Глава 3 - Первая встреча

– Разрешите, товарищ капитан?
В дверях кабинета появился молодой офицер с папкой бумаг под мышкой. Стройный, подтянутый, с прямым смелым взглядом сообразительных глаз, и почти идеально ровным пробором на голове.
– Да-да, лейтенант, проходите!
Офицер сделал твердый шаг вперед и отрапортовал:
– Разрешите представиться, лейтенант Шакулин. Призван вам всецело содействовать в деле…
Капитан, показывая жестом, что дальше продолжать не надо, мягко прервал его:
– Хорошо, лейтенант, не нужно условностей.
Шакулин понятливо улыбнулся и немного расслабился, сменив почти строевую осанку на обычную.
– Ну, будем работать вместе, – капитан, на вид которому было где-то под сорок лет, ловко выбрался из-за стола, и протянул руку коллеге. – Капитан Листровский, Евгений Павлович.
– Очень приятно, товарищ капитан, – уже неофициальным тоном сказал Шакулин.
Они обменялись крепким рукопожатием. При этом Листровский оценивающе оглядел своего напарника.
– Как звать-то? – решил уточнить он.
Судя по забегавшим глазам лейтенанта, он не сразу понял вопрос.
– Ах да. Сергей. Сергей Анатольевич.
– Хорошо, Сергей, – закончил Листровский, подчеркнув, что намерен называть лейтенанта по имени. – Садитесь.
Шакулин присел на стул и оглядел кабинет.
– А мы думали, чего это вдруг здесь ремонт неделю назад затеяли. – Его взгляд остановился на небольшом портрете Дзержинского, висевшего по центру стены над головой капитана. – Хорошо тут у вас, просторно.
Листровский перехватил его взгляд.
– Да, оборудовано по последнему слову, – слегка иронизируя, ответил он. – Кстати, Сергей, не у вас, а у нас. На время расследования вы перебираетесь в этот кабинет. Для, так сказать, совместной координации действий. Так что стол у окна в вашем распоряжении. Можете, хоть сейчас перенести вещи.
Капитан пригладил свои темные волосы, по бокам которых начинала проглядывать ранняя седина, и достал из лежавшей на столе пачки сигарету.
– Ладно, теперь к делу, – он решил подчеркнуть важность этого момента паузой, которую потратил на прикуривание. – Вы знаете, что я направлен сюда Москвой, так как дело принимает весьма специфический характер.
– Да уж, – согласно проговорил Шакулин.
– В предгорных лесных массивах вашего района стало встречаться слишком много трупов. – Листровский потер средним пальцем бровь. – Причем трупов, предположительно изуродованных неким странным образом, я имею в виду, что, скорее всего, не человеком. Поэтому я откомандирован в Златоуст главным управлением КГБ, чтобы расследовать обстоятельства смерти людей и установить, кто может за всем этим стоять.
В слабо игравшем радио раздались звуки отсчета сигналов точного времени. Двенадцать.
– Сразу же, лейтенант, давайте так. Это мое отнюдь не первое дело со странностями, назовем их таким образом. Думаю, вы понимаете, что я работник спецотдела по подобным происшествиям. Поэтому говорите мне всю информацию и все свои мысли так, как они есть. Только полный бред, конечно, не моя специальность. Так что, давайте сразу условимся, фантазии и необычные вещи, это разные понятия.
Шакулин кивнул, в знак того, что понял, о чем его просит Листровский.
– Я только что разговаривал с начальником районного управления, – продолжил капитан. – И он отметил вас, как человека в целом смышленого и обладающего собственным мнением по нашему делу.
Листровский посмотрел в окно, где, посигналив звонком на перекрестке, проехал трамвай. Клубы синего сигаретного дыма внезапно попали ему в нос, отчего он чуть не чихнул, вызвав невольную улыбку Шакулина.
– Кстати, Сергей, вы курите?
– Нет, Евгений Павлович, не курю. Жена не позволяет.
– О, вы женаты!
Лейтенант смущенно улыбнулся, как будто это был его незначительный, но все же проступок.
