Зимний цветок. новогодний рассказ

Вот, собственно, и все. Ну, почти все. Липкий снег высокой горкой давил на минутную стрелку огромных башенных часов, отчего она, быть может, и опаздывала, но лишь минуты на две – не больше. Темное небо сыпало крупными снежинками, подсвеченными снизу гирляндой фонарей – и это было очень красиво. Вообще, ночь выдалась на редкость живописной – словно вылилась из-под кисти Арт ван дер Нера. Даже под ногами клубилась легкая сверкающая пороша, и казалось – вот-вот вынырнет из этого облака маленький снежный эльф и весело подмигнет – загадала, мол, заветное желание... Призрачной надежде на то, что это самое желание еще может исполниться, оставалось жить всего семнадцать (если все-таки верить башенным часам) минут.
Я поймала в замерзшие ладони три большие снежинки. Они легли рядом, лепестками причудливого цветка. У каждой был свой замысловатый узор. Раньше я никогда не рассматривала снежинки и подумать не могла, что они бывают такие разные – пяти- или восьмиконечные, с витиеватыми зигзагами или сцепленными полукольцами внутри. Я так ждала этой зимы, этого снега и всей этой красоты, что совершенно не понимала – почему внутри моей ожившей сказки нет главного...  «А его и не могло быть» - усмехался внутри слащавый шепоток. Я упрямо тряхнула заснеженной головой – мне так хотелось быть стойкой и верить- верить-верить в то, во что я бесполезно верила уже много раз. Отчего-то именно этот год казался мне переломным, но ничего не происходило. Каждое утро я просыпалась с твердым намерением вот сегодня обрести свое счастье, но... день заканчивался в точности так, как все предыдущие. Конечно, я не могла назвать себя совсем несчастной – у меня было много забот и интересов, увлеченностей и влюбленностей тоже было много, но вот ощущения того, что показались, наконец, на горизонте мои алые паруса – этой свершившейся заветной мечты всех девочек – у меня не было.  Каждый раз, когда оказывался рядом мужчина – хороший и достойный во всех отношениях – я спрашивала себя: горячо? И, не дожидаясь ответа, а, быть может, не слыша его, я пускалась в очередное штормовое плавание и только, когда лодка разбивалась о рифы или переворачивалась под натиском бурлящей волны, я болезненно ясно чувствовала – холодно, очень-очень холодно...
Опустошенность и гнетущее ощущение одиночества, даже вместе с кем-то, сделали, наконец, свое дело – я устала. Сначала решила, что мне и так хорошо и ждать совершенно нечего. Мне и правда было совсем неплохо, но заветная мечта отчего-то не давала покоя. Я решила во что бы то ни стало расстаться с ней и мне это почти удалось. Какое-то время я жила как замороженная, будто перестала различать цвета. Это было удобно, но не слишком надежно – от самого незатейливого эмоционального переживания моя мечта абсолютно непредсказуемым образом могла дать знать о себе и в щепки разрушить спасительную анабиозную раковину.
Я поборолась немного и, наконец, назначила этот год ответственным за все. Решение, надо сказать, вновь меня окрылило, и я опять поверила... Но год растаял быстрее, чем таяли теперь снежинки в холодной руке. И вот я стояла одна на маленькой заснеженной улице, окутанная самой красивой ночью, какая только бывает 31 декабря, за пятнадцать (будем уж точными) минут до Нового Года. И с уже притупленным отчаянием понимала, что ничего не случится. Где-то слышался приглушенный смех, переулками то и дело сновали влюбленные парочки и веселые стайки подростков. Мое одиночество не нарушал никто. Я качнулась и подняла плечи от холода, осторожно, чтобы не разрушить цветочный узор снежинок. Когда-то давно я слышала такую легенду: далеко-далеко, где-то на Северном полюсе, куда очень тяжело добраться – сначала на самолете, потом на поезде, затем на ледоколе, на оленях, собаках и пешком – цветет одну только ночь в году Зимний Цветок. Вернее сказать, там целое поле этих самых зимних цветов – с изумрудно-лиловыми переливающимися бутонами и крепкими короткими стебельками, упорно прорывающими ледяную твердь. Но только один из них тот самый – Зимний. Если найти его, сорвать и, раскрыв сердцевину, успеть загадать желание, пока не погибла красота в теплых пальцах, можно получить самое-самое сокровенное... Понятное дело, я никогда не была на Северном полюсе и вряд ли когда туда попаду, но однажды мне показалось, что я увидела такой Цветок за своим заснеженным окном. Он искрился на стекле в рассветных лучах, словно изразец. Диковинные лепестки тянулись во все стороны, а стебель, казалось, так и норовит пробиться сквозь стеклопакет. Я долго не могла оторвать глаз от этой картины, потом, прижав правую ладонь к самой середине, выдохнула горячим облаком свою мечту. В эту самую минуту (я даже испугалась ) зазвонил телефон. Мой бывший предложил начать все сначала. «Ну как? – спросила я себя. – Горячо?» И увидела, как стал таять Цветок по ту сторону от моей ладони. «Холодно, - шептал внутри слащавый голосок, –очень-очень холодно». ..
