Коллекция заблуждений

1. В знаменитом пособии для поступающих в МГУ «Шурики» (Русская литература XIX – XX веков: в 2т. Т.1: Русская литература XIXвека: Учебное пособие для поступающих в вузы / Сост. И науч. ред. Б.С.Бугров, М.М.Голубков. – 3-е изд., доработанное. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001 – 464 с.) на стр. 48 есть фраза, которая может быть понята и потом использована в сочинении неправильно. А.Л.Крупчатов пишет: «Так, например, в качестве прототипов Чацкого назывались и Чаадаев (ввиду сходства фамилии и важного жизненного обстоятельства: Чаадаев, как и Чацкий, был объявлен сумасшедшим)…» Слово «назывались» говорит о том, что автор статьи передаёт лишь чью-то трактовку литературного факта, но за фактическую ошибку в сочинении отвечать придётся абитуриенту. Да, фамилия Александра Андреича похожа на фамилию автора «Философических писем», и в этом сходстве всегда искали некий особый смысл. Кроме того, очевидно, в поведении Чацкого современники видели сходство с поведением Чаадаева. Например, в конце 1820 года ротмистр Чаадаев, блиставший в то время в Петербурге «в байроническом образе», так доложил царю о возмущении Семёновского полка, что Александр I увидел в нём  «либерала», после чего Чаадаев в 1821 году был отправлен в отставку без обычного в таких случаях повышения в чине («Татьяна Юрьевна рассказывала что-то, / Из Петербурга воротясь, / С министрами про вашу связь, / Потом разрыв…»). См.  вступительную статью Сергея Денисенко «Блестящее безумие», опубликованную в начале книги Чаадаева «Апология сумасшедшего» (Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего. – СПб.: Азбука-классика, 2004. -  224 с.). Чаадаев до 1821 года известен как масон, в июне – июле 1820 года даёт согласие на предложение И.Д.Якушкина вступить в тайное общество… Очевидно, высказываемые П.Я.Чаадаевым мысли принимались многими современниками так же, как реплики и монологи Чацкого. Но… Грибоедов погиб в 1829 году, а Чаадаева «объявили сумасшедшим» в 1836 году, то есть автор бессмертной пьесы, провидя судьбу «всех Чацких» (см. статью И.А.Гончарова «Мильон терзаний»: «…этот терновый венец Чацких…»), не мог знать наверняка, что произойдет с П.Я.Чаадаевым больше чем через десять лет после завершения комедии «Горе от ума».  Таким образом, «называть» Чаадаева прототипом Чацкого на основании того, что оба были объявлены сумасшедшими, могли только люди, очень туманно представлявшие себе биографию друга и адресата дружеских посланий Пушкина.
2. В пьесе «Горе от ума», поставленной в Малом театре и неоднократно демонстрировавшейся по телевизору, актёр, исполняющий роль Чацкого, читает монолог героя, интонацией выделяя паузу или, скорее, «перепад тона», соответствующий запятой, после местоимения «вы»: «Не тот ли вы, к кому меня ещё с пелён…» Такое чтение не соответствует авторской пунктуации и приводит к искажению смысла текста. Выходит, что это Фамусов – «Нестор негодяев знатных». У Грибоедова: «Не тот ли, вы к кому меня ещё с пелён…»
3. В той же постановке один пожилой актёр играет роль сразу двух персонажей: слуги Петрушки и буфетчика Петруши. Кроме того, что Петрушка – грамотный слуга, умеющий читать и писать, и к тому же ещё большой ротозей и неряха – эпизодический персонаж, а буфетчик Петруша – внесценический, это подрывает представление о Лизе как о совсем юной девушке, «не льстящейся на интересы». Вряд ли заигрывание со стариком свидетельствует об истинной любви и говорит в пользу второго резонёра в комедии и наперсницы главной героини. Несмотря на то, что право трактовки текста пьесы остаётся за театром, зрителям лучше не считать Петрушу и Петрушку одним лицом.
4. «Евгений Онегин». Многие авторы повторяют, что Пушкин «обсуждает с читателем план романа» (Н.М.Азарова, Текст: Пособие по русской литературе XIX века. Ч. 1: М.: Издательство МПГУ «Прометей», 1995. – 504 с., стр. 194). Повторяют это они за Ю.М.Лотманом, который в «Комментарии…» к роману А.С.Пушкина написал: «…выбор названия произведения и имени главного героя не был случайным. На это указывал сам П в обращении к читателям: «Я думал <…> как героя назову» (1, LX, 1-2)» (Лотман Ю.М., Пушкин. – СПб.: Искусство – СПб, 2005. – 847 с., стр. 542). Для Ю.М.Лотмана было важно именно то, что выбор названия романа и имени героя не случаен, что соответствует действительности, но подкрепляет он своё утверждение вырванной из контекста фразой… Вот полный текст пятьдесят девятой и шестидесятой строф первой главы:
Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился тёмный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум;
Пишу, и сердце не тоскует,
Перо, забывшись, не рисует,
Близ неоконченных стихов,
Ни женских ножек, ни голов;
Погасший пепел уж не вспыхнет,
Я всё грущу; но слёз уж нет,
И скоро, скоро бури след
В душе моей совсем утихнет:
Тогда-то я начну писать
Поэму песен в двадцать пять.

