Глава 11 - Охота

 В длинном бревенчатом домике Киалимского кордона было весьма просторно, в дальнем углу от двери располагались около восьми двухъярусных деревянных кроватей, на которых и разместилась вся группа, включая Шакулина с Листровским. Чуть ближе к входу стоял большой обеденный стол, на нем были развернуты две карты Таганая: одна – топографическая, другая – тоже топографическая, только разделенная на множество мелких оперативных квадратов.
У стола находились двое чекистов и Барышков. В свете тусклой лампочки они обсуждали план действий.
– Итак, лейтенант, – обратился к Шакулину Листровский, – ваш Глазьев утверждает, что лучше ловить зверя, выманив его на курумник.
Барышков оторвал взгляд от карты:
– А Глазьев, это у нас кто? – уточнил он.
– Это местный охотник чуть ли не в пятом поколении, – ответил Листровский.
Было видно, что Листровский уже не раз работал с Барышковым. Сам командир спецотряда держался более чем спокойно и раскованно. Вид он производил максимально уверенный, отличался внимательным живым взглядом, по лицу часто бегала улыбка с оттенками скепсиса. Шакулину Барышков нравился, в нем чувствовалась умная сила, так бы он сформулировал свои наблюдения в тот момент.
– Охотник, это хорошо, – произнес Барышков и снова погрузился взглядом в карту. – То есть он предлагает встретиться с нашими лесными незнакомцами прямо на камнях, так что ли?
Листровский слегка замялся с ответом.
– В целом, да. Я прав, Сергей?
Шакулин кивнул.
– Вот только он там предлагает устроить ловушку на другого зверя, – продолжил Листровский.
– На какого? – не меняя интонации, спросил Барышков.
– Он все на оборотня охотится.
Барышков, имевший информацию лишь об объектах «Иван» и «Зина», почти никак не отреагировал:
– Ну, понятно. Хотя он прав в любом случае. В лесу нам может много чего мешать. Было бы хорошо выманить зверя на полянку. А курумник, это вообще замечательно. По камням ему или им будет сложнее ретироваться. Вот только как приманивать станем? – Барышков снова чуть видно улыбнулся и посмотрел на Листровского
– Приманивать будем на приманку, – без эмоций добавил капитан. – Завтра утром привезут двоих бойцов-срочников. Они и будут приманкой.
– Лихо! – прокомментировал Барышков. – Бойцы в курсе дел? Или на дурачка.
– Бойцы сами догадаются, думаю. Но у них будет приказ. А потому, где поставим, там и будут стоять.
– Сразу двоих?
– Да, чтобы одному не скучно было.
Шакулин молчал, он уже высказывал свою точку зрения на такой вид живца.
– Ладно, – сказал Барышков, – все равно мы их отдавать зверушкам не собираемся, – он подмигнул Шакулину, у которого был явно негодующий вид. – Давай, лейтенант, говори, что там еще охотник советовал.
– Да ничего больше, – пожал плечами Шакулин. – Советовал вывести на курумник, в лесу, Глазьев считает, шансов у нас нет.
– Ну, шансы у нас есть всегда, – с усмешкой проговорил Барышков. – Но лес и вправду их территория. – Он продолжал внимательно ерзать взглядом по топографической карте. – Вот, пожалуй, здесь, 57-й квадрат – Он ткнул пальцем в карту.
Листровский и Шакулин присмотрелись внимательней к тому месту.
– Отличный полуостров, я считаю. – Барышков довольно щелкнул пальцами.
На карте чекисты рассмотрели, что посреди Большой Каменной реки, в районе между Двуглавой сопкой и Средним Таганаем, в каменистом русле выделяется полуостров смешанного леса, соединенный с основным массивом зарослей тонким перешейком.
Барышков взял в руку транспортир и измерил длину найденного полуострова, затем отложил полученное расстояние на линейке. Тем же методом он определил и ширину подмеченного плацдарма.
– Ну, где-то 500 на 70 метров, в среднем, – заключил он свои вычисления. – Нормально. Лесистый перешеек закроем двумя автоматчиками, они же будут в резерве. Если зверь нападет – тогда перекроют ему пути отступления. Приманку лучше расположить как раз чуть южнее перешейка, внизу, прямо посреди камней, пусть там сидят. И нам хорошо видно, и зверюшке до приманки придется поскакать по камешкам. Еще четверо автоматчиков расположим по периметру полуострова, на крайних точках, чтобы никто незаметно не подошел с другой стороны. Снайпер, я и вы двое окапаемся на полуострове, прямо напротив места приманки.
Шакулин хмыкнул.
– Место неплохое, все здорово, но в том районе даже близко не совершалось ни одного нападения, ни первым номером, ни вторым. Никто из них может просто туда не прийти. И еще, я так понял, предполагается, что зверь выйдет с южной или юго-восточной части лесного массива, со стороны ЛЭП. Но если он пойдет от Двуглавой сопки или со стороны Откликного? Он же зайдем к нам в тыл.
– Может и так, – подтвердил Барышков. – Но периметр же мы держим, если кто-то на концевых точках его примечает, передает нам по рации, сам пристраивается ему в хвост, а мы знаем, с какой стороны его ждать. То есть у нас четверо мобильных дозорных по периметру, я даже предполагаю их на сосны или березы отправить. Эти звери же не лазают по деревьям, правильно? Двое на перешейке – почти рядом с нами, если зверь или звери пойдут оттуда, мы вчетвером из основной засады тут же выдвигаемся им в помощь.
Шакулин только сделал пару жестов руками, смысл которых можно было трактовать: «Ну, коль так!». Листровский же выслушал план, сложив руки на груди, похоже, его все устраивало. Скоро им всем предстояло изображать из себя кустики.
– Как конкретно приманивать станем? – решил все-таки поинтересоваться Листровский. – Ведь лейтенант прав, место не самое лучшее для наших клиентов, могут не выйти, или даже не узнать о наличии приманки.
– Думаю, выйдут, – ответил Барышков. – Все посты внутри долины еще вчера вечером убрали, я час назад с их командиром беседовал, пока вы под звездами гуляли. Кроме нас и людей, которые останутся на кордоне, в лесах больше никого не будет. Даже с метеостанции всех сняли.
– Да, я в курсе, – проговорил Листровский.
– Днем на полуострове расположимся, присмотримся, найдем удачные точки для ведения огня. Ближе к вечеру, они же у вас тут чисто по ночам на охоту выходят? – спросил Барышков.
– Ну, не факт, – возразил Шакулин.
– Ну, даже, если и не по ночам, не думаю, что они такие прозорливые и поймут, что мы им готовим. Ближе к вечеру замрем по местам дислокации. Бойцов-приманок посадим в заданном месте. Разведем костерок рядом с ними, чтобы видать было издалека, и пусть кликают периодически в темноту, будто заблудились. Звери тоже психологи тонкие, по голосу иногда определяют, заблудилась жертва или просто так орет. Легкая паника в голосе и дикий зверь всегда тебя найдет. Уж поверьте, мне, – Барышков постучал себя по груди. – Я тоже охотник не последний. Ну, а если не получится, не придет, ну, значит не придет. – Он обернулся к Листровскому, который опять нашел окно в новом помещении и слушал спич Барышкова, глядя в темноту начавшего засыпать Киалимского кордона. – Евгений, сколько нам дней дает партия для разрешения конфликта между человечеством и животными?
