Крысы

   Василий Петрович уже третий месяц не вставал с постели. Все пришло неожиданно, словно уходящее солнце на море. Третий месяц прикован к кровати, третий месяц после долгой операции. И никого вокруг. Это было самым тяжелым испытанием за тридцать шесть лет никому ненужной жизни.
   Домработница приходила, как и полагается, каждый день. Помимо своих прямых обязанностей она выполняла еще и роль сиделки. Василий Петрович, наблюдая за ней, не переставал удивляться человеческой ненасытности в отношении помощи ближнему. Он, парализованный от нижних концов лопаток, наблюдал за работай сиделки, и не мог для себя осознать, откуда же столько человеколюбия в забитом судьбой и жизненными невзгодами человеке. Наблюдая за ней, он сотни раз, ставя себя на ее место, удивлялся этой силе, заложенной в одном единственном человеке.
    Когда Соня, закончив свою работу, ушла из квартиры, Василий Петрович, не изменяя своей привычке и заведенному уже три месяца правилу, надломил кусок хлеба и швырнул в сторону небольшого отверстия над плинтусом. Он знал, что сейчас оттуда появится его самый лучший друг, с которым за три долгих месяца, в течение которых Василий Петрович был прикован к кровати, они не расставались, беседовали и строили планы на будущее.
   Из-за плинтуса показалась серая мордочка; черные глазки-бусинки семенили по сторонам, надеясь определить направление возможной опасности. После того, как она освоилась, послышался тонкий протяжный визг, наружу показалось еще шесть серых мордочек поменьше, но уже, как бы было сказано в отношении человека,поросль, и теперь они смотрели по сторонам в предвкушении еды, которой так долго не видели. А растущий организм требовал еды.
   Василий Петрович, взглянув на своего друга, которого он звал Колей, улыбнулся, вкладывая в свои движения все слова, которых не высказал. Но Коля, играя усиками на морде, что-то прошипел. Это было призывом к действию. Василий Петрович уже три месяца после паралича не ощущал своих ног, но и теперь он не чувствовал, как острые длинные зубы вонзаются в плоть, только из-за того, что ему больше нечего кинуть крысам для еды...