Из книги воспоминаний 29. Я ищу работу. Три команд

 29. Я ИЩУ РАБОТУ. ТРИ КОМАНДИРОВКИ В МОСКВУ
    Летом 1988 года моя жена, отличник народного образования УССР, вышла на пенсию, но осталась, по существовавшему тогда законодательству, поработать дополнительно ещё два месяца. Я вспоминаю об этом, потому, что обычно уклад жизни и даже взаимоотношения  в семье с выходом на пенсию жены изменяются. И второй раз они изменяется, когда оба, и жена, и муж,  оказываются на так называемом заслуженном отдыхе.
 
    В начале  осени этого  года отмечали 90-летие Одесского мореходного училища ММФ. Незадолго до официального празднования мне предложили написать статью об училище в газету «Моряк»,  в  ту самую газету, в которой  в начале 20-тых годов работал Константин Паустовский. Статью я назвал «Нелегко сохранить престиж». Она получилась в какой-то степени личной, поэтому позволю привести себе  с некоторыми несущественными пропусками  привести её содержание:
 
  «1988 год для Одесского мореходного училища ММФ -особый.  90 лет назад  при  Одесском  коммерческом  училище  были  открыты Классы торгового мореплавания,  преобразованные в 1901 году  в отдельное учебное заведение, в Училище торгового мореплавания.  На юге нашей страны появилась морская школа, питомцы которой внесли значительный вклад в становление и развитие морского транспорта Советского Союза.
   
   Помню, как в 1948  году  отмечали  пятидесятилетие  училища..».  (Редактор с размахом прошёлся по машинописным  страницам и даже в этой фразе  допустил две неточности: во-первых, вместо 1948 года было написано 1946,  а, во-вторых, слово «пятидесятилетие было заменено на слово «годовщина»)
   
    Прерву изложение  статьи, чтобы отметить, что часто наблюдал,  как  после редактуры текст искажается. За примером, как говорится далеко ходить не надо. И только один раз за свою многолетнюю авторскую деятельность я обнаружил,  что после редактуры написанное нами стало лучше.  Я имею ввиду статью В.С. Турецкого, В.С. Евтушенко и Шифа В.С «Ремонт перегрузочных машин: планирование и резервы», опубликованную в журнале «Морской флот» №2 за 1975 год). И первоначально статья была написана неплохо, Турецкий был отменным стилистом, но редактор, на мой взгляд, продемонстрировал высший пилотаж  профессионального мастерства.

   Снова продолжу цитирование моей статьи, опубликованной в газете «Моряк".
«...Я, пятнадцатилетний мальчишка, в том году  стал  курсантом первого курса и с гордостью носил бескозырку.  Не для красного словца я сказал «с гордостью».  Благодаря золотистым буквам на черной  муаровой ленточке каждый встречный узнавал,  что перед ним не обычный одесский мальчишка,  а будущий  моряк,  который учится в престижном морском заведении города.
 
   Среди существовавших тогда в Одессе 34 средних специальных учебных  заведений  училище  выделялось  дисциплинированностью курсантов,  уровнем культуры и высокой квалификацией выпускников.
 
   Уже будучи преподавателем родного  училища,  я  праздновал его семидесятипятилетие.  За это время училище обогатилось новыми зданиями- экипажа и учебного корпуса,  были созданы новые лаборатории и кабинеты,  построены плавательный бассейн и планетарий, к училищу отошла  часть здания бывших  Сабанских  казарм.
 
    Прошли ещё годы, которые оказались нелёгкими для коллектива. В  дополнение  к издавна приобретаемым в училище судоводительской, судомеханической,  эксплуатационной   и   механизаторской специальностям,   была  введена  и  через несколько лет ликвидирована специальность «Административно-хозяйственная служба  на судах». Начали готовить судоремонтников, но через год их перевели в  Астрахань.  Вместо  судомехаников стали выпускать помощников механиков -судовых техников.  Техники-механики по обслуживанию, ремонту и монтажу портовых перегрузочных машин были переквалифицированы в техников-механизаторов, которые перестали быть настоящими механиками и  не  стали высококвалифицированными докерами.
   
      За эти годы училище неоднократно переходило на приём  учащихся то  на  базе 10-ти классов,  то 8-ми.  Всё это требовало сначала создания новых лабораторий и кабинетов, а потом их ликвидации.
   
   Только последний год ознаменовался отказом  от приёма курсантов на первый курс эксплуатационной и механизаторской специальностям и отторжение большей части  здания экипажа училища для института повышения квалификации работников морского флота. Резкое уменьшение жилой площади ухудшило и до того не лучшие условия проживания курсантов.
     Создается впечатление, что министерство морского флота не очень заинтересовано в подготовке молодых специалистов, особенно техников-эксплуатационников и техников-механиков по обслуживанию, ремонту и монтажу портового подъёмно-транспортного оборудования, а ведь эти специалисты должны обеспечивать интенсивную погрузку-разгрузку судов в портах
 
       90 лет в жизни учебного заведения -заметный рубеж и очень бы хотелось, чтобы он привлёк внимание всех тех, кому дорого состояние  нашего морского транспорта, к тем искусственным трудностям, которые должно преодолеть училище под флагом перестройки