– Да, и уже три года.
– Ну! – удивился Листровский. – Так сколько же вам лет?
– Двадцать шесть.
– Двадцать шесть, – повторил капитан. – Вы молодо выглядите, Сергей.
Шакулин пожал плечами, дескать, какой есть.
– Да, но мы отвлеклись, – снова чуть повысив голос, сказал Листровский. – С некоторыми материалами я ознакомился еще в Москве, читал ваши рапорты. – Он приостановился в повествовании, чтобы затушить сигарету. – Давайте, глянем, что там у вас.
Шакулин раскрыл папку и вынул целую стопку фотографий.
– Вот, это самый первый случай, – указал на фотографию лейтенант. – 13 августа 1967 года.
– Значит, почти ровно два года назад, – вслух домыслил Листровский.
– Да, два года и шесть дней.
Капитан взял следующие четыре фотографии, также относившиеся к самому первому происшествию, и положил их рядышком.
– Вот эту мне давали для ознакомления в Москве. – Он чуть выдвинул один из фотодокументов, внимательно рассматривая каждый.
На них объектив эксперта запечатлел труп мужчины среднего возраста, по-видимому, туриста, судя по его одежде и принадлежностям, валявшимся рядом. Через левую часть лица, шею и правое плечо шли глубокие порезы, оставленные когтями какого-то крупного зверя. Часть туловища, должная находиться ниже грудной клетки жертвы представляла из себя кучу кровавых ошметков и полуразорванных сухожилий.
– Похоже, что первым ударом, – Шакулин показал на шрамы на лице и теле, – животное просто сбило его с ног. Экспертиза показала, что удар производился сверху вниз, царапающим движением, но присмотритесь какая глубина порезов и ширина линий. Такое мог сделать только очень крупный зверь.
– Такой, как, например, медведь? – решил уточнить капитан.
– Ну, версия могла бы иметь место, если бы не следующее. Смотрите, после того, как зверь сбил с ног туриста, он набросился на него и стал заживо пожирать. – Шакулин обвел пальцем место на жертве, бывшее раньше областью живота. – Он перемешал почти все его внутренности.
– Медведь-людоед? – как бы сам себе задал вопрос Листровский.
Капитан пальцем проследил по фотографиям следы крови, оставленные жертвой и уже было открыл рот, чтобы задать Шакулину вопрос, но тот уловил ход мыслей своего нового начальника и выпалил на опережение:
– Убийство произошло в том же месте, где и нападение. Следы крови оставлены ранами от порезов на лице и шее.
Лейтенант приостановился, и немного понизив голос, будто опасаясь своих собственных слов, добавил:
– Евгений Павлович, зверюга разодрала его живот и сожрала все внутренности за две минуты, под жуткие вопли жертвы, турист, скорее всего, был в тот момент в сознании. А потом просто убралась с тропы.
– С тропы? Так нападение произошло не в лесу, как написано в рапорте.
– Нет, формально оно произошло в лесу. Но реально, это известная туристическая тропа, недалеко от Откликного гребня. Там в августе туристов, как собак. Место очень людное. Это не мог быть простой дикий зверь. Хоть медведь, хоть кто.
Шакулин явно к чему-то клонил, но капитан решил пока оставить это без внимания. Он еще не все выяснил из того, что хотел знать.
– Хорошо, Сергей, место людное, а свидетели были?
– Вот здесь-то самое интересное, – оживился Шакулин. – жертвой нападения стал Андрей Порогин, местный турист-любитель, но шел он к Откликному гребню вместе со своим товарищем Коробовым Александром.
– Ну…
– Но в момент нападения, Коробова с ним не оказалось. Тело Коробова нашли в пяти минутах ходьбы, ниже по склону. Вот. – Шакулин достал еще три фотографии. – Никаких видимых телесных повреждений, ничего. Судя по наклону травы, предыдущие несколько десятков метров Порогин тащил Коробова на себе и вез рядом по траве рюкзак. Наверное, чуть ранее Коробов потерял сознание и Порогин нес его к ручью, до которого, кстати, оставалось не так уж далеко.
