Огни небесных духов
Начало
Эпилог
Следы вели к источникам. Сладкий запах молодого эстонта манил туда, где ожидала жгучая боль. Та боль, что постоянно давала о себе знать в правой лапе и кончике хвоста. Она разливалась по всему телу, мешая быстро бегать во время охоты, и во время ходьбы заставляла непроизвольно сокращаться мышцы брюха, сводимого от голода.
Кондор ничего не ел уже пять дней, хотя пища была прямо перед его носом. Долина была усеяна тушами животных, попавшихся в ловушку горячих источников. Гигантский ящер предпочитал падали свежепойманную добычу, но, однажды влекомый ароматом мяса, распространявшегося далеко за пределы долины, и обилием еды, отбросил прочь брезгливость и не смог устоять перед соблазном. Он был далеко не глуп, как некоторые его собратья, бездумно сложившие тут головы, и если бы знал, чем закончится эта затея, ни за что не стал бы спускаться сюда. Выбирая тушу пожирнее и свежее, тираннозавр даже не успел встревожиться, когда земля под его мощными когтистыми лапами задрожала. Так в последнее время происходило часто, но никогда ещё земля не проваливалась под его тяжёлой поступью. Растрескавшиеся каменистые глыбины ушли куда-то вниз, увлекая за собой одну его лапу в невесть откуда взявшуюся под ней бурлящую воду. Наружу вырвался фонтан пара, обдав горячей волной Кондора, и тут он почувствовал жуткую боль. Рёв ошпаренного зверя огласил округу, вспугнув притаившихся на вершине скал птеродактилей, которые исполняя в долине роль стервятников, никогда не оставались без пищи. Летающие твари, сделав круг над вершиной горы, спикировали в его сторону, предчувствуя новую добычу, и даже наверняка злорадствуя, что ею станет сам царь долины, тот, у кого нет врагов, и кого боятся все. Упав на брюхо, упираясь уцелевшей лапой и отталкиваясь двумя передними, Кондор смог выбраться на устойчивое плато и вновь издал громогласный рык, наполненный отчаянием, но вместе с тем угрозой. Зубастые летуны были вынуждены повернуть назад, а гигант, громко, с хрипом выдыхая гортанное рычание, сильно прихрамывая, поспешил покинуть страшное место, которое всего неделю назад было таким тихим и спокойным. В долине всегда было много мохнатых животных, обожающих принимать горячие ванны в тёплых источниках. Они приходили из мест, где холодно, из белой, усыпляющей пустыни, куда он не любил наведываться, несмотря на то, что их там было намного больше. Животных было много и на этот раз, но теперь все они были мертвы и, как на горьком опыте убедился Кондор, к ним нельзя было подступиться. Поэтому, преследовать эстонта он не стал, а просто встал на той стороне тропы, где ветер дул в его сторону, понимая, что это, учитывая его повреждённую конечность, теперь единственная тактика охоты. Долгое ожидание, в течение которого тираннозавр даже ни разу не шелохнулся, себя оправдало. Эстонт появился вскоре после того, как земля вновь, в очередной раз, задрожала. Чуть пригнув длинную морду к густым зарослям кустарника, гигант приготовился к атаке. Но уверенный и быстрый бег жертвы привёл его в лёгкое недоумение. Эстонта явно кто-то преследовал. И этот кто-то должен был отдать Кондору свою добычу или мог сам стать его жертвой, ведь не зря же раненый, но всё же остающийся сильнейшим в этой взбесившийся долине, он потерял столько времени.
Вслед за эстонтом скакал на двух длинных лапах конгус, который был почти в два раза меньше его. Обычно он держался особняком от остальных и уж точно ни за что бы не приблизился к эстонту, который в мгновение ока мог затоптать его своими широкими и тяжёлыми копытами. Кондор приподнялся на лапах, пытаясь понять, что происходит. Он уже мог напасть на кого-то из них, но животные опрометью неслись прямо на него, хотя не могли его не заметить. С другой стороны из-за скалы показался толстый и неуклюжий богемус, со стороны каньона, вдалеке Кондор углядел семейство трицератопсов и велоцерапторов, перепрыгивающих через каменные завалы. И все они приближались к нему. Кондор рванулся навстречу подоспевшему к нему первым эстонту и разинул свою огромную зубастую пасть. Но схватить ею поперёк жирного туловища тираннозавру помешала земля, уходящая из под его лап. Она тряслась, слегка подбрасывала его и шептала голосом инстинкта:
- Здесь сме-ерть… беги-и… прочь…
В ноздри настойчиво рвался какой-то отвратительный запах. Он был настолько мерзок, что не походил ни на один из тех, что издавали разлагающиеся гниющие тела, которых всегда было полно в долине, и к которым он уже успел привыкнуть. Шатаясь, Кондор поплёлся туда, куда стремились остальные. А земля уже не шептала, она гремела за спиной и кидалась огромными булыжниками. Гром и тряска усиливались с каждой минутой. Кондор всё же на бегу, не в силах противиться своей природе, несколько раз пытался схватить кого-нибудь из обгоняющих его, пробегающих мимо и снующих даже между его лапами эстонтов, но они были куда проворнее раненого ящера. Другие хищники были слишком напуганы, чтобы не упускать шанса полакомиться теми, кто бежал теперь с ними бок о бок, и эта всеобщая паника быстро захватила и самого царя долины.
На тела животных, убегающих от страшной и непонятной беды, стал оседать какой-то белый порошок. Сперва он просто опускался редкими хлопьями, не причиняя какого-либо неудобства, но вскоре стал опадать сплошным потоком, окутывая всё вокруг вязким туманом и забиваясь в широкие ноздри Кондора. Он крутил мордой в разные стороны, фыркал и рычал, но то, что было выброшено из чрева горы, оставшейся теперь далеко позади, не оставляло его в покое.
Туман слегка рассеялся, когда скалистые стены и твёрдая каменистая почва остались позади, и Кондор вместе с другими оказался на открытой местности, на пороге белой холодной пустыни. Впереди его не ожидало ничего хорошего, и он хорошо знал об этом. Ни одна его вылазка из родной долины не принесла ему успеха. Преследуя добычу, он увязал в снегу и чувствовал лапами его холод, а если и продолжал преследование, его внимание быстро притуплялось и сильно клонило в сон. Некоторые жители долины остановились в нерешительности, не зная, продолжать ли свой бег туда, где их, скорее всего, также ждала смерть. Рапторы, которые в волнении не могли уже остановиться, носились кругами. Кондор не стал обращать на них внимания, хотя при иных обстоятельствах принял бы их поведение за угрозу, и, не задумываясь, их бы атаковал. Теперь он сам приостановил своё ковыляние и с надеждой обернулся назад. Долины больше не было. То место, где он родился и прожил долгую счастливую жизнь, залила огненная река, а горы изрыгали из своих вершин столбы пламени. Там вместо него царила только смерть. И она приближалась.
В отличие от постояльцев долины, мохнатые звери – большие и маленькие – не останавливаясь, во весь опор мчались в белую пустыню, и Кондор рванулся за ними. Времени медлить уже не было. Он нутром чуял, что чем дальше сможет уйти, тем безопаснее для него. Возможно, он найдёт другую долину. Ведь откуда-то приходили в его владения двое других тираннозавров. Правда, они были самцами и покушались на добрую часть его потенциальной добычи, поэтому после недолгой схватки они были им убиты. Но их появление всё же доказывало, что есть и другие земли. Надо было только преодолеть страх перед белой холодной пустыней и бежать, пока есть силы.
Кондор припадая на правую лапу двигался весь день. Скалы, окружавшие долину ещё были видны. По ним струились огненные потоки. Небо заволокло густым облаком, растущим из дышащей языками пламени горы. Белая пустыня стонала и трещала. Рядом не осталось ни одного попутчика. Все они разбежались в разные стороны, едва страх перед стихией не уступил место страху перед заклятыми врагами, а хищникам вместе и подавно делать было нечего. Силуэты редких животных, двигающихся, как и он, долгое время, были видны едва заметными чёрными точками на белом полотне снежной пустыни. Приглядываясь к ним, Кондор вдруг заметил, что некоторые из них исчезают, проваливаясь в разломы. Его слабые глаза не позволяли разглядеть, как это происходило, а обоняние вообще не улавливало запаха их тел, который приглушался вонью, долетающей даже на такое расстояние.
Однажды и рядом с ним раздался режущий слух треск и скрип. Невдалеке от него белую искрящуюся гладь прорезала чёрная кривая линия, и земля стала расползаться по обе её стороны. Кондор почувствовал движение под лапами и прибавил шаг подальше от этого места.
Он брёл целый день, борясь со сном. Ожоги на когтистой ступне ныли меньше, чем в долине. Видимо, снег слегка приглушал боль. Было холодно, и тело почти не слушалось Кондора. Единственное, что не давало упасть тираннозавру, это желание во что бы то ни стало выжить. Чувство голода впервые в жизни стало его другом, не позволяющим забыться сном. Кондор был исключителен. Он был силён. А самое главное, умён. И выживал десятки раз, в ситуациях, когда его собратья обязательно бы погибли. И в этот раз Кондор был занят только одной мыслью – найти то, что поможет ему выжить. Вскоре он это нашёл.
Если бы мелкий грызун мангонг продолжал лежать, наполовину зарывшись в снег, он бы его не заметил, но тот, встревоженный гулом шагов тираннозавра, потрусил в сторону и был в три прыжка им настигнут. Подняв лапу, Кондор опустил свою огромную морду к раздавленному зверьку, шумно втянул в себя воздух и врыл пасть в сугроб, захватывая вместе со снегом тушу своей маленькой добычи. Это был первый раз, когда он ел, начиная с момента, когда угодил в бурлящий источник. Очень скоро он смог ещё раз перекусить, и добыча была намного крупнее первой. Кондор каким-то чудом сумел настичь полусонного краппа – ящера с толстым туловищем, длинной шеей и маленькой головой. В течение двух других дней Кондор больше не оставался без пищи. Оказалось, что он на дрейфующем в море острове, отколовшемся от белой холодной пустыни, вода окружает его со всех сторон, и от одного до другого его конца можно было дойти за один день. На острове было множество живности, успевшей спастись от обезумевшей долины, но всё же нашедших свою смерть в пасти тираннозавра.
Под конец второго дня не имея больше сил бороться с самим собой, Кондор завалился набок и уснул, сытый и от этого счастливый, хотя и подозревал, что это последний сон в его жизни.