     Очень хотелось бы , чтобы Черноморское пароходство, во главе которого в разное время стояли три выпускника Одесского морского техникума, помогло училищу сохранить престиж первоклассного морского среднего учебного заведения.    В конце статьи  стояло: В. Шиф, преподаватель-методист Одесского мореходного училища, ветеран морского флота. Звание преподавателя -методиста я получил после прохождения очередной аттестации, а вот ветераном оказался незаметно для себя. Неожиданно меня вызвал замполит училища и в кабинете вручил мне    значок, посвящённый  пятидесятилетнему юбилею советского морского флота.
-Понимаете, -сказал он мне,- значков мы получили мало, на всех сотрудников не хватит, вот  и решили  дать их только ветеранам морского флота.

 Значок был необычный: два пятиугольника наложены таким образом, что образовали десятигранник. На внешнем пятиугольнике вверху помещён  орден Ленина, по бокам ордена  даты 1924-1974 и внизу силуэт то ли сухогруза, то ли арктического атомохода.Значок крепился колодкой, на красном поле которого было написано «Морфлот"

   Такое интимное вручение значка меня удивила. Вполне можно было объявить о  решении командования училища, или  партбюро, или месткома или всех вкупе публично и не делать из этого тайной операции. Так я узнал, что считаюсь ветераном морского флота. 

   В училище стало как-то  неспокойно, что-то должно было изменится в связи с объявленной Горбачёвым перестройкой, а пока на предстоящие учебные года предполагалась резкое сокращение, в частности, моей педагогической нагрузки. Мне  оставалось пять лет до выхода на пенсию и  надо было  искать новую работу. Внезапно возникшая передо мной забота была, мягко говоря,  малоприятной.
    
    Кто-то мне подсказал, что  в проектном институте ММФ, в отделе которым руководит  Касап, нужны специалисты, инженеры-механики по подъёмно-транспортным машинам  Я знал высоченного Иосифа Касапа по училищу.  При разговоре  ним, чтобы видеть его лицо, мне приходилось здорово  задирать голову.   Он был сокурсником Г.Ф. Шулянского и Л.А Механика по эксплуатационному факультету института. После окончания его направили  на Дальний Восток. Через много лет Касап возвратился в Одессу из Камчатского пароходства, где он дорос до должности начальника службы портов. Шулянский и рекомендовал Иосифа Бойцову. Мы быстро стали приятелями, так как с младшим его братом Борисом я был знаком давно.

    Когда в училище на специальности бывали застолья, то Касап обычно рассказывал  что-то интересное из своей бывшей деятельности, например, как он в 50-ых годах побывал в Кремле на всесоюзном совещании работников транспорта и слушал выступление Кагановича. Говорил тот, по словам Иосифа, зажигательно и толково. Эта оценка совпала с такой же  оценкой  одного  угольщика,  который ещё до войны присутствовал на всесоюзном совещании работников угольной промышленности и рассказывал об этом моему отцу, а  папа-мне.  Из  сталинских соратников  в самом преклонном возрасте предпоследним умер Молотов,  которого умирающий  Черненко успел восстановить в КПСС, и последним- Каганович. Ему было свыше 90 лет.
. 
    Летом 1967 года, когда я в очередной раз исполнял обязанности начальника эксплуатационно-механизаторской специальности,  предложил  Иосифу  в его отпускное время взять на себя руководство  производственной практики курсантов в Ильичёвском порту. 
-Тебе это не составит бльшого труда,-сказал я ему-  поскольку у тебя есть собственная машина и ездить переполненным автобусом не придётся. Подъедешь несколько раз в неделю и проверишь ход практики.
   
   Иосиф  согласился. Через несколько дней я с Касапом и его женой поехали в Ильичёвск В это лето у нас гостила родная тётя жены из Ленинграда, и я пригласил её поехать  с нами, чтобы показать ей  быстро растущий и благоустраивающийся город-спутник Одессы. В Ильичёвске, пока женщины гуляли по городу, Касапом вместе со мной зашли  к недавно назначенному  начальнику Ильичёвского порта вместо снятого с этой должности Хантадзе. Этот новый,  сейчас запомятовал  его фамилию, тоже был однокурсником Иосифа по институту.  Потом  его перевели начальником в Одесский порт, но он в этой должности прослужил недолго и умер.
   
   Касап руководил  практикой,  наезжая  периодически  в Ильичёвск.  Вдруг какой-то его подопечный    курсант-практикант попался на краже.  Доложили Бойцову, тот вызвал к себе Касапа и тут он проговорился,  что не каждый день бывает  на  практике. Бойцов стал что-то выговаривать Касапу,  а Иосиф, не долго думая,  заявил Бойцову о своём  уходе.  Он  перешел  работать  в проектный институт ММФ,  а  на его место взяли Ларису Николаевну Белинскую, работавшую там до этого. Она была в дружеских  отношениях  с Механиком, и он уговорил её перейти работать в училище.Она очень легко влилась в наш коллектив.   

