Его Kampf

Его Kampf


Крики, доносящиеся с улицы, резали слух и сливались, воедино превращаясь в пустое, бессвязное блеяние овец. Он не мог более слышать этого. Находясь на грани нервного срыва, он мечтал лишь об одном, забыться, провалиться в небытие.
«Все пропало, все…» - пульсировала мысль в голове
Казалось бы, это не возможно, и думать не стоит, но произошло самое не мыслимое.
«Несусветная чушь! Как же это возможно?!» - он задавал себе этот вопрос, всякий раз, когда подходил к окну
Подумать только, как просто создать подобную ситуацию, как легко опорочить человека. Конечно же, он не ангел, но покажите хоть одного безгрешного человека. Нет, сударь, такого человека нет. Да и что говорить на эту тему, ежели каждый тут начнет оправдывать себя, тобишь то-то и то-то он сделал из причин, по его мнению, полностью все отменяющих.
Он же мог сказать с точностью тоже самое, но не говорил, да и не скажет никогда, ибо не таков он по духу! И только человек обладающий силой воли не станет искать оправданий.
Сейчас он был один в кабинете, да и в жизни. В двери стучали судебный приставы, милиция, все было не к месту. Его тошнило, тошнило от такой участи. Все произошло как по чьему-то плану. Нет не по его плану. Да, признаться, его поступок был плох, но опять таки, некто рассчитывал на подобные действия. Все к этому шло, и верно ли сказать что виновником является он?  Дальше все было предугадано, за несколько  дней после этого происшествия началась атака. Даже со стороны сторонников, тех, которым он несказанно помог, а именно протащил их кандидата в мэры города Харькова. Где теперь этот мэр, который, к слову сказать, является и лучшим его другом?
Ответ мне известен, да и ему.
Он знает, что давеча мэр собрал свои вещички и улетел в Италию, якобы отдохнуть от столь «изнурительной» Должности!
Тут же с отъездом мэра и по совместительству друга, он почуял неладное. Затем ему стало известно, что его намериваются вызвать в прокуратуру, где смеха ради, его дело будет вести министр внутренних дел, который давеча повел себя самым недостойным образом!
Возможно страх за свою жизнь, возможно толика протеста, а может и то и другое сказались на нем. Он был чрезвычайно измотан, что-то сродни нервному истощению, а груз предательства давил в груди.
Он жил в ногу со временем, и всего-навсего, пытался выжить в этом мире, в этой стране.
До чего довели его….
В очередной раз он подошел к окну, пристально смотря вниз.
«Им нет числа, им нет числа…» - всего лишь песня, но поистине это ветер перемен.
Вглядываясь в лица, ему бросилась в глаза девушка, стоящая в стороне от разъяренной толпы. Её взгляд по велению судьбы пересекся с его взглядом, и, кажется, они соединились воедино. Они не слышали крики толпы, они будто растворились и облики людей стали размытыми, подобно испорченному полотну художника.
Вокруг был шум, но все исчезло. Её взгляд, словно эликсир жизни, пробуждал в нем силы.
Внезапно, он словно охваченный неизвестным желанием распахнул окно и, глотая воздух, прожигал незнакомку взором.
Она летела, каждый шаг, и не отрывающийся взгляд, безмолвие….
Он знал, она спасение, она искупление. Будто сами боги ведут её к нему. И она пришла, минуя людей, преграды.
И он распахнул перед ней двери и это были не только двери в его кабинет, это были двери в его жизнь.
Но самое страшное было только впереди, вместе с ней в двери ворвалась милиция, его окружили и стали что-то кричать. Из их слов он понял, что его хотят силой доправить в Киевскую прокуратуру. Девушка была настолько близко к нему, что он мог слышать её учащенное дыхание. Она испуганно смотрела на него, но он не мог понять почему. Она оттолкнула одного из милиционеров взяла секретаря горсовета за руку, в глазах её читалась какая-то немая мольба, а он все смотрел на неё, не понимая….
Он слышал её голос, слышал его впервые, она кричала….
 Из её слов он мог разобрать немногое.
« Отойдите, прошу вас….. выйдите отсюда» - да это он слышал, слышал и задавался вопросом, кто она.
Шум начал утихать, судебные приставы, растолкав сотрудников милиции, вломились в кабинет, что-то недовольно говоря, но когда они приблизились ближе, нет, они не стали его трясти и всовывать повестку, они просто остановились.
Спустя пару минут все покинули кабинет, дверь была плотно закрыта, а там за ней доносились голоса журналистов, комментарии сотрудников горсовета, судебных властей, самих сотрудников милиции.
Он не присушивался к ним, ведь был как в тумане, видел лишь её, она что-то шептала ему, развязывая его галстук, он каким-то образом оказался в кресле, но как он также не понимал, и это не понимание его веселило, он от этого даже улыбался, окончательно пугая этим девушку.