Глава 1
Вождь уконов помнил наследника ведов ещё мальчиком. Кажется, его привели с собой безродные бродяги или он сам прибился к племени. Во всяком случае, тот, кого веды нарекли своим избранником, был тогда слишком мал, чтобы помнить о том, как он вместе со своим младшим братом попал в племя, а вождь с пришествием небесных духов был через чур занят, чтобы запомнить столь незначительный факт. Тогда жизнь племени изменилась кардинально и появления двоих маленьких детей мало, кто заметил. Духи пришли с миром и были встречены вышедшими из своих подземелий ведами вполне гостеприимно. Они произвели на свет великанов, которые взялись за строительство подземных храмов и сложной системы сообщения. Великаны копали землю день и ночь, их совершенно не волновало всё происходящее вокруг них. Духи совершали свои ежедневные полёты на волшебных летающих кораблях круглой формы. Веды занимались обрядами в своих новых храмах. А племя продолжало снабжать их всех пищей. Однако, теперь вождь Сайло был абсолютно уверен в том, никто – ни люди, ни духи – не посмеют посягнуть на уконов.
Однажды веды позвали его к себе и сказали, что им нужен наследник. Для того, чтобы он смог привыкнуть к новым условиям жизни и чтобы они успели передать ему свои знания, он должен быть очень мал. Из двух сотен мальчиков и девочек, самых умных и сильных был выбран Кон. Вождь до сих пор не мог понять, почему выбор пал именно на него, ведь на роль наследника претендовало очень много более достойных, к тому же он даже не был уконом. О себе мальчуган ничего не рассказывал, но по долгому внимательному взгляду и лениво-растянутой речи его братишки, было понятно, что он из кочевых степников. С самим Коном Сайло почти не виделся, тот выходил на свет только в сопровождении ведов, и только при острой необходимости, а его брат Эго, едва на его лице стал пробиваться пушок, перешёл в стан сотонов, давних соперников племени.
Размышляя про себя и предаваясь воспоминаниям, вождь стоял в бункере, прислонившись спиной к стене. Он неожиданно подловил себя на мысли, что не сводит глаз с юноши, стоявшего к нему боком и глядящего через длинное узкое наблюдательное отверстие вдаль, на то, как работают великаны. Огромные тёмные силуэты трудившихся в траншеях титанов и титанид были едва видны на фоне темнеющего неба и при свете факелов. Люди, суетившиеся подле траншей и пытающиеся им помочь в отсыпке земли и переносе небольших валунов, казались рядом с ними обычными муравьями. Где-то раздавался бой барабана, задающий нужный тон вечерней работе.
Сайло перевёл взгляд на ведов, находившихся у противоположной стены и колдующих над своими магическими светящимися квадратами. Их белые, почти воздушные, чешуйчатые мантии делали стариков похожими на привидения. Подкрепляли подобное впечатление и их совершенно белые волосы, и бледные лица. Они работали молча, пока голос одного из ведов не заставил Сайло вздрогнуть, а юного Кона обернуться к ним.
- Вождь, наследник должен пойти вместе с тобой на переговоры.
Присутствие Кона на важной встрече с вождём и старейшинами сотонов было не только излишним, но и могло спутать планы Сайло. Веды никогда не вмешивались в межплеменные дела и лишь изредка давали по его просьбе советы. На этот раз тон говорившего веда Эластио был строг и суров. Возможно, они решили, что избранник сгодиться и для управления племенем, прикидывал в уме Сайло.
- Я могу обойтись своими силами, - возразил он.
- Кон пойдёт с тобой, - размеренно и настойчиво произнёс Эластио.
- Но я никогда не покидал пределы деревни, - жалобно протянул юноша. – Кроме того, я никогда не участвовал в переговорах. Вдруг я что-то сделаю не так?
Он не метит на моё место, облегчённо подумал вождь.
- Ты не будешь вести переговоры. Ты будешь нашими глазами. Мы кое-что знаем по слухам, доходящим до племени и по данным наблюдения, которые предоставили нам по нашему настоянию духи, но мы твоими глазами должны увидеть воочию то, что появилось у сотонов.
- Вы говорите о драконе? – спросил Сайло.
- Да. О нём рассказывают многое. И то, что у него три головы, и то, что из его пастей вырывается огонь. На самом деле это гигантский ящер, тираннозавр, попавший на наш материк с юга. Скорее всего, он жил на острове, последнем из всех, где ещё обитают или обитали ящеры. Этот остров расположен неподалёку от южного полюса, у материка, покрытого вечной мерзлотой.
- Значит, он всё-таки порождён потусторонней силой, раз мог родиться и жить в адском холоде? – предположил Сайло.
Однажды, ещё в молодости, он был на севере, в стане племени медведей. В их горной, снежной местности он не мог думать ни о чём другом кроме как о холоде. Правда, он прибыл по морю в ладье медведей в одной лишь тунике, и они, завёрнутые в одеянья из шкур, лишь посмеивались над ним. Но ни разу Сайло не видел там ни одной ящерицы, отчего он сделал для себя вывод, что те живут только в его родных южных пустынях, где тепло и много солнца.
- На большей части этого острова благодаря вулканической деятельности было тепло. И там вполне вероятно было для него достаточно пищи. Но не так давно, незадолго до его появления на нашей земле, вулкан ожил и заставил ящера вместе с другими искать спасения ближе к морю, во льдах. Огромная кромка под влиянием лавы треснула и откололась от берега, и тираннозавр дрейфовал на льдине в открытом океане. Айсберг волею счастливого случая попал в те места, где проходит сильное течение, идущее на север, и некоторые животные смогли выжить до того момента, когда температура окружающей среды стала для них оптимальной. Тираннозавр утолял жажду снегом, а пищи вокруг него среди выживших было предостаточно. О том, как сотоны выловили его и удерживают в неволе, мы можем только догадываться. Это не так и важно, важнее – зачем? Для чего он понадобился им? Это тебе, Кон и предстоит выяснить. Да, кроме того, ты снова сможешь повидаться со своим братом Эго.
Веды поклонились вождю и вновь повернулись к нему и юноше спинами. Тем не оставалось ничего, как покинуть их обиталище и собираться в дорогу.
Глава 2
Лохматый холм. Никто и никогда не задавался вопросом, отчего его так назвали. Эго тоже ни разу не задумывался над этим до сих пор. Та минута, когда ему сказали о том, что скоро в деревне появится его брат, которого он не видел почти четырнадцать лет, ознаменовалась для него переходным моментом в жизни. Сердце Эго забилось вдруг троекратно сильнее, голова закружилась, и стало трудно дышать. Он почувствовал холодный пот на лбу, и чтобы не упасть в обморок вышел из своей хижины на свежий воздух. Там ему стало немного лучше, но он не стал останавливаться до тех пор, пока не вышел за высокий частокол, окружавший деревню, и добрёл до холма. Теперь какие-то странные мысли посещали его, совсем не те, которые должны были тревожить разум юноши в эти мгновенья. Кто мог назвать так этот холм? Ведь на нём почти не росла трава, и даже деревья, разрастаясь морем зелёных зарослей, обходили его стороной, окружая холм вплоть до ворот забора. Лишь одно из них, огромное и ветвистое осмелилось взобраться на верхушку лохматого холма. В его тени и укрывался теперь от любопытных глаз юноша.
- Ты взволнован? – послышался за спиной голос молодой женщины.
Эго обернулся и поймал себя на мысли, что впервые в жизни не слишком-то рад видеть Мээфу, девушку, улыбка и благосклонный взгляд которой с момента появления его в племени прежде всегда вызывала в нём кратковременные вспышки счастья. Она была одной из наложниц вождя Рама, но лишь формально. Он взял её из голодающей семьи северян ещё девочкой, и подразумевалось, что когда она подрастёт, то станет его наложницей или может быть даже женой. Но необычайная смышлёность и нежность юного создания затронули сердце сурового воина, и он до сих пор относился к ней как к приёмной дочери, даже не допуская мысли о покушении на её целомудрие. К Эго вождь тоже относился весьма благосклонно, оценив много лет назад его ум и отвагу. Он приблизил его к себе, не стеснялся советоваться с юношей, несмотря на его возраст, и на отношения между Эго и его любимицей не влиял ни словом, ни делом, хотя и не мог о них не знать из уст многочисленной свиты.
- С чего бы мне волноваться? – с вызовом бросил Эго подошедшей к нему почти вплотную девушке.
- Я бы чувствовала то же самое, если бы узнала, что мне предстоит увидеть своих родных, - ответила с улыбкой Мээфа. – Скажи мне, Кон дорог тебе? Просто ты никогда не пытался найти его, а он не появлялся в нашем племени…
- Брат воспитывался ведами, приспешниками небесных духов. Он почти не выходил из их подземелий.
- Прошло столько лет, и ты до сих пор их ненавидишь?
- Веды – просто древние старцы, считающие себя мудрецами. На самом деле они – глупые колдуны, вызвавшие духов и накликавшие беду на нашу землю. Уконы, приютившие их – злобные людишки. Я жил среди них и успел натерпеться несчастий. Они поклоняются этим летающим убийцам. А духи… кто их остановит?
- И всё же ты рад тому, что скоро здесь появится твой брат?
Эго долго молчал и жевал губы. Наконец, когда Мээфа повернулась, чтобы уйти и оставить юношу наедине со своими переживаниями, он ответил:
- Не знаю. Я даже не помню, как он выглядит. Возможно, наша встреча всё решит …
Что мог изменить в жизни брата визит Кона в стан сотонов Мээфа не могла угадать и не придала словам Эго особого значения. Жаль, если он решит вернуться вместе с ним к уконам, подумала девушка, может быть, мы оба ведём себя друг с другом как брат и сестра, и у нас с ним ничего бы и не получилось, но, Хаос побери, он мне очень нравится!
Спустя два дня она, наконец, увидела Кона. Он был очень похож на Эго, предмет её тайных желаний. Столь же высокий и стройный, он имел такие же длинные смоляные волосы. Глядя на него можно было предположить, что Эго в одночасье стал старше лет на пять, черты лица стали более грубее, подбородок слегка отяжелел, а над переносицей появились две вертикальные морщинки, как у человека, который часто и напряженно думает. Мээфу поразила бледность молодого человека, причём она проявлялась не только в лице, но и во всём теле, словно Кон никогда не был на солнце, хотя оно в его краях пекло намного сильнее, чем здесь.
Братья о чём-то горячо спорили, и девушка не решалась к ним подойти. Она следила за ними из-за огородной изгороди и делала вид, будто пропалывает гряды с кислым салатом, которым так любил приправлять пищу вождь. Их голоса тревожили слух Мээфы лишь тогда, когда фразы произносились юношами на повышенных тонах. Оба они отличались спокойным характером, говорили очень тихо, и начало их разговора, не считая первых минут, ознаменованных радостными криками от долгожданной встречи, девушка расслышать не могла. Однако, очень скоро братья стали говорить возбуждённо, что-то доказывая друг другу, и их речь стала для Мээфы понятна.