     Облачившись в свой нарядный серый в крупную клетку польского  производства костюм,  я предстал перед Касапом в его узком кабинете начальника отдела на четвёртом этаже здания, расположенного на углу улиц Екатерининской и Ланжероновской. Это выделяющееся по высоте и архитектуре строение было знакомо одесситам и, как тогда говорили, и многим гостям города-героя, так как на первом его этаже размещались  кассы предварительной продажи билетов Аэрофлота.

  Я сел напротив, но получилось почти впритык к его столу, и мы повели неторопливый разговор обо всём. Иосиф ел виноград, и я наблюдал, как он, разговаривая со мной, лениво и методично  общипывал мелкие виноградины на веточке.  Я знал, что он с женой удочерили маленькую девочку из детдома.  Он как-то рассказывал мне, что дочка,  когда идёт спать очень аккуратно выставляет свои туфельки у кровати. Так их научили в детдоме.  Теперь дочь выросла,  вышла замуж и разругалась с приёмными родителями.  Я почувствовал, что родители сильно переживает этот разлад.  Я посочувствовал ему и выразил надежду, что всё образуется.
   
 Касап пообещал взять меня на работу  в  свой  отдел,  как специалиста по технической эксплуатации портового перегрузочного оборудовния, если начальство института не будет возражать. Но мы договорились, что я могу  ещё некоторое  время подумать  и  принять  окончательное  решение.  На  том и расстались. Откровенно говоря,  мне не очень  хотелось идти работать в  проектный  институт,  хотя  там при перестройке стали хорошо оплачивать труд инженеров-проектантов.
      
     В это  же время я узнал,  что начальник учебно-курсового комбината Одесского порта Евтушенко уезжает в Америку вместе с семьёй жены,  и отдел кадров порта объявил  о конкурсе на замещение  вакантной  должности. начальника. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что я по своим показателям вполне  могу  претендовать  на  эту должность.
   
     Во-первых,  я уже работал в порту на административной работе и руководил подразделе-нием на  много  крупнее,  чем УКК. В централизованном гараже автопогрузчиков порта (ЦГАП) в штате до перехода на работу комплексными бригадами портовых рабочих состояло свыше двухсот  человек.
   
    Во-вторых, у меня есть опыт административной работы в  учебном заведении более высокого ранга, чем УКК. Если сложить всё время, проведенное на должности начальника  отделения,  то в сумме получилось бы  лет  пять.
   
    В-третьих,  у меня есть опыт не только преподавательской,  но и методической работы., в том числе и написанный мною в составе коллектива авторов учебник «Докер-механизатор 4-го класса», предназначенный  для УКК портов.  Кстати, когда  в начале 60-тых годов УКК создало курсы для массовой подготовки автоводителей, то преподавателями туда  были приглашены увы, покойный уже Б.В Двоеглазов и я. Мы обучали докеров по составленному нами конспекту. Я его написал, а Боря блестяще его иллюстрировал.  Тогдашняя  руководительница УКК -бывшая морячка с героического парохода «Комсомол» «выкупила» этот  конспект,  а потом  размножила и выдавала учащимся.  Но  это были дела давно минувших лет.
   
    Моими «недостатками» были:  национальность, беспартийность и предпенсионный возраст, до пенсии оставалось пять. Но я собрал все необходимые документы и отнёс их в отдел кадров порта. 12 октября портовая многотиражная газета «Одесский портовик» (подпольная кличка многотиражки - «Одеський брехунец»)  опубликовал список конкурсантов, он состоял из  шести персон.
   
     Первым в списке стоял беспартийный Гореликов Виктор  Фёдорович,  1941  года рождения,  закончивший в 1969 году одесскую мореходку и 2 года назад ОИИМФ.
     Вторым был наш воспитанник Котов Олег Васильевич, 1949 года рождения.  В мореходке он был старшиной той группы,  где  я был классным  руководителем,  и которая была награждена в 1971 году поездкой по маршруту Одесса –Минск –Брест -Минск-Киев -Одесса. Об этой замечательной поездке я уже рассказывал
    После мореходки Котов закончил Политехнический институт, а пока учился поработал слесарем,  технологом,  групповым механиком, мастером  производственного обучения в УКК,  заместителем Евтушенко, главным инженером автобазы порта,  а затем и начальником. Он,  естественно, был членом КПСС. Для него возвращение в УКК на должность начальника было понижением статуса,  но  он почему-то на это шёл, так как выставил свою кандидатуру.
   
   Третьим претендентом была женщина Яковенко Т.И., 1952 года рождения, закончила ОИИМФ в 1977 году,  член КПСС.  Подробно перечислялись все ступени её производственной лестницы и  отмечалось,  что она русская.
   
    Четвёртой была беспартийная Матейко Нина  Мойсеевна,  1941 года рождения, украинка.
   
     Пятым был партийный Скрябин М.Н.,  1959 года рождения, выпускник ОИИМФа. В связи с уходом Евтушенко он, будучи заместителем, исполнял обязанности начальника. Это был для меня серьёзный претендент, поскольку он там уже работал. С Михаилом Николаевичем я был знаком,  поскольку обращался к нему, когда руководил практикой курсантов в Одесском порту.
   