– У нас три дня, – никак не реагируя на сарказм Барышкова, ответил капитан.
По спине Шакулина пробежал озноб, за такие слова можно лишиться всего на свете в этой стране, а они, сами чекисты, так спокойно лепят подобные фразы! Либо настолько уверены, что их не сдадут их же коллеги, либо они знают, что сами, являясь винтиками этой системы, имеют от нее некий иммунитет. Все это Шакулину предстояло еще узнать. Общение с кгбэшниками из Москвы давало ему каждый день новую пищу для размышлений.
– В общем, если не выйдут на приманку – пойдем сами искать, – усмехнулся Барышков. – Но это уже более плохой вариант. Если я правильно представляю то, с кем мы имеем дело, наши шансы могут быть пятьдесят на пятьдесят, возможны серьезные потери. Мы точно не можем просто организовать общевойсковую операцию и прошерстить весь лес толпами солдат? – он снова обратился к Листровскому.
– Не можем, – кратко ответил тот. – Официально, Иван и Зина были доставлены по месту назначения, их здесь нет. Если в Политбюро узнают, кто конкретно охотится за учеными их ненаглядного СКБ, весь наш отдел, а также, я так полагаю, еще несколько человек на Лубянке, могут легко потерять пагоны и прочие прелести жизни.
– Ну, тогда все в полном порядке, – отшутился Барышков. – Либо мы их ловим и уничтожаем, либо они нас. Тогда нам будет уже глубоко до лампочки на то, чем все дело с партией закончилось.
Шакулин теперь очень четко уловил, что если операция не увенчается успехом, он, в лучшем случае, останется здесь же, в Златоусте. На секунду промелькнула мысль о том, что напрасно он вызвался вести это дело, когда в прошлом году в управлении искали желающих. 

– Да, относительно блиндажика мы, кажется, товарищи, были слишком оптимистичны, – с легким сарказмом произнес Шакулин, как только вся их группа вступила на территорию полуострова посреди Большой Каменной реки.
Было что-то около 12 часов дня, солнце неуверенно то выходило, то обратно заходило за сероватую дымку легких облаков, принесенных за ночь с запада. Встали они, не смотря на поздний отход ко сну, почти в девять утра. Быстрая летучка отряда Барышкова, незатейливый завтрак, и обратно в машину. Через пол часа езды они оказались на месте. Грузовик был оставлен на Старой Киалимской дороге, примерно в пятистах метрах от полуострова, планировалось, что другой транспорт, с двумя бойцами-срочниками на борту, прибудет с минуты на минуту из Златоуста. Встретив прямо посреди дороги оставленный спецотрядом грузовик, вновь прибывшие, должны посигналить и выгрузить рядовых, после чего могут возвращаться в город.
Сам полуостров, которому было дано условное название «Зеленый», в реальности оказался менее лесистым, чем представляли себе чекисты. Его площадь была покрыта неплотными зарослями березы, лиственницы и невысоких елей, наблюдалось почти полное отсутствие кустарников, вместо почвы основой полуострова являлись все те же камни. В отличие от водяной реки, каменная – не огибала сушу, а шла напролом, обрамляя границы встречавшихся участков леса большими валунами, которые не могли просочиться сквозь чащу, и одновременно забрасывая внутрь зарослей более мелкие камни. По этой причине строительство блиндажа отменялось.
– Что думаешь, Иван? – поинтересовался Листровский, без энтузиазма постучавший ботинком по булыжникам под ногами.
– Думаю, менять ничего не надо, – ответил Барышков. – Основную засаду замаскируем ветками. Если зверь пойдет с тылу, придется его атаковать еще внутри полуострова, чтобы не рисковать нашими жизнями. Но… – Барышков взял небольшую паузу, – я все-таки почти уверен, что он пойдет со стороны, какой нам надо, то есть с юга, – и улыбнулся своей успокаивающей улыбкой. – Дело в том, что как любой лесной хищник, он больше всего любит закрытые низменные места. А наш Зеленый с тылу прикрывают Двуглавая сопка и Откликной гребень, едва ли зверь или звери спустятся с гор.
– Я согласен, – сказал Шакулин. – К тому же мы знаем, что основное место дислокации, по крайней мере, одного из существ, находится как раз на юге-юго-востоке отсюда, в чаще между Монбланом и Ицылом.
– У нас есть фотографии или описание того, кого мы ждем? – обратился к Листровскому Барышков.
Они уже прошли перешеек Зеленого и потихоньку подходили к пункту основной засады.
– У нас нет фотографий. – Листровский где-то взял березовую ветку, чем-то напоминавшую банный веник, и изредка отмахивался от неожиданно обнаруженных на полуострове комаров. – Мы знаем о них следующее: это взрослые особи каких-то полусобак-полуволков, высотою почти в полтора метра и огромными челюстями. Кстати, у номера один, который кажется мутирует дальше, обнаружены три ряда зубов.
– Три ряда?!!! – почти воскликнул обычно спокойный Барышков, а некоторые его подчиненные недоверчиво переглянулись между собой.
Листровский шлепнул себя веткой по ноге.
– Неплохой эксперимент, да? – прокомментировал он, видя реакцию спецов.
– В общем, ждем нечто среднее между большой собакой и волком? – подытожил Барышков.
– Именно так, – последовал ответ Листровского.
С Киалимской дороги просигналил автомобиль. Привезли живца. Шакулин с Листровским направились принимать гостей, а Барышков с отрядом двинулись исследовать полуостров и намечать точки, в которых будут расставлены дозорные.
Рядовые срочной службы оказались парнями на вид достаточно неглупыми. Однако были несколько напуганы вот таким странным вызовом и общением с офицерами госбезопасности. Машина, на которой их доставили, была отправлена обратно в город. Листровский повел срочников к месту основной засады, попутно о чем-то расспрашивая. Шакулин шел чуть позади, пытаясь уловить, как быстро эти два молодых человека начнут понимать, что являются приманкой для крупного хищника.
Листровский достаточно быстро выведал, что известно рядовым о творящемся внутри долины. Оказалось, что они только по дороге сюда узнали о том, что зона закрыта. О возможных причинах закрытия они не смогли предположить ничего путного. Было ясно, что оба солдата – отличный материал для капитана, чтобы он создал в их головах нужные образы и мотивы. Выполнение цели Листровского упрощалось тем, что рядовые были насторожены своим участием в операции КГБ, а потому столь легкое задание, как посидеть ночку у костра, должны были воспринять по типу: «Фу, только боялись больше!»
