Киев. Грипп

ОН РЯДОМ



Страх. Все начинается со страха. Страх – это когда шарахаешься на улице от прохожего без намордника.  Когда, приходя домой, тщательно осматриваешь свое обрюзгшее тело – не появилась ли багровая сыпь. Когда в супермаркете (+25 по Цельсию) надеваешь шерстяные перчатки. Надел бы резиновые, но сейчас их уже не достать. Страх – это когда боишься включать телевизор: там скажут, сколько еще человек умерло от... Страх – когда боишься произнести это страшное заразное слово. Чума.

Телефонный звонок в напряженной духоте как выстрел у виска. Замершие бактерии дребезжат, стукаясь друг об друга. Конечно, их не видно просто так – но ты-то знаешь, что именно так они себя и ведут.
- Ало? Да, мам. Да, я в порядке. Все нормально. Сыпи пока нет.
Пока... мы все умрем. Только кто-то умрет... Сейчас.


ЧЕТВЕРГ

Утром меряешь температуру. Следует обратиться к врачу не позднее 48 часов после обнаружения первых симптомов: лающий кашель, слабость, ломота в мышцах, повышенная температура (38,5 градусов и выше).
Сегодня у меня 36,6. Снова. Хочется определенности. Но нет – 36,6, тягучее, как слизь в носу, ожидание. Серая обреченность. Ты не один из 36, с кем уже все ясно. Ты один из замерших в ужасе ожидания 40 миллионов.

Плотная рубашка с длинным рукавом тщательно заправлена в немодные джинсы без дырок. Пуговицы закрыты доверху. И на рубашке тоже. Воротник непривычно сдавливает горло. Тонкий шарф не для красоты, а для защиты от вездесущих бактерий. Штормовая куртка. Перчатки. Не забыть влажно-марлевую повязку. Не помешает бактерицидный крем в носу и на губах. Кепка до бровей и очки. Кажется, все на месте. На всякий случай – в кармане таблетка. Не для профилактики, а для лечения. Болезнь может застать врасплох по пути на остановку.
Нет, я работаю не в тубдиспансере. И не в лаборатории биологического оружия. Я – обычная офисная крыса. Серая, с красными от шампуня и интернета глазами и лысым поджатым хвостом.
Последний внимательный взгляд в зеркало перед выходом из убежища. Ах! Чуть не забыл – кисти! Стыдно будет оправдывать перед мамой смерть единственного сына тем, что я в порыве халатности не застегнул манжеты куртки.

Жара.

В транспорте лучше закрыть глаза, чтобы не видеть стаи снующих смертоносных капелек. Да-да, это только игра воображения. Но, если верить вики и учебнику по биологии за 8 класс, именно так все и происходит.

С опаской хватаешь голой рукой ручку входной двери бизнес-центра. Здесь всем раздали витамины и марлевые намордники. Мы все безгубые безносые персонажи китайских мультиков. Смайлики и пятачки на белых масках – попытка придать хоть какое-то выражение лицу. Кто бы мог подумать, что глаза на самом деле говорят так мало.

Хорошо сидеть в углу – тебя не сдувает тайфуноподобный сквозняк, враг бациллы и твой друг. Зуб мудрости вспомнил, что ему еще расти и расти. Проклятая мазь печет  в носу и нестерпимо воняет уже к обеду. Отчеты, задачи, проекты – мозги, рот и руки работают в режиме автопилота. Все сознание занимает напряженная осторожность. Не касаться руки секретарши Даши, забыть какая у нее мягкая пахучая кожа.  Не пожимать руку Александру, пренебречь мужским официозом, повышая шансы недополучить премии. Три раза помыть чашку  красными, шелушащимися от постоянного воздействия мыла и хлорки пальцами. Может, проще спокойно подохнуть в муках?

19:30. Наконец-то можно приспустить маску и вдохнуть пыльного вечернего воздуха. Совсем немного – и тут же обратно в аммиачную безопасность. Три намордника приходится сменить за весь день.