    Шестым шёл я. Приводилась моя производственная деятельность,  но мои преимущества не выделялись, даже то, что я написал  к тому времени 9 учебников, в том числе один  для системы учебно-курсовых комбинатов.
 
   Через Леонова  мне  передали  о  месте и времени заседания конкурсной комиссии порта.  Он проходил в кабинете заместителя начальника порта по эксплуатации. Претендентов вызывали по одному. Я был вызван последним. За длинным столом сидели руководители многих подразделений порта, кое-кого из них я знал, и они знали меня.  Один из Фоминых,  а их было два в порту,  представил меня.  Он зачитал мои данные и председатель комиссии,  главный инженер порта,  попросил задавать мне вопросы.  Так как я  был последним, то комиссия, по-видимому, устала и воцарилось молчание. Наконец, Окунев, начальник отдела механизации, спросил:
-Что вы понимаете под основной задачей УКК?
-УКК должен работать так,  чтобы обеспечивать качественную и по мере возможности недорогую подготовку кадров -ответил я, не задумываясь.
-А что   надо  для  этого  делать?-  спросил  меня  кто-то  из присутствующих.
-Этого сейчас я не знаю -ответил я. 
   
    Так как вопросов больше не возникало, меня отпустили и после некоторого перерыва снова стали  вызывать  по  одному.
-Товарищ Шиф, вы допущены ко второму туру и должны подготовить к следующему заседанию свои предложения  по  улучшению  работы УКК.

     Со Скрябневым мы вышли из порта вместе и дружелюбно расстались у троллейбусной остановки.
 
  Я полагал, что если руководство порта заинтересуется мною, как профессионалом, то должны предоставить должность начальника  мне,  тем более,  что впереди в этом случае меня ждали ещё выборы в коллективе УККа.  Был разгул демократии и руководителей избирали  в коллективе голосованием.  А  раз  мне  не предложили вакантную должность сразу в результате первого тура то это значит, что у руководства порта кандидатура начальника УКК уже есть. Второй тур нужен был для поддержания видимости демократии, а я не хотел быть статистом. Я вспомнил случай, когда жену ещё в пятидесятых годах допустили к экзаменам в аспирантуру для  видимости конкурса, потому что фамилия будущего аспиранта была заранее известна.
 
   Готовить предложения по улучшению работы УКК, не работая в порту, было для меня затруднительным. Поэтому я сразу решил не участвовать во 2-ом туре. Леонов снова  передал мне приглашение Фомина, но я не откликнулся. Мои подозрения оправдались, начальником УКК стал не Скрябнев,  имевший на это большие основания, а отставной председатель общепортового профсоюзного комитета, который  в первом туре даже не участвовал..

     Весной следующего года в училище неожиданно для меня появился директор методического кабинета УУЗа министерства Г.И. Файн с представителями других училищ. Оказалось,  что дано указание разрабатывать новые учебные планы для новых специальностей.  Механизаторская специальность преобразовывалась в специальность «Эксплуатация средств механизации и автоматизации перегрузочных работ» и должна  выпускать техников-электромехаников. Наконец-то было  покончено  с неестественными для порта техниками -механизаторами. Наш острый на язык преподаватель А.А, Драги называл их грузчиками-лейтенантами, имея ввиду, что после окончания училища выпускникам присваивали звание флотского офицера запаса и направляли на работу в комплексные бригады портовых рабочих, а по-проще грузчиков.
 
    Предыдущий «семинар" по составлению  учебных планов проводился, как я уже упоминал, в Ростовском мореходном училище, а на этот раз в -  Одессе. Это был последний такой семинар, так как в недалёком будущем общесоюзное министерство морского флота было ликвидировано вместе с  нерурушимым союзом республик свободных. 
   
    Во вступительном слове Файн поставил задачи и  в  каком-то месте своего выступления лестно отозвался обо мне, как большом специалисте по составлению учебных планов.  Леонову это, по-видимому, не очень понравилось, и он потом съехидничал по моему адресу. А казалось бы,  начальнику должно быть приятно,  когда хвалят его подчинённого, который ни в коем случае не может претендовать на его место
 
  Снова, как в Ростове, для составителей учебных планов  выделили на этот  раз  училищный  методический  кабинет,  расставили  столы  и рассадили исполнителей. С. А. Гречухина уже не было в живых и всем руководил Г.И. Файн. Я со своими проектами планов, а их должно было быть 4 ( два плана на базе средней школы и два на базе 8-ми классов и соответственно  с  военно-морской подготовкой и без неё) отправился в свой кабинет начальника отделения,  поскольку одновременно выполнял его  обязанности. Преподаватель Л.А Механик был уже, как принято было говорить, «на заслуженном отдыхе", то есть на пенсии, поэтому рядом со мной под моим присмотром  новый  учебный  план  для  эксплуатационников впервые составляла молодая преподавательница Елизавета Александровна Лобасюк. Эксплуатационники по новому плану теперь становились техниками-организаторами. Мы своевременно составили все планы и передали Файну. Он увёз их в Москву для утверждения.
 
