Женечка

                Женечка.

               

     Ночью закрывался от комаров неудобно коротким пододеяльником. Руки в зудящих,  подкравливающих дорогах. Тело оставалось в неприкосновенности, готовое прикасаться к её белоснежным формам. Родинками к родинкам. Она стоила этого желания - великолепная умница - Женечка.
     Невыносимость такой красоты подвигала на различные глупости. Например, зачем было утром задавать вопрос: «А у Вас ночью в домике есть комары?», слишком дежурно желать «приятного аппетита» во время предсказуемых встреч в турбазной столовой, ждать её вечером на деревянной пристани…
     Женечку на отдыхе сопровождал высокий молчаливый парень. Они аккуратно появлялись в столовой к завтраку и подолгу сидели за неудобным столиком на четверых посреди большого гулкого зала. Смущались двух женщин, которые всегда приходили немного раньше. Осторожно отодвигали кресла, потом с опаской переставляли тарелки – вежливая шахматная партия. Медленно рассматривали скучные каши и бутерброды. Чувствовалось, что им было принципиально приходить минут на 15 позже. Хотя и в этом можно было найти определённые неудобства, потому как их милое сидение начинало нарушаться посудной музыкой встрепенувшихся официантов.
     Мой столик стоял у окна. И я всё это наблюдал с известной тревогой в сердце. Просто привык к движениям её головы, - я уже знал, когда Женечка улыбалась. Белые бретельки и кружевная резинка трусиков, предательски потянувшаяся кверху к острым позвоночным косточкам (совсем не загорела в то лето). Женечка откидывалась в кресле с чашкой. Молчаливый парень смотрел на часы. Да, им оставалась ещё какая-то минута. Мною было замечено с точностью до каких-то секунд, когда она привстанет, поправляя собравшуюся юбку. Не оглядывалась. Хотя, наверняка, ею мог чувствоваться мой внимательный, с напущенным безразличием взгляд. 

     Они были так заметны для меня и незаметны для других, что я испытывал дискомфорт от того, что не знал их больше, чем по дежурным встречам в столовой. Турбазные домики были разбросаны по лесу. Из трёх десятков – один – принадлежал им. Специально искать не хотелось – это выглядело бы совсем некрасиво. Но всё равно, мне было важно знать о Женечке больше. В тот момент я мог бы много отдать за одно только соседство с ними по турбазной щитовой квартире. Осторожно стучать в дверь, покашливая, спрашивать электрический чайник или средство от комаров. Слышать их шорохи за хлипкой перегородкой, оклеенной старенькими кремовыми обоями. 
     Поэтому после каждого обеда мне хотелось ужина. Каждый вечер я приходил на ужин и наблюдал Женечку. Заметить её взгляд и удержать его – всё это превращалось для меня в своеобразный смысл жизни. Августовский смысл. Смысл того лета. Уходил в сосновую вечернюю сырость во имя нового утра. Чтобы она снова задержалась к завтраку вместе со своим молчаливым телохранителем (наверное, я буду называть его именно так). В новой футболке и моей любимой юбке, периодически предпочитающейся весёлым оранжевым брюкам из льна. 

     Казалось бы нам были отведены какие-то шансы остаться вдвоём, ради того, чтобы проверить её важным вопросом. Как-то после завтрака из кинозала позвали звуки фортепиано. С интересом заглянул в окно. Женечка сидела ко мне спиной – геометрия осанки была такой безупречной, принадлежащей только ей. Слегка наклонивши голову вправо. Мне захотелось сразу поговорить с ней, но только я собрался войти к ней, как неожиданно появился телохранитель. Принёс ворох пляжной амуниции. Видно, решения приходили к Женечке так же неожиданно, как и просьбы к её молчаливому и надёжному спутнику.
     Встреча на реке. Незагорелая Женечка в бейсболке на носу лодки. Только захотел отметить её комплиментом, как сверху появился наш добрый призрак. Взял у лодочника вёсла. Легко оттолкнул лодку и проворно запрыгнул внутрь. Они медленно поплыли поперёк реки, удаляясь от меня. Стихали шлепки вёсел о воду, обрывки фраз уносил ветерок. Потом я играл с приятелями в карты, с каждой минутой ожидая путешественников всё мучительнее. Появились через пару часов. Уставшие. Она снова сидела на носу. Но уже с охапкой душицы. «Интересно, а что здесь было 1000 лет назад?», - спрашивал телохранитель. «Не знаю, наверное, так и было. Кроме леса», - ответила Женечка. Он покорно кивнул. 
     Как-то я вышел на балкон и сразу увидел её, читавшую книгу. Вернее, оранжевые брюки – ни у кого из турбазных обитателей не было таких. Курил, с интересом наблюдая за ней и предвосхищая появление телохранителя. Так и вышло. Спустя каких-то три трудных сигаретных затяжки он мелькнул среди сосен. Ленивый поворот её головы. Улыбка. Не глядя, поправляет закладку в книге. Быстро вскакивает.
     Бадминтон подан. Воланчик рвётся в синюю высь. Солнце режется сквозь струны ракетки. Смех, улетающий в верхушки сосен. Просит телохранителя подождать. Поправляет брюки. Замечает меня (читаю журнал там, где была она несколько минут назад). Смущается. Становится серьёзнее, сильнее бьёт по волану. Выше. Снизу. Ошибается… Телохранитель невозмутим. 