К трем часам дня небо стало покрываться весьма серьезными кучевыми облаками, их темный оттенок вызывал некоторые опасения насчет того что, вероятно, стоит ожидать дождя. Барышков уже успел обойти весь полуостров и расставить своих спецов в нужных точках. Все получилось так, как он и планировал, четверо – по периметру, двое – на перешейке. Осталось лишь создать достаточное укрытие от зорких глаз хищника в месте главной засады. Для этого, все оставшиеся силы отряда плюс оба срочника были направлены вглубь полуострова для поиска и переноски больших и средних веток.
К пяти часам из принесенных веток была сделана весьма неплохая засада, и Барышков, глядя, что тучи становятся все более серьезными, предложил провести последний прием пищи и разойтись по местам, т.к. сумерки могут набежать быстро. Пока Шакулин, Барышков и снайпер из его отряда, по имени Влад, ужинали сухим пайком, Листровский взял с собой обоих срочников на поиск хвороста и дровишек для их же собственного костра. Лейтенант понял, что именно сейчас капитан станет «мыть мозги» и формулировать задачу. Главное, чтобы рядовых не поразил страх, и они вели себя как обычно, дабы не провалить всю задумку.

– Пока нигде ничего, – констатировал Барышков, окончив по полевой рации очередной сеанс связи со всеми дозорными на местах. – Думаю, наши солдатики могут начинать кликать, сумерки подступают.
Сумерки и вправду набегали очень быстро, стимулируемые навесом низких облаков, полностью закрывших небо от любых лучей закатывавшегося солнца. Лесной массив, на другой стороне каменной реки, который сейчас был перед глазами двух кгбэшников и двух спецов, сидевших в основной засаде, принял весьма мрачный вид и застыл, будто скованный невидимыми путами природы. Обстановочка становилась все более напряженной, потенциальный час возможного появления кого-либо из зверей приближался.
Посреди курумника, на большом, но плоском валуне, ничем с виду не выделявшемся на общем фоне, сидели два бойца-срочника, периодически подбрасывая в чадящий рядом небольшой костерок очередную охапку сухих веток. С приходом низких облаков по руслу каменной реки стали прокатываться ощутимые порывы ветра. В эти моменты лес начинал шуметь миллионами листочков и веток, но почему-то сейчас этот шум совсем не успокаивал, а наоборот, усиливал тревогу.
– Дует в нужную сторону, – заметил Барышков, подняв обслюнявленный указательный палец над головой. – Прямо в направлении Среднего Таганая. А значит и дым, и крик пойдут в ту же сторону. – Барышков легонько коснулся, лежащего рядом с ним в куче маскировочных веток, Листровского. – Подай им сигнал, пусть начинают кричать.
Листровский, не спуская глаз с чащи на том берегу реки, будто соглашаясь с Барышковым, качнул головой, и три раза резко и отрывисто свистнул. Оба рядовых тут же обернулись в их сторону, но было заметно, что источник свиста они не видят. Это было хорошо, возможно, и звери их не увидят сквозь такую стену наваленных веток. 
– А если не поймут? – спросил Шакулин.
– Все они поймут, я им минут десять объяснял, какое количество свистков, что значит.
И в подтверждение его слов буквально через пару секунд один из бойцов протяжно проорал в юго-восточном направлении что-то вроде: «О-о-о-о-э-эй!», а затем повторил еще несколько раз.
– Вот, видишь, лейтенант, они у меня ручные, – сказал довольный Листровский, однако, и в интонации, и в мимике капитан оставался максимально нейтральным.
Сидящий чуть в сторонке от чекистов снайпер из отряда Барышкова сдвинул на лоб походную кепку и сосредоточенно смотрел на один из участков леса на противоположной стороне каменной реки.
– Тсс, – произнес он.
Все трое напряглись и замерли. Рука Шакулина медленно поползла к пистолету, лежавшему на камне, а Барышков почти бесшумно передернул затвор автомата. Снайпер, по имени Влад, плавно поднес к левому глазу оптический прицел винтовки.
От костра снова разнеслось на всю округу призывное «О-о-о-оэ-эй!», теперь уже с другим тембром, это проорал второй боец. Они невесело обменялись друг с другом какой-то парой фраз и начали приплясывать вокруг своего маленького костерка, будто им стало внезапно холодно.
У Барышкова на поясе неожиданно громко в нависшей тишине прошипела рация. Шакулина передернуло от легкого испуга. Сам Барышков ругнулся, и тут же сбавил громкость.
– База, я Перешеек, как слышно? – раздалось из рации.
– Я база, что у тебя? – чуть ли не шепотом ответил Барышков.
– Было движение в лесу напротив вас, – с характерным звуками, сопровождающими любой радиообмен, произнес один из дозорных. – Примерно на пять градусов к югу от приманки.
– Вас понял, мы тоже заметили. Сбавь звук, возможно, объект на подходе.
– Понял, конец связи, – уже намного более приглушенно пришел ответ Барышкову.
Листровский быстрым движением глянул на часы. Было десять вечера.
По верхушкам деревьев пробежался очередной порыв ветра, все вокруг неприятно зашелестело, сзади со стороны полуострова проскрипели стволами несколько берез.
– Что видишь, Влад? – прошептал Барышков, не отводя глаз от леса, сам он как раз все прозевал, и толком не мог понять, где конкретно его снайпер и дозорные с перешейка засекли движение.
– Пока ничего, – тихо протянул снайпер, глядя в прицел. – Что-то большое промелькнуло между деревьев, – через паузу уточнил он. – И пока больше не возвращается.
От костра снова сорвалась очередная порция призывных криков, теперь уже подслащенная немного дурным смехом обоих солдатиков. Очевидно, им поднадоело в течение трех часов находиться на одном и том же месте, и, кажется, они начинали дурачиться.
– Что вы им сказали, Евгений Палыч, они понимают, зачем будут находиться  на том валуне? – решил спросить у Листровского лейтенант.
Листровский прикрыл рукой рот, чтобы его слова не разлетались далеко:
– Я им сказал, что по всей зоне разводятся костры, дабы привлечь к себе внимание потерявшихся позавчера видных ученых, которые нечаянно забрели в эти дебри.
– Наивняк какой-то! – отреагировал Шакулин. – И они поверили? А почему вы тогда сидите в засаде в лесу, у них не возникло вопроса?
– Они думают, что мы сидим около костра в русле каменной реки с другой стороны полуострова, и лишь иногда я их буду о чем-то оповещать свистом.
– А если они пойдут посмотреть, и увидят, что ничего с той стороны нет?
– Они будут большими идиотами, если сойдут с места, на котором им приказал находиться офицер госбезопасности.
– А-а-а, ну тогда все в порядке! – в шепоте Шакулина читался явный сарказм. – Значит, они и есть идиоты. По-моему, дураку понятно, что они просто мишень для чего-то или кого-то. А судя по их поведению…
Его прервала внезапно поднятая вверх рука Барышкова.
Снайпер подался чуть вперед, ища опору для локтей для лучшего прицеливания.
– Есть объект, – приглушенно сказал он. – Визуальный контакт установлен, вижу какую-то часть тела, остальные пока за деревьями.