  В марте 1989 года в училище пришла радиограмма с указанием начальнику   оформить   мне  командировку на неделю в  Москву,  в  издательство «Транспорт»  для проверки рукописи книги после  редактуры.  Предстояла  очень  приятная  командировка,  и поэтому я предложил моей молодой пенсионерке  поехать  вместе  со мной.
   
    Мы с женой всегда с большим удовольствием приезжали  в  Москву  на несколько дней.  Столица завораживала своими размерами, высотными зданиями, обилием театров, кипучей сутолокой на улицах, проспектах, площадях, в магазинах.  Впечатления от  пребывания  в  Москве  надолго оставались приятными воспоминаниями в нашей памяти.
   
    Мы остановились в Москве у родственницы жены  на Полянке. Так называется эта улица,  а недалеко от неё находится другая улица с необычным нашему слуху названием Ордынка.  Меня умиляли нестандартные названия улиц в различных городах страны в отличие от   обязательной в каждом советском городе улицы Ленина. Разнообразят уличные названия,даже например,  Пятый академический тупик. 
 
   С утра, жадно вдыхая московский воздух, мы отправились на метро к станции «Красные ворота». Выйдя из метро, разыскали улицу Басманный тупик. Она проходила вдоль многопутной железной дороги, заслонённой от домов зелёными насаждениями. В Басманном тупике нашли дом, в котором размещалось издательство «Транспорт».  Поднялись на лифте на 5-ый этаж. Там находилась .десятая редакция издательства,  с которой  я  сотрудничал уже тогда  26 лет. За это время заведующими был  Майоров, потом  Филиппов.  Теперь заведовала редакцией Екатерина Дмитриевна  Некрасова,  которая неоднократно редактировала наши книги. Я познакомился с очередным моим редактором А.А. Басенцяном и познакомил  его с женой.  Басенцян оказался очень милым и приятным человеком, но он почему-то, как мне показалось, очень боялся Некрасову.
 
 Жена, оставив меня на попечении Басенцяна в узком, как школьный пенал, кабинете,  отправилась погулять по Москве. Редактор выделил мне стол, и я принялся за работу:  вычитывал отредактированный им текст и вносил исправления. Основная сущность его редактирования заключалась, на мой взгляд, в том,  чтобы как можно больше сократить текст и иллюстрации,  потому что,  чем больше будет разница между договорным и фактическим  объёмами книги,  тем большую премию за экономию бумаги  получит издательство,  а, следовательно, редактор и заведующая редакцией.  Например, договорный объём моей «Эксплуатации» был 20 печатных листов, а была  она издана объёмом 19.37. Очевидно, что подобная практика не всегда шла на пользу книге.
 
  В первый день я закончил работу раньше, надо было до конца рабочего дня успеть побывать в методкабинете УУЗа.  На Ленинградский проспект мы в женой поехали метро.  Мне необходимо было узнать о  судьбе  проектов  учебных  планов,  которые мы составляли в Одессе под руководством Файна. Но его  я не застал, а побеседовал с новым заместителем директора ЦУМКа.
 
  Потом мы с женой  пошли по широченному  Ленинградскому проспекту до следующей станции метро в гуле непрерывно двигающихся машин.  По дороге мы обнаружили,  что в магазине продают большую для нас редкость – какую-то полукопчёную колбасу. Очередь была сравнительно небольшая,  и мы запаслись колбасою, чтобы привезти в Одессу. Отоварившись  (каково словечко?!), мы забрели и поужинали, стоя. как лошади, в  пельменной.  Поев, мы отправились в центр. При выходе из метро напротив гостиницы «Москва» какая-то женщина предложила  нам  купить  у неё  билеты  в музыкальный театр Немировича -Данченко. Суть заключалась в том, что при покупке билетов на спектакли, пользующиеся повышенным спросом, покупателю навязывали билеты на спектакли в других московских театрах. Эта женщина хотела возвратить себе деньги за принудительно купленные  ею билеты.
 
Жена  надеялась, что мы используем вечера для посещения московских постановок. И вот уже в первый вечер представилась такая возможность. Но  даже музыкальный спектакль подобный классическим комедиям «Собака на сене» или «Служанка двух господ» как-то не увлёк нас, может быть, от усталости  наши веки непроизвольно смыкались. Поглядев друг на друга,  мы дружно решили после первого акта  возвратиться на Полянку.
 
   Родственницы  ещё не было дома и мы стали ждать её в небольшом  коридорчике, куда выходили двери двух квартир,  её и соседей.  У стены стояла пристенная вешалка.  Когда наша родственница   открыла  входную дверь в коридор,  то увидела, что я стою, опираясь на вешалку. Не знаю,  до этого или при виде нас,  но  настроение  её  было испорченным. Как только мы оказались в её квартире, разразился скандал. Мы,  как могли,  успокаивали её, заверяя, что никогда больше не посмеем опираться на соседскую вешалку.  Она кое-как успокоилась, но оставалась взвинченной. Потом она снова по какой-то маловажной причине начала скандалить.  На этот раз взвился я и перенервничал настолько,  что долго не смог уснуть. А завтра  мне предстоял полный  рабочий  день, требующий напряжённого внимания при вычитке учебника.
 
