Из старого. Феноменальное скорочтение

Сейчас на глаза попалось что-то из старенького, кажется, пока ещё мною не публикованное. Перечитывать всё, вспоминая, - нет настроения. Но, кажется, это стоит показать, ведь есть что.
_______________



            

Продолжаем прополку строк от излишних штрихов. Рояль в кустах виден лучше, когда кусты менее густы.
 
Первый этап всемирной истории упрощения письма - ОТ РИСУНКА К БУКВЕ - занял несколько тысячелетий и всё ещё не окончен. Нельзя сегодня сказать уверенно, сколько же букв имеется в русском алфавите. Однако следующий этап - ОТ БУКВЫ К ТОЧКЕ - может быть пройден теперь, в наступившую эру персональных компьютеров, по большей его части почти мгновенно.
 
Помечтаем. Представим себе чудесный сон, что мы со сказочной лёгкостью вдруг научились читать как бы фотографично какую-то 'тайнопись', оказывается, именно русскоязычную, причём с такой же скоростью и памятью, как и у компьютера, читающего оптические диски.
 
Мозг - это ведь тоже компьютер, но несопоставимо более совершенный, чем любой технический суперкомпьютер. То, что биокомпьютер мозга может ВДРУГ сам запрограммироваться на такое 'чудо', убеждает случай с двумя киевскими 16-летними подругами, в 1990 году.
 Они не сестры, а именно только ПОДРУГИ!!! Это редчайший случай, но не единственный. (Подробности в книге: Виктор Кандыба. Загадки и феномены. Чудесные способности и сверхспособности человека. Санкт-Петербург. 1998., стр. 348-349).
"Киевлянка Ира Иванченко в возрасте 16 лет уже стала чемпионкой мира по скоростному чтению с полным усвоением прочитанного. В 1990 году Ира установила новый феноменальный рекорд - 163 тысячи слов в 1 минуту, а её подруга - 16-летняя киевлянка Женя Алексеенко достигла немыслимого, она читала за 1 минуту текст в 416 тысяч слов, который затем детально рассказывала 14 часов! Любую книгу Женя читает за несколько минут, а журнал - за несколько секунд.
 
Преподавание ведётся по моей методике с использованием СК, по моей методике развития резервных способностей, в Киевском Центре развития мозга.
 
Знаменитый русский библиограф Николай Александрович Рубакин (1862 - 1946) обладал загадочным феноменальным талантом быстрого чтения. В день он прочитывал 20 - 30 книг и прочитал за последние годы свыше 200 тысяч книг".

На разглашение секрета такого чтения, разумеется, был наложен запрет. Ведь более значимой тайны представить себе невозможно.
 
Сам факт, однако, позволяет в какой-то мере догадываться о том, как это могло вдруг случайно получиться у одной девочки и уже вовсе не случайно у её близкой подружки.

Менее значительных, лишь только почти сопоставимых результатов добиваются некоторае из лучших учеников на платных курсах скорочтения, но не вдруг, а всего лишь в результате долгих и упорных занятий по всевозможным методикам.
 
Аналогичных результатов и мы постараемся достигнуть, но не столько в чтении обычного текста, что тоже должно получаться, сколько в определённым образом упрощённом с помощью компьютера тексте, выводимом в таком виде на его экран.

Наша задача - сделать сверхскорочтение или хотя бы облегчить чтение не для уникумов, а для любого желающего так читать нашу своего рода 'стенографию'.
 
На сранице текста в предлагаемой форме записи разместится на порядок больше текстовой, легче читаемой информации, чем в обычном тексте существующими шрифтами.
 
Ради улучшения условий сверхскорочтения при такой плотности хорошо видимых знаков не жалко распечатывать такую 'тайнопись' даже на очень дорогую, хоть на специальную бумагу, или на нечто подобное. Возможно, удобнее будет читать даже при слабом освещении (или хоть вообще без него) на фоне черной бумаги все белые и цветные знаки, слабо самосветящиеся под низким напряжением тока от прикосновения этой бумаги к чему-либо совсем вроде бы незаметному, вернее, не замечаемому, например, к пальцам рук.
 
Текст с минимум явных букв читается аналогично математическим выкладкам - не знак за знаком в последовательности их записи, а приёмами, аналогичными приёмам и логической последовательности алгебраических действий.
 
Кстати, изложение матаматических выкладок, как и выполнение технических чертежей не обходится без написания минимума слов явными буквами алфавита.
 
В нашей 'тайнописи' (шутки ради, для краткости скромно называю её 'ольшаницей', улыбаясь на реакцию почтенных специалистов) вместо явных букв существующего русского алфавита - из 33-х букв, к которым пока следует добавить ещё одну, существовавшую в глаголице, - каждой одной-двум-трём, а то и сразу нескольким этим буквам будет замена в виде ОДНОЙ ТОЧКИ, буквенное значение которой определяется её местом относительно взаиморасположения других аналогичных точек.
 
