущее. Из воспоминаний в рассуждения и обратно. Этот рваный стиль и мне не очень нравится. Но будьте снисходительны – я ж не писатель, у меня нет никакого опыта, есть только желание написать. Нужно ли это кому? Не знаю, но мне, похоже нужно. .
А вы пробовали написать книгу? Попробуйте! Я пробую, я пишу!
Пребывание в колхозе во второй раз омрачилось одним неприятным случаем. Второкурсник Коля сошел с ума. Я не разбираюсь в медицинских терминах, поэтому говорю так, как говорят в народе.
Я был уже на третьем курсе, Коля на курс младше. Хотя по возрасту, он был старше лет на шесть, просто он до учебы уже отслужил в армии, работал водителем, водил троллейбусы на улицах Хазарска, был шофером первого класса. Поступил к нам, не сдал математику, и приехал в колхоз с навязчивой мыслью в голове – как сдать математику, как остаться в студентах? Если первые дни пребывания в колхозе он еще реагировал нормально, работал, с ним можно было поговорить о том, о сем, в основном об экзамене. Но чем ближе было время к экзамену, тем больше характер его менялся. Я же не замечал, или не старался замечать, влюбленный по уши, мне было не до этого. Это сейчас я по интонации, по не так напечатанному на форуме слову, не так поставленных знаках препинания могу судить об изменениях во внутреннем мире человека, написать ему в личку, поддержать. А тогда я был наивен и не замечал, что происходит на соседней койке. Преподавателем  с нами был наш куратор, человек более тяжелый в общении, нежели Марат, да и в возрасте мы сильно различались. Поэтому и микроклимата у нас не было в комнате. Еще с нами жили прикомандированные водители из Хазарска, они были тоже на уборке корнеплодов, грузились и увозили в Хазарск. Я общался с ними, первый раз в жизни проехал за рулем грузовика.
В середине месяца куратор на сутки уехал домой. С утра Коля что-то надумал. Порывался уехать тоже в Хазарск. Я его тормознул, сказав, как я буду один грузить?
Он дернулся в обед, опять тормознул. В пять вечера, мы пошли в столовую на ужин. Возвращаюсь, стоит Коля и думает ехать в город. Я ему сказал, чтоб он снял сапоги, переоделся, сходил поужинать. Сапоги он снял, надел кроссовки, но на ужин не пошел.
Ушел  по направлению город, хотя я его и отговаривал. Не послушался.
Ну и пусть, не маленький – 24 года.


Комм. 17.
Шофер первого класса.

Мы играли в комнате в карты. С нами преподаватель - старший другой группы, работающей здесь же, но на строительстве фермы.
Вдруг подъезжает местный житель на тракторе и сообщает, что наш студент на пути в Хазарск и явно ненормален. Увидев трактор, спрятался в кукурузу.
Заводим грузовик, садимся человек пять, поехали на охоту за Колей.
Нашли, уговорами и подталкиваниями усадили его в кабину. Привезли.
Тут уже всем ясно. Что человек ненормален,  это бросается в глаза любому непосвященному.
Водитель с преподавателем едут в ближайшее село, где есть больница и присутствует дежурный врач. Через час привозят медсестру с чемоданчиком в белом халате.
Почуяв, неладное, Коля начинает брыкаться, кричать, пытается изобразить что-то из репертуара каратиста, но неумело.
Пятеро мужиков набрасываются на него, скручивают и оголяют ягодицы.
«Четыре дозы аминазина» были ему наградой за непослушность.
Человек прямо на руках обмякает, его бережно кладут на койку, снимают кроссовки и достают документы.
«Шофер первого класса! И на кой ему надо было за сорок рублей стипендии пять лет париться?» - в сердцах высказал один из водителей.
На другой  день его отправляем на председательской машине в город.
Учеба – это тяжелый труд, не каждый его осилит, если учиться, а не присутствовать.
Он долго лечился, сдал математику. Больше его в течение учебы никуда не отправляли – ни в колхоз, не на практику, не в экспедицию.
«Противопоказана перемена мест» – таков вердикт медицины.
Он доучился, получил диплом,  не знаю, что с ним дальше.
После этого случая он иногда спрашивал, о чем говорили девчонки?
О его состоянии, как реагировали. Наверное, любил кого-то из них, я в то время не заметил. Говорю же – мал я был тогда, глуп и не опытен. И не видел ничего дальше собственных проблем.
Для меня была она – Азазель, учеба, я  и всё!
Эдакая своеобразная геоцентрическая система мира.
Видимо надо пережить многое, чтобы подняться над всем  и спокойно взирать сверху,
обсуждая  с иронией свою пережитую жизнь.
Или, наоборот, дистанцироваться от себя,  чтобы трезво оценить пройденное.




Комм. 18.
Болезнь.