  С родственницей жены надо было расставаться и поскорее.  Дожив до утра, я не поехал сразу в редакцию.  Мы взяли свои вещи и поехали на метро до станции Щёлково,  а оттуда к дяде и тёте  нашего зятя  на одну из многочисленных Парковых улиц.  Сашины родственники нас хорошо приняли и даже предоставили в наше распоряжение отдельную двухкомнатную квартиру своей дочери на другой Парковой улице неподалеку.
   
    В середине  недели  я случайно узнал от своего редактора, что учебник «Двигатели внутреннего сгорания перегрузочных  машин», уже отправленный мною в издательство, редакция не собирается издавать, так как нет соответствующего подтверждения  из  УУЗа,  а механизаторская специальность, как известно, трансформируется в электромеханическую, т. е. в «Эксплуатацию средств механизации и автоматизации перегрузочных  работ».  Это было для  меня  неожиданным ударом,  так как мною был затрачен большой труд и деньги на перепечатку рукописи на машинке.  Турецкий  по состоянию здоровья уже не мог продуктивно работать, ему шёл 75-ый год и у него развивалась болезнь Паркинсона.
 
  Я отпросился у редактора и на метро с пересадками,  мокрый от пота, в заполненных людьми вагонах было тесно и жарко, добрался до УУЗа.  Это мне повезло,  что я в это время оказался в Москве, иначе 4-ое издание «Двигателей» не вышло бы.  В методкабинете высокая и статная методистка,  занимающаяся вопросами издания учебников,  к моему удивлению, быстро составила проект письма в издательство. Его должен был подписать начальник УУЗа Нечаев, бывший начальник Ленинградской мореходки. Файн был уже на пенсии.  Новый директор методкабинета, молодой парень, попросил меня вместе с ним пойти к Нечаеву.
 
  Мы зашли в нечаевский кабинет, и я увидел немолодого крепко сбитого мужчину среднего роста лет пятидесяти.  Я представлял себе Нечаева более высоким и интеллигентным на вид. Пока директор докладывал суть дела, Нечаев с какой-то непонятной улыбочкой смотрел на меня.  Я был в новом, недавно купленном в магазине пиджаке и, как всё не пошитое на меня, он выглядел немного  мешковатым. Может быть, мой вид его развеселил.
 
  Поскольку новый учебный план ещё не был утверждён, а, следовательно,  не было утверждённой программы предмета, то учебник нельзя было издавать,  но мы договорились, что Нечаев в этом случае подпишет письмо УУЗа на издание  учебного пособия. Мне ничего не оставалось делать, как с благодарностью  согласиться. Пособие в  отличие  от  учебника не обязано строго соответствовать утверждённой программе предмета.
 
  Окрылённый успехом, продолжая потеть, я снова с пересадками в метро возвратился в издательство и предстал с письмом  Нечаева перед чиновником, от которого зависело разрешение на переиздание.  Он был удивлён моею резвостью и с видимой неохотой дал согласие. Это,  конечно,  была моя  большая удача,  если учитывать, что статьи, учебники, программы, методические указания, редактирование были моим дополнительным заработком. Я считаю,  что в течение моей трудовой жизни я практически постоянно работал на двух работах,  сначала в порту  и мореходке, а потом в мореходке и непрерывно что-то писал.
 
  В редакции я целый день непрерывно читал набор. Только в обед милейший Басенцян приглашал меня в столовую, без него меня туда, чужака, не пускали. Набор обеденных блюд был, по моим понятиям, приличный, а пища довольно вкусной. Когда все сотрудники заканчивали обедать, то в три часа открывались парадные двери столовой и туда мог зайти каждый, но пообедать только тем, что осталось невостребованным. Пока я вычитывал моя жена гуляла по Москве, благо погоды стояли отличные, а к концу   рабочего дня она приходила  в редакцию  и мы уходили. Вечером мы гуляли по Москве вместе, посетили  Лещинского, с которым я уже много лет приятельствовал.  Сергей Григорьевич с женой тепло нас  приняли, угостили ужином. Когда я закончил работу в издательстве, мы благополучно возвратились в Одессу.
 
   22 апреля 1989 года моему другу  Славику исполнился 61 год.На этот раз он принимал поздравления не дома, а на скамье  под  деревом  у  урологического корпуса в больнице моряков на 5 станции Большого фонтана.  Мы пришли его поздравить.  Со Славиком на скамеечке сидела  высокая  симпатичная  женщина  в  больших  тёмных очках, настолько больших, что её лицо трудно было разглядеть. Он нас ней не познакомил. Это была Элла, его новая жена. Там же на скамье мы уже застали других наших друзей Эрика и Раю Шмиловичей, Маненкова, директора известного в Одессе завода  и чету   Николаевых.
      
   Мы побыли со Славиком некоторое время и ушли вместе с  Вероной и  Витей Николаевыми.  Я уже рассказывал,  что впервые с Витей я встретился летом 1956 года за столом в ресторане  «Южный», когда моя молодая жена со своими сокурсниками отмечала окончание университета. Потом я встретился с ним в порту,когда начал работать сменным механиком,а е он работал токарем в  ремонтных  мастерских  2-го  района  и одновременно учился на вечернем отделении мореходки. После получения диплома Витя работал сначала мастером,  а потом начальником этих же мастерских.
   