- … Что я там забыл? – ожесточённо жестикулируя, кричал Эго. – Там нет ничего, что могло бы мне нравиться.
- Там ты обретёшь знания, - возражал Кон, – Веды примут тебя. Они расскажут, что было на земле, когда ещё не было нашего материка, как жили люди. Ведь ты даже не знаешь, что человечество заселяло всю планету и даже не одну!
- К чему мне прошлое? Оно ушло и больше не вернётся!
- Не будь так уверен…
- Они расскажут, что будет в будущем? Возникнет ли когда-нибудь великая империя и кто её возглавит?
- Я слышал о том, что идею её создания давно вынашивает ваш вождь. И он даже делает какие-то шаги к осуществлению задуманного. Но, поверь, однополярных миров существовать не может. Во-первых, тотчас появятся недовольные, и со временем их повстанческие отряды будут расти. Чем больше система, тем больше у неё врагов, пусть даже скрытых. А, во-вторых, у Рама есть один сдерживающий фактор - уконы.
- Теперь силы равны!
- Разве?.. Но не о межплеменных отношениях я прошу тебя говорить со мной. Я счастлив нашей встрече и сильно обеспокоен твоей судьбой. То, что Рам приблизил тебя к себе меня одновременно и радует, и огорчает…
Кон вновь перешёл на тихий умиротворённый тон, Эго также успокоился, произнося теперь слова едва слышно, и добрую часть разговора Мээфа расслышать не могла. Достаточно громко они обменялись лишь парой фраз в самом конце своей встречи, когда Эго, прислонившись плечом к огромному ветвистому дереву с горечью воскликнул:
- Ты так и не отказался от своих глупых мыслей! Ты можешь передумать только до определённого момента. Потом будет поздно. И я ничего не смогу изменить.
- Я всегда буду ждать, когда вдруг ты поймёшь, что заблуждался, - ответил ему Кон, подошёл ближе и крепко обнял.
Эго на мгновение замешкался, но ответил братским похлопыванием по плечу. На этом встреча, которую оба они ждали всю жизнь закончилась. Братья, ненадолго расставшись, внезапно преобразились, одев на себя маски непроницаемости и бесстрастности, и превратившись вдруг в официальные лица, представляющие интересы двух великих народов.
Глава 3
Дисплей периодически искажала сильная рябь, сквозь которую сложно было что-то рассмотреть. Боэмо ожесточённо бил по корпусу монитора кулаком и тихо ругался. Позади его кресла, скрестив на груди руки, стоял Эластио, который внимательно наблюдал за действиями своего коллеги.
- Думаете, поможет? – без тени улыбки спросил он после очередного звонкого шлепка по хрупкому оборудованию.
- Это поможет высвободить часть его негативной энергии, но ни в коем случае не настроит канал слежения, - подал голос с соседнего кресла Моно.
- Это вы занимались системой сопровождения? – сверкнув в его сторону глазами, зло бросил Боэмо.
- Точно так, уважаемый. Я сделал всё, что мог и я не виноват, что уже почти сотню лет мало того, что оснащение лаборатории не претерпевало каких-либо новаторских введений, но и старое ремонтировалось с трудом. Мы латаем старьё, но принципиально нового оборудования производить просто некому.
- Нет свежей крови, - развёл руками вошедший в отсек Громо, который успел уловить только окончание фразы.
- Кто виноват? – обиженно взвизгнул Боэмо и, повернувшись в кресле, многозначительно посмотрел на стоящего сзади. – Вокруг нас почти семь тысяч человек, а мы не можем выбрать!
- Мы уже выбрали, - мягко возразил Эластио. – Эксперимент с нашим наследником ещё ни к чему не привёл. Это всего лишь теория, что люди при должном обучении могут достигнуть того же уровня умственного развития, что и мы. Вы сами знаете, как всего за каких-то шестьсот тысяч лет от вида «хомо сапиенс» отпочковались целых два подвида. Это говорит о том, что столь незначительный в космических масштабах период времени мог подействовать и на живущих на Земле людей. Поэтому мы должны быть осторожны, и прежде, чем что-либо предпринять, мы обязаны довести эксперимент до конца.
- Но мы все вымрем к этому времени! Нас уже осталось из ста двух всего четыре человека. На земле скоро останется одна цивилизация тупых дикарей, не знающих даже, кто мы такие, потому, что ещё лет тридцать-сорок и от жалкой кучки ведов не останется и следа.
- Ему срочно нужна женщина, - заметил Моно.
Сквозь кроткие смешки стариков вновь прорвался пронзительный голос Боэмо:
- Ты сам знаешь, что женщина мне уже лет восемьдесят не нужна. Я уже забыл о смысле половой функции. Мне нужна уверенность, что моя жизнь не прошла даром, что после меня что-то останется.
- Мы ведём переговоры с турентами, - размеренно произнёс Эластио. - Они неохотно идут на контакт, но обещали помочь нам, как они помогли с титанами, и могут уделить генетическим исследователям часть своего времени, которое целиком посвящают поиску портала. А пока мы должны следить за людьми, дабы обеспечить безопасность себе и своей благой миссии...
- Кстати, о людях!.. – перебил его Громо, указывающий рукой на дисплей.
Помех практически не было. Картинка только изредка подёргивалась, но не мешала разглядеть глазами наследника всё происходящее вокруг него. Монитор представил взору собравшихся лица людей, сидевших в хижине за сотню километров от бункера.
- Хорошо бы ещё слышать, о чём они говорят, - сказал Громо.
Моно пробежался пальцами по клавиатуре дублирующего пульта и настроил звук.
Вождь сотонов имел в своём распоряжении специальную хижину для переговоров. В ней стоял странный длинный стол, рассаживаясь за который гости оказывались в весьма непривычном положении. Верхнюю часть стола, выполненного в форме буквы «Т», хорошо знакомой ведам, занимал вождь Рам и сидевшие лицами к нему двое приближённых, среди которых был шаман Сори и Эго. Вдоль длинной части были расставлены скамьи, на которых уместились Сайло и – напротив него – Кон. Юноша прошедший в бункерах ведов курс общей психологии, диву давался, откуда Раму была известна тактика расположения ведущих переговоры. Ведь любой из визитёров, сидевший за длинным столом и вынужденный поворачивать голову к нему, изначально оказывался в состоянии ведомого и подчинённого. Рам же имел прекрасную возможность наблюдать за его реакцией и шёпотом советоваться с приближёнными. Это вообще был первый подобный стол, который Кон когда либо видел в жизни в мире людей. В отличие от ведов они предпочитали трапезничать на полу хижин или даже на сырой земле.
Рам рассчитывал ещё на одну свою хитрость. Ещё до появлении в деревне уконов он приказал перенести загон дракона ближе к хижине переговоров, чтобы гости могли слышать его яростный рёв. Правда, и должного эффекта на молодого незнакомца и уж тем более на старого хитрого лиса Сайло, редко выдающего свои эмоции, этот рёв не произвёл. Разве, что немного мешал говорить и тем самым заставлял самого Рама нервничать, что в эти минуты было для вождя просто недопустимо. Племя должно было показать свою силу и решимость, а не излишнюю нервозность. Стараясь держать себя в руках, Рам продолжал:
- Он любит поесть… впрочем, как и я.
Рам рассмеялся, похлопав себя по объёмному животу, смех подхватил Сори, остальные вежливо улыбнулись.
- Мы скармливаем ему в день по две антилопы и не успеваем убирать помёт. Но это ещё не всё. Он очень свободолюбив и постоянно пытается вырваться на волю.
- Разместив дракона прямо в деревне, ты не боишься, что он сожрёт половину твоего племени, Рам? - ехидно глядя на вождя, спросил Сайло.
Рама задел этот вопрос. Во время перегона дракона действительно погибли двое воинов, которые не смогли справиться с его исполинской силой и удержать верёвки, и остальным перегонщикам он строго запретил об этом распространяться как среди сотонов, так и среди гостей. В племени весть о гибели от лап дракона могла поднять ненужную шумиху, а уконы обязательно обратили бы её в свою пользу. Поэтому официальной версией гибели двоих несчастных стало падение со скалы.
- Дракона послали нам боги на белой ладье, поэтому его должны бояться не мы, а наши враги.
- Кого ты причисляешь к врагам?
Вопросы задавал укон, что выходило за рамки плана Рама. На своей земле диктовать правила ведения переговоров должен был он. Сайло, много раз бывавший в этой хижине, похоже смог привыкнуть к неудобной для него обстановке. Но вождь просто не находил нужных слов, чтобы сбить с него спесь. Положение спас верный Эго.
- Того, кто желает нам зла, вождь уконов.
За стеной раздался громкий звериный рык, словно подкрепляющий значимость слов говорившего.
- Хорошо, - задумчиво сказал Кон. – Ведов мало интересует, что и сколько раз в день ест тира… дракон. Они знают о нём больше, чем вы. Им важно знать, каковы истинные мотивы его содержания сотонами.
Вожди переглянулись и, впервые в жизни объединённые одной мыслью, искренне усмехнулись. Это был именно тот случай, когда ответ был озвучен ещё до вопроса, и оба понимали несвоевременность выступления молодого Кона. Неловкое молчание нарушил всё тот же Эго, видимо, решивший помочь своему брату выйти из щекотливой ситуации.
- Дракон сдерживает людей и духов от внезапного нападения на племя. В то же время он даёт возможность ставить условия в некоторых переговорах.
С первых минут все участники переговоров заметили, что братья делают вид, будто незнакомы, хотя их старательное избегание взглядов выдавало страшную неловкость от присутствия друг друга.
- Ну всё, самое интересное позади, - зевнув, протянул Боэмо, и оказался прав.
Разговоры велись очень долго и касались самых разных вопросов – от торговли до обмена новостями. Изредка связь прерывалась, когда Кон тёр свой правый глаз. Видимо, линза со встроенной видеокамерой и радиопередатчиком доставляла ему зуд в глазном яблоке. Его чесания и оказались причиной долгого отсутствия сигнала в лаборатории ведов. Говорили теперь в основном только вожди, изредка выражал своё мнение Сори. Браться упорно молчали и больше не обмолвились ни словом.
- Ещё одна дикарская трагедия, - проворчал Боэмо.
Возмущённый Эластио пытался что-то возразить, но Боэмо его опередил. Поднявшись с кресла и направляясь к выходу, он криво усмехнулся.
- Ну, согласитесь, помехи было интереснее смотреть, чем то, что мы видим сейчас.