Барышков медленно поднес ко рту рацию:
– Всем постам. Объект в зоне видимости. Заходит с южной стороны по основному направлению. Ждать моих указаний. Перешеек, вам брать объект на прицел. Огонь на поражение, но только по моей команде. Даем приблизиться, когда выйдет.
Рация ответила молчанием, никаких подтверждений не требовалось.
На нос Шакулину приземлилась капля воды. Похоже, начал зарождаться мелкий дождик. Почти стемнело, и обычным глазом уже не было видно в деталях, что происходит на той стороне реки. У Барышкова был бинокль, и сейчас он следил из него. Листровский же будто имел возможность видеть всегда, все и везде сквозь мглу, пространство и время, хотя не имел при себе никаких оптических приспособлений. Порывы ветра становились все более жесткими и частыми. На лицо Шакулина приземлились еще две капли и один мелкий листик, сорванный с какого-то деревца. Казалось, вся природа вокруг ждала появления чего-то нехорошего.
– Объект выходит, – процедил Влад, и его затвор передернулся. – Пока не очень понимаю, что вижу.
– Какая-то хренотень! – промолвил Барышков, наблюдая в бинокль. – Плохо видно.
– Вижу хвост, – продолжал Влад. – Судя по всему, рост существа два-два с половиной метра.
Листровский тоже, наконец, взял в руки свой автомат, его выражение лица почти не переменилось, только сейчас оно было особенно сосредоточенным. Солдаты на валуне продолжали дурачиться в свете костра, кидаясь друг в друга берестой и ветками. Один из них попал прутиком в пилотку второму и издал в знак торжества длинное громкое «О-о-о-оэ-э-эй!»
– Ветки раздвигаются, объект выходит! – вполголоса комментировал Влад. – Ничего себе! Он большой! Очень большой! – в голосе снайпера стали проскакивать нотки страха. – Не могу понять, что это! Оно почти вышло!
– Всем внимание! – процедил в рацию Барышков.
– Никак не пойму, что это! – продолжал Влад. – Это, это, это… – Влад почти начал заикаться.
– Это лось! – вставил Барышков. – Черт! Это просто лось! – Он поднес ко рту рацию: – Всем отбой, это лось. Остаемся на местах.
Животное вышло из-за деревьев, постояло полминуты в задумчивости, что-то пожевывая и лениво помахивая хвостом, и также неспешно водворилось обратно в лесное царство.
С неба заморосил весьма приличный дождь. Пространство наполнилось звуками шуршащей в листве деревьев мелкой капели. Бойцы у костра все также беспечно бесились, теперь накинув на себя плащ-палатки. В этой странной атмосфере вечернего осеннего дождика их действия временами казались какими-то неведомыми ритуальными плясками давно забытых народов Урала.
Барышков, переводя дух, вытер с лица капли воды и отвернулся от лицезрения танца шаманов-срочников. Влад вернул винтовку на предохранитель и, стряхивая с себя напряжение, кашлянул в листву веток, обильно вившихся почти у самого его носа.
– Хэ, а я уж подумал, – негромко произнес он, обращаясь ко всем остальным, – что ваши полусобаки-полуволки парнокопытные и с хвостом как у лошади.
Ему никто ничего не ответил, все погрузились в свои собственные мысли, а точнее, скорее, они все сейчас вообще ни о чем не думали, а просто наслаждались убаюкивающими симфониями  небольшого дождя.
Солдатам, похоже, стало слишком мокро, они свернули свой спектакль в кругу костра, который стал подозрительно быстро затухать.
– Сейчас у них погаснет огонь, – как бы между прочим, заметил Шакулин. – А новый – уже не разведешь, все напрочь вымокло.
Листровский оперся подбородком на кулак и тоже посмотрел в ту сторону:
– Значит, будут сидеть во тьме и сырости, раз не могут сохранить огонь.
– А, по-моему, как минимум один из них снимется с места и пойдет искать вашу стоянки за полуостровом. – Лицо Шакулина украсила ленивая чуть заметная улыбка. – И никого мы таким макаром не поймаем.
– Похоже, скоро закончится, – вдруг вставил Барышков. – Гляньте на запад, там уже почти чистое небо.
Все посмотрели направо от себя, в западном направлении, где и вправду не имелось ни единой тучки на небе.
– Надо, чтобы они сохранили костер еще минуты на три-четыре, – продолжал Барышков. – Лось вышел на него, на свет и запах.
При этих словах морось тут же начала стихать. Шуршание в листве сменилось звуками капающих с веток мелких струек воды. Через минуту небесная влага полностью иссякла.
Костер у солдат больше дымил, чем горел, поэтому они принялись подбрасывать в него нового хвороста и куски бересты, которые они сумели сохранить под тканью вещевого мешка. Огонь медленно стал разгораться.
– Никогда не видел таких странных дождей, – констатировал Влад. – То все небо накрыло, будто лить собирается не меньше чем пару дней, то через пять минут – небо ясное над головой.
– Старожилы говорят, что здесь и не такое бывает, – ответил Шакулин. – Тут и снежок может посреди лета повалить минут на десять.
– Надо же! – хмыкнул Влад. – Какие у вас места тут волшебные!
На поясе Барышкова зашипела рация:
– База, это Третий, есть движение. Какой-то большой объект спускается по склону от Двуглавой сопки. Веду наблюдение в бинокль. Возможно медведь или такой же лось, как у вас.
– Понял тебя, Третий, следи внимательней. Как идентифицируешь – свяжись.
– Понял, выполняю, – прошипело в ответ.
– Кто из них Третий? – Листровский чуть приподнялся с наваленных веток, на которых они уже достаточно долго, то лежали, то сидели.
– Это дальней конец полуострова со стороны Двуглавой сопки.
– Значит, говорит, со склона спускается?
– Точно, как поймет что это – мы узнаем.
– Что-то много сегодня зверей разных в темноте болтается. – Влад бережно протирал платком прицел своей снайперской винтовки. – Неужели их так костер привлек, разведенный на открытом месте?
– Ну, это означает, что работает задумка, – хлопнул его по плечу Барышков, – мы на верном пути.
– Лишь бы они все вместе не вышли под водительством ваших сверхсобак, – усмехнулся снайпер.
У Барышкова снова зашипела рация. Он быстро схватил ее, все остальные насторожились в ожидании новых сведений.
– База, я Третий. Объект потерян, повторяю, объект потерян.
– Что произошло? – уточнил Барышков в рацию.
– Визуальный контакт потерян, новых движений нет. Объект через реку не переходил, рядом с курумником тоже не появлялся.
– Ты его идентифицировал?
– Неуверен, возможно, кабан. Однозначно не медведь и не лось. Но тоже весьма крупный.
– Понял тебя, следи внимательней. – Закончил радиообмен Барышков и, как бы извиняясь перед всеми, развел руками.
– Они как будто все сговорились сегодня, – пробурчал Шакулин, растирая начинавшие уставать глаза. Такие резкие перепады боевой готовности и ложной тревоги быстро высасывали из него силы. К тому же вчера ночью чекисты мало спали, а сегодня и вовсе предстояло провести бессонную ночь. И от мыслей о том, как бы вообще не заснуть, на Шакулина как-то резко навалилось желание сна. – Евгений Палыч, может я выпью транквилизатор, боюсь, прикорнуть ненароком?