     Незаметно пошли дожди, подтверждая грибную репутацию августа. Из-за плохой погоды мы стали реже встречаться. Ограничились обязательным трёхразовым моционом. Я опять мечтал о турбазном соседстве (чаепития, карты, философские, докучливые вечери). Представлял нашу провинцию и случайную встречу. Среди зонтов. Колокольчик двери пустой кофейни. Оживившийся бармен. Два двойных эспрессо под впечатления. Одинокая сигарета. Словно сговорившись, замечаем, что разговариваем ровно два месяца спустя. Что уже зашелестел октябрь. Странно, но я никогда не смог бы предположить, что Женечка будет мне так интересна. В аудитории выглядела гораздо скучнее. Мне было грустно, что я опоздал на год. Не смог представить Женечку в оранжевых брюках…
     Дожди прекратились так же неожиданно, как и начались. Стало быть – будем встречаться не только в столовой и во время какой-нибудь бадминтонной импровизации. Так и вышло. Увидел их возвращающимися из грибного похода. Встретились. Поздоровались. Телохранитель спросил, знаю ли я грибы. Протянул корзинку. Безупречный урожай. Несколько белых с мощной, довольной ножкой. Показал, стуча по ней, красивый звук, подобный тому, который издаёт сырой пень. Три подберёзовика. Персиковый пушок лисичек. Сказал, что им повезло. Женечка таинственно улыбалась. Оказывается, по грибы пошли сразу после завтрака. Видели косулю. Безумно устали. Болят ноги…
     Ах, какая у неё очаровательная улыбка…

     Грибы выдали их аккуратными ручейками, бегущими по крыльцу, будто ёлочная гирлянда. Домик, где они жили, был самым первым от леса. Там уже не брал телефон. Для звонков нужно было выбраться в турбазный центр, к столовой, к бадминтонным эмоциям, либо в мой склеп на втором этаже. Грибная тема смогла бы стать объединяющей, но выглядела несколько банально. Дождался, когда Женечка появится на крыльце. Заметила меня. Удивилась. В свою очередь, я  наигранно недоумевал, отчего не берёт телефон. Появился телохранитель с графином воды. У меня сложилось ощущение, что он вроде бы обрадовался моему неожиданному появлению. Подробно объяснил, откуда лучше звонить. Спросил, правильно ли так сушить грибы. Мы познакомились. Дима. Ему подходит.

      Подловить Женечку одну удалось совершенно случайно. Практически перед окончанием заезда. Наверное, в данной несвоевременности есть определённый закон. В тот день меня позвали поиграть в бильярд. Она стояла спиной ко мне и говорила по телефону. Закончила. Стала разглядывать трубку. Я остановился. Почувствовала меня за спиной. Грустное лицо. Было ощущение слёз. Немного красные глаза. Аппетитный комариный укус на шее. Внутри всё сжалось. «Я очень хочу поговорить с тобой», - простая просьба вызревала во мне почти две недели. Такое ощущение, будто она была готова к этому. Согласилась. Итак: пристань, в половине одиннадцатого...