Глава 4
Реакция проистекала, как и было запланировано, без сбоев и накладок, как было уже десятки раз. Построенные руками титанов шахты позволяли собирать природный газ в специальные резервуары. Оттуда он поступал в герметичную барокамеру, где помещался один из звездолётов. После чего к нему примешивалась привезённая с одной из отдалённых галактик газообразная субстанция. Дело осложнялось тем, что она умела мыслить, а значит, старалась избежать процедуры, неприятной для общего организма и смертельной для используемой в реакции его части. Но без этой субстанции найти портал было невозможно, поэтому приходилось сдерживать её в электромагнитной ловушке, изредка подкармливая разнообразными газовыми добавками.
Воспламенение образовавшейся плазматической массы, окружающей тетраэдрообразный звездолёт, произошло ещё в барокамере, и то, что вырвалось из недр подземелий было похоже на горящий ком. На этот раз корабль не пилотировался, а двигался по траектории, заданной программе бортового компьютера. Он взмыл в воздух и через миг уже входил в стратосферу планеты. Застыв на месте, горящий корабль озарился яркой вспышкой. Слой атмоплазмы, окутывающий корпус и исходивший синеватым клубящимся пламенем, стал пульсировать и плеваться длинными раскалёнными протуберанцами.
Прошло три минуты. Трёхпалые руки потянулись к платформе главного пульта - летающему квадрату, усеянному кнопками, который во время этого движения в его сторону тотчас по воздуху приблизился к их владельцу.
- Эксперимент окончен, - огласил диспетчерский отсек Руководитель.
Все понимали, что ещё один месяц, проведённый на планете Земля в кропотливых трудах, прошёл даром. Если в течение трёх минут проход в гиперпространство не был найден, то впереди каждого ждали как минимум двадцать-тридцать земных дней столь же напряжённой работы. Хотя с течением времени надежда угасала у всех членов экипажа, опускать руки они и не думали, как не думали в эту тяжёлую для них минуту и выражать разочарование или возмущение, это было крайне некультурно. После неудавшегося старта корабля по традиции состоялось всеобщее совещание в зале Совета.
- Итак, коллеги, подведём итоги, - сказал Руководитель, жестами призывая к тишине сидевших за круглым столом четверых турентов старшего состава.
- Я остаюсь при своём мнении, - заявил Помощник. – Если для создания атмоплазмы и эффективной реакции необходим как горючий газ внутри оболочки субстанции, так и снаружи, в роли которого выступает земной воздух с малой долей кислорода, почему бы нам не проводить ёё непосредственно в самой барокамере, куда он также может иметь доступ, и даже в большей степени, чем в стратосфере?
- Вы же знаете, что реакция смертельно опасна для живых организмов, и проводить её вблизи от поверхности земли, по крайней мере, неразумно, - не согласился Заместитель.
- Заботясь о здоровье аборигенов, мы теряем на поиски портала слишком много времени. Тогда мы можем перенести эксперименты на другой, необитаемый материк или остров.
- Мы заключили с людьми, вернее с той частью людей, которых остальные именуют ведами, договор о взаимопомощи, - пояснил Первый сотрудник. – И, положа руку на сердца, скажу, что без них мы не имели бы возможности создавать плазматические оболочки. Они хорошо знакомы с геологией и химией, что позволило нам наладить добычу природного газа. А без него субстанция была бы нами давно израсходована.
- Кстати, о ведах, - вступил вдруг в разговор Второй сотрудник. - Они просят об оказании им ответной помощи, касающейся области генетики. Дело в том, что их организмы сильно изношены и скоро прекратят функционировать.
- Однако же, насколько я знаю, они в несколько раз превысили средний для их вида возраст, используя именно собственные достижения генной инженерии, - заметил Помощник.
- Они научились продлевать себе жизнь, но опыты с клонами по их словам ни разу не привели их к успеху.
- Мы уже дали им работников. Они в несколько раз крупнее, сильнее и выносливее обычных людей и при этом крайне способны в интеллектуальном отношении. При этом титан – это модификация генофонда человека старой цивилизации и к разряду биороботов относятся только по причине искусственного происхождения и небольших изменений в конструкции и психике. Например, их рост превышает человеческий почти в три раза, и, в отличие от людей, эти существа не расположены к агрессии, принося пользу как им, так и нам.
- Они рассматривали такой вариант. Но он был отвергнут по одной простой причине. Титаны были созданы для выполнения определённых целей, ограниченного коротким сроком времени, а значит, с расчётом существования в пределах одного поколения. Они не способны к размножению, хотя и не лишены полового влечения, и даже в последнее время, судя по данным нашего наблюдения, образуют пары.
- Что нам мешает создать новых биороботов с возможностью самовоспроизведения?
- Это будет не совсем то, что ожидают веды. Им важна передача не только накопленной информационной базы, отголоска умершей цивилизации, но и самого генного материала.
- Чем вызвано это желание? Человеческая прихоть?
- Отнюдь. Практический расчёт. Титаны – экспериментальный образец. В плане иммунитета и показателей здоровья они даже превосходят людей. Однако, не известно, как они смогут адаптироваться к внешней среде. Вполне может статься, что в войне с людьми они все погибнут, а вместе с ними исчезнут и все знания ведов.
- Разве люди могут противостоять таким гигантам?
- Во-первых, в титанах подавлено стремление к агрессии. Это было заложено в них с расчётом того, что они в борьбе за место под солнцем не стали бы претендовать на ареалы обитания законных разумных хозяев земли. То есть они станут применять силу только в том случае, когда возникнет прямая угроза их жизни. Отсутствие амбиций и стремление к компромиссу может сыграть с ними злую шутку. И, во-вторых, вы явно недооцениваете людей. Веды опасаются использовать их как приемников только из-за сомнений в том, что эволюция, вернее инволюция, могла сильно изменить их моральный облик, то есть инстинкты в них могут преобладать над разумом. Но даже они сходятся во мнении, что одичавшие люди крайне способные существа. В борьбе за выживание они в совершенстве научились использовать окружающую природную среду, чего не умеют титаны.
- Вы считаете, что в случае военного конфликта они смогут одолеть титанов?
- Сложно утверждать. Надеюсь до этого не дойдёт. Ведь мы, как создатели титанов в ответе за них. Как и за всё, что они делают.
- Решаю выставить этот вопрос на голосование всей группы, - подвёл итог Руководитель. - Хотя я уже сейчас уверен, что он решится в пользу оказания помощи ведам. Вернёмся к главному вопросу обсуждения.
- Мне кажется, что целесообразным будет определить срок нашего последнего запуска, - предложил Заместитель. – Никто в группе уже не надеется вернуться домой. Природа гиперпространства нами ещё изучена слишком мало, и шансов найти портал в него остаётся всё меньше. То, что мы после прыжка очутились именно в этой звёздной системе, где нашлась планета, почти пригодная для нашей жизни – это удача. Я считаю, что ею надо воспользоваться и подготовить все условия для того, чтобы здесь осесть навсегда. Пока имеется субстанция необходимо использовать её на полёты к другим материкам. В отдалённых от существования ноосферы местах мы могли бы, используя титанов, построить пирамиды-маяки, с помощью которых в будущем наши сородичи смогли бы нас разыскать в этой галактике.
- Предложение стоящее, - согласился Руководитель. – На общем собрании мы выставим его на голосование. А пока будем заниматься тем, к чему нас призывает долг.
Глава 5
Людей долго не было. Они вообще имели смутное представление о времени, никуда не торопились и могли тратить его на пустые разговоры. За тот срок, к примеру, пока они ходили в главную деревню соседнего племени, можно было подготовить проход в строящемся западном тоннеле длиной метров тридцать. Сопровождавшие их в походе четверо титанов, разбившись на пары, сидели спиной к спине и откровенно скучали. Лишь пятый, Циклос, бродил где-то в окрестностях. Людьми ему было запрещено удаляться далеко от места привала, но все, кто был знаком с его характером, знали, что этот титан не может усидеть на месте и минуты. Его поведение титаны оправдывали тем, что Циклос был создан как экспериментальный образец, и имел много недостатков, в том числе и физических. На одной руке он имел четыре пальца, на теле совершенно отсутствовали волосы, он даже не имел бровей и ресниц. Также отсутствовал левый глаз. Вместо него под толстой лоснящейся кожей не было даже глазницы, а была твёрдая кость черепа. Правый глаз, как бы компенсируя отсутствие левого был слегка смещён в сторону и располагался почти на переносице. Имя ему дали сами создатели, подчёркивая его появление тем, что это было лишь первым циклом исследований. Но всё-таки, несмотря на врождённую леность в работе, не присущую титанам, созданным после него, и неудержимое любопытство, которое создатели пытались искоренить и во многих из них, Циклос был трудоспособен. И его оставили в обществе своих собратьев.
Гера, расположившаяся рядом с Морфом, безучастно взирала на далёкие заросли, с которых и начинались в этой части материка джунгли. Она редко улыбалась, и по мнению своих собратьев относилась ко многим вещам через чур серьёзно, словно вообще не имела чувства юмора. Правда, это не мешало ей нравиться очень многим мужчинам. Её спутник, имеющий огромное здоровое тело с мощной мускулатурой зачастую во время работы и походов, таких как сейчас, искал возможность где-то передохнуть. Он не был ленив и отличался своей выносливостью, просто очень любил спать, и эту его любовь ко сну глава общины титанов Промеус объяснял какими-то психологическими причинами. В чём они заключались никто из его витиеватых фраз и объяснений с избытком неизвестных терминов никто из титанов не понял. Так или иначе, Морф, воспользовавшись случаем и на этот раз, спал, запрокинув назад голову так, что она легла на плечо Геры. Сидевшая неподалёку красавица Атланта вела вялую непринуждённую беседу со словоохотливым Ребосом.
- Мы ждём почти целый день, - жаловался мужчина.
- Семь с половиной часов, судя по солнцу, - поправила девушка. – Ты проголодался?
- Нет, я ел позавчера. Просто не могу понять, о чём можно говорить так долго? Иногда меня поражает безалаберность людей.
- Наверное, они обсуждают какой-то очень важный вопрос. Жаль, что Кон нас не пустил в деревню. Было бы интересно посмотреть, как живут соседи наших друзей.
- Ха! Чтобы ты распугала там всех людей..? – Ребос на секунду замешкался с продолжением ироничной тирады, и, сообразив, что Атланта могла его не так понять, быстро поправился. – Я имел в виду не то, что ты такая страшная… для титанов… и особенно для меня. Ты красива, это признают и все люди, видевшие тебя. Однако, люди, увидевшие кого-то из нас впервые, могут сильно испугаться. Кон не хочет травмировать психику сотонов, хотя вождь Сайло и настаивал на этом, аргументируя тем, что соседям необходимо продемонстрировать силу. Якобы уконы также должны побряцать оружием, в роли которого могли бы выступить мы, в ответ на появление у потенциального противника какого-то биооружия.