Апостроф (для краткости назовём его 'Йот', что близко к старинному названию буквы 'Йота' - от названия аналогичной буквы 'Йод' еврейского алфавита) обозначает в ольшанице одну из 5-ти букв алфавита (Ъ, Ь, Й, Ы, И) и входит составной частью в выражения Йу, Йо, Йа, Йэ, заменяющие буквы Ю, Ё, Я, Е.

Продолжая графические упрощения, апостроф тоже в дальнейшем можно будет для единообразия стиля обозначить просто точкой, но она будет отличаться от других точек, заменяющих все прочие буквы алфавита, своим расположением в строке, - чуть выше их. Пока оставляю здесь апостроф в его обычном виде.
 
Букву Щ позже понадобиться для дальнейших упрощений письма заменить её естественным значением - ШЧ, - но пока не стоит отдаляться от слишком уж привычного.
 
Каждому слову соответствует получающаяся комбинация из упомянутых нижних и верхних точек, заменяющих свои явные буквы алфавита из оставшихся пока 23-х после упомянутых подстановок.
 
Между словами из точек вместо букв здесь тоже, как обычно, имеются просветы и знаки препинания, что позволяет ориентироваться в составе предложения: где какие у него его составные части и где какие члены предложения, какими частями речи они являются.

Разумеется, одинаковым комбинациям верхних и нижних точек могут соответствовать совсем разные слова. Например, комбинация Йот-Точка-Йот обозначает слова: ИДИ, ИЛИ (ИЛЬ), ИМИ, ИШЬ и ИЩИ (если Щ не расщеплять на ШЧ). Упомянутые здесь глаголы отгадываются по различию требуемых ими падежей в связанных по фразе словах, да и вообще из контекста.
 
Однако, даже ещё не зная, каким членом предложения и какой частью речи читаемое слово является, а всего лишь пока только отсекая то, чем оно быть не может - по замеченным обстоятельствам в этом предложении, - последовательно понимаешь всё точнее, о чём оно, и делаешь вывод о том, какой из вариантов здесь подходит.

Это распознавание несопоставимо проще и быстрее, чем мгновенное, словами необъяснимое распознавание знакомого человека в лицо или со спины по неисчислимым признакам, отмечаемым лишь подсознанием.
 
В русском языке имеется куда большее многообразие признаков, подсказывающих ещё не прочитанные продолжения слов и фраз, чем в древнееврейском языке.
 
Там - при достаточных навыках - читать неогласованный текст удобнее, чем огласованный, поскольку вынужденно цепляться взглядом за знаки огласовок около согласных букв (гласных букв нет в иврите) утомительней, чем отгадывать многое: и прочтение самой согласной, и - у каждой - подразумевается ли у неё огласовка, и какая именно.
 
Это позволяет существенно упростить графику русского письма за счёт устранения избыточной зрительной информации.
 
Компьютеры способны оказать в этом такую помощь, о которой раньше нельзя было и мечтать.

Если в азбуке Морзе запоминаемые комбинации из нескольких точек и тире (с плохо различимыми, да ещё не глазами, а в основном на слух, промежутками между ними) обозначают лишь по одной различные буквы алфавита (или цифры), то в ольшанице более легко запоминаемые комбинации из нескольких точек, каждая лишь в одном из двух положений (верхнее или нижнее), обозначают сразу всю ЧАСТО ПОВТОРЯЮЩУЮСЯ служебную часть слова (окончание, приставку, суффикс, даже корень) или всё слово, в большинстве случаев служебное (союз, частицу, междометие, предлог, наречие, местоимение, числительное или даже глагол).

Эти простейшие комбинации точек воспринимаются по зрительной памяти целиком как знакомые образы по их грамматическим - более 'алгебраическим', чем звуковым - значениям, которые можно понимать не произнося мысленно (беззвучно, 'про себя').
 
Попробую это объяснить.
 Можно ведь представить себе специально придуманный тайный язык на основе русского, в речи которого, чтобы её не понимали посторонние, часть русских слов заменена другими русскими словами с иным, оговоренным значением, а в самих словах типичные, часто повторяющиеся части слов: окончания, суффиксы, приставки, частицы, даже корни заменены иными соответствующими звукосочетаниями.

Освоив такой язык, на нём, как и на любом другом, можно изъясняться быстрой речью, не прибегая мысленно к обратной замене условных слов и частей слов на те, что должны быть в правильном русском языке.

Это к тому, что условную запись частей русских слов можно научиться понимать без мысленного их произношения, - аналогично алгебраическим выражениям, которые можно и записывать различными знаками, не зная даже, как произносятся эти произвольные условные знаки.
 
Один знакомый мне весьма немолодой человек без всякого позёрства сетовал на то, что по причине возраста за полтора десятка лет проживания в Израиле он не научился ни в малейшей мере устно изъясняться на иврите, хотя научился быстрее, чем по-русски читать на иврите, понимая написанное, но не зная, как произносятся слова ивритского текста.