Затем в кабинет вошел его помощник, он без лишних слов всунул ручку в руку секретаря горсовета и черкнул подпись на повестке, затем он бросил быстрый взгляд на незнакомку и удалился.
Повестка была получена, и более никого ничего не волновало, надобно было лишь, чтобы сам секретарь вышел и сказал пару слов, это, пожалуй, было самым сложным.
Медицина к счастью была на высоком уровне и в этой стране, посему посоветовавшись, помощники секретаря решились на одно верное средство.
Спустя несколько минут, в кабинет вновь вошли, на этот раз трое.
Он слышал, как они объясняли девушке, что нужно сделать, дабы все разъехались, но она от чего-то протестовала. Далее её взяли за руки и оттащили в сторону, а к нему подошел какой-то человек, и резко закатив ему рукав, при этом, оторвав пуговицу на манжете не удосужившись просто расстегнуть её, ввел в вену какое-то средство. В это время он поднял глаза на человека, смотря на него не то чтобы вопросительно, а скорее с удивлением, в его глазах читался один вопрос: За что?
Но сознание помутнело, и он четко более ничего не осознавал, на самом деле ему повторили несколько слов, и он на автомате запомнил их, а вернее его подсознание и после его повели к прессе, где он и отчеканил заученный текст.
После девушку отпустили, но она никуда не ушла, да и её особо никто не выгонял. По обычаю секретарь горсовета задерживался на рабочем месте до полночи, так решили, и поступить его сотрудники, дабы не смущать общественность. Его оставили с девушкой в кабинете и ушли.
Она села около него на диван, на который соизволили положить его сотрудники. Он смотрел перед собой, это была стена, первоклассные обои, выбранные им не так уж и давно. Он не замечал их и вообще ничего, однако чувствовал тепло на своей руке, девушка держала его крепко, похоже было, что она боялась даже отпускать руку. Если бы она отпустила, казалось ей, он бы ушел куда-то глубоко в себя, и возвращение не представлялось бы возможным.
Он пытался вернуть сознание происходящего, но это был для него так же трудно, как и поднять тонну метала. Все было тщетно.
К вечеру действие препарата развеялось, и он смог подняться.
Он лишь сказал ей: «Помоги» и это было тут же понятно, она помогла ему подняться и таким образом отвела в ванную комнату, дабы он привел себя в надлежащий вид.
Затем его телохранитель вывел секретаря через черный вход, дабы все было тихо. Девушка и тут поехала с ним, когда же они находились в машине, он повернул голову к ней, задавая немой вопрос, ответ на который последовал незамедлительно. Толи от помутнения рассудка, толи от действия препарата, она казалась ему сродни ангелу, свет которого освещал дорогу и согревал сердце, отметая ничтожный озноб. Ехали они вовсе не долго, девушка заметила, как они проехали её дом, где наверняка все волновались за её долгое отсутствие, но она ничего не сказала об этом. Она знала, здесь и сейчас, а более и не нужно ничего.
Он смотрел на неё довольно долго, но мысли его были заняты другим, в голове кричали от безысходности вопросы: Как это произошло? Неужели ты не мог ранее предвидеть предательства? Откуда вообще это предательство? Где же он просмотрел, может это шантаж? Да-да, более всего он надеялся на шантаж, ведь не мог же друг так просто взять и разорвать все узы…..
Он вспоминал их частые разговоры, когда секретарь как проклятый убеждал мэра не поступать тем или иным образом, он заранее чувствовал подставу, и своими силами и нервами вытаскивал мэра из-под пресса интриг и заговоров. Он, да он, принял на себя весь удар властей вот только давеча, когда началась канитель с документами. И снова группа захвата, снова он один и все против него. Тогда его заблокировали в кабинете и он не мог оттуда выйти несколько часов, а из горсовета по истине воровским методом разворовывались документы, и они после как крысы бежали с тонувшего корабля, а уж под конец представления явился и сам мэр, победителем, но только победу эту одержал для него секретарь горсовета и это истинная правда!
Ещё тогда он подорвал здоровье, но сам того не заметив, продолжал свою работу. Очередные сессии и каждая как удар в сердце, и вот он сорвался окончательно. Казалось, он сошел с ума, и возвращения нет, он попросту не хотел, но бал не кончен и он ещё будет им нужен, но лишь в качестве марионетки, а он позволить этого не может. И сейчас он хотел лишь вернуться в нормальное состояние и бросить все.
Бросить все… так думал он сейчас, но понимал, что это не возможно.