Быстро захлопываю дверь. 2 замка – достаточно ли надежная защита от микробов? Как хочется завалиться на диван прямо в обуви и вдыхать ионизированный воздух полной грудью.
Телефон.
За 3 звонка я успеваю снять с себя всю потенциально инфицированную одежду. Еще 2 – вымыть с мылом руки и лицо. Еще 3 – прочистить нос и прополоскать рот.

- Да, мам.
Кто еще будет так настойчиво звонить. Завтра день рождения у дяди Миши. Конечно, я не пойду – у меня дел по горло, на работе завал. Там будут только самые близкие, человек 7 от силы. Но этого вполне достаточно для моего слабого иммунитета. Недостаток витаминов и физической нагрузки, экологический кризис – хорошо, если наше поколение доживет до 50. У меня еще есть немного времени насладиться существованием.

Как назло, в холодильнике закончилось молоко. Насладишься тут! Вчера еще был полный пакет. Надо пить много жидкости – может, поэтому раньше хватало дня на 3. Раньше не надо было пить много жидкости, есть лимоны с чесноком и дышать сквозь пропитанную лекарствами тряпку. Может, раньше и было счастье?

С таким восторгом сброшенные в корзину для грязного белья вещи снова приходится натянуть. Другой комплект приготовлен для завтрашнего утра. Я же только на 5 минут в магазин. Тут ларек прямо у соседнего подъезда. Можно было бы сбегать в пижаме и тапочках – и больше не проснуться утром. Перчатки, рубашка, джинсы, куртка, шарф, кепка… смеркается – очки не пригодятся. Да-да, я понимаю, что они не только от солнца. Надо же, в конце концов, хоть немного отдыхать глазам. Я быстро. Мамы настолько запугивали нас в детстве, что теперь приходится оправдываться даже перед самим собой. В конце концов чему быть, того не миновать – думаешь, затягивая поплотнее завязки за ушами.

Вонючий душный подъезд – вот где раздолье для вируса. Беспечные дети в песочнице. Смертнички с широко открытыми ртами и глазами. Хорошо, что мне уже не 5.

Ларек закрыт.

Магазин всего лишь через квартал. Да ладно, много ли людей в магазине в 21:00? Все сидят по домам, затянутые с головой в телевизор, где дикторы и политики – такие же марлевые фрики.

Стараюсь аккуратно перебирать скользкие пакеты. Молоко вчерашнее. На всякий случай прихвачу еще и пива. Алкоголь ослабляет иммунитет, зато поднимает боевой дух. Из-за повязки видно ямочки на щеках продавщицы. Кто же так предохраняется! Уж я бы показал…

Тяжелый запах давно не стираной одежды. Ну конечно. В магазине всего трое. Я, продавщица и еще один посетитель. И именно он предельно опасен. Таких даже в автобусы не пускают. Старый рваный пижонский пиджак, пятна грязи на отвисших штанинах. Сочащаяся язва на нижней губе. Водянистые воспаленные глаза. Дед шмыгает носом и утирается полосатым рукавом. И конечно он становится в очередь передо мной. Нарочно пропускаю его, чтобы поскорее отделаться от отвращения, смешанного с паникой.

Дед поворачивается к латку со жвачками и…

 Апчхи!

Зеленовато-желтое облако отравленной слюны повисает над ним. Задерживаю дыхание, прячу руки за спину – и тут, как сухой песок, струя воздуха касается глаз.

Молоко скисло – плевать, мне надо много жидкости. От озноба зуб не попадает на зуб. Нет сил сходить на кухню за градусником. Я, кажется, даже носки не поменял после похода в магазин. С последним глотком сыворотки глотаю 1 из 10 таблеток. Это не для профилактики, а для лечения. Знакомый в поликлинике по блату достал за большие деньги. Жизнь – бесценна.

Оказывается боль – это не белая светящаяся точка. Это громадное насекомое, которое пожирает мои внутренности.
Нет, не стоит рыдать в трубку маме. Умри достойно.
Тошнота, головокружение, испарина… о Господи!
Холодная колючая тьма затекает в меня и сознание отключается.