    Уже после начала перестройки  он  был  направлен на год в командировку в Мозамбик. Витя поехал туда с Вероной,  подругой Норы,покойной жены Славика, ещё со студенческих лет на химическом факультете университета. По дороге они  рассказывали нам о  Мозамбике, о том что по возвращению купили машину,  кооперативную квартиру, что их уже успели обокрасть. как многих из тех, что побывал заграницей. Наверное, кто наводил домушников на таких людей,стремившихся нелёгким трудом в тропических странах  улучшить своё материальное положение.Мы искренне посочувствовали им. Потом мы узнали, что Николаевы с машиной угодили  в аварию. Вот такая цепь неудач происходила с хорошими, трудолюбивыми людьми. С Николаевыми мы встречались дважды в год  на  именинах  у Покрасов.  Громогласный Виктор отличался нестандартными взглядами и собственным мнением,  а Верона  одна сохранила изящную фигуру среди наших располневших жён.
   
   Меня снова вызвали в Москву, на это раз в УУЗ для корректировки проектов учебных планов. Для меня  было забронировано место в трёх-местном номере в министерской гостинице на проспекте Мира. Гостиница официально называлась общежитием.   К вечеру, у меня, как всегда, неожиданно    начался очередной приступ хронических болей,  но к утру следующего дня мне стало легче. 

    Я позавтракал в сосисочной неподалёку от Безбожного  переулка,  название подстать нашему Экономическому переулку,  и отправился на Ленинградский  проспект. Вышел со станции метро, прошёл мимо здания МАДИ -Московского автодорожного института, и свернул направо вглубь зданий, где располагались некоторые управления и отделы министерства.

   Теперь на  должности  покойного С.А. Гречухина в методкабинете работал пенсионер Файн.  Мне выделили стол, большой настольный калькулятор. Корректировка в принципе заключалась в составлеии новых планов в соответствии с высказанными вышестоящими товарищами замечаний. Я приступил к хорошо знакомой мне работе. Файн сидел неподалёку и   вычитывал сигнальный экземпляр нового издания своего  учебника по  судовождению. Он,став пенсионером, по-видимому, хотел как-то перевести наши отношения на менее официальный тон и  приглашал меня составить ему компанию в кофепитии (слово «чаепитие» можно, а «кофепитие» -нельзя?). Я после ночи чувствовал себя не совсем здоровым, замкнулся, поблагодарил, но  пить дефицитное растворимое кофе, к его удивлению, наотрез отказывался. Приступ болей как всегда   отрицательно влиял на моё обычно жизнерадостное настроение.   Я предполагаю, что со стороны, моё поведение, по крайней мере,  выглядело странным, но такое со мной, к сожалению, бывает.
      
    План для  «организаторов», то есть бывших  эксплуатационников,  я сделал  быстро,  а  на  плане нашей специальности я неожиданно засел надолго.  Приближались майские праздники, времени было в обрез,  а у меня сумма учебных часов по вертикали не сходилась с суммой по горизонтали.  Я несколько раз пересчитывал, стараясь  найти ошибку,  но не смог.  Я по собственному опыту знаю, что легче составить новый план,  чем искать ошибку  в  старом. Пришлось заполнять  новый бланк, размером в стандартный чертёжный лист.  От меня зависел выбор предметов в специальном цикле плана,  название предметов и количество часов, отводимых на изучение каждого предмета.

   Вечером, в свободное время я снова  удовольствием гулял  по  Москве, навестил родственников Саши на Парковой улице и Лещинского   
   
    В последний день перед  праздником вдруг в  методкабинете появился новый, сравнительно молодой, заместитель министра, наверное вместо престарелого Афанасьева. Он поздравил всех с наступающим Первомаем и каждому пожал  руку. Это, по-видимому, теперь при так называемой перестройке олицетворяло демократичность руководителя. Не хотелось мыть руку, как-никак, а такого высокопоставленного рукопожатия у меня никогда не было.

.    В канун 1 мая я возвратился в  Одессу.  Завершался учебный год. Необходимо было дочитать лекции курсантам,  принять экзамены,  написать отчёт о работе отделения, которым я как всегда временно руководил.
    Москва утвердила учебные планы, которые я корректировал в конце апреля,  и теперь торопила с составлением по этим планам учебных  программ предметов.  В сентябре 1989 года училище должно было набрать первые две  группы электромехаников  на  базе  10 классов.  Работа по составлению программ была огромная по объёму,  и я  начал  впервые  писать программы тех предметов, которые  читал, на компьютере гэдээровского производства. К этому времени у нас в училище был уже организован компьютерный класс,  руководимый энтузиастом программирования Борисом Сергеевичем Церконюком.  Он пообещал мне, что компьютер облегчит и ускорит мою работу. Я попробовал, мне понравилось.
   
