Что можно делать со спящими гостями

Бумаги, он везет с собой какие-то бумаги, твердила про себя Редла. Еще совсем немного времени – и старик Лакк опередит ее в этом деле. Баронесса понимала, что в такой игре у нее не может быть сторонников. Здесь каждый бьется сам за себя. Отец сам бы никогда не остановился перед такой мелочью как кровное родство. А она… Тем более!!!

Бумаги следует поскорее выкрасть, заменить какими-нибудь газетами. Пусть потом папаша разбирается со своим дружком – она тем временем постоит в стороне и полюбуется на эти разборки. Сейчас же нужно действовать.

По заверениям Дракула МакГноя, Гость приехал почти налегке. Если не считать огромного сундука в человеческий рост. «Налегке!» - усмехнулась Редла. Как знать, может быть, в сундуке лежит чей-нибудь разлагающийся труп?
Как бы то ни было, что бы там ни скрывал в сундуке таинственный постоялец, он старается не выпускать сундук из поля своего зрения, и бумаги наверняка там.

Размышляя об этом, баронесса со светильником в руке брела по коридорам Северной части Рэдгарда.
Повернув за угол, она неожиданно налетела на служанку.
- Дезз? Что ты делаешь здесь ночью? – изумилась она.
- Простите, Ваше Высокомерие, что я Вас испугала. Господин Цирюльник просил узнать, не нуждается ли в чем-нибудь наш Гость.
- Что за бред ты несешь? В такое время он может нуждаться только в одном – чтобы ему не мешали спать и видеть сны! И не смей больше тревожить моих гостей после захода солнца.
- Слушаюсь, Ваше Высокомерие, простите великодушно…
И Дезз как ветром сдуло. Цель была достигнута. Лучшей формой защиты, по мнению баронессы Лакк, было нападение. А Редле вовсе не хотелось, чтобы в глупой головке служанки возник ненужный вопрос: а что же делает в необитаемой части замка ночью сама баронесса?

Воспрянув духом, Редла продолжила путь к гостевым покоям. Свернув направо, она оказалась в погруженном во мрак коридоре. Часть светильников погасла, но это не помешало баронессе сразу увидеть заветную дверь из красного дерева. Слева от двери висел и взирал на Редлу один из предков, Нахалимм Лакк. Занятная персона, вспомнилось ей, герой одной из самых занимательных страниц родовой эпопеи. Подмигнув старику, она повернула бронзовую ручку.

Стоило Редле скрыться в покоях Гостя, как мимо портрета Нахалимма Лакка проскользнула фигура, облаченная в темные одеяния. Накинутый капюшон полностью скрывал лицо. А блеск глаз в свете догоравших фонарей выдавал в незнакомце живого человека.

А Редла, увлеченная тайной бумаг, оказавшихся волей провидения в ее фамильном замке, продолжала поиски. Оказавшись в просторной гостиной, она замедлила шаг и прислушалась. Из спальни раздавался нечеловеческий храп. Отведавший чудодейственного зелья Гость спал беспробудным сном.
Итак, за дело, скомандовала сама себе она и, не мешкая, шагнула в спальню.

Глазам предстало захватывающее зрелище. Гость спал прямо на сундуке. Голова покоилась на перенесенной сюда с кровати горе подушек. Он даже не попытался раздеться.
Такого поворота событий не ожидала даже Редла. План, коварный план, разработанный ею еще задолго до того, летел в тартарары. В коварстве Гость перещеголял даже Ее Высокомерие. Осознание этого на миг парализовало волю баронессы. Но уже в следующее мгновение остервеневшая от бесцеремонной наглости незваного Гостя Редла, с беззвучным криком «Банзай!» бросилась в атаку.


Дождь лил как из ведра.
Затемно заперев мельницу на огромный амбарный замок, Мельник готовился ко сну. Дети давно уже спали. Лишь робкая, преждевременно состарившаяся мельничиха, да старший сын, не по возрасту угрюмый и молчаливый Гвиннпленн, составляли ему компанию за вечерней трапезой.

День выдался неудачным. Дела на мельнице, и без того приносящей все меньше дохода, шли наперекосяк. Полетели жернова, а корова Маттильда вывихнула заднюю ногу. В довершение всех бед расхворалась младшая дочка – и это заботило родителей сильнее всех других несчастий.
Ели молча, каждый думал о своем и все вместе – о несчастьях, постигших за минувший день их семью.

Молчаливость Гвиннпленна объяснялась еще и тем, что он с рождения был немым. Причину немоты не могли назвать ни деревенский доктор, ни старая знахарка Исмарра, живущая по соседству.
Молчание мельничихи было следствием беспросветной темноты, в которой ей приходилось прозябать все последние годы, да загнанными глубоко внутрь страданиями за будущую жизнь своих детей, такую же беспросветную, как ее собственная.
Время от времени она тяжело вздыхала. И тогда Гвиннпленн с тревогой взирал на мать.