– Однако не донес?
– Нет, Евгений Павлович, не донес. Возможно, было тяжело и Коробов решил сам побыстрее добраться до воды и вернуться к товарищу, либо решил позвать помощь, у Откликного всегда много всяких там верхолазов костры жгут.
– Но в этот момент на него напали?
– Да.
– Так, отчего же умер второй, Коробов? – спросил капитан.
– По словам медиков, смерть наступила в результате остановки сердца, ничего более правдоподобного они придумать не смогли.
– В результате остановки сердца, – повторил Листровский. – То есть они затруднились точно назвать причину?
– Да, внезапная остановка.
– Может, Коробова что-то испугало? То есть смерть стала следствием испуга.
– Такую версию медики не исключают, – подтвердил Шакулин. – Вполне возможно, что Коробов просто подвернул ногу и поэтому Порогин тащил его на себе. А нападение, на самом деле, произошло раньше, чем мы думаем. Зверь выскочил из леса. От одного этого у Коробова происходит внезапная остановка сердца, а Порогин бросается наутек, но животное догоняет его и разделывается. Может, дело было и так.
– Однако, судя по вашему тону, Сергей, у вас иная версия.
– Да, Евгений Павлович, у меня другая версия.
Листровский внимательно посмотрел на него. И судя по виду лейтенанта, версия, которую он хочет высказать, весьма нетрадиционна. Листровский уже успел за годы службы наловчиться усматривать в людях, работающих с ним, подобные проявления. Специфика дел давала о себе знать, в расследованиях происшествий, малопонятных рациональному мозгу, всегда находилось место для энтузиастов, выдвигавших фантастические версии. Вот и сейчас, весь вид вдруг выпрямившегося на стуле в струнку Шакулина и его резко посерьезневшее лицо, будто говорили: «Вы, конечно, будете смеяться, но я полагаю, что все дело…»
Чтобы не смущать своего неопытного коллегу, капитан решил не смотреть тому в глаза и поэтому занялся повторным изучением фотографий.
– Я вас слушаю, Сергей, – сказал он, как можно более нейтральным голосом.
– Вы слышали о деле «Уральского оборотня»? – чуть помедлив, задал вопрос лейтенант.
Листровский, не меняя положения головы, поднял на него заинтересованный взгляд.
– Вы имеете в виду операцию ВЧК в начале двадцатых годов по отстрелу стаи бешеных волков, нападавших в здешних краях на людей? Да, Сергей?
Теперь уже Шакулин удивленно уставился на капитана.
– Какой еще стаи бешеных волков? То есть я хочу сказать, – поправился лейтенант, – что... – Он вдруг снова замолк и посмотрел, о чем-то думая, в окно. – Евгений Павлович, я говорю об операции по поимке настоящего оборотня, которую здесь проводила ВЧК, как вы правильно отметили, в начале двадцатых, а точнее в двадцать четвертом. По поимке и отстрелу оборотня, растерзавшего около двадцати человек в лесах Таганая.
Повисла пауза.
Молчание прервал Шакулин:
– Вот, лучше посмотрите на это.
Он извлек из своей папки основательно потертую черно-белую фотографию и положил ее перед капитаном.
Листровский внимательно всмотрелся в запечатленную на ней картинку.
– Боже, что это! – с трепетом прошептал он, глядя на изображение широко раскрытыми глазами.
