Кобылятник, третий черный луч

Выключил телевизор. Выглянул в окно. Помещение для развода поливных труб стояло на прежнем месте. Третий черный луч испытывал особую аберрацию и резко отличался от остальных.


На следующий день пришлось корпеть над заявлением: 


Я,   К о н с т я н т и н   М о й с е й о в и ч   Х о р и в и ц ь к и й,   п р о ш у   
п р и й н я т и   м е н е   д о   Н а ц і о н а л ь н о ї   С п і л к и   
ж у р н а л і с т і в   з   б а ж а н н я м   п р и не с т и   я к н а й б і л ь ш у   
к о р и с т ь,   б о   н а р о д и в с я   у   N-с ь к у   і   п р о т я г о м   
б і л ь ш   с о р о к а   р о к і в   д и х а в   п о в і т р я м   т а   
к у р г а н а м и   у к р а ї н с ь к о г о   с т е п у. 


И наступило очередное утро. Выполнив серию дыхательных упражнений, он отправил своего двойника в неизвестность параллельно текущего мира.


– О, – сказала она, – я только что о тебе думала. 

– Вот заявление и три книги публицистической прозы.

– А где рекомендации?

– Из Израиля?!

– Хорошо, – сказала она, – одну дам я, остальные… –Дарнееву предложу и Моржанину!

– Можно, – сказал Остяк, – только я не верю в их благожелательность.

– Ты о Моржанине говоришь?

– И о нем тоже… Пересеклись на книжном базаре... А ты случаем не Хоривицкий? – спрашивает. Очень уж ты похож на него. Да, – киваю, – так мне и самому кажется. Он и говорит,  – витаю тэбэ, дорогый Костя, як нашого гостя! – и с тем же пафосом, – будь на то моя воля, я бы тебя на Нобеля выдвинул. – Х-ха! – он меня за полного идиота держит. Думает, что я его панегирики – костя-гостя, нобеля-****я! – за чистую монету принимаю. 


– И откуда такое недоверие, – сказала она и томно потянула его к дивану. 

– Извини, но сегодня не могу. 

– Постой, постой, а ты, случаем, не импотент? 


“Найду где-нибудь чердак с отопительными трубами – там и переночую”, – подумал Остяк. “Похоже, что у нее болезненная форма климакса”. Он сбежал по лестнице, перепрыгивая через три-четыре ступеньки. Распахнул дверь подъезда и выскочил на морозный воздух, как преступник, нежданно-негаданно освободившийся от пожизненного заключения. 


Спал на чердаке среди мяуканья голодных и бездомных кошек. 


Как только начало светать, спустился по пожарной лестнице, освежил лицо  снегом и задумался… Ему удалось узнать, что она полиглот – владеет многими языками и даже ивритом. Если в особом отделе N-ска нуждаются в сведениях интимного характера, пользуются, как правило, ее услугами. 


Через неделю Остяк позвонил. 

– Рекомендации готовы? 

– Твоя проза у Дарнеева. Читает. Большой мастер. В украинской энциклопедии упомянут. Позвони через недельку. 

К назначенному сроку Остяк повторил вопрос. 

– Я должна тебя огорчить, – выпалила она, – в нашем уставе оговорено, что положительные рекомендации выдаются при условии – в текстах отсутствует матерщина… Мы обсудили твою проблему и решили, что тебе необходимо издать эту книгу заново. 


И тут историю можно было бы завершить, если бы в одной из русскоязычных газет не промелькнула заметка о некоем Активиане Янгеле. Сообщалось, что он преуспевал и в советские времена, как председатель Общества еврейской культуры в N-ске...  “Янгель? Активиан? В N-ске? Такого не помню. Забавно и даже очень”... 


Эта заметка вывела его из равновесия и в результате – заказное письмо: Привет от друзей из N-ска. Прошу назначить встречу. С уважением – Хоривицкий. 

На второй день звонят… 


– Зэ[1] адон[2] Хоривицкий? 

– Кэн![3]

– Что вы от меня хотите? 

– Расставить точки над і в тех трудностях, с которыми я столкнулся в Израиле и продолжаю сталкиваться, – сказал он, сообразив, что с ним говорит Активан Янгель. 

– Вы обратились не по адресу! 

– Но ваши давнишние знакомые… 

– Какие? 

– Председатель союза журналистов N-cка. И не только…. Некоторые утверждают, что вы… 

– Ну и что?

– Вопрос правильный – изменились не учреждения, а вывески. 

– Это похоже на шантаж, господин Хоривицкий. 

– Во-первых, шантаж – это еще не тюремное заключение и, во-вторых – я денег с вас не возьму. 

– Каких денег и за что? 

– За изготовление вашего цветного портрета. 

– Портрета?!.. Цветного?!..

– Я получил из n-ского исторического музея патент на ваше изображение. 

– Зачем им это нужно? 

– Такие вопросы, господин Янгель, заказчикам не задают. 

– Вы киллер! – прозвучал с трагическим надрывом яичный, как у оперного певца, голос Активиана. 


И все же встреча состоялась в дружеской обстановке. Когда кончилась первая бутылка, расторопная секретарша принесла вторую. 

– Да, – признался Активиан, – мне поручено опекать тебя, но совсем не с той стороны. 

– Что значит не с той? 

– Не со стороны n-чан – теперь понимаешь? 

– Сучара! 

– Напрасно оскорбляешь, я мог бы тебе всего этого и не говорить, – сказал Активиан и продолжал, – в такой ситуации занимаются не публицистикой, а бизнесом. – Здесь тебя куда большая удача ожидает и даже материальная наша поддержка. 


Домой возвратился сразу же. Можно было, конечно, остаться в городе. Посидеть на скамейке возле пруда с плавающими лебедями и крякающими утками. Познакомиться с девушкой. Проводить ее домой. Назначить свидание – ненужное ни ему ни ей; потому что ожидание от такой встречи у него и у нее совершенно разное. Она не придет на это свидание и он тоже. 


И слава Богу. 


Мудрая тишина поселка и рутина абсолютного одиночества действовали на него  благостнее бессмысленного многолюдья. Сгущались сумерки. Он подошел к окну. Закат от края до края разливал красную ярость по всей линии горизонта. 

_________________
Примечания:

[1] зэ (ивр.) – это

[2] адон (ивр.) – господин.

[3] кэн (ивр.) – да

______________
Ссылки на переходы:

http://proza.ru/2009/11/10/1370 < Предыдущий текст: второй черный луч.

Продолжение: четвертый черный луч > http://proza.ru/2009/11/10/1402