Будильник. 8:00. По привычке, выработанной за каких-то пару недель, иду на кухню. Чайник, мюсли, градусник, тост. 36,3. Это же… это же чудо! Я даже немного подпрыгиваю от радости. Я жив! Жив и, кажется, вполне здоров! И тут же счастье рождения заменяет тревожная неопределенность.


ВТОРНИК

На работу. С работы. Теперь никаких скидок. Очки, плотно закрытые манжеты, шарф, воротник, поменьше болтать с девочками на кухне. Там нет окон для профилактического проветривания раз в час.

Отличный день. И пиво осталось со вчера. Твое здоровье, дедуля. Я всех люблю. Отличное настроение, чтобы полюбить немного и себя. Самое время расслабиться на диванчике. Аня давно не заходит. Неудобно целоваться в повязке. И мало ли, кто в каком троллейбусе на нее покашлял.
Мои мягкие подушечки. Кино со съедобным названием.

Уже месяц длится это сумасшествие. 86 погибших. Тысячи зараженных. Миллионы перепуганных.
Кажется вечность не видел живых лиц без масок, голых плеч, ног. А ведь на дворе лето… Пошлая ритмичная музыка. Эта блондинка в красном кружевном комбинезоне так похожа на Ксюшу из отдела внешних связей. 90-60-120… ммм…Ее сегодня не было.

Ведро ледяной воды – перед глазами чашка с жирафиками. Оп-па. Я пил из ее чашки сегодня. Просто поленился вымыть свою. А ее не было, это значит, она тоже… заболела…

Инфицированный начинает распространять вирус за 24 часа до появления первых симптомов.

В спущенных штанах бегу на кухню. Градусник. Обжигающий чай. Оскомина от лимона. Таблетка – 2я из 10.

Чищу зубы, тру рот мылом, полощу, снова тру, обрабатываю бактерицидным раствором. Уже поздно. Но надо же что-то делать!

Телефон. Мама. Что я скажу?
«Мама, я болен».
«Мама, я должен тебе что-то сказать. Это важно. Я инфицировался. Я заболел. Я инфицирован».
«Мама, привет. Как дела. А у меня тут … ну да, скорее всего оно. Температура держится, но у меня лекарство. Ты главное не волнуйся, мам.»
- Алло. Мам? Привет. Я в порядке. Я не нервничаю, у меня все нормально. Мам, я спешу, я тебе перезвоню. Завтра.
Завтра… ты такой раздраженный. Ты такой нервный. Ты в порядке? Нет, мама, я не в порядке – я подыхаю, черт возьми!

Ни одной развлекательной передачи по ящику. ни одного светлого впечатления. Там автокатастрофа, там боевик про войну. Опять маски, вирусы, лаборатории, вакцины. Позвонить врачу. И что я скажу? Я пил из зараженной чашки, доктор. Спасите меня. Когда вокруг тысячи уже с симптомами. Да на меня даже никто не посмотрит.

10 часов с момента инфицирования. Сухость во рту. Мерзнут ноги от сидения на полу у холодильника. Пересохли глаза. Температура 36,8.
12 часов с момента инфицирования. Повышенная чувствительность кожи и мышц – давит в ребра лежать на полу в кухне. Сонливость. Пот. Легкое головокружение. Температура 36,9.
20 часов после заражения. Тяжесть в голове, ломота в мышцах. Першение в горле, сухость в носу, слабость. Легкая тошнота и головокружение. Диарея – возможно, я 20 часов ничего не ел. Меньше есть – больше пить.

Будильник как сквозь сон звонит далеко, в спальне. Шея затекла от лежания на локте. Температура 36,6. Неужели пронесло? Неужели судьба все же сберегла меня. Все клетки слабого организма слились в едином порыве и отразили страшный вирус.

- Мама, не разбудил? Привет. Мама… как у тебя дела? Как ты вообще? Да, я в порядке. Держимся. Ха, еще и не такое переживали. Конечно. Да, вот собираюсь на работу. Решил тебе позвонить. Ах, мама… Мама, я… ты самая лучшая. Да, буду беречь. Пока, мама.

Мама… я живой.