Машина остановилась, а это был верный знак окончания пути. Девушка не спешно вышла из машины, помогаю секретарю подняться. Дом был впечатляющий, она не знала, что с последнего покушения, он поменял место жительства. Да она вообще не знала о покушениях, о да, а они были. Людская молва безжалостно спихивала все на самого секретаря, будто бы он сам делал это. Но никому было невдомек, что испытывал в это время сам секретарь, а описать это не возможно. Можно предположить, что молва пошла хотя бы из-за того, что покушения все оканчивались без жертв, но ежели простой люд хоть раз призадумался, верно, ли это, то нашел бы в этих покушениях особенность, и особенность жертвенности так же.
На самом же деле все было просто как дважды два, не для кого не секрет, что секретарь горсовета, страдал некоторыми психическими заболеваниями, и все эти покушения шли к одному, к обострению.
Да-да, иными словами его попросту сводили с ума!
Когда же они вошли в дом, и сам секретарь уснул, девушка села на диван в зале, там было все, домашний кинотеатр со стереосистемой, рядом с которым стоял шкаф с дисками и рядом шкаф с книгами, к слову сказать, секретарь любил порой пролистать одного из классиков для успокоения.
Но вот нижняя полочка с дисками отличалась от других, там не было названия, и девушка вытащила одну из кассет, не долго думая, включила её и принялась к просмотру.
Признаться, то, что увидела девушка, повергло её в ужас. На кассете было покушение на секретаря около горсовета, видимо оно было заснято камерой наблюдения. Датировалось это мероприятие прошлым годом, но оно, увы, было не единственным. Итак, действие началось с того, как секретарь в окружении двух охранников вышел из горсовета, вот тогда то, с самой крыши здания что-то полетело прямо в них, это было взрывное устройство, которое взрывалось на лету. Охрана разбежалась в разные стороны, да это лишь в кино охрана заслоняет босса собой, тут-то было все по-иному! Естественно он сам кинулся к машине, но тут последовал взрыв именно оттуда, стекло машины было разбито в дребезги и боковое зеркало также было разбито. Секретарь едва дышал, шокировано смотря на происходящее, он лишь в последний момент успел отскочить от машины, иначе только Господь знает, что с ним стало.
Девушка неотрывно смотрела на запись, она поверить не могла, что это было на самом деле, а далее шли комментарии специалистов, политиков. Все было расценено имитацией покушения и забыто. Но она точно знала, чего стоило это секретарю. Да-да тут были и записи текущих сессий, он блистал на них, он играл. Это была его лучшая роль, четкие ответы на выпады противников, улыбка, наглая, улыбка достойная уважения. Факты, отточенный текст, нет, ему его не писали, он сам автоматически выдал его, будто запрограммированный. Он носил очки, за ними он казался не пробиваемым, никто не видел его глаз.
Приезжие из Киева власти, требующие к ним животрепещущего почета, нет они этого не получали, они не получали ничего. К ним выходил он, даже не мэр, мэра всегда опасался огласки. Его взгляд всегда был наполнен страсти, он страстно говорил перед людьми, это его жизнь.
Когда говорили о нем, упоминали его всуе при нем, он лишь усмехался и, сложив руки замком, опускал на них голову, изредка лукаво смотря на беседующих, ведь не могут люди понять, что политики те же люди…. Больно.
По щекам девушки скользили слезы, соленные как море, что же это, он стоял, смотря разбитое зеркало машины, не веря своим глазам, очередное покушение,  очередная рана в сердце, кровь, и боль….
Она выключила диск и ещё долго сидела в темноте, не в силах встать с места, просто не было сил….
Двери в спальню открылись, и девушка инстинктивно обернулась, на пороге стоял он. На его лице блуждала не то полуулыбка, не то волчий оскал, в темноте было не понятно. Она мгновенно поднялась с дивана, смотря на него выжидая, что он скажет.
Тут же на неё обрушился поток брани, конечно, не засуженной, грубой, дескать, да ты кто такая, да по какому праву тут хозяйничаешь. Как и читателя, так и её это отторгло от него. Она попятилась назад, видя, как он приближается, да что в голове у больного человека, кто ж это знает!
До этой минуты он не видел выражения её лица, но как только она подошла к светильнику и встала на свет, то он замолчал. На её лице читался страх, не понятный, но тут же вот этот страх будто разорвал его грудную клетку, заставляя замолчать, и брань сменилась тишиной, а потом неистовым потоком слов мольбы, мольбы о прощении, он словно проклинал себя, за то каким он есть.
Она видела перед собой доведенного до края человека, который загнан в угол, и он боится всего, что его окружает, это просто страх, уже не подвластный внешним раздражителям.
Все это закончилось когда иссякли силы, а наступило это быстро, он схватился за спинку дивана, и с трудом обойдя его сел, опустив голову более не произнося ни слова. Руки его впились в обивку дивана, и он так сидел, просто смотря в пол, и мысли… какие там мысли, голова казалось, вот-вот разорвется от этих чертовых мыслей!