Старый Мельник молчал оттого, что нечего было ему сказать своим ближним жизнеутверждающего, нечем их порадовать. Он сам не знал способа вырваться из омута, все сильнее затягивающего его семью. И думал только о том, что принесет день завтрашний.

Гвиннпленн отправился на боковую и уже догорала последняя лучина, когда в ворота кто-то требовательно постучал.

Мельник с женой переглянулись. Оба подумали об одном и том же. Кто мог оказаться в их захолустье глубокой ненастной ночью? Ни он, ни она этого не знали. Только предчувствие чего-то недоброго вдруг овладело ими.

Стук не прекращался ни на мгновение, а лишь усиливался. В то время, как Мельник и мельничиха сидели как онемевшие, не делая попыток двинуться с места. Им казалось, что еще чуть-чуть и ворота не выдержат, слетят с петель под глухими ударами ночной осады. В них уже не стучали, а ломились. Грохот разбудил младших детей. Виолла заплакала. Гвиннпленн с охотничьим ружьем в руках медлил у двери.
А с улицы неслось:
- Хозя-а-и-ин! А-а-аткрыва-ай!
Мельник подошел к печи и взял ухват.
- Гвиннпленн, отопри дверь! – холодно сказал он. Решимость вдруг овладела им. Он видел, как жена кинулась успокаивать детей и в голове вдруг мелькнула мысль: почему не лают собаки?


Редла попыталась сбросить спящего с сундука. Но на поверку это оказалось не таким уж легким делом, даже принимая во внимание все ее рвение.
В ход шли все методы и приемы. Она пробовала сдвинуть Гостя, перекатить через край сундука.
Всего и по частям. Вручную и с помощью различных предметов.
С места. С разбегу. Спереди. Сбоку. Она тянула храпевшего как паровоз Гостя поочередно за ноги, за руки и даже за голову. Толкала его. Дергала. Колола. Лягала. Щекотала. И даже кусала. Но все впустую. В какой-то момент храп прекратился, и вмиг побледневшей баронессе показалось, что незадачливый постоялец проснулся. Она даже кинулась к двери с намерением позорно ретироваться, но спящий вновь разразился оглушительным храпом – и Редла успокоилась: средство действует и Гость проспит сном младенца до самого утра.

Переведя дух, она начала напряженно думать. В конце концов, кто сказал, что бумаги находятся в сундуке? Вполне может быть, что там хранится что-то очень ценное для него и совершенно бесполезное для Редлы. То, чего Гость ни при каких обстоятельствах не показал бы миру. Труп врага или компрометирующие письма. А бумаги он мог спрятать в каком-нибудь другом месте. И будет обидно, если она всю ночь проторчит у его новомодной постели-сундука и не проверит других возможных тайников.

Редла оценивающе огляделась вокруг, вышла в гостиную, заглянула в соседние комнаты, ванную и кабинет. В кабинете вытряхнула содержимое старых пыльных ящиков стола на пол, перевернув, осмотрела их днища. Заглянула в камин. Тщательно проверила книжные стеллажи. Беспристрастному осмотру подвергся огромный глобус.
Вернувшись в спальню, Редла была уверена: если бумаги не в сундуке, их нужно искать только в самом Госте. В смысле, в его одежде, а не во внутренностях, ухмыльнулась она своим мыслям. Но даже перед последним решением, казалось ей, она бы не остановится. Если будет нужно…

Тщательный досмотр показал, что карманы старенького твидового костюма, серого жилета и таких же потертых брюк абсолютно пусты. Ничего не оказалось и во внутренних карманах, и в кармашке замызганной сорочки. Ничего, даже носового платка. «Странно, - подумалось ей, - Разве так бывает?»

Теряя самообладание, Редла дрожащими руками обследовала подклад. На этом ее буйная фантазия исчерпалась. «Бумаги, если они есть, лежат в сундуке. Больше им быть негде» - решила она. Оставалось только одно средство… Редла поднялась с колен. Ну конечно! Как ей это раньше в голову не пришло. Рычаг! Нужен рычаг.
- Теперь мы посмотрим, кто кого! – воскликнула баронесса.

Теперь в ход пошли все доступные в настоящий момент предметы. Старый вральтеров стул, сломавшийся пополам под весом повисшей на нем Редлы, спинка застряла между телом спящего и крышкой сундука, да там и осталась. Деревянная трость хрустнула еще быстрей. Та же участь постигла еще несколько предметов, в том числе один из ящиков письменного стола. Увесистый гроссбух развалился еще до того, как Редла умудрилась просунуть его меж сундуком и огромной ногой храпевшего, как ни в чем не бывало Гостя. Каминная кочерга оказалась не очень удобным приспособлением, но навела баронессу на новую конгениальную идею.

Она пулей вылетела в коридор и через минуту вернулась с копьем. Для пущего эффекта на голову был нацеплен рыцарский шлем.
- Теперь, старая жирная свинья, - воинственно провозгласила она, - Все будет кончено.
И с громогласным криком «Ату его, ату!» кинулась на распростертое на сундуке тело.