Прошел год. И вот я, как завороженная, слежу за огромной стрелкой уличных часов. Снег давит на нее, пытается выкроить для меня еще крупицу надежды, но я уже почти наверняка знаю, что ее нет. Ну, разве еще каких-то тринадцать минут. Снег усилился, и стало тяжело разлеплять ресницы. Снежинки на руках странным образом не таяли и не меняли формы цветка. Я гнала навязчивую мысль о желании. «Не может быть, это все сказки», - злилась я на себя.
- С н-наступающим! – вдруг икнуло у меня в ухе так громко, что я едва не уронила ладони.
Передо мной образовалась веселая кудрявая голова, от которой шел пар. 
- Ты там чего держишь? – голова заглянула в мои руки через плечо, обдав винными парами.
Я легко повела шеей.
- Снежинки.
Молодой розовощекий парень затряс своей кудрявой головой в беззвучном смехе.
- Какая романтическая барышня!
Я улыбнулась, впрочем только слегка, будто смущаясь. Парень был высоким, широкоплечим и радостным. То, что надо для встречи Нового Года.
- Слышь, барышня-красавица, у тебя телефончика нет? – еще шире разулыбался парень.
- Есть вообще-то... 
Я задумалась, потом медленно, словно в оцепенении развела руки и тут же ясно услышала громкий голос внутри себя: «Не ломай цветок! Еще холодно! Очень холодно!»  Но было поздно. Я спрятала окоченевшие руки в карманах.
- А на чем записывать будете? – спросила я, поежившись. – Или у вас память хорошая?
- Не-а, - тряхнул кудрями парень, отчего с его головы слетело пышное снежное облако.
Я чихнула, нечаянно вдохнув колючую белую пыль.
- Будь здорова-не чихай, - скороговоркой выдохнул весельчак и хлопнул меня по плечу. – Память у меня отвратительная, тока она тут не при чем. Мне бы позвонить. Очень срочно нужно. Телефончик у тебя при себе есть? Мобильный?
Я вновь нелепо улыбнулась, извиняясь за собственную глупость, и быстро протянула незнакомцу Vertu – мой прошлоновогодний и прощальный подарок.
- Ого, - присвистнул парень, повертев телефон в руках. – Я щас.
И отошел на несколько шагов. Я подумала, что ему просто неловко говорить при мне и отвернулась. Воздух стал заметно прохладнее, он как будто слоился от дыхания, и невообразимые фигурки, раскачивающиеся доли секунды на спиральках смешанных воздушных потоков, казались почти реальными.
Я взглянула на часы. Минутной стрелки уже не было видно совсем, но чуть съехавшая горка снега не оставляла двусмысленностей – до двенадцати часов оставалось ровно десять минут. «А вдруг?..» - отрешенно подумала я и повернула голову туда, где по моему телефону разговаривал веселый кудрявый парень. Впрочем, никто там ни с кем не разговаривал. Я огляделась. На маленькой улице я была совершенно одна. Уже не шныряли парочки и подростки, только из окон доносился смех, праздничная суматоха и звон бокалов. Горячая слеза быстро скатилась до подбородка, мне показалось, что она даже зашипела перед тем, как плюхнуться в снег. Впрочем, дальше ничего не последовало. Я устало вздохнула. Я так долго чего-то хотела и кого-то ждала, что совершенно не разбиралась в своих желаниях. Не знала точно – что мне нужно. Лишь доверяла слащавому внутреннему голосу, который все время упирался: «Не то! Холодно! Очень-очень холодно!» Он никак не давал мне разморозиться и согреться.