Листровский был ни в одном глазу, его взгляд был устремлен по-прежнему в пространство сумерек.
– Рано еще, только половина одиннадцатого, – проговорил он, – выпьете, Сергей, попозже.
– Хорошо, – без удовольствия сказал Шакулин, пошлепал пальцами по мокрым листьям, увлажнив их, и поднес к глазам. – Было бы неплохо умыться.
– Возьмите, воды из фляги, да умойтесь, – посоветовал Листровский.
– Да, это мысль, так и сделаю.
Разбежавшиеся к востоку низкие плотные облака позволили последним лучам уже зашедшего за горизонт солнца несколько осветлить окружающую обстановку. Пространство каменной реки казалось на удивление серым, на фоне продолжавшего чернеть леса. Возможно, такой эффект создавало большое нагромождение серых валунов в русле реки, а так бы и река давно укрылась темной вуалью.
Вокруг не было никаких звуков, для дневных птиц было уже поздно, для ночных птиц – еще немного рановато, да и мокровато. С верхушек деревьев по-прежнему скапывала оставшаяся после дождя влага, но звуки падающих капель раздавались все реже и тише.
В такую погоду само то спать. И именно с этим сейчас всеми силами боролся Шакулин. Даже в условиях постоянно возможной опасности, сон брал свое. Лейтенант, как и все, лежал сейчас, укутавшись в плащ-палатку. Какая-то назойливая травинка настойчиво щекотала ему нос. Он каждый раз отворачивался от нее, но затем каждый раз снова находил ее своим обонятельным аппаратом. Наконец, он подался чуть вперед, травинка оказалась в области груди и больше ему не мешала. Лейтенант положил подбородок на весьма удобный для этого плоский камешек. Его глаза принялись медленно закрываться. Он стал активно клевать носом, периодически проваливаясь в краткосрочный сон. Главное, чтобы другие не заметили, чем он тут занимается. Почти каждую минуту его выбрасывало обратно из дремоты, в эти моменты он часто моргал, силясь прогнать сонное состояние, и сосредоточивал свой взгляд на действиях солдат вокруг костра, но через пару секунд незаметно для себя снова отправлялся в страну грез. Он уже почти был готов точно и конкретно уснуть, как кто-то тихо произнес:
– Он приближается.
Мысленно в полуспящей голове Шакулина эта фраза повторилась несколько раз, прежде чем, лейтенант понял ее смысл, глаза тут же раскрылись, сонливость унеслась, будто и не было.
– Где? – спросил он.
Но никто ничего не отвечал, только покапывала вода с веток, да был слышен небольшой гомон со стороны костра срочников. Шакулин приподнялся и посмотрел на своих товарищей, которые сейчас как бы оказались на полметра позади него.
– Кто приближается? – снова спросил он.
Но Влад и Барышков были на удивление спокойны и вроде даже не слышали вопросов. На него нехотя кинул взгляд Листровский.
– Ты о чем, лейтенант?
– Кто-то сказал «Он приближается», – Шакулин протер правый глаз.
– Никто ничего не говорил, – отрезал Листровский. – Ты заснул там, что ли? Удобно прилег и того?
Шакулин сменил положение полулежа на положение сидя.
– Подождите, я четко слышал фразу: «Он приближается». Это было так ясно, как будто это сказал кто-то из вас.
Барышков с Владом по-прежнему не придавали никакого значения разговору двух кгбэшников, и каждый в свой оптический прибор разглядывали уже почти полностью погрузившиеся в сумерки заросли леса на противоположной стороне курумника.
– Прими таблетку, лейтенант, – с безразличием сказал Листровский, – похоже, тебе уже пора.
Рация Барышкова призывно зашипела:
– База, я Третий, снова вижу объект. Он вышел на берег реки, кажется, нюхает воздух.
Все глянули на Барышкова.
– Понял тебя, Третий, можешь идентифицировать объект?
– Могу. Это очень большой пес, очень большой. По всем приметам может являться нашим объектом. Наблюдаю его в прицел, немного мешает темнота, но в целом видно.
– Понял. Второй, быстро подтягивайся к месту дислокации Третьего. Четвертому быть наготове. Как поняли?
– Второй понял, снимаюсь, – проиграло в рации.
– Четвертый понял, объект засек, от меня далеко, веду визуальное наблюдение.
Барышков переглянулся с Листровским и добавил в рацию:
– В случае перехода объектом реки, Третьему и Второму ставится задача на уничтожение. Как поняли?
– Третий понял.
– Второй понял. Двигаюсь к Третьему.
Шипение в рации прекратилось.
– Они не промахнутся, – тут же твердо заметил Барышков, видя в глазах Шакулина и Листровского немой вопрос.
– Если они промахнутся, – заметил Листровский, – нам лучше выбегать на камни, в лесу это животное нас может хорошенько потребушить.
– Там что-то происходит, – негромко произнес Влад, глядя в прицел. – Ваши солдаты замерли, смотрят куда-то.
– Где? – отреагировал Барышков и развернулся по направлению костра.
И только все уставились в ту же сторону, как через секунду таганайский воздух прорезал дикий человеческий вопль, полный жуткой боли. Еще через мгновение на фоне темного притихшего леса, как бы из зарослей на перешейке полуострова, очертя высокую дугу, почти в четыре метра высотой, вылетел темный силуэт, человеческого тела, и грохнулся о камни.
У всех пронеслось в голове, что это один из двух спецов, которые прикрывали отряд на перешейке.
Еще через мгновение из зарослей выпрыгнул другой силуэт, больше похожий на дьявола. Существо было огромной величины, оно приземлилось рядом с телом на задние лапы, и чуть сутулясь, склонилось над ним, оказавшись к четверке, сидящей в засаде, четко в профиль.
Зрелище последних десяти секунд впечатляло. Всех будто парализовало, так как происходящее мало походило на реальность.
Из чащи на перешейке застрочил автомат, сдабриваемый громким криком отчаяния. Пули, кажется, пошли в цель – существо дернулось, будто в него попали как минимум два или три раза.
Первым ступор спал с солдат у костра, видевших и полет, и особенно во всех деталях – пришествие уродливого огромного силуэта. Они, с громкими воплями, припустили прочь от места своей дислокации по камням курумника.
– Как он здесь оказался? – сорвавшимся голосом прокричал Барышков. – Влад, снимай его! Снимай! Он же был с другой стороны!
– Быстро туда! – скомандовал Листровский, подхватил автомат, и, обойдя Влада, чтобы не попасть под обстрел, кинулся лесом к месту событий. – Барышков, за мной!
Барышков тоже схватил автомат и побежал за Листровским.
Влад, нервно передергивая затвор, стал выпускать одну пулю за другой, не произнося ни слова. Шакулин был в полном шоке, он только как завороженный глядел на разворачивающиеся вокруг него действия. В его голове сейчас носились стаи мыслей. И главной было то, что силуэт, находящийся впереди него, метрах в семидесяти, совсем не большой пес.