Девушка, остолбенев, смотрела на него, но вот когда он так сел, она мгновенно кинулась к нему, упав на колени рядом, и так вот она посмотрела на него, как не смотрел на него ещё никто на свете.
Она положила руки ему на колени и тепло, она давала ему свое тепло, которое медленно поднималось и растекалось по всему телу.
Ночь она провела около него, что-то рассказывая, она говорила ему о красоте природе в деревне, о том, как светят там звезды, о несравненном воздухе и пении птиц. Говорила и о себе, о том, что не покинет его, и будет рядом. А он слушал, смотря на неё, говорить ничего не хотелось,… да и незачем.
Утром он решил ехать в Москву, он осознавал, что с ним происходит, и понимал нужно что-то делать. Врачи там были, дай бог…. Она согласилась, что это необходимо, но тут он крепко взял её за плечи и попросил лишь об одном, чтобы она ехала с ним. Она лишь кивнула и приняла это как должное.
С отъездом решили поспешить и вещи были собранны в тот же день, а на вечер были куплены билеты.
В этот день приехал мэр, словно ничего и не произошло, он позвонил секретарю горсовета и поинтересовался как дела. Вот так все просто было него. Секретарь ответил, что уезжает на лечение, тот не спрашивал подробностей, а попросту согласился и в тот же вечер сказал об этом в интервью.
Да, это повлекло некие события, которые стали роковыми для секретаря. Естественно он был связан с крупными бизнес структурами, и его отъезд значил остановку некоторых дел, а значит застой денег. Для его коллег это было не желательным и в тот же день к дому секретаря подъехало несколько машин. На улицу вышла та самая новая знакомая секретаря, она просила не беспокоить секретаря, говорила в каком он состоянии, но те лишь посмеялись над глупой, по их мнению, девочкой.
Когда они вошли в дом, то увидели его сидящим возле камина, спиной к ним. Пару слов дали знать ему об их присутствии, он обернулся, вопросительно смотря.
Она вошла следом за ними и стояла у двери, не решаясь более ничего говорить. Тут же разговор начал один из его главных партнеров, если выражаться мягко, а именно он настаивал на том, чтобы секретарь оставался в городе и будто в его состоянии ему не кажется ничего болезни подобного.
Секретарь молчал, но когда тот окончил пламенную речь, начал объяснять как ему плохо. Но те лишь с усмешкой смотрели на него, и тут его голос перешел в крик.
«Я  болен, вы не понимаете…. Я должен, отпустите меня! Мне все ненавистно!» - кричал он как проклятый
Партнер на это ничего не говорил, он лишь переглядывался с коллегами, но тут крик секретаря перешел в шепот, он с мольбой смотрел на них, повторяя одну фразу: «Я прошу вас,… прошу….» Он сел на пол, прислонившись к стене и зажав голову руками, молчал. 
Ему было по настоящему страшно, но злость пересилила страх, он резко поднялся и, вытащив из ящика стола револьвер вложил в руку партнера.
«Давайте же, я знаю, знаю, вы все этого хотите, ну убивайте, нажми на курок, давай! К дьяволу! Да стреляй же!» - говорил он
Тут же партнер бросил оружие на пол и словно вихрь направился к двери, остановившись около девушки, он лишь проронил пару слов.
«Мы все увидели… если что-то нужно, то…» - он попросту положил ей в карман визитку и ушел, оставляя её один на один с секретарем, который теперь смотрел на все как загнанная лошадь, уже не зная чему верить.
Конечно же, в таком состоянии он не мог лететь в Москву, и было решено, что поездка откладывается до утра. Она дала ему успокоительный препарат, и весь вечер проговорила с ним просто ни о чем. Казалось, именно это ему и было надобно, только понимание, а остальное это на втором плане.
С самого утра началась суета, охрана выносила сумки с вещами, оставляя перед машиной, проверялось ничего ли не забыто в спешке, но её, ту, которая теперь неотрывно следовала за ним, терзали дурные предчувствия. Ей стало как-то тревожно, необъяснимо….
Она стояла у окна смотря на машину, увиденное ею давеча на кассете не оставляло её, все было перед глазами. Нет-нет, она не могла допустить ничего не предвиденного, ничего из ряда вон выходящего, да только должность у него такая, что приходиться ждать именно того недопустимого.
К ней подошел он, беря за плече рукой, какое же приятное, божественное это было прикосновение, он так касался её, будто она святая, боясь спугнуть птицу счастья. Но делать было нечего, и они направились к выходу, вот они миновали двор и машина, она стояла перед ними в паре метров, и что же нахлынуло на девушку, когда она стремглав бросилась к машине, открывая её.
