Свадьба, продолжение

Подруги появились вместе: Лена несла гитару, Неля – зачехленный баян. 

– Разреши, помогу, – сказал он, обращаясь к Неле, и прикоснулся к чехлу. 

– Не надо, – опустила баян на снег и выжидающе напружинилась навстречу приближающемуся “Москвичу”. 

Машина проехала мимо. Яков глянул на Лену и ему стало ее жалко. Она высматривала дорогу и, прижимая к себе гитару, зябко ежилась. 

– Горло перестало болеть? – спросил он у нее сочувственно. 

– Откуда вы знаете, что я болела? – сощурилась. 

– А я вас в аптеке видел, когда вы на горло жаловались и просили у продавца ингалятор. 

Она сощурилась еще сильнее и, резко вытянув шею, приблизилась. Он отпрянул, потому что при этом ее лицо уродливо исказилось – нижняя челюсть выдвинулась до 
предела; губа оттопырилась, оголив зубы до самых десен. 

– Что ингалятор! – сказала она, вернув своему лицу нормальное выражение, – если бы мужскую силу в бутылочках продавали, тогда дело другое. – Побрызгал, – открыла рот, показав музыкальными пальчиками, как это делается, – любую ангину как рукой снимет, – обратилась к подруге, – почему ты не предупредила меня, что пригласила не Игоря, а Якова? Голоса у них так похожи, что я могла невинного человека обидеть. Сама знаешь, что мне с твоим Игорем даже здороваться не в охотку. 

– Потому не предупредила, что мне все равно с кем, – ответила Неля, просверлив Якова взглядом, – Игорь думает, что я должна ему больше, чем он мне, – и со злостью, – половчее чем он у моих дверей плакались. 

Легковая машина подъехала вплотную к бордюру... 

– Капустикова? – спросил шофер, приоткрыв дверцу. 

Неля молча кивнула и, приподняв баян, пошла к машине. 

– Со мной садись, – требовательно сказала она Якову. 

Машина, миновав две-три улицы, свернула на бетонную трассу. Солнечный диск окончательно спрятался за сопками. Всю дорогу ехали молча. Впереди показалось несколько светящихся точек. Их становилось все больше и больше – самая яркая превратилась в прожектор, установленный над крышей контрольно-пропускного пункта. Неля опустила стекло и показала жетон. Часовой заглянул фонариком внутрь машины и, помедлив на лице Якова, махнул в сторону городка. “Ну и фонарик!” – подумал Яков, обратив внимание на форму – она чем-то напоминала дореволюционный парабеллум. Улицы оказались многолюдными. Театр, кафе, ресторан, магазины – внешне все выглядело стандартно-обыкновенным.. 

– Приехали, – сказал шофер, затормозив возле небольшого двухэтажного дома. 

– И без вас знаем, – откликнулась Неля, – я на этой улице три года тоской маялась. 

Она вышла, ловко вытащила баян и неспешно направилась к подъезду. Новых гостей встретили шумно. 

– Девочки, как я вас ждала! – воскликнула невеста. – Садитесь здесь, – показала напротив. –Вы знаете, а его друзья, – она наклонилась к жениху и поцеловала его, – не приехали. Вот поздравительная, – потянулась к окну и, откинув занавеску, взяла телеграмму – показала Неле, – окружными учениями отписались! – и снова, поцеловав жениха, залилась грудным смехом. 

– Слабо целуешь, – крикнул мужчина, стриженный под ежик. 

– Горько! – закричали гости. 

–Подождите, – сказала невеста, – мамуля, – обратилась она к моложавой женщине, – произнеси тост. Меня и Вову сегодня даже профком поздравлял, но я думаю, что главное слово за тобой осталось. 

– Я, доця, говорить не умею. 

– А ты попробуй! 

– Тост! Говорите! Тост, Степанида Ивановна! Тост! – послышались настойчивые голоса. 

– Леля у меня единственная дочь, – сказала мама, приподнимая рюмку, – жаловаться на нее не могу, хотя она и без отца воспитывалась – царство ему небесное! – тяжело вздохнула. – И жениха знаю – целый год ухаживал за моей девочкой – тихий, скромный: лишнего слова не вытянешь – что сказал, то и сделает. – Я в этом убедилась, когда он полгода тому назад мою Лелю... 

– Не надо об этом, – оборвала Леля. 

– Не надо, Степанида Ивановна, – пробасил жених, обнимая невесту за плечи. 