Злой я сегодня, больной, и потому вряд ли напишу что путное.
В такой период нельзя попадать под мой взгляд, заболеть можно запросто, и не просто заболеть, а очень сильно заболеть. Поэтому и сижу затворником, уставясь в монитор.
Но мой взгляд имеет и обратный эффект, когда я здоров, влюблен и свечусь счастьем. Тогда, пожалуйста, попадай в него и лечись!
Мало кто знает об этой моей способности, да и не стоит об этом  распространяться.
Ну, ничего, скоро выздоровею.
Вот по телику позитивная мелодия в исполнении Шакиры звучит.
Вообще, можно черпать энергию можно из красивой природы и хорошей музыки.
Лучше всего диско с большой сильной оркестровкой, но и классика подойдет.
Недаром коровы прибавляют в надоях, если музыка классическая звучит
А в Форум я почти не захожу, ибо сейчас он несет негатив, который мне не нужен и только ухудшит самочувствие.
Остановлюсь на описании своей Азазели – чертовски красивая она была,
Но характер, далеко не русский. Если вдруг на что осерчает, надуется и ходит так со своей обидой несколько дней.
Но любил я ее, несмотря на характер, страдал из-за этого мучительно.
Не зря говорят, что любовь зла.
А любила ли меня она?
Чем дольше живу, тем  больше прихожу к выводу, что нет.
Были, конечно, периоды, что она испытывала ко мне нечто похожее на любовь.
Но гораздо больше любила она себя.
Любовь подразумевает самопожертвование ради любимого человека.
Не было у неё этого.
Почему замуж пошла?
А вот пошла, может, не было никого вокруг на примете, факультет-то у нас был женский. Да и любил я её сильно, что оказалась она в зоне действия моих флюидов.
А как только стал я свою энергию растрачивать на другое, на работу напряженную, ослабло чуть у меня чувство, сразу все пошло у нас наперекосяк.
Да и теща была хорошая, рулила, как сейчас выражаются.
Услышали как-то они, что папка мой вроде болел чем-то, так тут же устроили тотальное медобследование. Прошел, здоровый, оказывается.
Это потом уже, спустя годы, понял я, что  готовили меня к роли продолжателя рода, осеменителя, и ничего более.
Слишком придерживались они в отношениях к людям кастовости.
Куда мне до них, они ведь столичные штучки, не я – деревня, волей случая и чудом, оказавшийся в областном городе. И встать вровень с ними мне никогда не получится.
Не зря говорят, что любовь слепа.
А мог ли я избежать этого?
Конечно, мог! И не раз я ловил на себе взгляды девчонок,
и на дискотеке во время танца ко мне прижимались так, что даже ребята старшие говорили, что, мол ты, Лось, теряешься?
А какие девчонки были - добрые, веселые, отзывчивые.
Помогали мне в учебе, английский мне готовили.
А вот не нужен мне никто тогда был, уперся рогом в одно место, и всё!



Комм. 19.
Кама.

Продолжая воспоминания о студенческом времени, нельзя не вспомнить об экспедициях.
В них мы далеко не ездили, только по своей республике. Занимались сбором информации на предприятиях. А для этого жили  вблизи города в палатках.
Обычно на берегу широкой реки Кама. Каму принято считать притоком Волги, но на самом деле это Волга приток Камы. Так как  по всем показателям – площади водосбора, количеству воды у места слияния рек, длине рек от места соединения их до истока рек  Кама превосходит Волгу. Просто сложилось исторически, что русский народ жил в верхнем течении Волги, а Кама была исконно местом проживания финно-угорских народов. Русские, захватывая земли дальше, название Волга  распространили ниже, вплоть до ее впадения в Каспийское море. А раньше название Волги было в нижнем течении Итиль, Ра. Так что Волга – это символ нации, символ государства,
а Кама так и осталась ее притоком.
В экспедиции было интересно, в свободное от работы время мы играли, развлекались, влюблялись. В экспедицию выезжал практически весь состав кафедры.
Вели они себя демократично, конфликтов не было.
В первую экспедицию Азазели не было. Я сильно скучал по ней, но чувствовал себя свободно. Много плавали, купались, занимались спортом, играли вечерами на гитаре.
Я переплывал широкие протоки  Камы, но Каму переплыть не рискнул. Она в том месте была около двух километров.
На другой год наша группа была в экспедиции в полном составе, в том  числе и Азазель.
Мы много общались, вернулись из экспедиции мы большими друзьями.
Однажды мы играли в мяч. Азазель с подружками ушла на Каму. И вдруг мы услышали страшный крик  со стороны реки. Я быстро умчался на реку, пока остальные соображали. Бегал я в то время быстро, на разряд. Расстояние, отделяющее меня от реки, я пролетел со скоростью заправского стайера. Девчонки шумно дурели у воды.
Я с ходу влетел в Каму, вода зашипела при прикосновении с моим телом.
Все были живы, а я так боялся, что что-то с ними случилось.
Спустя годы этот эпизод, который я порядком подзабыл, мне припомнили, поставив в вину, якобы я проявил величайший артистизм и сыграл на чувствах.
Не знаю, артистом никогда не был, способностей вроде тоже нет, есть иногда желание, но я прячу в себе его очень глубоко.
В том эпизоде я был искренен, и обвинять меня в чем-то некрасиво и подло.