- Мы так мало видим в этих шахтах и туннелях. А хотелось бы узнать всё, что мы могли бы успеть в этой жизни, посмотреть мир. Он такой большой, а мы о нём ничего не знаем.
- Что в нём такого интересного? Мне нравится работать и жить так, как я живу сейчас.
- Мы знакомы с основами точных наук, нужных нам для работы, но не имеем никого представления о географии планеты, истории цивилизаций, зоологии… я не говорю уже о самих людях. Ты слышал, как красиво они поют, какие песни сочиняют и танцы разучивают?
- Конечно, слышал! Они каждую ночь мешают мне уснуть своим завыванием. А когда выпьют своих жутких напитков – вообще не чувствуют ни ритма, ни звука. Даже не пойму, для чего они варят и потребляют эту жидкость. Ведь после них люди плохо соображают, теряют чувство контроля и стыда. Нет, для меня лучшая музыка – это тамтамы. Под них действительно легче работать.
Атланта громко вздохнула и ничего не ответила собеседнику. Она поняла, что доказывать ему свою точку зрения совершенно бессмысленно. Кроме того, титаны следовали негласному закону не осуждения. Все они считали, что любое мнение имеет право на существование. И споры среди них возникали крайне редко, только по вопросам, от решения которых зависела их жизнь. Ребос не выдержал тишины первым.
- Люди вообще мне кажутся очень несовершенными существами. Они рождаются немощными и много лет не могут считаться полноценными рабочими, требуя большого внимания к себе. Они часто болеют. И даже могут убивать друг друга. Некоторые посвящают этому свою жизнь, становясь воинами. Они лишают жизни других, и все старания несчастных родителей проходят даром в один миг. По-моему, это не практично. Ведь можно посвящать свою жизнь изучению тех же дисциплин, о которых ты говоришь. Кто им мешает? Или они могут задаваться какой-то целью, как титаны, например, – построить что-то стоящее, вырастить урожай на всё племя или воспитывать и учить подрастающее поколение.
- Беда в том, что в них это заложено природой. А у нас совершенно справедливо изъято нашими создателями. Иначе мы перебили бы друг друга, да и людей тоже.
- Наконе-ец-то, - нараспев тихо произнесла молчавшая доселе Гера.
Морф от этих слов вздрогнул и проснулся. Протирая кулаками глаза, он проследил взглядом, куда смотрели остальные. Из зарослей вспорхнула большая стая птиц, когда на открытую местность, продираясь через увитый жёсткими стеблями кустарник, выходил Циклос. Разглядев вдалеке своих товарищей, он улыбнулся во весь рот, и не снимал улыбку с лица до тех пор, пока не поравнялся с ними.
- Где ты был? – строго спросила Гера.
- Я обошёл деревню кругом. Меня никто из людей не заметил.
- Что ты видел там? – участливо поинтересовалась Атланта.
- Ничего интересного. Сотоны занимаются своими делами. Тем же, чем обычно заняты уконы в нашей деревне. Зато я слышал…
- Тебя будут ругать, Циклос, - перебила его Гера. - Тебе же приказали оставаться на месте. Почему ты не можешь быть как все?
- Ну, во-первых, он и так отличается от всех нас, так как был первосозданным, - вступилась за него Атланта. – И, во-вторых, никто не будет его ругать, если мы об этом не расскажем Кону и ведам.
- Как не расскажем? – изумился Морф. – Обманем?
- Она имеет в виду – не расскажем, если не спросят, а это за обман не считается, - пояснил Ребос.
- Спасибо, я это и хотела сказать, - поблагодарила его Атланта. – Итак, что ты слышал, Циклос?
- Какой-то жуткий рёв. Я видел и слышал много зверей на земле, но ни один из них не рычал так жутко.
- Может быть, это и есть то самое биооружие, о котором говорил Кон? – предположил Морф.
- Может быть. Но я бы не хотел с ним встречаться. Ещё я слышал, как говорили две какие-то старухи у колодца, якобы это потомок драконов, живших на земле задолго до людей.
- Жаль, что рядом нет ведов, - покачав головой, сказала Атланта. – Они бы нам многое объяснили.
- А вот, кстати, и их наместник идёт! – указав в направлении северо-запада, воскликнул Морф.
Пять человек приближались к титаном со стороны деревни. Двое из них шагали впереди, и были не вооружены, что выдавало в них парламентариев. Идущие следом люди с копьями и щитами были охранниками. Не дожидаясь, пока люди подойдут к ним, титаны сами двинулись навстречу.
- Как прошли переговоры, вождь? – задал давно мучавший его вопрос Циклос, глядя на людей сверху вниз и подмигивая единственным глазом.
- Мы очень устали, - отмахнулся от них Сайло.
- Наверное, сотоны требовали от вас чего-то невозможного? – сделала Атланта попытку разговорить его спутника.
- Боюсь, как бы вам не пришлось переступать через себя и делать это невозможное, - туманно заявил Кон.
Титаны переглянулись и, пожав плечами, присели на одно колено, подставив для людей свои ладони. Те вскарабкались на плечи гигантов, и они тронулись в обратный путь.
Глава 6
Прошло почти два месяца, прежде чем Эго наведался к уконам с ответным визитом. Сайло принял его радушно, первым делом накормив и угостив гостя отборнейшим вином, сваренным из сладких восточных ягод. Их поставляли торговцы из племени орлов, обменивая плоды на драгоценную соль, которую уконы в больших количествах, не сравнимых с остальными племенами, добывали с бассейнов южных побережий. Гость сделал лишь несколько глотков и даже отказался от предложенной вождём в знак дружбы раскуренной трубки. Сайло знал, что чужеземцам не знакомы вкус и действие вина, и они терпеть не могут вдыхать едкий табачный дым, но обычаи редко кто из них смел нарушать. Эго об этом не мог не знать, и вождя такое поведение немного огорчало. Юноша спешил увидеться со своим братом и утверждал, что прибыл чисто по личным делам, что хочет просто погостить в деревне недолго, познакомиться с культурой соседей, узнать побольше о ведах и духах. Но прозорливый Сайло понимал, что этот визит приближённого вождя сотонов продиктован совсем иными соображениями. Соседи производили разведку, разнюхивали, насколько сильны уконы, и что могут противопоставить им во время войны, если она по каким-то причинам вдруг вспыхнет. Он решил про себя, что Эго не стоит мешать в осуществлении его планов. Пусть молодой человек узнает всё, что сможет узнать. Возможно, полученные сведения произведут на соседей мрачное впечатление, остановят их от желания связываться с уконами и те оставят надежды на победу в войне с ними.
Кон, вернувшийся с соляных копий, где проводил замеры состояния почвы для ведов, узнав, что в племени появился его брат, поспешил к нему на встречу. После объятий и возбуждённых разговоров, он по просьбе Эго повёл его в первый бункер ведов.
- Они не прогонят меня? – сомневался младший брат, спускаясь по плетёной лестнице в непокрытый подземный тоннель вслед за Коном.
- Вовсе нет, - успокоил тот. – Они расскажут тебе много нового. Научат тому, что пригодится твоему племе… племени сотонов в будущем.
Они двигались по широкому длинному коридору, обшитому ровными каменными плитами. Над головой небо заволоклось вечерними дождевыми тучами. Где-то вдалеке слышался металлический лязг.
- Поберегись! – раздался громкий возглас из-за поворота.
Эго рванулся к стене и прижался к ней всем телом. Кон не сдвинулся с места и глядел на брата с лёгкой улыбкой. Им навстречу выбежал великан, толкавший впереди себя тележку с грудой осколков каменной породы. Самым невероятным было то, что тележка не имела колёс или лыж. Она, толкаемая гигантом, просто передвигалась по воздуху, а вокруг её дна Эго разглядел змеящийся голубоватый клубок света.
- Без атмоплазмы титаны вряд ли смогли бы сделать десятую часть выполненной сегодня работы, - сказал Кон, заметив его удивлённый взгляд. - В этом туннеле им ещё предстоит сделать крышу, смонтировать систему вентиляции, а после – закопать землёй.
Титан, ловко извернулся, огибая стоявшего почти посередине дороги Кона, и унёсся прочь, а братья подошли к огромному люку. Кон повернул рычаг, замаскированный под узор люка, и Эго пришлось зажмуриться от света, обрушившегося на его привыкшие к полутьме глаза. Посреди зала стоял бледный совершенно седой старик, закутанный в белоснежные чешуйчатые одежды.
- Это Моно, самый молодой из ведов, - шепнул Кон брату на ухо.
- Самый молодой? – переспросил Эго. – Сколько же ему лет?
- Не знаю точно, но не меньше трёхсот.
- Наверное, его разум уже давно в стране духов и он ничего не помнит и не понимает?
- Веды не страдают маразмом и склерозом. Они вообще не болеют, потому что умеют бороться с любыми болезнями.
- Не скажу, что безумно рад твоему появлению здесь, Эго. Но твой брат так тебя ждал, что отказывать тебе в гостеприимстве мы не стали, - заговорил тихо старик.
Он указал в направлении дверей, ведущим в катакомбы, и вошёл в них первым.
- Дальше бункера кроме меня не был ни один человек, - снова зашептал Кон.
- Веды никого не пускают сюда?
- Я бы так не сказал. Просто сюда никто не торопится попасть. Для уконов эти бункеры священны. Считается, что они служат отправной точкой в иные миры. Отчасти это так…
Миновав два коридора, отделённых друг от друга бронированными дверцами с шифровальным замком, они попали в совершенно пустую тесную комнатку. С шипением на них обрушился с потолка поток какой-то вонючей белесой жидкости. Эго пытался укрыться от него, но деваться было просто некуда и он, умирая от страха, попытался вести себя достойно, как и невозмутимый Кон.
- Ничего страшного, - взяв его за руку, попытался успокоить старший брат. - Эта процедура обязательна для всех. Дезинфекция сводит к минимуму риск появления в жилище заразы. Кстати, жидкость испаряется сразу и на тебе даже не останется этого неприятного запаха.
Кон оказался прав. Едва они вышли в огромную залу, заставленную мягкими диванами и журнальными столиками, о неприятной процедуре, которой Эго подвергнулся минутой раньше, уже ничего не напоминало.
- Здесь у нас гостиная. Тут отдыхали веды, когда их было очень много, перед своими походами в мир и после них. Теперь они почти не покидают своего жилища.
- А чем же они питаются?
- Уконы приносят им еду в первый бункер, а веды её потом забирают. В благодарность они оказывают множество мелких услуг. Например, лечат больных.
- И уконы поэтому редко болеют?