Взрыв заглушил все, секретарь лишь увидел, как откуда-то полетели острые небольшие предметы, они впивались в её кожу, и сама его спасительница сейчас взрывной волною отлетела к стене дома, при этом ударившись головой.
Снова покушение, покушение на его рассудок. Но теперь на линии огня оказалась она, вовсе не  в чем не виновная, и теперь он хотел одного, а вернее … пелена спала, и он кинулся к девушке, припав на колени, он поспешно начал убирать волосы с её лица, она лишь сбивчиво дышала, пытаясь что-то произнести, но это было не в её силах. Все было в крови и это здорово напугало её, да и самого секретаря. Он резко прижал её голову к своей груди, продолжая гладить её по голове и спине, повторяя лишь несколько слов: «Тише, тише, все будет хорошо, ну же успокойся» - говорил он быстро, повторяя одно и тоже, но тут он, поцеловав её в макушку, резко поднялся, злость, ненависть переполняли его. Первым делом он прокричал охране, так громко, будто бы они его не слышали, дабы они вызвали скорую и милицию, после чего, он стремительно направился к машине смотря, чем же была наполнена взрывчатка, он сразу узнал этот состав. Он закрыл глаза понимая, что девушка пострадала вместо него, это было больно осознавать, он с силой ударил ногой по колесу машины и бессильно опустился на землю, рядом зажимая голову руками.
Сколько это ещё продлиться? Мысли путались. Очередной взрыв поставит точку, просто убивая его, испуг, покушение на жизнь, пуля снайпера? Столько вопросов….
Люди ставшие свидетелями этого взрыва сейчас остановившись, смотрели на секретаря и на раненную девушку. Собравшись с мыслями, а вернее сказать, это было его убеждение, но как на самом деле было, врядли что так, он поднялся и, достав мобильный телефон, набрал заветный номер его врага, да того самого, из-за которого давеча начались его проблемы.
Услышав голос того, он начал неистово кричать на него, осыпая проклятиями и угрозами и ему было наплевать, что их разговор пишется. Он вернулся к девушке и принялся вновь успокаивать её, обнимая, одновременно проклиная оппонента.
« Миленькая моя, потерпи, котеночек, сейчас приедет скорая – говорил он, а через секунду кричал в телефон иное – я тебя похороню, ты слышишь ублюдок!»
Он буквально разрывался на две части, но кто бы поступил иначе в такой ситуации, скажите-ка мне, а?
Было понятно, что стакан терпения был переполнен и теперь он вышел из берегов! Следующий номер был номером мэра, и тот услышал все, а в первую очередь обвинения в предательстве, угрозы в свой адрес, все, что накипело в душе секретаря. Люди смотрели на все это, не веря глазам, нет, они не осуждали его, вовсе нет.
Охрана же видя, поведение своего босса начали уговаривать его прекратить, но это было не к месту, он уже не контролировал себя и говоря с мэром он вывернул руку охраннику и оттолкнул от себя, второй же получил удар в челюсть и более уже не осмеливался подойти к секретарю.
Теперь, когда суета окончилась, он стоял в коридоре местной больницы, на плечи был накинут белый халат, очки он держал в руке, и создавалось ощущение, будто он вот-вот выпустит их на больничный кафель.
Воздух был пропитан лекарством, противно было вдыхать это, будто голова тот час закружиться от этого. Иллюзия.
Как странно, давеча ему был нужен врач, а вот теперь он собрал все силы, казалось, они были последними, и он ждал, ждал свою девочку, которая спасла его, подарила ему каплю рассудка, не дала растерять последнее.
Белые стены сомкнулись вокруг
Что же за мысли в тебе, милый друг?
Что там, в усталых глазах?
Это лишь с виду, а душа-то в слезах
И улыбаясь, идешь вновь туда
Там где умельцы гнилого суда
Глядя на них, говоришь не спеша
Тихую верную боль приглуша
Только они не узнают и пусть
Как наполняет тебя боль и грусть

По истине все так, и ты задаешься мыслью, как так вышло? Нет, не то что давеча происходит, а вообще, все. Как стал ты таким, друг мой? Никогда и никаких оправданий, это закон. Но тоска, тоска вдруг нахлынула и невольно начинаешь захлебываться в ней, да так что дыхание перехватывает, а тело, тело будто свела судорога. Назад-то не вернуть, все уже произошло в жизни, только девушка, она то новое, единственное. Ах, пусть только цела! Пусть не спугнет её это.
Да как ты думаешь то такое? Ведь не из таких она, она одна на свете – волшебница! Никому и никогда, только моя! Да-да он так все решил и точка. 