 

Комм. 20.
Тучи сгущаются.

Четвертый курс. Конец мая. Утро.
Военная кафедра Хазарского университета.
Последний день военки, день сдачи экзамена.
Потом  45дневные сборы, после которых наши документы отсылают в Москву на присвоение звания офицера.
Тревожно. Полковник выкликает ряд фамилий. Они выходят из строя.
Это язвенники, очкарики и прочие студенты, которые не годны для службы  в мирное время, но они обязаны были ходить на военку, чтобы получить звание на случай войны.
Теперь их просто отправляют домой, зря мучились три года.
Еще выкликают три фамилии, в том числе, и мою. Нас не допускают до военных сборов, мы должны будем пойти в армию.
«Ну, экзамен-то хоть позвольте сдать?»
«Экзамен, пожалуйста! Но на сборы нельзя! Приказ министра!»
Оказывается вчера на площадь вблизи Кремля сел самолет под управлением Матиаса Руста, в министерстве обороны перестановки. Студенты дневных отделений тоже виноваты в снижении боевой готовности войск страны.
Министр Обороны посчитал, что студент Лось должен идти в армию, чтоб исправить там положение.
Я  был не согласен с министром, и после сдачи сессии уехал на преддипломную практику в другой город, несмотря на то, что в моем кармане была повестка.
Через пару месяцев вернулся, те с кем я должен был служить, уже давно служили. Оказывается, меня искали и в общежитии  и в деревне.
Таких как я на республику было четыре человека.
Пришел в военкомат, сдался.
Оштрафовали на 20 рублей, выписали повестку, чтоб пришел через  десять дней.
Через десять дней выписали еще одну повестку, чтоб пришел через десять дней, затем снова. И так до самого призыва.
Призвали, вручили военный билет, отправили.
«Всё! Наконец-то мы от тебя  отмучились!» - сказал майор, вручая  мне военный билет и сажая в автобус.
«Хрен ты угадал!» - подумал я.
Через два часа меня в военкомате не было. Я просто ушел через проходную.
Потом пошел в университет, не оставлять же экзамены и зачеты на потом.
И все же я не терял надежды доучиться. До зачетов-экзаменов меня допустили тут же, я их начал сдавать с легкостью, никто не придирался.
Человек, может быть, через пару месяцев падет смертью храбрых, защищая Родину,
жалко что ли ему пятерку поставить!
Всё-таки в то время с уважением относились к армии, к военным, к солдатам, к служившим…
Не то, что сейчас. 


Комм. 21.
Прокурор.

Как так получилось, что меня не призвали в армию раньше?
Почему опомнились только после Руста?
А вот почему.
Школу я закончил по возрасту раньше
и у себя в районе приписное свидетельство не получил.
В университете меня нашли, послали в военкомат, оттуда в поликлинику, чтобы я проходил медкомиссию. Я честно пошел, но очереди там будь здоров.
А опаздывал на уроки. На другой день проспал. На третий не пошел.
Почему я должен стоять в очередях среди больных людей, проходить комиссию?
Оно мне надо?
Так прошел год. Через год процедура повторилась: университет, военкомат, поликлиника.
На третий год в военкомате я честно заявил, что комиссию буду проходить в
специально-отведенное для этого время в специально-отведенном для этого месте с другими призывниками. И не надо меня никуда меня посылать самостоятельно.
Так я получил документ, а через несколько дней приземлился Руст.
Я готовился к армии: лечил зубы, занимался спортом.
Лето, пока  косил от армии, у меня на это ушло.

Пришел вызов из прокуратуры.
Прокурор, в синем костюме, с тремя большими звездами, не стал  меня ругать, просто предложил написать подробно, почему я до сих пор не в армии и избегаю призыва?
Я исписал шесть страниц – ведь требовали же подробно.
Прокурор сказал, потрясая в руке моей писаниной:
«Или ты идешь в армию, или срок от трех до пяти лет!
Помочь тебе закончить учебу я не могу, хотя и понимаю, что тебе этого хочется! Всё!»
Так я отправился в армию.
Майор в военкомате на этот раз молча, с большим  опасением посадил меня в автобус.
Глупый  немецкий пацифист круто изменил мою судьбу.
Я не знаю, проклинать или хвалить его за это?