- Эй! – внезапно раздалось откуда-то сверху, прямо над моей головой. – Девушка! Милицию вызвать, что ли?
Я медленно подняла тяжелую голову. Снежинки насквозь промочили рестницы, и с них потекла тушь. В глазах защипало, и лицо того, кто разговаривал со мной из окна второго этажа близлежащего дома, расплылось в бесформенное пятно.
- Вы мне? – едва слышно выдавила я.
- А кому же еще? Ты что, девушка, не поняла, что этот кудрявый у тебя мобильник стащил?
Я пыталась избавиться от остатков туши, размазывая ее наверх, к бровям.
- Да поняла, конечно...
- Вот я и говорю – милицию вызвать? Я все видела, могу подтвердить.
Жжение немного успокоилось, и я различила, что со мной говорит средних лет женщина в бигуди.
- С-спасибо, не надо... – я едва сдерживала слезы – теперь уже не от туши, настоящие.
- Да ты что? Что с тобой? Он тебя обидел, что ли?
Я уже не могла говорить, рыдания топили слова.
Женщина скрылась в окне, но через минуту появилась уже во дворе. Она бежала ко мне, едва одетая, как к родной.
- Да что ты, что ты... Ничего, слава Богу, цела и здорова. Все хорошо будет. Пойдем, пойдем... – уговаривала она меня, обняв за трясущиеся плечи. И тянула за собой.
Спустя три минуты я оказалась в широком светлом коридоре, наполненном ароматом живой елки. Потом на пахнущей пряностями кухне. Истерика все не прекращалась. Женщина усадила меня, заставила выпить валерьянки и горячего чая с имбирем.
- Все будет хорошо, - приговаривала она, - вот увидишь. Сейчас будем Новый Год отмечать! А то одна, да на улице... Ой, - вдруг спохватилась она, схватившись за голову. – Без пяти двенадцать, а я еще не в порядке! И Севку где-то до сих пор носит...
Она исчезла в коридоре, и в эту же минуту послышался дверной звонок. Я глотнула еще чаю, вытерла нос салфеткой и попыталась оттереть следы туши вокруг глаз. За этим занятием меня и застала моя случайная подруга и спасительница, уже успевшая избавиться от бигуди. За ней на кухню вошел молодой человек.
- Так, быстро знакомьтесь и за стол! – скомандовала женщина.
- Всеволод, - молодой человек шагнул ко мне, взял мою озябшую кисть в свою широкую ладонь и улыбнулся так, словно я знала его всю жизнь.
- Зи... Зоя, - растерялась я.
Он засмеялся – громко и заразительно.
- Я тоже всегда путаю свое имя, особенно, когда представляюсь красивым женщинам.
- Видимо, я недостаточно красива, вы назвались без запинки.
Он засмеялся еще громче.
- Просто мне вдруг показалось, что вы и так знаете, как меня зовут. – Он обернулся. – Мы нигде ее раньше не видели, мам?
Мама только улыбнулась.
- Пойдемте за стол, Новый Год через одну минуту.
- Да, - ответил Сева и заглянул мне в самые глаза. – Вы знаете, что сегодня ночью сбываются желания?
- Я...
Он не дал мне ответить.
- Сейчас, я сию минуту.
Он выбежал в коридор и вернулся оттуда с маленьким свертком.
- Вот, смотрите, - под его пальцами зашелестела бумага, - бабулька продавала в переходе – сказала, он цветет только одну сегодняшнюю ночь и исполняет желания.
Из бумаги показался маленький изумрудно-лиловый бутон с одним чуть приоткрывшимся лепестком.
- Он уже начал распускаться! Загадывайте быстрее!
- Я... загадала...
- И я...
Наши взгляды запутались друг в друге и почему-то никак не могли расцепиться. Послышался далекий бой курантов.
- С Новым годом! – крикнула мама Севы из соседней комнаты. И в унисон с ней я услышала радостный крик внутри себя:
- Горячо! Очень горячо!!!