– Это он! – прошептал Шакулин.
Существо резко развернулось в направлении спеца, стрелявшего по нему автоматными очередями из кустов на перешейке, и угрожающе дернулось вперед своим большим сутулым телом. Его передние лапы не касались земли, но были поистине огромны.
– Да, в чем проблема! Я уже как минимум три раза в тебя попал, падла! – Влад был явно возбужден и не понимал, что происходит.
Его винтовка раз за разом досылала пулю прямо в цель, а эффекта не было никакого.
Существо издало какой-то глухой рык и ринулось обратно в чащу. Крик стреляющего принял оттенок страха, автоматные очереди стали прерывистыми, как будто автоматчик убегал от существа.
– За мной, лейтенант! – Влад вскочил с лежанки, и призывно махнул рукой Шакулину. – Зайдем с камней! Давай, скорее!
С перешейка донесся ужасный крик, очереди пропали, кажется, второго спеца оно тоже настигло.
Влад с Шакулиным, рискуя сломать себе ноги, скакали по огромным влажным после дождя валунам, видя перед собой свои же еле заметные тени от зашедшей им со спины круглой тарелки мрачной сегодня Луны.
– У них нет шансов в чаще! – с заметной одышкой прокричал Влад, имея в виду Барышкова с Листровским.

Оба капитана мчались через заросли к перешейку, стараясь не сильно удаляться от края каменной реки, здесь было еще хоть что-то различимо в почти полных сумерках, к тому же, таким образом, они держали существо в поле своего зрения. Только что они слышали, как оно издало какой-то глухой рык, а потом заметили прыжок твари обратно в лес.
На поясе Барышкова уже пару секунд призывно шипела рация, но он совершенно этого не замечал. Где-то, буквально метрах в тридцати от них, истошно прокричал второй из спецов, располагавшихся на перешейке. Его автомат затих.
Листровский остановился, Барышков, поздно среагировал и налетел на его спину.
– Стоп! – Листровский резко дернул руку Барышкова, во взгляде которого читалась смесь отчаяния, что погибли люди из его отряда, и жажды мести за них. – Так он нас всех здесь прикончит!
Листровский приложил палец к губам, призывая Барышкова молчать. Было слышно только их бешеное дыхание от погони.
– Вон из леса! – тихо скомандовал Листровский.
На поясе Барышкова снова прошипела рация:
– База, база! Как слышите меня! Прием! База у нас…
Листровский чуть ли не оторвал рацию от пояса Барышкова, и подтолкнул того, на выход из-под деревьев. А сам двинулся за ним.
– Я база, – ответил Листровский, не став слушать, что там говорят в рации. – Всем быстро на перешеек, мы атакованы! Повторяю, объект на перешейке! Все сюда!
Он тут же выключил аппарат и сунул себе в нагрудный карман, чтобы кликающие и шипящие звуки не стали ориентиром для существа. Они вышли на камни. Справа были видны Влад с Шакулиным, спешащие к ним. Уже где-то вдалеке, в русле реки, сломя голову, огибали полуостров в направлении Двуглавой сопки бойцы-срочники. Листровский вытер лицо от выступившего пота. Их с Барышковым стволы автоматов уставились на чащу.
Все как-то стихло. Капитаны замерли, уши улавливали только звуки прыжков и легкое бряцанье со стороны Влада и Шакулина.
– Где эта тварь? – Барышков сузил взгляд, готовый мгновенно отреагировать очередью из автомата на любое движение в деревьях. – Я прикончу тебя, сука, прикончу! – цедил он сквозь зубы, плавно шагая метрах в пяти от полосы леса.
Листровский огляделся по сторонам, они практически подошли к тому месту, где должен был остаться на камнях первый из спецов с перешейка. Глаз капитана в наступившей темноте засек более темный силуэт мертвого человека в ложбине меж двух больших камней.
– Я проверю, – он хлопнул Барышкова по плечу, и двинулся к телу.
Спецназовец лежал лицом вверх, на его груди была видна ужасная рваная глубокая рана. Через всю правую щеку и лоб шли полосы порезов от когтей. Похоже, существо нанесло ему удар в лицо лапой, а затем, проткнув когтями, швырнуло на камни. Листровский еще раз вспомнил высокую траекторию, которую прочертил в сумерках его полет, и немного поежился, представив, какой силой надо обладать.
К Барышкову за это время успели подбежать Влад с Шакулиным. Теперь они втроем, держа оружие на изготовке, плавно двигались вдоль полосы деревьев на все том же расстоянии. Пока никаких звуков или чего-то еще не раздавалось. И это серьезно напрягало всем нервы.
Внезапно Листровский понял, что совершенно напрасно, в горячке, призвал все посты двигаться к перешейку. Возможно, зверь потому и затих, что сейчас во тьме леса выслеживает либо Четвертого, либо Пятого, тех, что были поближе к месту событий. Листровский надеялся, что они догадаются двигаться к цели по открытому месту, а не через заросли. Капитан судорожно стал расстегивать обратно карман, в который он водрузил выключенную рацию, тугая пуговица как назло, совершенно не поддавалась его усилиям. Но все-таки он ее расстегнул, и парой широких прыжков по камням, подскочил к своим товарищам.
– Я выпустил в него около восьми пуль, и хоть бы хны! – проговорил Влад.
– Да в нем уже штук пятьдесят сидит, – продолжал раздраженно цедить слова Барышков. – А сейчас я еще пару десятков засажу.
Листровский встал у них за спинами и включил рацию, та только успела издать первый пикающий звук, как в то же мгновение со стороны дальнего конца полуострова понеслись одиночные выстрелы. Это была зона ответственности третьего. А ведь он уже давно пас какой-то объект.
Первая мысль, которая пронеслась у них у всех в голове – Третий и Второй по какой-то чудовищной ошибке в темноте стали расстреливать побежавших в их сторону срочников, зная, что на перешейке было нападение, а потому, все спецы сейчас могли реагировать просто на движение. Приходила в голову еще и другая мысль, что их уродливое существо уже оказалось там. Но покрыть расстояние в семьсот метров по густо растущему и располагающемуся на больших камнях лесу за буквально полторы-две минуты, было мало вероятным.
Рация разразилась отчаянными воплями:
– База! База! Веду обстрел объекта! Нападение! Как слышите меня! Я Третий! Веду обстрел!
Со стороны дальнего конца полуострова одиночные выстрелы снайперки сменились стрекотом двух автоматов. Стало понятно, что Второй и Третий ведут бой с тварью. Срочники тоже должны были быть где-то рядом.
– Двигаемся туда! – скомандовал Листровский. – Влад контролируй, чтобы сзади не зашло к нам ничего.
Они выстроились цепочкой и быстрыми прыжками по камням направились к месту событий. Бешеная стрельба не прекращалась, они даже расслышали, как в общую какофонию влились звуки стрекота третьего автомата. Заварушка принимала серьезные масштабы.