На фотографии впереди двух людей с винтовками, по-видимому чекистов, на подтаявшем весеннем снегу лежало мертвое тело почти трехметрового существа, от одного вида которого может похолодеть кровь. Морда зверя походила на морду огромного волка с неправильно посаженными сдвинутыми к бокам глазами, выражение которых все еще оставалось полным какого-то свирепого бешенства. Туловище также было скорее звериным с короткой шерстью черно-серого оттенка, только присутствовало в нем нечто человеческое. Наблюдалось какое-то удивительное строение тела – утоньшение туловища ближе к ногам и его утолщение в районе плеч. К тому же спина зверя была будто изогнута, и на месте изгиба просматривался странный горб. Задние лапы существа не было четко видно, поэтому Листровский мог только догадываться о том, как выглядели ступни. Но вот передние лапы, лапами можно было назвать с большой натяжкой. Расположенные по бокам туловища, они почти на сто процентов напоминали огромные человеческие руки с большими когтями на необычно длинных скрюченных пальцах. Весь ужас заключался в уродливой похожести этого огромного волка, как все-таки определил существо Листровский, на нечто человекообразное.
– Фотографию я нашел в материалах, которые накопал в нашем архиве, сразу после того, как меня назначили вести это дело. – Шакулин помедлил. – А вы что же, не видели ее раньше? Мне казалось, что раз она есть в наших источниках, то у вас в Москве должна быть и подавно.
Листровский был еще под впечатлением и продолжал изучать фотоизображение.
– Нет, я с ней сталкиваюсь впервые.
– Самое интересное, – решил продолжить лейтенант. – Что всего через пару минут, по свидетельствам очевидцев, тело стало распадаться на отдельные члены, а ткани высыхать с такой скоростью, словно испарялись в воздух. Поглядите, это сфотографировано через десять минут. – Он вынул еще одну подобную первой фотографию. – Здесь они еле успели запечатлеть остатки уже голого сгнивавшего на глазах скелета. В рапорте написано, что кости существа от прикосновения просто превращались в пыль.
Шакулин вытащил третью затертую фотографию.
– Вот, тут осталась только лужица белесого песочка вместо трупа. Видите, как будто повторяет весь контур тела. Ну, а песочек затем раздуло ветром в разные стороны, денек тогда выдался штормовой.
Все три фотодокумента лежали в ряд перед взором капитана. Тот, уже немного придя в себя, оперевшись на левый подлокотник и почесывая нос, молча переводил взгляд с одного на другой.
– Странно, что они оказались у вас, – через минуту сказал Листровский.
Лейтенант виновато помялся.
– Евгений Павлович, я никак не предполагал, что обладаю столь эксклюзивными материалами.
Капитан весело улыбнулся своему коллеге.
– Знаете, Сергей, большинство сведений о деле «Уральского оборотня» двадцатых годов я, скажем так, почерпнул из устных источников. Слышал краем уха. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.
Шакулин покивал, но по-прежнему оставался предельно серьезным.
– И теперь самое главное, капитан.
– Да-да, – с готовностью откликнулся Листровский, подавшись вперед и наблюдая за папкой лейтенанта, из которой сегодня к нему на стол выпрыгивало столько открытий.
Однако после долгого поиска из недр папки Шакулин извлек какой-то невзрачный листок бумаги с расплывшимися местами чернилами.
Листровский обратил вопросительный взгляд на лейтенанта.
– Это показания командира продотряда А.Б. Хлебовцева, датированные 23 марта 1920-го года. – Шакулин попытался ладонью получше расправить мятый-перемятый листок, но тот снова переломился по десяткам мелких швов. – Согласно документу, в тот день отряд обнаружил посреди одной из лесных дорог, по которой сам и двигался в Златоуст, два трупа. У одного, как показано, была полностью оторвана голова. – Шакулин прервался. – Кстати, голову нашли рядом в снегу. А внутренности выедены дикими зверьми. Рядом был найден и второй труп, без видимых ран, скорее всего, замерзший. Командир продотряда А.Б. Хлебовцев.
Шакулин бегло дочитал дату и поднял глаза на капитана. Листровский как-то излишне спокойно смотрел на бумажку, по-видимому, что-то просчитывая в уме. С минуту они так и сидели, пока капитан не протянул руку и не пододвинул к себе измятый документ.
– Собственно говоря, с этой бумаги и начинается дело об «Уральском оборотне», – сказал лейтенант. – Не тронутого зверем пострадавшего, кстати, чуть позже идентифицировали, некто Порфирьев Василий Егорович. Затем стали находить единичные трупы. Всего около двадцати жертв за четыре года. Пока не прибыли чекисты из Москвы.