Спустя небольшое количество времени, его впустили к ней в палату. Она сидела на кровати, смотря на двери, ожидая, когда он войдет. Она точно знала, он там, в коридоре, совсем близко, и теперь ожидала. Несколько раз она представляла, как двери открываться и входит он, его затуманенный взгляд, очки, которые он никогда не снимает, будто пытаясь скрыть истинность свою и чувства, да и его внешний вид, при всей, казалось бы, невзрачности, от чего-то так влек и заставлял приятно вздрагивать. Щетина на лице, она придавала ему большую отчужденность и тут же привлекательность. Как для других это виделось, остается под вопросом, но она для себя уже все выделила и уточнила.
Но вот дверь открылась и в реальности, и эта реальность, а точнее именно этот момент, был ей дорог больше всех моментов, когда-либо происходивших с ней. Он прошел к ней, при этом его белый халат развевался так, что ему приходилось его придерживать руками у воротника, но вот он оказался совсем близко и присев на корточки около неё он, сняв очки, лукаво посмотрел в её глаза.
Она поняла, что ради неё он сейчас из последних сил держится, дабы не взорваться и не натворить неописуемых бед, как для себя, так и для окружающих. Конечно, это можно было понять и так, что ж ему остается делать, ситуация диктует нынче свое.
Господи, да если бы только это она поняла, о нет, было нечто иное, страшное, пугающее. Она знала, он уйдет, уйдет и кто знает, когда они увидятся, да и увидятся ли вообще. Нет-нет, он желал не отпускать её ни на шаг, да и она стремилась быть его и только. Только они знали, что там, их ждет неизвестность, которая принесет много горестей.
Вот он выйдет за дверь и что же станет, она знала, он знал, но бессилие, безысходность. Она крепко взяла его за плечи, наклоняясь, касаясь своими губами его лица, целуя, так тихо, как лепесток розы падает на землю, остается лишь наслаждаться его падением. 
И обнимая его перебинтованной рукой за шею, она приближала его к себе, и как не хотела отпускать его, как это было мучительно, думать о прощании. Да к черту же этикет, он резко поднялся, сим  движением скинув с себя халат, и теперь же поднял девушку на руки, прижимая её к себе, целуя, увлекая в мир ирреальности. Что было на ней? Какое-то платье, да и дьявол с ним, кто там сейчас обращал внимание на него. Все оставалось за этой дверью, весь мир, да что мир! Вселенная! А поцелуи тем временем становились резче, быстрее, глубже, будто сейчас все закончиться, ах как чувствовали они приближающуюся разлуку.
Так случилось, не справедливо, в двери вошел водитель секретаря, давая знать, что пора ехать.
Он отпустил девушку, отходя на пару шагов, она так и замерла на месте, словно статуя лесной нимфы, все ещё чувствуя его прикосновения, молчала….
Он опустил глаза, восстанавливая сбитое дыхание, осознавая происходящее, но нужно было идти, и за это он ненавидел себя и чертову должность!
Он ушел, а она осталась стоять, смотря на двери, теряя часть себя.
Машина ехала к зданию горсовета, никто не догадывался о его прибытии, ни мэр, ни тем паче сотрудники. Хотя, кто же знает, что сейчас происходило в голове у мэра, быть может, что-то он да знал! А секретарь лишь хотел убедиться или же развеять сомнения, иначе ведь нельзя, как же жить то можно так, а?
Но и конечная остановка, и волею-неволей приходиться выходить из машины, шаг навстречу новой жизни, казалось бы, этого можно избежать, но для чего? Неужто жить, таясь и ожидая на порядок лучше? Увольте!
Захлопнув дверцу машины, он пошел к зданию горсовета, невольно оглянувшись на машину, но сомнения прочь и ты уже внутри!
Зайдя в кабинет мэра, он подошел к его столу, тот лишь удивленно смотрел на секретаря не понимая, в чем собственно дело!
Нет, секретарь ничего не говорил, он лишь снял очки и упираясь обеими руками на стол, посмотрел на друга.
Да по истине от этого взгляда у мэра стал в горле ком, а мысли, он будто хотел что-то сказать, но не говорил.
«Что же ты молчишь, друг! Да как же так, скажи мне!» - в мыслях молил секретарь
Все напрасно, и более не станет лучше, ты делал для него все. Как сейчас помниться топот солдатских ботинок, они проводили захват горсовета. Напуганные сотрудники, крики возмущения, мерзкий голос «человека с верху» и ты, мог ведь убраться оттуда, оставить все как есть. Мог, да сто раз мог, но никогда подобного не делал, никогда. А все почему? Да потому что! И слов не требуется, дабы объяснить. Он, твой друг, он видел, все видел. И теперь он лишь смотрит, а сказать то нечего. Пожалуй, это самое противное, что могло приключиться! Оставаться тут, нет извольте! Он стремительно покинул кабинет мэра, и только двери закрылись, мэр кинулся к окну, зная, что произойдет в данный момент.