- Я бы не сказал. Они приходят к ведам за помощью только в крайних случаях, когда речь идёт о жизни и смерти. В основном это матери, у которых уже на руках умирают дети. Веды делают всё от них возможное, и если не слишком поздно, в большинстве случаев спасают малышей. Но людям сложно объяснить, что профилактика болезни гораздо лучше самого лечения. И почти невозможно развеять миф о том, что веды при оказании медицинской помощи используют потусторонние силы, и могут, таким образом, навести порчу на больного.
- А разве это не так?
- Для людей все, что они не могут объяснить, относится к паранормальным явлениям. Но веды – это те же люди, только знакомые с анатомией, физиологией, фармацевтикой и ещё несколькими десятками составляющих медицины. А кроме неё всесторонне развиты в совершенно разных сферах науки.
- Научи меня, брат всем этим наукам.
- Пойдём в учебный центр. Я постараюсь обучить тебя всему, что сам знаю, хотя на постижение всех знаний, скопленных в этом подземелье, не хватит и целой жизни.
Глава 7
- Где он? – воскликнул Боэмо, вскакивая с кресла, которое от толчка откатилось назад, а стол, за которым он сидел, пошатнулся.
Чашки с недопитым кофе жалобно задребезжали. Вздрогнул и стоявший у газоплазменной плиты в поварском колпаке Громо. Он чуть не выронил лопатку для жарки оладий, но натренированным движением вовремя успел подхватить её, когда она была уже возле самого пола, и устремил свой взгляд туда же, куда глядел и обедавший доселе Боэмо – на селектор связи. Его динамик, натужно пошипев, выплюнул ответ голосом Эластио:
- В учебном центре.
- Пойдём, взглянем! – предложил Боэмо.
- А что мы в нём не видели? – удивился его оживлению Громо.
- Разве тебе не интересно, кто такой этот брат нашего Кона?
- Да, что же в нём такого? Чем он может отличаться от тысяч других людей? Кроме того, ты сам говорил, что в истории этих братьев нет ничего интересного.
- Это, дружище, уже не скучная история двух братьев, а история человечества. Ты только проникнись такой мыслью. Единственный из всей ноочеловеческой расы был выбран нами. Он будет вершить историю, это совершенно очевидно. И разве можно сомневаться, что этот его брат, к тому же приближённый вождя враждебного племени, не примет в этом никакого участия?
- Хорошо, ты меня убедил. Это действительно интересно. Но я должен дожарить оладьи. И ещё планирую испечь блинчики. Они тоже получатся – просто объедение. Кстати, не знаешь, из каких злаков уконы сделали муку?
- Я думаю, что из твоих мозгов, Громо. Высушили их, измельчили и вынули. А тем, что тебе оставили, ты только и думаешь о своих блинчиках!
- Вообще-то я думал о том, что их захочет наш новый гость. Но раз ты говоришь со мной в таком неприятном для меня тоне, то добавки не получишь. А в твою смену и думать забудь о том, что я тебя подменю.
Боэмо за столетия своей жизни так и не смог свыкнуться с мыслью, что кто-то из его коллег не только на дух не переносит колких шуточек в свой адрес, но и совершенно не обладает чувством юмора. Он очень уважал старого здоровяка Громо за его ум и доброту. Тот обладал большим трудолюбием и никогда никому не отказывал в выполнении любой просьбы. И Боэмо точно знал, что каждая его шутка ранит беднягу в самое сердце. Поэтому подобные инциденты он старался сгладить. Правда, не в ущерб себе.
- Я не оспариваю твоё решение. Однако, должен заметить, что мою стряпню даже я сам редко могу осилить. А твои творения трудно недооценить. Эти оладьи – пальчики оближешь, поверь мне, мой друг. А блины, я не сомневаюсь, выйдут ещё лучше. И ты не обижайся, Громо, на мои слова. Я сейчас действительно сильно взбудоражен, и мог ляпнуть, чёрт знает что.
- Ладно уж, иди, Боэмо, я вижу, как ты торопишься, - улыбнувшись, сдался Громо. - Ты всегда куда-то торопишься.
- Мы все торопимся куда-то, но успеваем только на тот свет! – успел крикнуть в дверной проём Боэмо, прежде, чем скрыться из вида.
Он появился в учебном центре как раз в то время, когда в разгаре шёл фильм о тайнах человеческой расы. Он предназначался для просмотра детей, но сейчас был уместен и для взрослого, появившегося в этот день в подземельях ведов. Первый раз Боэмо смотрел этот фильм ещё ребёнком около четырёхсот лет назад, а в последний – меньше двух десятков, когда перед широченным экраном, затаив дыхание, сидел маленький Кон. Теперь его место занимал Эго. Очевидно, он был напуган тем чудом, что может видеть разворачивающиеся перед ним действия, и они не оказывают на него никакого влияния – ни ожогов от вспыхивающих на экране пожарищ, ни боли от летящих сквозь звёзды на него гигантских копий, даже дуновения ветра он не чувствовал. Он ощущал только восторженное изумление, перемешанное со страхом. И эти чувства вряд ли способствовали усвоению им информации, накопленной предками ведов за целые тысячелетия, и изложенные зрителю в примитивной, всеми понятной форме.
Но вопреки опасениям Боэмо, Эго, судя по его первой после просмотра фильма фразе, смотрел и внимал каждое слово виртуального лектора.
- Так вы не были рождены?
- От матери – нет, - ответил Эластио. - Веды уже в течение тысячелетия появляются на свет из пробирки. Природа любит гармонию. Взамен крепкого иммунитета и расположенности к высокому интеллектуальному развитию, которые вырабатывались в детях при помощи генной инженерии, наши предки утратили функции деторождения.
- Значит, вас породили духи?
- Мы – такие же люди, как и вы. Но после различных катаклизмов и войн, в том числе и с предками небесных духов, в начале новейшей эры человечество разделилось. Когда оборвалась связь с экспедициями, отправленными в дальние созвездия и даже за пределы галактики, на земле остались две группы людей. Обеим пришлось уживаться на одном пригодном для жизни материке, который был создан нашими предками искусственно. На сегодняшний день другие материки также оправились от мести природы за бездумие человека. И вполне возможно скоро нам придётся перебраться на них. На случай, если материк продолжит оседать под воду, мы рассматриваем вопрос о перевозке всех людей и животных, каких сможем взять на ковчеги, и каких нет на иных континентах.
- Две группы людей – это мы и вы, веды? – вернул в прежнее русло течение разговора Эго.
- Изначально потомков старой цивилизации было намного больше тех, кто ушёл на вольное поселение, и кому приходилось добывать себе пищу тяжким трудом, борясь за жизнь в диком мире. Но со временем расстановка сил изменилась. Дикари плодились и расселялись по материку очень быстро. От человека, как вида, за это время под влиянием природных условий отделились два подвида. Один, – адаптируясь к условиям жизни на побережье и мелководье, обрёл вид ламатоков, людей с короткими конечностями, перепонками между пальцев и удлинённым лицом. Другой, – обитая в горных многочисленных пещерах, оброс шерстью, обзавёлся большими зубами и уменьшился в росте. Неарды не животные, но уже не люди. В их общинах царит строгий иерархический порядок и к условиям среды своего обитания они приспособлены идеально. Число ведов, напротив, стремительно убывало. Сказалось и преднамеренное регулирование их числа инкубационным способом, и внутренние раздоры, которые мы смогли преодолеть путём сложных процедур психокорректировок. Из всего человечества старой расы остались только мы, четверо жалких стариков. Воссоздание пробирочным методом вернёт всё на круги своя, но это не привнесёт в наше умирающее общество ничего нового. Поэтому единогласно было принято решение клонировать одного из ведов с использованием модификации генома человека новой расы, то есть дикарей. Проведение этого эксперимента возможно лишь при помощи турентов, или небесных духов, как вы их называете. Они прибыли к нам с другого конца галактики. Причём попали на нашу планету совершенно случайно. Они использовали гиперпортал, который позволяет перенести тело на огромные расстояния и даже преодолеть временные пороги, то есть очутиться в прошлом или будущем. Открыть его можно при использовании газообразной разумной субстанции, найденной в пространствах одной из чёрных дыр. Сейчас туренты, которым мы помогаем добывать природный газ для равномерного использования этого биотоплива, пытаются вновь открыть портал, чтобы вернуться домой. А мы осуществляем подготовку наследника из числа дикарей, которым станет твой брат, Кон. Он будет хранителем наших знаний и опекуном клона. Боюсь, тебе не всё понятно?
- Что такое галактика?
Во время всеобщего смеха, огласившего зал после слов Эго, даже его брат не сдержал улыбки.
Боэмо отметил про себя, что переоценил умственные способности молодого человека. Хотя, подумал он, чего можно ожидать от человека, всю жизнь прожившего среди дикарей?
- Говори с ним на доступном для него языке, - шепнул он на ухо Эластио. - Даже наша маленькая в космических масштабах звезда Солнце воспринимается дикарями как верховный бог, что уж тут говорить о гигантских звёздных скоплениях?
- Чтобы объяснить всё это Эго уйдут годы обучения. А пока не наступило время обеда, ты можешь провести небольшую экскурсию по нашему жилищу. Мы же пойдём заниматься своими прямыми обязанностями.
Эго пошёл вслед за Боэмо, оглядывая помещения и изредка задавая ему вопросы, на которые он до поры до времени нехотя отвечал. Они прошли через спальный отсек – длинный коридор, по бокам которого находилось множество электронных дверей. Потом миновали лаборатории, через который вед провёл Эго быстрым шагом, понимая, что молодой человек вряд ли заинтересуется назначением оборудования (множества мониторов, стеллажей с колбами и прочим) и поймёт его назначение. Эго, впрочем, за время прохождения через зал не задал ни одного вопроса, что только подтверждало мысли Боэмо. Они ненадолго задержались в оранжерее, где к светящемуся потолку тянулись, извиваясь, тысячи самых разных невиданных растений. Боэмо, быстро передвигаясь между ними, протянул руку к плодам одного из деревьев, сорвал гроздь его плодов и молча протянул её Эго. Молодой человек взял зелёные ягоды с опаской, не торопясь, засунул их в рот и, пожевав, широко улыбнулся.
- Здесь мы выращиваем культуры, которых уже нет на земле. Они служат нам не только фондом, но выступают в качестве пищевого резерва.
- То есть можете спокойно обходиться без даров уконов? – догадался Эго.
- Ты, оказывается, смышлёный парень, - удивился вед.
Пройдя мимо атриума с особо редкими и капризными растениями, они очутились в спортзале, уставленном какими-то непонятными для Эго сооружениями и тяжестями. При этом он никак не мог понять, для чего всё это нужно и в чём состоит суть слова «спорт».