СУББОТА

Смотрю в зеркало. Лицо под маской отвыкло от мимики. Даже с усилием не получается ничего изобразить. Больше никаких ритуалов. Игра окончена.
38,4.
И все вытекающие: сопли, слюни, кашель, слабость, ломота.
За последние три дня единственным, кто кашлял на расстоянии меньше 10 метров от меня, был мальчик по телевизору. И у того была скарлатина.

А 24 часа до симптомов? А латентное течение? Да это мог быть кто угодно! Бухгалтерша, передающая аванс. Любой прохожий. Любой сотрудник. Выдохнувший на почтовые ящики сосед. Почтальон, в конце концов. Концы волос торчат из-под кепки. О, как можно быть таким легкомысленным и самонадеянным! Сколько раз судьба предупреждала меня!

3я таблетка – на этот раз никакой необоснованной паники. Ртутный столбик медленно, как часовая стрелка, ползет вверх.

Час потного томления, накатывающих слез от лимона и лука. Час непрерывной икоты. Час мрачного обдумывания ситуации: я болен, заболел, инфицирован. Жить мне остается по оптимистичным прогнозам не больше недели. При стационарном лечении, если вовремя поставят диагноз.

Цифры градусника расплываются перед глазами. Разобрать только опасные красные черточки. Еще одна таблетка, и тут же еще одна. Возможно, больше они ему не понадобятся.

Пот катится градом с лица. Язык обожжен горячим чаем, зубы сводит от меда с малиной. Мелкая дрожь пробирает до костей. Наверное, показалось – 36,7. Через 15 минут 36,6. А теперь уже 36,5. Этого не может быть. Встряхиваю градусник, протираю его, протираю глаза, 5 немыслимо долгих минут – 36,5. Бледное изможденное тело откидывается на подушки.

Телефон. Какой мелодичный звук. Это мама.
- Да? Привет. Я в порядке. Да. Слабый голос? Устал на работе. Суббота? Точно. Да не радостный, просто… радуюсь что ты звонишь. Я всегда радуюсь. Ничего не произошло.

Зачем ее расстраивать. Она такая чувствительная. Как же я хочу спать.

Просыпаюсь ночью от сильного жара. Ухудшение после улучшения. Во рту ни капли слюны. Страшно мерить температуру.

Срочно скорую. Как бишь там? 103? 903?
Непослушные дрожащие пальцы набирают 03. Никакой реакции. Нет даже длинных гудков. Глухая беспощадная тишина. Сухие рыдания рвут кашлем грудь. Слабеющими руками швыряю телефон – он мягко сползает на пол. Как обиженный зверек, раскидав лапки.

Мыслей нет. Жизнь перед глазами не проносится. Изредка всплывают в перегретой голове недавние опасные сцены: автобус, полосатый дед в магазине, чашка со следом розовой ксюшиной помады, скарлатиновый мальчик. Кто из них убийца? Все равно. Я всех прощаю.

- Мама. Прости меня.
- Андрюшенка, что случилось.
- Я… я был таким невнимательным, мама. Только о себе думал. Прости меня.
- Ты в порядке?
- Нет, я не в порядке. У меня жар и кашель и я… я так боюсь, мама.
- Я сейчас приеду.
- Нет! Ты же заразишься! Ты что – даже не думай. – хриплый крик пугает меня самого. Неужели начинается… бред… А! БРЕД!

Может, это сон? Мама в тусклом свете голубой лампы без маски. У самой кровати. Подносит блюдце с теплой жидкостью к потрескавшимся серым губам. Гладит меня по волосам. Целует в лоб… прощается…
Погружаюсь в мягкий белый сон. Блаженный покой. Наконец-то определенность. Будто оборачиваюсь – и гаснет свет…


ВОСКРЕСЕНЬЕ

Птички не щебечут, они орут у самого окна. Глаза режет яркий солнечный луч. Наверное, так чувствует себя медведь после зимней спячки.
Из кухни доносится веселый треск и запах яичницы. Один глаз открытый, другой – закрытый. И колбаска полумесяцем.

- Андрюша, вот выпей бульончика. Я уже начала волноваться. Ангина – дело серьезное.





Киев. Грипп. Ноябрь 2009.