Листровский отложил бумажку в сторону и, побарабанив пальцами по столу, начал:
– То есть получается, что и тогда и сейчас мы имеем одинаковое начало. Это два трупа, один изуродованный, второй без видимых телесных повреждений. Так?
– Так точно, – подтвердил Шакулин.
– Далее начинает происходить целая серия одинаковых по почерку нападений, результатами которых становятся, как вы их назвали, единичные растерзанные каким-то животным трупы.
– Да, как и один из первых.
– Да, как и одна жертва, в каждом из первых случаев, – согласился капитан.
Он приостановился, чтобы взять сигарету и подкурить ее. Первая порция дыма тонкой струйкой полетела в левую от Листровского сторону. После этого он продолжил:
– Следовательно, возможно, что мы имеем дело…
– Мы имеем дело с одним и тем же убийцей, капитан! – возбужденно перебил его Шакулин.
Листровский недовольно посмотрел на лейтенанта своим стальным проникающим взглядом. От чего Шакулин немного смутился, весь его порыв, только что выплеснувшийся наружу, тут же угас.
– Извините, Евгений Павлович.
– Не надо спешить, лейтенант.
И интонация Листровского, и вставленное во фразу вместо дружелюбного «Сергей», официальное «лейтенант», дали понять Шакулину, что если подобное еще раз повторится с его стороны, то их отношения могут перейти в плоскость чисто должностных.
Шакулин, чтобы не смотреть в глаза Листровскому, уставился на него ниже линии подбородка.
– Начнем с того, что мы не можем иметь дело с тем же убийцей, так как фотографии, которые вы мне недавно показали, однозначно указывают на то, что… – Листровский осекся. – Что существо, которое могло бы им быть, застрелено специальным отрядом ВЧК в 1924-м году.
Лейтенант удивленно поднял брови вверх, услышав, что Листровский оставляет за застреленным оборотнем только возможное право быть настоящей причиной кровавых событий начала 20-х.
– Однако если опираться на тот факт, – снова заговорил капитан, – что после того, как чудовищное существо было поймано и обезврежено, нападения на людей в лесах прекратились, то можно с большой долей вероятности говорить, что оно – то есть существо, и было убийцей.
Он откинулся на спинку своего кресла.
– Иначе в наших делах нельзя, лейтенант. Ведь хотя бы какой-нибудь экспертизы зверя не было проведено, так? Ведь его труп растаял прямо на глазах чекистов.
– Растаял, – невесело пробормотал Шакулин. – Но если говорить без лишних условностей, Евгений Павлович, то сейчас, судя по почерку и полному совпадению характера происшествий, мы имеем дело с аналогичным оборотнем. – Он особенно подчеркнул последнее слово, тем самым, давая понять, что ни секунды не сомневается, что полная копия существа с его старых служебных фотографий сейчас разгуливает по окрестностям Таганая.
– Или с тем, кто хочет, чтобы все думали, что имеют дело с аналогичным оборотнем, – добавил через несколько секунд Листровский и проследил за реакцией лейтенанта.
Судя по всему, Шакулин не брал в расчет такую вероятность. Он на несколько секунд опешил, глаза растерянно забегали по столу, видимо, лейтенант быстро обдумывал, о чем может говорить подобный поворот в деле. После некоторого раздумья он сказал:
– Честно говоря, я пока не очень хорошо себе представляю мотивы такого поступка.
– То-то и оно, – согласился Листровский. – В этом деле все отнюдь не так ясно, как вы только что мне излагали. Оборотень – это, конечно, хорошо. То есть материалы об операции ВЧК следует учитывать, – поправился он. – Однако есть и еще немало факторов.
Понижение голоса Листровского указывало на то, что для первого раза они обсуждено уже достаточно, а его участившиеся взгляды на городской телефон, подсказывали о причинах, по которым капитан пытался стимулировать окончание беседы.