 Случай этот весьма любопытный. Так можно читать английский язык, иероглифы и математические формулы. Говорят, что китайцы читают свои книги и газеты быстрее, чем европейцы свои.

Обычная скорость буквенного чтения ограничена способностью человека воспринимать по-своему каналу звукового восприятия даже своей же речи в свой собственный мозг со скоростью собственной скороговорки непроизнесённых вслух слов.

Если граммофонные пластинки прокручивать со всё большой скоростью, то очень скоро иные акустические частоты так изменят звуки речи, что понимать слова в граммофонной записи такое её воспроизведение станет невозможно.

Законы физики (акустики) накладывают ограничения на скорость восприятия речи, даже мнимой в себе самом.
 
Последовательно складывая звуковые значения букв ПО ОДНОЙ, мы вынуждаем мозг воспринимать в основном СМЫСЛОВЫЕ ЗНАЧЕНИЯ ПОНЯТНЫХ И ЗАПОМНИВШИХСЯ(!) КОМБИНАЦИЙ из СЛЫШИМЫХ ЗВУКОВ речи, А НЕ СМЫСЛОВЫЕ ЗНАЧЕНИЯ ПОНЯТНЫХ И ЗАПОМНИВШИХСЯ(!)КОМБИНАЦИЙ из УСЛОВНЫХ - ЗРИМЫХ - ОБРАЗОВ (КАК В КИТАЙСКОМ ПИСЬМЕ, пожалуй, куда более перспективном, чем буквенное).
 
Для китайцев запоминание иероглифов вовсе не так трудно, как это кажется европейцам. Ведь комбинации штрихов в каждом иероглифе осмысленны, в отличие от комбинации штрихов в каждой букве алфавита. Возможности у зрительной памяти несопоставимо большие, чем у памяти слуховой.
 
Если попытаться перекрыть к мозгу канал смыслового восприятия звуков речи, например, забивая его во время чтения звуками включённого радио (через наушники), то кое-кто, возможно, более или менее легко сможет переключить своё внимание на смысл в основном видимого, а не слышимого.

Человек думает не только словами, как утверждал, например, Лев Успенский в своей книге 'Слово о словах'. Такое мнение, ранее почти общепринятое, властно диктуемое, особенно в бывшем Советском Союзе, давно уже устарело.
 
Конструктору, занятому чертежом, включённое радио почти не мешает. Инженеру, чтобы понимать смысл математической формулы, тем более, громоздкой, её надо видеть. Даже патентную формулу, представляющую собой весьма громоздкое грамматическое предложение, надо видеть, а не слышать, потому, что смысл связей и подробностей в ней воспринимается вовсе не в той последовательности, в какай приходится записывать её буквы и читать их вслух.
 
По мере личных способностей надо переключаться со звуковой памяти слов на зрительную. В детстве это легче, чем в старости. Привычки менять вообще трудно.
 
Запись одиночными точками вместо явных букв читается не 'безмозглым' нанизыванием звуковых значений явных букв в их последовательности вдоль строки, когда можно и не понимать смысла звукосочетаний.

Точечное письмо так в принципе не читается.
Повторяющиеся зрительные образы комбинаций всё большего числа точек легко запоминаются целиком как зрительной, так и смысловой памятью - именно вследствие их системности.

 Именно логичность выбора лишь одного подходящего из разных безотносительных вариантов в прочтении одинаково записанных, но разных (из существующих) слов даёт ориентиры для запоминания.
В обычном письме это бывает редко (замОк, зАмок). Запоминание более сложных образов, например, физиономий - это подсознательный процесс мозга, куда более напряжённый для его биокомпьютера.
 
Хорошая память - это способность ВСПОМНИТЬ нужное, а не запоминать.
В течение всей жизни мозг записывает всё, причём гораздо лучше, чем телекамера. А вот чтобы извлечь хранящуюся в нём информацию, нужны какие-то признаки её характерных особенностей.

Легко и подробно вспоминается то, что интересно, что актуально. Мозг - это чудо-компьютер, притом самопрограммирующийся. Если ему не ставить задач, он стирает ненужные программы, становится всё глупее. И у человека в целом от этого деградируют не только всяческие способности, но и возникают всё более болезненные состояния психики.
 
Мозг выборочно регистрирует и как компьютер обрабатывает по своим компьютерным программам поступающую информацию от всех органов чувств.
Зрительной информации поступает на несколько порядков больше, чем звуковой. Зрение - основной источник информации в мозг о внешнем мире.

Скорость и сложность обработки зрительной информации (на частотах оптических волн, а не акустических) несопоставима с возможностями восприятия информации звуковой. Несопоставимы возможности зрительной памяти и памяти звуковой.
 
Образованный китаец помнит пять тысяч иероглифов. Лица людей - образы более сложные. А сколько лиц (и прочих образов) подсознательно, без всяких на то стараний запоминаются в течении всей жизни!


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.