- Чтобы стать сильным – надо тренироваться в сражениях, - констатировал он, выслушав объяснения веда. – А здоровье нужно, чтобы с почётом погибнуть в бою, молодым и сильным, и войти в небесное царство воинов. Зачем его копить, тем более до дряхлости. Сохранять его можно для того, чтобы, например, вырастить маленьких детей, когда ты лишился жены. Кстати, а где у вас женщины?
- Последняя скончалась пятьсот лет назад.
- Ты жалеешь?
- Почему все уверены, что я должен об этом жалеть?
- Прости, ты прав, я не хотел тебя обидеть. Ты слишком стар для всего этого. Просто у тебя такой грустный вид, словно тебе не хватает женской ласки.
- Почему это я стар? Хотя… может быть в чём то и ты прав. Но я не потому грустен, что рядом нет женщин. Они вообще кажутся мне несовершенными существами. Судя по нашим наблюдениям за вашим развитием, они отстают от мужчин в геномальном отношении лет на четыреста, наследуя лишь выработанные вами экспериментальным способом нужные гены. Они придаток, подражатели, производительницы потомства. Когда они говорят, что их тела совершенны, мне просто смешно. Просто я смотрю на них со стороны, не обременённый влечением. Логика их несуразна, стремления амбициозны, но не подкреплены необходимыми способностями. Они говорят аксиомами и презирают мужской скептицизм.
Боэмо разошёлся не на шутку. Он уже не говорил громко, он кричал. Кричал до тех пор, пока голос не сорвался на хрип. Размахивая руками при этом, он сильно ударился о корпус одного из тренажёров и, сильно морщившись и поскуливая, прижал к груди раненую руку.
- Видно, ты женоненавистник?
- Ещё чего! Я уважаю женщин, но не пустышек, а умных и мирных.
- Тогда тебе нравятся мужчины?
- У меня нормальная ориентация. Я гетеросексуалист.
- Гетеро… А! Тебя когда-то бросила женщина. Та, которую ты любил?
Боэмо замолчал на минуту, отвернувшись к стене. Потом неожиданно ловко подпрыгнул в воздух и, ухватившись за перекладину турника, подтянулся, сделал подъём с переворотом, затем ещё один, уже быстрее, и дальше стал крутиться с умопомрачительной скоростью. Спрыгнув, он поймал восхищённый взгляд Эго. Он, улыбаясь, как всегда во весь рот, бил себя кулаком в грудь, что в его племени означало аплодисменты.
- Ну что, пойдём дальше? – спросил Боэмо, махнув рукой и направляясь к выходу.
- А какое у вас есть оружие? Ведь вы же должны как-то обороняться, если кто-то из нас попытается сюда проникнуть.
Лицо веда вдруг приобрело какой-то насмешливо-хитроватый вид.
- Пора бы нам пообедать. Громо сегодня для тебя испек потрясающие блинчики!
Эго понуро поплёлся за ним. Он знал, что увиденного в этот день хватит ему на всю жизнь, но в то же время он понимал, что ему составит большого труда разгадать то, ради чего он и прибыл сюда.
Глава 8
Большая часть работ под землёй была выполнена. Длинные подземные туннели с рабочими отсеками, где турентами были пробурены шахты для добычи газа, и помещениями для складов, лабораторий, жилья и даже санузлов ведов, разветвляясь и петляя, опутывали всю южную часть континента. После похода части титанов с наследником в соседнее племя их уклад жизни радикально изменился. Теперь титаны уже не трудились по ночам и прекращали работы с заходом солнца. А так как спали они всего три-четыре часа в сутки, коротали время за разговорами, в которых почти всегда участвовали люди. Глава общины Промеус уже два месяца не мог понять причину таких перемен. Поначалу он открыто выражал недовольство перед теми, кто заканчивал работу раньше времени. Позже смог свыкнуться с этой мыслью и сам стал присутствовать в вечерних собраниях. Несомненно, зачинщицей их была Атланта. Циклос, к причудам которого вся община давно привыкла, сопровождал её к месту отдыха одним из первых. Потом к ним присоединился Морф. По слухам, он давно был влюблён в красавицу Атланту, поэтому его поведение тоже не вызвало у остальных титанов удивления. Но когда с ними стала уходить ещё одна пара, Ребос и Гера, другие тоже изъявили желание предпочесть привычной работе ни к чему не обязывающие разговоры у костра.
Веды лишь однажды поинтересовались у Промеус причиной смены режима работы титанов. Ему тогда пришлось лишь развести руками. К его изумлению веды ничем не выразили своего недовольства, и их вид говорил о том, что они словно ждали этого.
Тихие беседы титанов прерывали довольно резкие и через чур эмоциональные, на их взгляд, высказывания людей на разные темы. Они всегда были категоричны в своих суждениях, зачастую видели только чёрный и белый цвета, делили мир на хорошее и плохое, и очень возбуждались, когда кто-то не сходился с ними во мнении. Однако это не чуть не раздражало титанов. Напротив, им было даже интересно слушать своих маленьких друзей. В последнее время всё чаще центр внимания занимал Эго, который в отличие от своего старшего брата часто выходил на поверхность из катакомб ведов. Правда, порой он говорил очень странные вещи:
- Для кого вы работаете? Для небесных духов и ведов? Но, хоть убейте, не пойму, вам-то этот рабский труд зачем нужен? Кто вас заставляет работать и днём, и ночью?
Промеус вдруг подловил себя на мысли, что он никогда не задумывался о какой-то выгоде от своего труда, и быстро сообразил, что эта мысль могла прийти в голову каждого титана. Поэтому, дабы не давать хода этим ненужным мыслям, он ответил:
- Это наше предназначение. Мы были рождены для этой цели. Это наш долг перед создателями.
- Я всё понимаю. Долг, предназначение и прочее. Но какой смысл титанам мучиться, если за это они не получают ничего кроме горстки еды. Вы можете уйти в мир и добывать её сами, и делать, что вам хочется. Так делают люди и ни о чём не жалеют. Мы научим вас всему, что сами умеем, и вы не будете никому ничего должны. Смысл всего живого – просто жить…
- Эго, ты думаешь, что разумные существа должны уподобляться животным и жить просто в своё удовольствие, заботясь только о своём выживании? – не выдержал Ребос. – Но ты забываешь, что и небесные духи и веды имеют свою цель. А люди ищут её, и многие находят.
- Я не говорю о том, что следует терять свою цель в жизни. Я тоже её имею, поэтому представляю, как сложно отказываться от неё по своей или чьей-то прихоти. Я говорю о том, что можно её перенаправить.
- Пересмотреть жизненные приоритеты? – догадался Морф.
- Стоит ли это того? – усомнилась Гера. – Мы имеем то, что можем потерять и горько об этом сожалеть. У людей своя жизнь, мы не должны кому-то уподобляться.
- Хорошо, что будет, когда ваша работа будет закончена? Что вы будете делать, когда станете ненужными своим создателям? Небесные духи рано или поздно покинут землю, о чём мечтают уже давно. Веды тоже, как оказалось, не вечны, когда-нибудь они умрут. Что будете делать вы?
- Останется их наследник, мы будем служить ему, - холодно отрезал Промеус. – Работа для нас найдётся всегда. Если не здесь, то на других материках, где планируется создание пирамидовидных маяков. На этом, прости, Эго, мы закончим этот разговор, так как тема его нам не очень приятна, и даже кажется нелепой.
Эго, поджав губы, отошёл в сторону. Титаны продолжили свои вечерние беседы на отвлечённые темы. Всё это время молчавшая Атланта, которая сидела у костра, обняв свои красивые колени, вдруг встала на ноги и направилась вслед за юношей. Морф долго смотрел им вслед, пытаясь понять, о чём она говорит с Эго. Их тени – большая женская и маленькая мужская – вскоре удалились от света гигантского для людей пламени и скрылись во мраке.
Глава 9
Утро выдалось хмурым. Было душно, но гроза, приносящая плодородный дождь, которого все ждали, приходить в южный край уконов не торопилась. Зной, обезумевшие от запаха потеющих людских тел москиты и отсутствие долгожданной небесной воды усиливали тяжёлую душевную тоску Сайло. И даже тот факт, что сами небесные духи выразили желание встретиться с ним, ни чуть не могли её развеять или хотя бы смягчить. Вождь шёл с неохотой, и отправился в их летающую хижину только потому, что знал – откажись он сейчас от визита, в будущем об этом будет горько сожалеть. Ещё никому не выпадал такой шанс, и вряд ли когда-нибудь кому-нибудь представится.
Сайло шёл на встречу один, хотя путь был не близкий. Он не воспользовался услугами титанов, которые с радостью донесли бы его на своих могучих плечах до места за считанные минуты. Он также отказался от охраны и приказал свите оставаться в деревне. С ним очень хотел пойти Эго, и Сайло прекрасно понимал молодого любознательного человека. При иных обстоятельствах он бы и сам наверняка попытался навязаться в попутчики идущего к небесным духам. Но теперь он хотел остаться наедине со своими мыслями, и разговорчивый попутчик был бы ему обузой.
Выйдя из деревни ранним утром, Сайло только к вечеру заметил вдалеке чёрный, блестящий полушар, торчавший из под земли. В быстро сгущавшихся сумерках вождь разглядел в одной из его стенок большое отверстие. Обойдя вокруг хижины небесных духов, постучав по её крыше, покричал, не услышав ответа и не найдя другого входа, он влез в неё и оказался в узком лазе. Его стенки, едва Сайло оказался внутри, начали светиться мягким зеленоватым светом. Оставалось только ползти вперёд. Преодолев несколько метров, он обернулся и заметил, что выход затянулся сам по себе. Пути для отступления больше не было, но это ни чуть не взволновало вождя. Сейчас было не до глупых страхов за свою жизнь.
Впереди раскрылась диафрагма второго входа, и Сайло без раздумий вполз в неё. Не найдя под руками опоры, он упал вниз на что-то мягкое. Им оказался пол, который отчего-то, когда он стал подниматься на ноги, быстро начал твердеть.
- Простите за эти временные неудобства, - услышал вождь чей-то скрипуче-клокочащий голос. – Большую часть времени мы проводим в невесомости, поэтому передвигаться по узким коридорам нам намного удобнее. А вот пол уложен специальным раствором, который предохраняет нас от механических повреждений при ударе корабля с космическими телами.
Сайло огляделся и увидел говорившего. Невысокое существо, покрытое эластичными роговыми пластинами, стояло рядом с ним, но его отделяла от человека прозрачная плёнка. Вождь мог бы и не заметить её, если бы она не отражала блесками свет, идущий из того прохода, откуда он только что выполз. Рука механически потянулась к плёнке.