     Пришёл раньше на целый час, заключив со своим сердцем жестокое пари. Сердце металось в грудной клетке по мере приближения назначенного часа, словно пушкинская белка в ожидании золотых орехов. Женечка, наверное, в тот момент пыталась отцепиться от  Димы. От реки поднимался тёплый пар. На противоположном берегу, за лесом, ехала машина, и прожекторы фар колючей желтизной прошивали чёрную чащу, ослабевая после, упираясь, бездыханные, в наш берег. Высоко в небе летел самолёт, утаскивая к югу серебристую, пропадающую точку.   
     Женечка появилась вовремя. О пристань неслышно билась вода, потом стало тише. Доски перестали скрипеть. Мы замерли. Я взял Женечку за руку. Притянул. Поцеловал в  макушку. Потом в шею, приблизительно в место, отмеченное миниатюрной, восхитительной родинкой. Она напряглась, легонько оттолкнув меня. Некоторое время стояли молча, наблюдая, как вечер сгущает краски, как чернеет вода и как просыпается речная живность. К пристани были привязаны катамараны. Мы пробрались на самый дальний.
     Говорили о многом. О свободе и комарах. О Диме и русской бане. Вспоминали любимые фильмы и дни рождения своих родителей. Одинаково нравился Визбор. Говорили о звёздах, вторивших нам сверху холодными кустистыми россыпями. Интересно, что у неё тоже раньше жил персидский кот. Оказывается, в прошлом году я читал лекции на геологическом факультете, где учится её сестра. Она задала мне необычайно глупый вопрос, никак не вписывающийся в логику моего ухаживания за ней. Женат я, или нет?! Что за глупость?! Показал неслыханное удивление подобным вопросом. Не знаю, поняла ли она, что спросила ерунду…
     Мне было приятно с ней. Внутренние императивы сдерживали меня от мелких, дешёвых предложений. Потому что вокруг нас всё было прекрасно. Она принадлежала этой ночи больше, чем моей влюблённости. Моей смертности. Взамен неё – по полному праву гармонировала с природой: звёздами, холодным песком, медленными рыбами, фарами пробирающегося авто за лесом, моей оторопью. Дон уснул и потемнел от бессилия на способности своих вод отразить то чудо, которое было представлено небом в тот вечер для нас. Ну и для тех, что едут на авто за лесом. Наверняка там тоже были романтичные натуры…

     Последняя турбазная встреча была довольно неожиданна. Перед сном я обычно бывал в душе. Собрался и в последний раз: завтра домой. В ту ночь было поразительно темно, вдобавок почему-то не горели фонари там, где они подсвечивали всегда. Спотыкаясь, дошёл до двери душа. Дёрнул. Странно. Дверь была закрыта изнутри. Кто там может быть так поздно? Полоска света вровень с землёй, шелестящий, далёкий шум воды. Я решил подождать. Прошло буквально пару минут. Внутри, видно расслышали мою невербальную просьбу.
     Фигура Женечки показалась в проёме двери. Мокрые волосы. Огромное полотенце. Следом вышел Дима. Уверенным взмахом руки нашёл выключатель. Сразу стало темно. Они обнялись и молча пошли по едва заметной тропинке. Остановились. Стали целоваться. Двинулись дальше. Представляю, как долго они возвращались…
     Вошёл в душ. В темноте нащупал выключатель. Так будет лучше. Мысли о Женечке не давали покоя. Как бы мне хотелось случайно её встретить здесь. Плиточный пол душа был залит водой. Представил, как им здесь было трогательно. На подоконнике нашёл пакет. Видно, они так отвлеклись, что забыли шампунь и прочие вещи. Сейчас, скорее всего, засыпают, а пропажу обнаружат только утром.
     Холодная струя ударила в лицо. Нет, всё-таки, я сделал правильно. Не оказался подлецом. Поступил как настоящий преподаватель, ограничившись сократической беседой. Холодная вода взбодрила и отвлекла. С каждым днём я должен был остывать всё больше и больше от приобретённых двухнедельных эмоций. Завтра – домой.

     История моего любопытства, казалось бы, должна была на том окончиться. Но вышло так, что она получила продолжение. Спустя почти год. Возвративший меня к прошедшему лету. К Женечке.   
     Соседи по лестничной площадке давали объявление о продаже детской коляски. Малыш подрос – в громоздкой технике уже не было необходимости. По срочному делу им требовалось отъехать, а за коляской должен был вот-вот прийти покупатель. Совершить сделку попросили меня – отказать в таком пустяке было некорректно.
     Дима узнал меня. Обрадовался, будто мы встретились в далёкой эмиграции. Деловито осмотрел товар – расстегнул-застегнул, с видом знатока ощупал тугие колёса. Я спросил, собираются ли они снова на турбазу. Дима смутился. С неохотой признался, что с Женечкой они расстались. О ней знает мало. Вроде бы у неё тоже теперь ребёнок. Возвращения в августовские места грибные, к комарам быть уже не может. Да и на пристань тоже. Больше не посидим на том катамаране.
     Такая вот быстрая жизнь. Которую нужно успеть прожить быстро. 




                декабрь 2008