Я думал уж о форме плана,
И как героя назову;
Покамест моего романа
Я кончил первую главу;
Пересмотрел всё это строго;
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу;
Цензуре долг свой заплачу,
И журналистам на съеденье
Плоды трудов моих отдам;
Иди же к невским берегам,
Новорождённое творенье,
И заслужи мне славы дань:
Кривые толки, шум и брань!

Этими словами заканчивается первая глава, целиком посвящённая Онегину. Неужели до её конца можно сомневаться, кто же главный герой романа или думать, какое имя ему дать? Тем более, что имя Евгений появилось уже в третьей строфе. Или это можно отнести к «противоречиям»? Думал о «форме плана» какого произведения Пушкин? Поэмы или романа? Ведь это не одно и то же! «…я теперь пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница», - сообщает поэт в письме к Вяземскому от 4 ноября 1823 года. Даже роман в стихах от просто романа отличается, не то что роман от поэмы! И это слово «покамест», то есть «пока», «тем временем, как»! Пока писал первую главу романа, думал о форме плана поэмы.

5. Известно, что «Капитанскую дочку» А.С.Пушкина называют то романом, то повестью. Некоторые литературоведы, создающие пособия для абитуриентов, вообще осторожно обходят этот вопрос, но большинству всё-таки приходится делать свой выбор. Т.П.Буслакова называет это произведение романом,  Н.М.Азарова – повестью, В.Е.Красовский («Литература. Пособие для поступающих в вузы») – романом, Ю.М.Лотман – повестью. Что делать? Все эти специалисты весьма авторитетны, к их суждениям следовало бы прислушаться… А если тема подразумевает исследование какого-нибудь мотива в «романах Пушкина и Лермонтова»? И не сказано, в каких романах? Как быть?
Объяснить, почему «Капитанская дочка» всё-таки роман, несложно. Произведение охватывает слишком большой для повести временной промежуток (от детства героя до встречи «издателя» с внуком покойного Петра Андреевича), основное внимание сосредоточено на событиях крестьянской войны, но сюжет всё-таки не существует без любовной интриги (ведь только из-за любви к Маше едет герой в мятежную слободу), что подтверждается и названием, то есть в произведении две самостоятельные, но пересекающиеся сюжетные линии. Все многочисленные и разнообразные происшествия, изображённые в романе, связаны с образом главного героя, но невозможно выбрать то основное событие, которое могло бы стать центром повествования, как это обычно бывает в повести. Жизнь, безопасность и здоровье героя подвергаются опасности неоднократно и по разным причинам (буран, дуэль со Швабриным, отказ от присяги Пугачёву, поездка в мятежную слободу, участие в сражениях, арест). Но всё произошедшее нельзя объединить только как «испытания» или «страдания» центрального персонажа или иначе связать их одним ключевым словом. Герой верен долгу, но в буране путь ему указывает вожатый, дуэль воспринимается как следствие юношеского максимализма, арест становится результатом поездки в мятежную слободу. 
Широкая панорама событий, роль названия произведения и образа Маши Мироновой, наличие двух сюжетных линий, рассказ о жизни героя на протяжении длительного времени, включение диалогов, писем, «документов», песни, сказки в структуру текста – всё это в совокупности говорит о том, что «Капитанская дочка» всё-таки роман, а не повесть. Надо сказать, что «Капитанская дочка впервые опубликована в «Романах [обратите внимание на множественное число!] и повестях А. Пушкина» в 1837 году.  А знаем ли мы ещё романы Пушкина, кроме романа в стихах «Евгений Онегин»? Кроме того, Пушкин и планировал написать роман…