Над верхушками елей Зеленого полуострова взошла бронзовая неживая Луна, придавая некий тайный символизм разворачивавшимся событиям. Она будто безмолвный наблюдатель иного мира следила и контролировала, как их детище расправляется с милыми вооруженными людишками. Наверное, она в душе радовалась, но положение пятен на ее поверхности никак эту радость не выдавало, наоборот, лунное лицо приняло какое-то отвратное выражение. Неужели ее тошнило от всего виденного!
Снова затрещала рация Барышкова:
– База! Я Третий! – был слышен ужасный грохот от автоматных очередей. – Объект ранен, ведем преследование! Пытается скрыться в чаще! Один из срочников убит! Зверюга вскрыла ему череп! Как слышите, База? – эфир затмила очередная автоматная очередь.
Шакулин не мог поверить, с какой скоростью двигается существо. А информацию о том, что оно ранено, все как будто пропустили мимо ушей, опыт подсказывал, что ранения ему не сильно мешают. Хотя возможно была некая расчетная критическая масса свинца внутри тела зверя, которая могла повлиять на что-либо.
Барышков почти поднес ко рту рацию, дабы отдать какую-то команду, но так и не успел. Со стороны только что оставленного ими перешейка раздался испуганный вскрик и загрохотал автомат.
– Это кто-то с перешейка, все-таки жив! – сорвался возглас Влада с нотками надежды.
– Или Пятый, который двинулся к перешейку на мою команду, – голос Листровского впервые с начала боевых действий принял обычную для него безликую окраску.
Со стороны дальнего конца полуострова очереди стали реже и непродолжительней. На перешейке же внезапно стих один автомат, и вдруг возник другой.
– А кого тогда Третий преследует на полуострове? – прокричал Шакулин.
– Вы еще не поняли! – рявкнул Листровский. – Их двое! Двойное нападение! Тот здоровый урод никуда не уходил с перешейка! Сейчас он убьет и Пятого. А мы, ни там, ни тут, четко по середине! – Листровский сорвался на крик.
– Я туда! – коротко бросил Влад и помчался обратно к перешейку, с которого уже неслись звуки отчаянных пистолетных выстрелов, либо у того, кто стрелял, закончилась обойма, либо он потерял автомат.
Остальные стояли пока на месте, каждый про себя решая, что делать дальше. Пистолетные выстрелы с перешейка тоже оборвались. В то время как с дальнего конца полуострова, раздалась длинная автоматная очередь, и еще пара выстрелов из снайперской винтовки. И вдруг все опять стихло.
– Надо вернуть Влада, – проговорил Листровский. – Ему одному там ничего не светит!
– Влад, назад! – заорал Барышков.
Но тот, будто не слыша команд, продолжал ловко прыгать по камням реки.
– Назад, Влад! Наза-а-а-ад! Это приказ! Стой!
– Если я правильно считаю, то четверых мы уже потеряли, – Листровский рассуждал как бы сам с собой.
– Влад, стой! – проорал Барышков и кинулся в сторону своего снайпера, но тут же встал как вкопанный.
Примерно в двухстах метрах от них, в том же месте, что и в первый раз, из леса на перешейке выскочила сутулая уродливая фигура огромного существа. Владу было еще метров семьдесят до него. Снайпер остановился, присел на колено, вскинул винтовку и начал палить в силуэт твари.
Луна хорошо освещала все русло каменной реки.
Уродливая тень подпрыгнула к телу мертвого спеца, лежавшего там между камней и склонилась над ним. Шакулин снова заметил, как эта гадина напоминает прямоходящего невероятных размеров волка. Однако пули, раз за разом влетавшие в его плоть, похоже, причиняли существу некие неудобства. Оно выпрямилось, глянуло в сторону палившего в него Влада, будто запоминая, как выглядит его враг, и с молниеносной скоростью стало удаляться по камням в южном направлении, к лесу, что располагался со стороны Старой Киалимской дороги. Через двадцать секунд мутант скрылся в чаще, примерно в том же месте, где час назад к каменной реке выходил лось. Возможно, там располагалась обхоженная звериная тропа.
Рация Барышкова призывно заиграла:
– База, я Третий! Объект убит! Как слышите меня!
Листровский удивленно вздернул левую бровь, ему было любопытно, что же там нейтрализовали на дальнем конце полуострова.

В кабинете, слабо освещенном лишь парой настольных лампочек, было очень тихо. Лишь изредка раздавались звуки шуршания листов бумаги, когда кто-то из проводивших допрос, сидя за длинным столом, перебирал их. Окон в кабинете не было вообще, что придавало обстановке камерные свойства.
Двое из допрашивающих были одеты в штатское. Одна из них – женщина, лет тридцати пяти – тридцати восьми, аккуратно причесанная, с жестким, но не агрессивным взглядом. Второй в штатском – мужчина, лет пятидесяти, ни чем особо не приметный, он даже предпочитал не всматриваться в лица тех, кого подсаживали на стулья для допроса, чувствовалось, что он выполнял некую роль «серого кардинала» этого небольшого собрания. Между ними за столом располагался полковник главного управления КГБ Верещагин, подтянутый, коротко стриженый, с цепким взглядом, на вид ему было сорок пять лет. И это был единственный известный Листровскому персонаж, среди сидящей перед ним троицы.
– Ну, хорошо, – женщина в штатском костюме отложила все листы бумаги в сторону. – Ваш снайпер, Щеголев Влад, утверждает, что выпустил в существо более пятнадцати пуль, и уверен, что как минимум десять из них пришли точно в цель. Вы тщательно осмотрели места, где оно находилось во время нападения, там были следы крови существа?
Листровский сидел на стуле прямо, он был как всегда спокоен, и кажется, его ни капельки не волновала эта обстановка и этот допрос.
– Там, ничего не было, ни в лесу, ни на камнях, – ответил он, смотря в глаза женщине.
– Однако убитый лейтенантами Кимовым и Сердюковым, которые при операции имели позывные «третий» и «второй», генетически модифицированный полупес-полуволк имел весьма обычную по составу и цвету кровь. – Женщина, видимо, на что-то намекала.
– Тогда у меня есть два варианта, – Листровский закинул одну ногу на другую, это отметили все трое за столом, но вида не подали. – Либо четверо приконченных существом спецназовцев упорно не попадали в него, хотя выпустили, кажется, пуль двести в сумме, а снайпер Щеголев – плохой снайпер.
– Либо? – подстегнула капитана к дальнейшему спичу женщина в штатском.
– Либо убитый «вторым» и «третьим» объект «Иван», судя по табличке на его ошейнике, не имеет никакого отношения к существу, которое атаковало нас на перешейке полуострова. То есть оно не является объектом «Зина».
– Тогда, с чем же мы имеем дело, капитан? – влез в их диалог Верещагин.
– Понятия не имею, – ответил спокойно Листровский. – Ясно лишь то, что исходя из данных судмедэкспертизы, именно эти два зверя, то есть «Иван» и неизвестное существо совершили предыдущие девять убийств, которые мне довелось расследовать. Старые все лица.
