Наш двор и ххп съезд кпсс

В 1961 году партия и правительство дважды одарили советский народ. Сперва они учинили обмен денег, а потом уже жахнули ХХП-м съездом. На съезде окончательно выяснилось, что вождь и учитель, на самом деле, редкая сволочь. Нет, кое-что и кое-кто об этом говорили и ранее, но по секрету. А тут секрет раскрыли. Кроме секрета раскрыли как можно шире и двери пирамиды ЛенСта-псов, но только для того, чтоб мумию Сталина вынести и зарыть.
Это знаковое событие быстрее даже радиоволн дошло до нашего города, улицы и ворвалось во двор.
Люди в глубине и относительной безопасности квартир реагировали на событие. По-разному, конечно, ох, по разному…
***
- Ну, и слава Богу! – сказала тетя Рива. – Наконец-то покончили с этим извергом!
Дядя Петя, вместо того, чтоб сразу же с ней согласиться, промолчал. Но так промолчал, что тетя Рива удивилась.
- Ты чего это?
Дядя Петя обиженно засопел, полез в шкаф, достал заветную коробочку, где хранился орден Красной звезды, медаль «За боевые заслуги» и еще одна медаль «За победу над Германией». Вот эту-то, последнюю медаль он вынул из коробочки и положил перед тетей Ривой профилем Сталина вверх.
Тетя Рива тоже молча встала, приставила стул к буфету, залезла на него и достала пакет, хранящийся в тайнике наверху. Вытерев пыль, она открыла пакет и положила перед дядей Петей несколько выцветших и, видимо, очень старых фотографий. Их было немного. Две дядипетиной родни  - его родной брат с женой и грудным младенцем, а еще дядя по материнской линии. Дядя Петя угрюмо глянул на почти забытые лица и отвернулся. Тогда тетя Рива протянула ему снимки своей родни… Там был ее двоюродный брат, дед, а также племянник – еще совсем мальчишка.
- И… никого… Совсем никого… - сказала тетя Рива.
Дядя Петя заморгал.
Тетя Рива ждала.
Дядя Петя взял со стола медаль и положил ее обратно в шкаф. Потом самовольно открыл буфет, добыл оттуда чекушку и стопку. Налил…
- А мне? – подала голос тетя Рива.
***
Межбижер не понимал, как ему дальше жить.
- Разрушили идеалы! – стенал он шепотом.
С другой стороны, решение-то принимал съезд любимой заочно партии.
- Ну, как быть? Как быть? – все так же шепотом горевал Межбижер, - Всю войну с его именем прошагали!
Потом он вспомнил, что всю войну «прошагал» в глубоком и довольно уютном тылу. Но от этого воспоминания отмахнулся. Зато пришло другое, от которого отмахнуться было невозможно. Перед глазами встала комната, где его допрашивали и били. Били не сильно. Так, для проформы, но все равно было страшно и больно.
- Или ты подпишешь бумагу о сотрудничестве, - говорил следователь, - или другую, где сказано и подтверждено, что ты шпион! В первом случае пойдешь домой, во втором к стенке…
А со стены на все это улыбчиво и снисходительно глядел Сталин.
- Он не знал! – попытался успокоить себя Межбижер.
Но покой не приходил.
***
 Герцен снял с полки коричневый четырнадцатитомник трудов И.В. Сталина и занялся милым делом. Он аккуратно выдирал из книг портреты бывшего вождя и складывал их стопкой на столе. Потом аккуратно заварил в мисочке мучной клей и отнес его в сортир. Туда же были отправлены и портреты. Герцен намазывал тыльную сторону портретов клеем и ровнехонько приклеивал их к стенам.  Вскоре уборная превратилась в некое подобие портретной галереи. Удовлетворенно глядя на дело рук своих, Герцен радостно помочился и вышел на свободу. Оглянувшись, он тепло посмотрел на дверь уборной, представив, сколько радостных и светлых минут он еще проведет тут.
***
Мы завтракали и слушали радио.
Когда объявили о выносе тела Сталина из мавзолея, папа молвил:
- Дождались! Давно пора!
- Зачем ты так при ребенке? – укорила мама.
- Какой я тебе ребенок? – с высоты своих четырнадцати лет возразил этой пожилой женщине я. – Одним тараканом в ихнем склепе меньше будет!
- Не смей! – неубедительно пробормотал папа.
А мама заплакала.
- Ладно, ладно, не стану про лысого больше так говорить! – начал успокаивать ее я.  Хотя… - тут я слегка замешкался и глянул, на всякий случай, на родителей.
Папа пил чай и чему-то улыбался. Заулыбался и я.
- Два сапога пара! – заявила мама.
Интересно, а кого она имела в виду?
***
Участковый Гениталенко готовился к закрытому партсобранию, посвященному итогам ХХП съезда КПСС. Он надраил мелом пуговицы, почистил гуталином сапоги. Все это делал он истово, но, скорее, машинально, оттягивая момент, когда придется принимать решение. На собрание такого уровня полагалось приходить при всех регалиях. Орден Отечественной войны сомнений не вызывал. А вот медали… «За победу над Японией», «За победу над Германией»… А одна с профилем…
- Может, надеть колодки? – спросил он себя. Но дельного ответа не получил.
Гениталенко стал ходить по комнате, натыкаясь на стулья. Потом подошел к зеркалу и глянул. Тот, как будто никогда не ходивший в разведку, ему не понравился.
- Трус! - Сказал ему участковый. – Я эти медали заслужил!
А потом прикрепил все награды к кителю.