  «Окнах» между  лекциями я просиживал у компьютера в аудитории у Бориса Сергеевича,  который выделил мне для моей  работы отдельную дискету. Я приносил  её с собой, лаборантка быстро выставляла мой файл на дисплее, и я печатал, как печатал дома на пишущей машинке. Пока я видел преимущество компьютера только в том, что что-то неправильно написанное можно было безболезненно удалить, и только. Потом я узнал, что наранную прграмму можно сразу напечатать Я не мог себе представить, что через пять лет  не только начну самостоятельно на нём работать, но постигну устройство и  работу настолько, что смогу сам его собирать, а собранный  модернизировать.
........ Церконюк  в  это время в этой же аудитории проводил очередное е занятия по программированию с курсантами или слушателями курсов повышения квалификации

    В вскоре меня снова вызвали в Москву, в издательство, для вычитки «Двигателей внутреннего сгорания»  после  редакторской правки.  Рецензентом книги был И.В.Возницкий,  большой специалист по судовым двигателям внутреннего сгорания,  автор не раз переизданного учебника.
   
   В этом году это была уже третья командировка в Москву.  На это раз авторам в издательстве  предоставлялся отдельный оборудованный кабинет на втором этаже. Окна были широко распахнуты  и в них заглядывали ветки дерева.  Большая светлая комната была заполнена московским  нежарким  воздухом.  В обеденный перерыв за мной, как и в прошлый раз, заходил милый Бесянцян, и мы шли с ним обедать в издательскую столовую.Без него меня туда не пускали, строгий мужчина сразу же замечал чужака в потоке и преграждал путь.
 
   Когда я возвратился в Одессу,  Шмиловичи нам сообщили, что Покрас находится в больнице,  что ему профессор Гешелин сделал операцию,  вырезал жёлчный пузырь. Славик находился в реанимации и положение у него было тяжёлое, он не выходил из наркоза. .
    Начальник отдела механизации Одесского порта Всеволод Михайлович Окунев обратился ко мне за помощью. Для Славика, работавшего у него заместителем, нужны были доноры, ими могли стать курсанты. Состояние Славика ухудшалось,  в реанимации он заболел воспалением лёгких. Одновременно начал мокрить операционный шов, а Гешелин как раз в это время заразился желтухой и тоже заболел. Славику снова вскрыли и зашили шов.  Из наркоза он так и не вышел, умер в расцвете творческих сил. Ему шёл 62-ой год,  но у него не было ни лысины, ни одного седого волоса на голове, полон энергии, желаний и надежд. Нас связывала многолетняя дружба с тех пор, когда он был машинистом трюмных машин, а я  сменным механиком и стоял в одной смене с Севой Окуневым.
   
   Похороны начались на даче Покрасов на Французском бульваре.  Там собралось очень  много  людей. Славик, коренной одессит во многих поколениях, отличался от меня большей раскованностью и очень контактным  характером. У него было много хороших  приятелей, добрых знакомых, настоящих друзей. Прибыл  катафалк.  Перед кладбищем процессия побывала  в  новом портовом  доме на Большой Арнаутской, где Славик не так давно получил квартиру. Для прощания гроб установили во дворе. Похоронили Славика на Еврейском кладбище, в  семейной могиле,  но сын отдельного памятника отцу не поставил, ограничился доской на памятнике матери.
   
  Отпуск я с женой  проводили дома, руководил практикой в порту,  ходил иногда на пляж в Аркадию. В это время на курсы повышения квалификации приехала моя бывшая сокурсница Алла Бондарева, по первому мужу  Седякина.  Она приходила к нам в гости,  мы вместе побывали на спектакле  в новом недавно построенном здании Олесского  театре музыкальной комедии.  Смотрели  «Цыганский  барон»  Штрауса.  В нашей группе в институте было всего несколько девушек,  среди  них  толстушка Алла из Харькова. Я был с ней  дружен, но не помню, чтобы она что-либо рассказывала о своей семье. Потом она вышла замуж за Седякина с кораблестроительного факультета и уехала с ним в Находку. Там родила двух детей, разошлась с мужем, снова вышла замуж.
    Аллочка очень много путешествовала и по Союзу, и по заграницам, но когда приезжала в Одессу,  обязательно навещала нас. Она по-прежнему мне была симпатична, хотя с окончания института прошло более тридцати лет..
 
   Новый 1989/90 учебный год для ребят нового набора на базе средней школы начался, как обычно, с  работ в колхозе  по  уборке  урожая.  По  возвращению их в училище я приступил к чтению  моего  первого  предмета  в новом учебном  плане -"Основ теплотехники,  гидравлики и пневматики».  Ребята- десятиклассники мне понравились, давно не было таких.  Большинство  курсантов  серьёзно относились к учёбе. Я думаю, что этому способствовал новый  солидный и несомненно востребованный не только морским флотом профиль  специальности -электромеханик  по эксплуатации средств механизации и автоматизации портовых перегрузочных работ»  Но было несколько,  которые по из-за недостаточной  предыдущей подготовки или по лени не успевали. И всё же насколько приятнее учить ребят, когда они хотят учиться, а не просиживать штаны на уроках, уклоняясь от службы в армии.

Продолжение следует