– Старые, но выглядят по-новому, – прокомментировала женщина. – Снайпер Щеголев и лейтенант Шакулин говорят о том, что в целом было трудно разглядеть в темноте, но существо очень похоже на большого прямоходящего уродливого, как они выразились, волка?
– Не могу ничего ответить по этому поводу. Не готов утверждать, было очень плохо видно.
Верещагин поднялся со своего места:
– Как вы считаете, капитан, одновременное нападение «Ивана» и неизвестного животного могло быть неслучайным?
– Вы считаете, что они договорились между собой? – не моргнув глазом, задал встречный вопрос Листровский.
– Я говорю о другом, капитан. В дикой природе, члены одной стаи часто производят спланированные нападения на своих жертв. Возможно, это все-таки доказывает, что неизвестным существом была «Зина», тело которой, я напомню, могло мутировать, согласно отчетам барнаульских ученых.
Судя по выражению лица Листровского, он не был согласен с таким тезисом, и сейчас тщательно подбирал, что нужно ответить.
– Я видел труп «Ивана», полковник. И видел силуэт существа. Они очень сильно различаются размерами и строением тела.
– Вы же говорили, что не рассмотрели в деталях существо? – перебила его женщина.
– Но не до такой степени, – чуть повысив голос, резко кинул ей Листровский.
Верещагин поднял руку, чтобы прекратить начинавшую зарождаться перепалку:
– Тогда, как вы объясните, капитан, их одновременное нападение? – спросил он.
– Похоже, они оба среагировали на приманку.
– Вы ожидали нападения сразу обоих? – Верещагин облокотился на стол и подался чуть вперед.
– В целом, нет, – с некоторой задумчивостью произнес Листровский. – Мне, честно говоря, вообще казалось, что идея не самая удачная. Но капитан Барышков оказался прав, мы приманили их обоих.
– И вы по-прежнему считаете их двойное нападение случайным? – Верещагин щелкнул ручкой по столу.
– Нападение не случайно.
На этих словах Листровского по лицу полковника пробежала тень удовлетворения, которая, правда, через несколько секунд снова пропала.
Листровский продолжал:
– Оба объекта вышли на костер и периодические крики солдат-срочников. Однако, судя по развитию событий, «Иван» нападать не собирался. Он вышел к каменной реке со стороны Двуглавой сопки, и если бы не забег солдат вокруг полуострова, на которых он и среагировал, мы бы сейчас обсуждали только тему неизвестного существа. А так, «Иван» атаковал их, пересекши каменную реку, и был обстрелян нашими постами.
Верещагин сел обратно на свое место. В допросе возникла пауза, длиною почти в минуту. Наконец, полковник снова обратился к Листровскому:
– Капитан, вам известно, что все ваше начальство, в том числе полковники Латышев и Чернов, отправлено в отставку и будет осуждено за допущенные чудовищные ошибки и утаенную информацию государственной важности? Весь ваш отдел скрыл сведения о том, что объекты «Иван» и «Зина» сбежали со спецпоезда при странных обстоятельствах близ закрытой зоны городов Златоуст и Миасс.
– Да, известно, – коротко ответил Листровский, на лице которого не дернулся ни единый мускул.
– Вопросы формирования нового отдела сейчас решаются в Москве, – Верещагин облокотился на спинку стула. – И ваша дальнейшая судьба зависит от результатов, которых вы достигнете здесь. В виду того, что прямого отношения к допущенным просчетам вы лично не имели, было принято решение вас со службы не снимать и наказанию не подвергать. Тем более что нам важен опыт, который вы получили в ходе расследования.
Листровский на секунду криво ухмыльнулся.
Верещагин оторвался от спинки стула и опять подался вперед.
– Вам и лейтенанту Шакулину поставлена задача завершения расследования в кратчайшие сроки. Отряд Барышкова, усиленный еще десятью специалистами, будет оказывать вам силовую поддержку.
– В кратчайшие, это сколько? – чуть ли не слогам выговорил Листровский.
– Неделя, – вдруг подал голос мужчина в штатском. – Америка не будет ждать, когда мы разберемся здесь на Урале с какими-то животными, а работа почти всего комплекса по проектированию подлодок и ракет с ядерными боеголовками к ним, будет находиться под угрозой. – Мужчина, как и раньше, смотрел куда-то в стену, но никак не на Листровского.
Капитан давно определил, что этот молчаливый тип в штатском либо ответственный за атомный проект на Урале, либо представляет напрямую интересы Политбюро.
– Я не вижу никаких препятствий для нормальной работы закрытых предприятий Златоуста и Миасса, – Листровский решил настойчиво поймать взгляд «серого кардинала», хотя бы так, для общего интереса. – Их прямого врага, выученного на охоту за людьми, мы уничтожили. Зона закрыта, в город существо вряд ли сунется. Нет причин для волнений.
– Капитан, наверху очень обеспокоены, – вставил, качая головой, Верещагин. – Вы сами не хуже меня представляете, какой значимостью пользуются проекты, связанные с подлодками. А там, – Верещагин показал пальцем вверх, – долго разбираться не станут, и если нападения будут повторяться, то полетят головы уже других людей.
Выслушав, Листровский взял небольшую паузу.
– Ограничьте передвижение работников секретных предприятий, – обратился капитан к мужчине в штатском, – пусть не слоняются за пределами населенных пунктов. Мне нужно, как минимум четырнадцать дней, – теперь он уже говорил с Верещагиным. – Результат будет, только надо полностью перекрыть долину, чтобы никто не вздумал туда случайно зайти.
Троица погрузилась в раздумья. Верещагин поднялся и посмотрел на мужчину в штатском, от взгляда которого стена кабинета рисковала получить хорошую дырку. Похоже, решение должен был принимать «серый кардинал», а не полковник. Через минуту «кардинал» утвердительно кивнул головой, сопроводив свое решение коротким:
– Пусть, две недели. Закрывайте зону по полной программе.
– Итак, у вас две недели, капитан, – подытожил Верещагин.
– Но это не все, – вдруг снова вернулась в беседу женщина. – Теперь у вас будет еще одна задача.
Листровский чуть сощурился, от задач, которые ставят женщины, он никогда не ждал ничего особо приятного.
– Вам, капитан, будет необходимо поймать неизвестное существо, коль вы не можете его убить. Оно нам нужно живьем.
В глазах Листровского прочиталось что-то вроде: «Вы в своем уме!»
– А если я не смогу обеспечить живучесть этого существа при проведении операции? – с ухмылкой, глядя на женщину, спросил капитан.
– Вы уж постарайтесь, – она ответила ему милой змеиной улыбкой.
Они еще секунд пять смотрели друг на друга, не меняя выражения своих лиц.
– Если задачи ясны, вы можете быть свободны, капитан, – произнес Верещагин и показал ладонью на дверь.
Листровский встал со стула, но прошел всего пару метров.
– Мне нужны материалы спецоперации ВЧК по поимке Уральского оборотня, если такая операция, конечно, имела место быть, – сказал он.