Только секретарь вышел из здания, его тут же схватили, это был наряд милиции, да за горсоветом был поставлено наблюдение, и именно это не сказал мэр, об этом умолчал. С приездом секретаря к зданию мэрии был вызван наряд милиции, дабы задержать «преступника».
На него тут же надели наручники и уложили на капот машины, да кто бы он ни был, милиция не церемониться ни с кем! Он только повернул голову, дабы увидеть, как мэр смотрит на него, и взгляды их на мгновение пересеклись, от чего мэру стало не по себе.
«Стойте!» - женский голос, будто вырвавшийся из другого измерения звучал словно иллюзия, галлюцинация.
Она выбежала из такси, и кинулась к нему, и ей было наплевать на то, что ожидает её за это. Услышав её голос, он развернулся к ней и хотел, было броситься на встречу, но почувствовал холодное прикосновение к спине, это был наставленный на него автомат.
Девушка вскрикнула и замерла на месте, ей было страшно, ему было страшно. Как скоро все меняется.
Такой ситуации у него не было, никогда ещё не было. Заслужил ли он её? Люди, что же вы как слепцы! Неужто это продолжиться до бесконечности,  в самом деле, это дом для сумасшедших, для них истинно наша истерзанная Украина!
Оружие было наставлено и на неё, как предупреждение, чтобы она оставалась на месте. Она не осталась и медленно шла к нему, смотря в глаза, не видя оружия, опасности. Она - женщина, а, следовательно, она сильнее всего этого, она – мир. Что же стало бы с миром, если не было женщин, они которые дарят жизни, которые покоряют сердца, без них наступило бы омертвение.
Но вот она дошла до самих орудий, рукой отодвигая их в сторону, при этом и не смотря на них. Ещё шаг и вот она бросается ему на шею, обнимая и плача. Только он от чего-то закрыл глаза, стараясь подавить в себе не позволительную слабость.
Реальность, страшное слово, не правда ли? Такая реальность это ужасно, это ведь не мыльная опера, где по законам жанра все заканчивается счастливо и гладко.
Мэр, он ничего не сделал, не вышел, глупое предательство, оно било с каждым ударом сильнее, ломая волю и всякую надежду. Что за мир, что за законы.
Рука «власти» отшвырнула девушку в сторону, без лишних преферансов, будто она сама преступница.
Преступница? Любовь в таком случае преступление! Подъехавшая охрана хотела, было вырвать у людей с оружием секретаря, но не тут то было, они легко оттеснили охрану. Секретаря повели к машине, но кое-что заставило их остановиться. Охранник вызвал скорую помощь, которая незамедлительно приехала. Все же они поддались на уступки, его отпустили, и карета скорой помощи увезла его.
Давление слишком высоко для обычного, здорового человека.  Он чувствовал, что его не довезут до больницы, они вернуться, вернуться за ним. Девушка обнимала его ничего не говоря, зная, что она не может ничем ему помочь, и от этого становилось горько.
«Рука власти» им был отдан приказ, страшный, он звучал где-то так : «Доставить секретаря горсовета в Киев в любом состоянии, при любых обстоятельствах».
Два километра ровно столько смогла проехать скорая помощь, их остановили, что было дальше? Люди в черных масках, они сломали дверцы в машину и силой вытащили вначале охранника, он кричал, пытался высвободиться, помочь секретарю.
Крики на улице, уйма людей в шоке наблюдавших за произволом власти, скотство….
Секретарь поднялся и вышел из машины сам, пытаясь разобраться, что же происходит. Зря, «рука власти» тут, они не пред чем не остановятся, им нужен он и только.
Вандалы, физическое самоуправство, его просто хватают и вталкивают в машину, все кончен бал, они завершили работу. Машина отъезжает, охранник кидается под колеса машины, что ему остается… он не защитил хозяина.
Произвол. Слышен крик, он в точности говорит сам за себя.
«Твари» - верно, так оно и есть, это истинная правда.
Она стояла у скорой помощи смотря на беспредел, страшно? Нет вовсе не страшно, теперь она знала, этот хаос не окончиться никогда, она была полна решимости, пускай она не спасет всю страну, это не в её силах, но она спасет его, она это сделает, и это решено!
Господи, какое же было счастье, что она не знала, что ждет его там, в дороге до Киева.
Да-да, методы были ещё те….
Сколько они проехали он не знал, но машина остановилась, это было поле…. Его вытолкнули из машины и вышли с оружием сами.
А теперь представьте состояние человека, когда его привозят в поле, в руках у людей оружие, они в масках, и теперь, вот прямо сейчас, они окружают тебя. Ты спрашиваешь, в чем дело, а в ответ тишина. Сойти с ума, реальность? О да!