– Нет, надо и даже очень! – Ремнем он ее полосонул. Я думаю, что это впрок, что это ей только на пользу. Так что я пью не только за мою дочь, но и за жениха – мужичок он видать крепкий, если она, при своем характере, смолчала. Вова, держи вожжи в своих руках и не выпускай! – поднесла рюмку к губам. 

– Вот это речь! Браво! Ай да Степанида Ивановна! 

Яша выпил вместе с остальными. Неля растянула баян. Лена подхватила гитару и отчаянно ударила по струнам. Грянула песня. Неожиданно в комнату вбежала женщина – лицо с желтоватым оттенком – кухонное: 

– Ленька Жиганов со своими дружками. Что делать? 

Песня оборвалась на полуслове. Наступила тишина. 

– Отнеси им пару бутылок, – сказала Степанида Ивановна. 

– Я предлагала, Жиганов отказывается – он Лелю на выход требует! 

– Кто этот Жиганов? – спросил Яков у мужичка. 

– Бандит. С ним лучше не того! – ответил тот шепотом. 

Яков глянул на жениха. Он сидел потупившись и видно было – без малейшей попытки что-либо предпринять. Невеста приподнялась и уголки губ у нее начали вздрагивать. 

– Сидите, Леля, – сказал Яша и, отодвинув стул, направился к выходу. 
     – Остерегись, – сказала женщина – желтоватый оттенок превратился в серый, – убьют! 

“Идиот, – подумал он, – на рожон лезешь, а ради чего” – выскочил на лестничную площадку – прислушался – сбежал, прыгая через ступеньки – фигуры, маячившие в полутьме, умолкли. 

– Кто такой? – спросила самая высокая, включила фонарик – точно такой же, как у часового на контрольно-пропускном пункте. 

– Топайте, ребята, – сказал он, чувствуя, что трусливая тошнота перехватывает дыхание, – здесь не малина, а свадьба! 

– Кто такой? – повторила высокая фигура более настойчиво. 

– Человек, – произнес он, одолевая предательскую спазму. 

– Сейчас посмотрим, – световой луч соскользнул с физиономии вниз. 

– Жиган, давай я ему сейчас на этом месте дыру вырежу. 

Один из них, самый маленький, прислушивался к этому разговору краем уха, то и дело приоткрывая парадную дверь и, высунув голову, посматривал на улицу... 

– Шухер! – сказал он неожиданно. 

– Что там есть? – спросила высокая фигура – выключила фонарик. 

– Менты!!! 

Подъезд сразу же опустел. Вниз сошел мужчина, стриженный под ежик и, пошарив по стене рукой, включил свет – подошел к Якову и похлопав его по плечу, сказал:
 
– А ты бедовый. 

Остальные стояли на лестничной площадке скучившись – обсуждали случившееся – замолчали – встретили поднимающегося Якова серьезными и уважительными взглядами. Только Неля иронически улыбалась. Когда Яков проходил мимо, она подхватила его под руку и, прильнув к уху, шепнула: 

– Они, Яшечка, ошиблись, потому что вырезать нечего. А если что и было до этого, то теперь тебе этот аппендикс и вовсе без надобности. Знай, что фонарик у Жигана не электрический, а лучевой. Тот, кому таким фонариком это место присветят, в один момент гнилым становится. 

– Огурчики, сама знаешь, разными бывают – на всех не угодишь.

– А ты злой, – сказала она, отпустив Яшину руку, – и впечатлительный: такого и на женитьбу уговорить можно! 

Гости успокоились и расселись. Неля растянула меха, Лена поддержала ее – прикоснулась к струнам. Гости втянулись в песню, но Яша не подпевал и даже не слушал. “Подлая – такую чепуху выдумать, – и тут вспомнил рыжего – “вот где у меня Четверка стоит!” – и двух кедрогорских милиционеров. “А вдруг меня действительно облучили?” Мужичок, сидящий рядом, услужливо наклонил бутылку над его рюмкой – заметил, что вид у соседа невеселый. Яша опьянел, но настроение не улучшилось – мысль о лучевом фонарике отрезвляла и приковывала внимание ко всему, что хоть как-то имело к этому отношение... И на самом деле – у мужской половины свадебного застолья отсутствовали вторичные половые признаки. Только у мужичка-доброхота, не забывающего о его рюмке, пробивалась щетина.

______________
Ссылки на переходы:

http://proza.ru/2009/11/10/1166 < Начало

Окончание > http://proza.ru/2009/11/10/1175