– Да, но этот человек должен был, как минимум, иметь доступ к нашим бумагам, – лейтенант по-прежнему размышлял, глядя на стол своего начальника, поэтому он не мог видеть желания Листровского кому-то срочно позвонить, а на его тон Шакулин не обратил внимания. – Да и как быть с первыми двумя трупами, ведь один из них без видимых телесных повреждений.
Этот тезис не вызвал внешне абсолютно никакой реакции со стороны капитана, тот только с неудовлетворением выдохнул воздух и спокойно посмотрел на еще неопытного коллегу.
– Первый случай в 67-м году мог быть совпадением, один умер от испуга, на другого – накинулся дикий зверь. Вот и вся головоломка. – Листровский выразительно развел руками. – А дальше пошли подставные убийства. Вопрос, может быть только в том, кто и зачем пытается воскресить духов прошлого.
Шакулин несогласно покачал головой.
Листровский вдруг сощурился и добавил:
– Кстати, Сергей, а почему именно вас назначили вести это дело?
– По-моему совершенно случайно, – подумав, ответил лейтенант. – Когда произошло третье убийство при столь странных обстоятельствах, расследование перешло под опеку КГБ, а я в тот момент вроде как ничем особым занят не был. – Он улыбнулся и виновато пожал плечами. – Вот мне и поручили.
– Ну что ж, понятно. А как же вы тогда заполучили материалы об «Уральском оборотне»? Ведь, я так полагаю, что версию о причастности оборотня к нынешним событиям вы изложили только мне?
Лейтенант, немного насторожился, уловив, что с ним сейчас проводят поверхностный зондаж.
– То есть, что меня навело на выявление совпадения этих дел?
По интонации Шакулина, капитан уловил, что сделал слишком очевидный ход и решил несколько снять вдруг возникшее напряжение. Листровский изобразил как можно более доброжелательный взгляд и продолжил:
– Ладно, сыграем в открытую, Сергей. Я просто хочу знать, кто вас навел на материалы о деле 20-х годов, вы же сами не могли об этом догадаться, вы же не имели до этого информации о нем?
Шакулин невольно улыбнулся.
– На самом деле, нет ничего проще, Евгений Павлович. После пятого убийства уже весь город только и обсуждал эту тему. А однажды, я курил у себя на лоджии. У меня лоджия прямо над входом в подъезд. И там разговаривали трое дедков. Вот они как раз меня и надоумили своей беседой. Я решил проверить, действительно ли имели место те события, и проверил все папки с делами за первую половину двадцатых годов. Ну, и нашел.
Вид Листровского сейчас не выражал ничего, поэтому лейтенант решил добавить еще:
– К тому же потом, я поспрашивал знающих людей.
– Извините, Сергей, – прервал его капитан. – Каких знающих людей?
– Нет, не в этом смысле, информация по нынешнему расследованию никуда не ушла. Я поспрашивал знакомых мне людей, живших в те годы, понимаете?
Листровский промычал долгое «Угу» и, похоже, что-то решив для себя, снова вспомнил о телефоне, куда незамедлительно переместился его взгляд.
– Хорошо, Сергей, встретимся завтра и обсудим план наших действий.
– Да, но я вам еще не все рассказал, – поднимаясь с места, пролепетал Шакулин.
– Ладно, сначала дорасскажите, потом набросаем план.
– Понял, значит, завтра, а во сколько? – уже почти в дверях кабинета подал голос лейтенант.
– Полагаю, в пол девятого, ведь у вас во столько начинается рабочий день? А на сегодня вы свободны. Так, папку вы мне оставили. Все, можете идти.
Шакулин закрыл за собой дверь.
Капитан вышел из-за стола и подошел к открытому окну. По улице, которую вряд ли можно было назвать особенно оживленной, проехал очередной трамвай. Листровский проводил его взглядом и, вернувшись обратно к столу, снял трубку телефона и набрал московский номер.
– Да, – в трубке раздался низкий голос.
– Это Листровский, – спокойно сказал капитан.
– Слушаю тебя, Евгений Палыч.