После продолжительного молчания подъехало несколько машин, и снова люди в масках, оружие. Теперь его везли в другой машине, конвой менялся шесть раз. Для чего? Неужто так свидетелей для дачи показания возят?
Все шло с давлением на психику, что уж тут не ясного.
Дальше хуже, его привезли по месту назначения, вели, как и «полагается», через черный ход.
Комната, она пуста, там нет совсем никого, и только он. Двери громко закрываются и все.
Неведение, молчание.
Пожалуй, молчание это болезнь Украины!
Ему было запрещено звонить, телефон был естественно отобран, ради смеха? Нет, все это было тщательно спланировано, дабы припугнуть, сгустить краски!
Время шло, медленно, конечно же. Никого не было, никто не появлялся.
Остаться наедине со своими мыслями, да и в соответствующей остановке, вот что нужно было им! Они знали, как ломать человека. Завершающий этап должен был произойти именно тут. У них получалось.
Да будет сломлена же «рука власти» и брошена на растерзание простому люду. Как же забьется эта власть в конвульсиях. Да прийдет тот, кто прекратит этот хаос!
Его девушка, что чувствовала она, когда, позвонив ему, услышала чужой голос? Да кому дело до чьих-то чувств.
Приходилось брать себя в руки в этой не человеческой ситуации и ехать следом, туда в Киев.
Конечно, однопартийцы уже знали, что происходит с секретарем, мысли насчет освобождения были, но решило все появление его девушки.
Она приехала, наспех переодевшись в машине, она направилась к штабу партии, куда же ещё.
Увидев её, они растерялись, кто она, почему в таком виде, да и вообще, откуда она тут. Все вопросы развеялись словно дым, когда она заговорила, ей было все равно, что там кто думает, она молила спасти его, зная это вопрос жизни и смерти.
Ближе к полуночи его выпустили, измученный мыслями, да и сотрудниками «руки власти» он вышел и тут же увидел её.
Всё то мучение будто исчезло, осталось за дверью, главное она была тут, и он знал, есть теперь человек, который любит его.
Прибыли в Харьков они лишь к утру, дорога-то не близкая. Сейчас же по прибытии секретарь горсовета пошел в душ, а она осталась спальне. По правде говоря, от всего происшедшего за день кружилась голова, да взрыв тоже играл свою роль.
Что будет с ними? Ведь дело на этом не окончено, каждый день приходиться, теперь просыпаясь думать, предполагать – что на этот раз!
Что же происходит с этой страной, а что с людьми….
Июль. Что сказать самый жаркий месяц лета, да плюс високосный год, и от чего мир стал походить на ад. Раскаленный до предела, он заставлял испытывать неописуемые муки, но ирония или злая шутка имеет здесь место, ведь не грешники испытывают мучения, нет, наоборот они причиняют эти мучения. Кто-то будто проклял Украину, поставил на ней крест и с улыбкой на устах наблюдает над пыткой.
Капли воды стекали по его лицу ниже, ниже и падали на пол, вода не смоет воспоминаний. И это не только воспоминания о сегодняшнем дне, но и о жизни. Все было. Взлеты, падения. Юношеское желание просто жить и работать, но перестройка, это по истине время, когда рушились жизни. Попытки открыть свое дело оканчивались крахом, наступила стадия беспорядков, никто не знал где правда, где закон, где справедливость.
Жизнь перевернулась, и путь назад был закрыт, с тех пор все по иному. Были и дни кровавого ужаса, которые хотелось выбить из памяти, но не выходило. Жизнь продолжалась, а память не давала покоя!
Выйдя из душа, он, надев халат, вышел из ванной комнаты и сел за стол, включая компьютер. Она смотрела на него с удивлением, не понимая, зачем он это делает? Не лучше ли отдохнуть после такой изнурительной поездки.
Она тихо подошла к нему и присев на подлокотник кресла, на котором он сидел, обняла его, прижавшись лицом к его щеке.  Он повернулся к ней и слегка улыбнулся, она знала, он хочет поговорить, но ему нужен повод. Достаточно было её взгляда, тогда он встал с кресла и отошел к книжному шкафу, будто желал выбрать книгу.
Он начал, не повернувшись к ней, он говорил о своем прошлом, о том, как стал таким, через какие испытания прошел, в красках описывая это. Перейдя к событиям этого года, он обернулся к ней, прошелся и сел на кровать. Она не отводила от него взгляда.
Захват горсовета, наклепы на него и мэра, жизнь, которая стала народным достоянием, все выводилось в свет, обсуждалось, перемывались все косточки. Наконец сегодняшнее происшествие, оно было самым унизительным. Все же «рука власти» устроила из этого своеобразное шоу.