Наследник. глава третья

                - продолжение -

Поддержкой Мазуру послужила лишь надменная и выразительная усмешка Дубцева, с которой тот подсел к Ольге и, прижимаясь к ней вплотную, кокетливо угрожающе понижая голос, спросил:
- Оленька, а ты боишься привидений?
- Ужас, как боюсь, просто мурашки по телу… - откровенно отклоняясь от Дубцева, ответила Ольга и перевела взгляд на Сергея, как бы извиняясь перед ним за друзей, невежливо его прервавших. Дубцев давно испытывал к Ольге нешуточное влечение, но с её стороны, кроме дружеского расположения, ничего не получал. И то, что она проявляла повышенное внимание к Сергею, который в свою очередь не спешил этим воспользоваться, его не на шутку раздражало. Ощутив пренебрежение Ольги, Дубцев быстро встал, с трудом сдерживая нервозность.
- Людей надо бояться, Оленька, а не призраков! – почти прокричал Дубцев, выплеснув своё раздражение в голос.
- Что ты этим хочешь сказать? – спокойно поинтересовалась Оля, совсем не чувствуя себя виноватой в его гневе.
- Да то, что всегда, во все времена основой зла на земле являлся разум, обычный человеческий разум, ибо человек, подвластный порочному разуму, ради самоутверждения избивает своего ближнего, ради наживы сознательно идёт на преступление, ради своего благополучия опускается до лжи и предательства. И самое страшное, что это – норма.
- Ну, хорошо, - перебила его Оля, - а не тот ли порочный разум двигал теми, кто подставлял, и, заметь, сознательно, свою грудь под вражеские пули, спасая от гибели своих друзей, которые так же сознательно шли на смерть ради свободы своего народа?
- Ерунда! Все эти подвиги – лишь скудность выбора: либо пуля врага и смерть героя, либо пуля доблестного командира и тоже смерть, но уже как труса и предателя.
- Неужели для тебя совсем не существует таких понятий, как героизм, благородство, просто порядочность, наконец?! – слегка повысила тон Оля.
- Утопия, Оленька, утопия! Добрейший и порядочнейший человек, окрылённый благороднейшей идеей, шагает по улице, не замечая, как под его ногами безвинно гибнут тысячи живых существ: жучков, паучков, муравьёв;
он шагает, даже не задумываясь над тем, что каждый его шаг несёт в себе смерть пусть недостаточно развитым, но всё же разумным существам, приносящим немалую пользу его миру, его жизни и населяющим с ним одну Землю. Задуматься над этим не входит в его планы, ибо перед ним стоит более высокая и гуманная, по его разумению, цель – спасти мир, например. Ха-ха-ха! И будьте уверены, он достигнет своей цели, но достигнет её путём жертвоприношения, а это по своей сути – зло, равно, как и самопожертвование. Но не зло ли это по отношению к самому себе и к тем, кому ты дорог? Вот так, Оленька, добра на земле нет по определению, ибо в основе всякого добра лежит жертва!
- Ну, тебя послушать, так и жить страшно … - выходя из-за стола уже с трудом сохраняя спокойствие, сказала Оля.
- Увы, Оленька, гораздо страшнее, чем среди призраков, - торжествующе сиронизировал Дубцев.
Оля подошла к пианино и начала наигрывать весёлую песенку из недавно просмотренного кинофильма. Песенка была простой и немного наивной, не имеющей особого смысла, но очень заразительной, и поэтому она легко и быстро завоевала всеобщие симпатии. Её напевали за праздничным столом, насвистывали за каким-либо занятием или просто на ходу. Все стали дружно подпевать Оле.
Не участвовал в этом только Сергей. Он сидел за столом, задумчиво уткнувшись в бокал с вином. Ему по-прежнему не давал покоя тот загадочный мерцающий свет в окне полуразрушенного особняка, тайну которого ему так и не удалось раскрыть. Опасаясь возможности в очередной раз стать предметом насмешек для Дубцева и Мазура, Сергей умолчал о том, что он испытал вчера ночью, возвращаясь в общежитие с товарной станции, где он подрабатывал по вечерам, разгружая почтовые вагоны. Он не был сыном состоятельных родителей, вроде Мазура, и ему приходилось самому обеспечивать свою жизнь и учёбу. Проходя каждый раз этой дорогой, пролегающей мимо особняка, Сергей невольно любовался полуразвалившимся, но не потерявшим с годами своего магического величия, и являвшимся в прошлом прекрасным творением старой архитектуры. Вчера, в свете полной Луны, дом показался Сергею особенно торжественным и таинственным, чем прежде, будто в томительном ожидании прибытия не удостоенного им доселе высоким вниманием гостя, несущего с собой значительные перемены в его холодной, полной невероятных тайн, жизни.
Сергей, не удержавшись от любопытства, подошёл к парадному входу и, помедлив минуту, в нерешительности вошёл внутрь. Пройдя через просторный холл по тусклой световой дорожке, проложенной ночным уличным фонарём, Сергей ступил на широкую лестницу, ведущую на второй этаж. В этот момент он вдруг ощутил, как его ноги обволокло плотной колючей массой, по телу пробежал холод. На его лице выступили крупные капли пота. Он взглянул под ноги, но за чёрной зловещей пеленой ничего не смог разглядеть. Приложив огромные усилия, он с невероятным трудом преодолел ещё две ступеньки. Дальше двигаться он не мог. Холодная колючая масса поднималась по его телу, всё сильнее и сильнее сковывая его движения и прокалывая его насквозь тысячами острых игл.
- Видимо я не тот гость, которого здесь ждут, - подумал Сергей. С этой мыслью он почувствовал, как невидимые лапы ужаса, будто прочитав его мысли, стали постепенно выпускать его из своих цепких объятий, позволив ему ощутить некоторое облегчение и попятиться назад.

                - продолжение следует -