– Предварительно все подтверждается, подробности вечером, этот телефон может прослушиваться.
– Хорошо, – также спокойно ответил ему голос с другого конца провода.
Листровский, думая о чем-то своем, не глядя, положил трубку на телефонный аппарат.

Вечером Листровский набрал все тот же московский номер из выделенной ему служебной квартиры.
– Да, – ответили ему.
– Листровский.
– Ты всегда как часы, капитан, честно говоря, я даже не сомневался, что мой телефон зазвенит сразу же после двенадцатого сигнала.
– Стараюсь, Артем Алексеевич.
Оба говорили неспешно, как бы обдумывая по ходу каждое слово.
– Ну, как, осмотрелся на местности?
– Да, дело несколько запутаннее, чем предполагалось, Артем Алексеевич. – Листровский взял небольшую паузу. – У оперативника, ведущего расследование здесь в Златоусте, каким-то образом оказались материалы сорокалетней давности про операцию ВЧК по поимке некоего оборотня.
– Про оборотня? – в голосе собеседника послышалась легкая встревоженность.
– Да, выяснилось, что в местном архиве сохранились некоторые документы и самое главное – фотографии того дела. – Листровский специально немного помолчал. – А мне казалось, что тогда волков отстреливали, в 24-м.
Человек на той стороне провода задумался, издав протяжное, но спокойное «Хм».
– Кто-то кроме этого оперативника, – продолжил голос из Москвы, – изучал материалы об оборотне? Кстати, как фамилия у этого героя?
– Лейтенант Шакулин. Папку с бумагами он никому не показывал, по крайней мере, он так говорит. И мне кажется, что не врет. И вообще он утверждает, что вышел на дело оборотня случайно. Подслушал разговор каких-то стариков во дворе и понял, что это может иметь отношение к нынешним событиям.
– Хорошо, мы его проверим. Как ты отреагировал на такой поворот?
– Спокойно, будем решать задачи поэтапно. Я с ходу в оборотней не верю.
– И какую же версию ты решил подкинуть юноше?
– Ему двадцать шесть и он совсем не дурак, плюс, искренне верит в реальность той операции ВЧК.
– Само собой, трудно не поверить, когда перед твоими глазами лежат фотографии.
– Пока я решил не навязывать ему никаких версий, – Листровский чуть приостановился, – я ведь пока сам не проверил, кто здесь в действительности орудует. Думаю, энтузиазм лейтенанта может пригодиться.
Человек на том конце взял паузу. Кажется, он в раздумье побарабанил пальцами по какому-то предмету.
– Ладно, капитан, действуй, как считаешь нужным. Только запомни, ни на шаг не отклоняйся от своей главной цели. Помни, зачем мы тебя туда послали.
– Понимаю, товарищ полковник, – даже несмотря на очевидный психологический нажим, голос Листровского был предельно спокоен.
– Выполнишь задачу – получишь, наконец, звание майора.
Листровский еле слышно усмехнулся.
– Да-да, не ухмыляйся, то самое, которое ты должен был получить еще три года назад, если бы не твоя самодеятельность…
– Я все сделаю, как надо, – как можно более корректно проговорил Листровский, для которого упоминание о прошлом, похоже, было не очень приятным.
– Когда удостоверишься, что трупы – дело рук нашего парня, свяжешься со мной.
– А если я удостоверюсь, что трупы не имеют никакого отношения к объекту?
Полковник, чуть помедлил и, выдохнув с неудовольствием в трубку, жестким тоном произнес:
– Капитан, сделай так, чтобы мне не пришлось тебя перепроверять.
– Так точно, – чуть ли не по слогам выговорил Листровский и положил трубку, из которой уже неслись частые прерывистые сигналы.
Капитан медленно встал с кресла и подошел к открытому окну. Он подкурил сигарету и провел пальцем по раме, чтобы удостовериться в ее чистоте. Листровский посмотрел на горы, вычерчивавшие на палитре августовского заката неровные линии геометрических фигур, и выпустил клубок сигаретного дыма.