- Не рекомендую делать это, - вновь заговорил небесный дух. – По эту сторону наноперегородки вам вряд ли понравится. Лучше побеседуем там, где мы оба находимся. Меня зовут Первый сотрудник.
- Я – Сайло.
- Мы знаем. Ради обеспечения безопасности нами был создан разведывательный отдел, который возглавляю я. Поэтому я по долгу службы обязан быть в курсе всего происходящего в человеческом обществе, особенно в племенах, соседствующих с местом нашей дислокации. Я знаю о вашем горе, поэтому спешу выразить мои глубокие соболезнования.
Сайло благодарно кивнул, и Первый сотрудник продолжил:
- Нам очень жаль, что вы потеряли свою сестру и племянников. Но вместе с тем нас волнует, что чуть раньше подобные потери понёс и вождь соседствующего с вами племени.
- Когда я узнал об этом, послал в деревню сотонов гонца, чтобы выразить моё сочувствие Раму. У него нет детей, поэтому он очень заботливо относится ко многим своим наложницам. Наверняка, весть об убийстве троих из них, ранила его в самое сердце, и горе опустилось на его плечи не меньшее, чем на мои.
- Вам не кажется странным, что одно убийство произошло сразу вслед за первым?
- В хижине убитых наложниц был найден сломанный уконский меч с резной рукояткой. Я чист перед богами и духами – такого приказа я не отдавал. Я назначил Эго на поиски негодяя, у которого был такой меч и у которого он исчез. Я давно стал доверять ему, он очень мне помогает и даже собирается остаться в служении ведов. Юноша был очень старателен и дотошен в допросах. Тем более среди наложниц была и его невеста, которая выжила только чудом. Никто не видел убийц, и в наших рядах их тоже не нашлось. Ни один из воинов не терял меч, не отлучался из деревни в эти дни, и не мог пройти мимо двойного кордона караульных сотонов и уконов незамеченным. Я просил передать это через гонца, но вскоре беда пришла и в мой дом. В тот же день наши караульные наткнулись в лесу на голову гонца, насаженную на кол. В его рту лежало острие стрелы. Рам считает меня кровным врагом. И я с ним согласен. Я его кровник. Он отомстил не тому, но теперь пути назад нет.
- Как вы думаете, кому это выгодно?
- Несомненно, девушек убил кто-то из сотонов. В хижине в нескольких шагах от входа был найден и мёртвый евнух, если верить рассказам наших торговцев, которые едва успели вернуться живыми домой, его труп лежал лицом вниз. Значит, он знал убийцу и повернулся к нему спиной, которую тот разрубил пополам. Этот евнух не был пленным и отбывающим повинность. Он не был женоподобным скопцом, а очень крупным и сильным воином, с которым просто так не справится. Он был безгранично предан вождю и не каждого из своей деревни мог пустить в хижину к девушкам. Это говорит о том, что убивший его имел в племени авторитет. Натравить сотонов на нас выгодно одному человеку – шаману Сори. Он давно науськивал Рама передвинуть границы вглубь наших территорий, чтобы у них было больше времени, чтобы подготовиться к войне, в случае, если мы её развяжем. Это, конечно, разумные желания, но, как мы видим, он решил на этом не останавливаться. Только с виду он глуп и мягок, на самом деле в его душе кроется такое коварство, что демонам становится страшно.
- Должен признать, вы имеете очень развитое логическое мышление… Мы можем надеяться, что в ближайшее время вблизи от нас не будут происходить какие либо волнения и боевые действия?
- Лучшее, что может сейчас произойти – это заморозка наших отношений. И небесные духи могли бы посодействовать более-менее мирному разрешению конфликта. Худшее, и наиболее вероятное, - это война. Я сам хочу её, всем сердцем хочу. Но понимаю, что смертей будет намного, намного больше. И горе придёт уже в каждый дом уконов. Что будет – одним богам известно.
- Мы сохраняем абсолютный нейтралитет. Нам претит насилие в любых его проявлениях. Поэтому, мы постараемся находиться в стороне.
- Тогда, пожалуй, уконам разговаривать с вами больше не о чем. Теперь я должен уйти. Впереди у меня долгая дорога, я буду идти всю ночь.
- Вы успеете к ужину, - приветливо заверил Первый сотрудник, и уже вслед заползавшему в узкий выход вождю добавил. – Ещё раз примите наши глубочайшие соболезнования.
Небесный дух оказался прав. Летающая круглая хижина каким-то чудесным образом очутилась совсем рядом с деревней, невдалеке от крайних домов, и изумлённый Сайло подоспел как раз к вечерней трапезе. Первым его встретил ожидающий у хижины вождя Эго, бросившийся к нему с расспросами.
Глава 10
Взоры ведов были устремлены на титана, словно он мог подсказать им выход из сложившейся ситуации. Под тяжестью их выжидающих взглядов Промеус горбился и ещё ниже пригибался к полу, на котором сидел, скрестив ноги. Старцы сидели прямо перед ним в глубоких мягких креслах и внимательно следили за его реакцией на сказанное ими. Наконец Прометос не выдержал.
- То, что люди решили избежать войны, делает им честь…
- Дикари никогда не смогут перебороть свои чувства ради жизни других, - возразил Боэмо. – Они идут по тому же пути, что и старая раса. И, в конце концов, их общество также окажется на грани вымирания.
- То, что произошло на границе, подтверждает эти слова, - поддержал его Моно. – Да, вожди, пересилив себя, договорились о переговорах, но они так не состоялись. Ночью, за день до появления Рама и Сайло на нейтральной стороне, был подрублен основной столб, на котором держался главный шатёр. Его до прихода своего вождя воздвигли воины из племени сотонов. И не трудно представить себе, о чём подумали они, когда утром обнаружили, что шатёр рухнул, а невдалеке за ними наблюдали караульные уконов. Те несли свою обычную службу и, скорее всего, просто приглядывали за чужаками, но рассвирепевшим сотонам было всё равно. Они были уверены, что сваленный шатёр – дело их рук, потому что уконы жаждут войны. В итоге один убитый и двое раненых с одной стороны и трое убитых с другой.
- Разве война неизбежна? – С надеждой спросил Промеус.
- Оба племени объявили мобилизацию, - сказал Эластио.- На север стягиваются войска, в которые вливаются воины из других племён. Их много, они опытны, но в вооружении они уступают противнику. С разрывом торговых отношений с уконами, поставлявшими металл для изготовления мечей, наконечников стрел, щитов и прочего, Север снабжают только малочисленная община горцев, которые, кстати, тесно сотрудничают с одним из ваших. Титан по имени Гермос трудится в горных шахтах, добывая для вас железную руду.
- На днях он сам вернулся к нам, чтобы быть с братьями в трудную минуту, хотя в горах, как он говорит относительно безлюдно и намного спокойней, чем тут.
- Да, но северная армия имеет на вооружении разнообразные установки. Они, конечно, крайне примитивны, однако могут нанести уконам, и вам в том числе, значительный урон. Остаётся загадкой, как сохранились знания об этих видах оружия. С рождением новой расы они ещё ни разу не использовалось. Тираннозавра мы в расчёт не берём. Он не расположен к дрессировке, и крайне непонятно, как они собираются его использовать. Южные войска в основном состоят из рабочих. В них тоже немало чужеземцев, среди которых есть и воюющие против соплеменников, примкнувших к сотонам. Трудяги с горных приисков, соляных копий, пустынные кочевники, охотники, рыболовы, чернокожие воины, азиаты – все стремятся в деревню уконов. Практически все племена на континенте, так или иначе, собираются участвовать в войне.
Промеус не мог понять, как не вылезающие из катакомб веды могли всё это узнать. Дикари к ним не ходили. Сайло, занятый подготовкой к войне, не встречался с ними уже несколько недель. Кон бывал снаружи редко, и то почти ни с кем не разговаривал. А его брат, Эго, уже больше месяца находился у сотонов. Эго! Как он сразу не догадался. Юноша и был их «глазами». Всё, что он видел и слышал в соседнем племени, передавалось в радиоэфире ведам. Значит, он делает всё возможное, чтобы остановить это безумие и отвести беду от племени своего брата. Молодой человек сразу понравился Промеусу, как только он его увидел на одном из первых вечерних собраний. Он рассказывал титанам много интересных и поучительных историй, делился новостями и сообщал полезную информацию, которая в будущем могла им очень пригодиться. Это вселяло хоть какую-то надежду, но Промеус уже понимал, что избежать войны людям может помочь только чудо.
- Людям надо избежать войны любой ценой, - сказал Эластио. – До сих пор на материке происходили лишь тотальные инциденты, такого масштаба они ещё никогда не достигали. Кровопролитие можно свести к минимуму. Но остановить его, к сожалению, невозможно.
- Вы поможете людям?
- Кому из племён? – с усмешкой спросил Боэмо.
- Уконам, конечно…
- Потому, что мы живём на их территории?
- Это… это… - не мог подобрать слов Промеус. – Они же друзья вам. Они верят ведам и ждут от вас поддержки. Вы хотите остаться в стороне?
- Нам грустно сознавать, что множество людей расстанется с жизнями, - вступил в разговор Громо. – Мы меньше всего хотим кровопролития. Но вы должны понять, мы также не можем и вмешиваться в ход истории новой расы. У неё своя жизнь и остатки старой цивилизации не имеют права в ней участвовать.
- А титаны… Титаны могут в ней участвовать?
- Вы совершенно свободные существа и можете делать всё, что вам угодно.
- Мы сделаем всё, чтобы уменьшить количество смертей. И в отличие от ведов, титаны знают, кто их друзья.
Промеус резко поднялся на ноги, но тут же ударился головой о потолок, не рассчитанный на рост титанов. Машинально пригнувшись, ещё не замечая боли в темени, он быстрым шагом покинул помещение.
- Вы не знаете, почему он выбрал кинозал? – разорвал повисшую тишину Громо. – Ведь здесь же тесно для него. Он уже второй раз потрещал своим черепом о потолок.
Остальные, не обращая внимания на его вопрос, разошлись по своим делам. Эластио только пожал плечами, вышел на коридор и направился в сторону лаборатории, но одна деталь заставила его задержаться в пути. Он остановился в раздумье перед дверью в оружейный отсек, и, наконец, тихо спросил сам себя:
- Кто мог забыть её закрыть?
Снаружи титана уже ожидали его товарищи, Кон и Сайло. Юноша сидел на валуне и вскочил, едва завидев, как Промеус выходит из тоннеля. Вождь, сложив на груди руки, стоял у самого входа, выжидающе глядя в лицо титана. Тот покачал головой.
- Духи отвернулись, а мудрецы забыли о нас. Мы останемся один на один с врагом, - размеренно проговорил Сайло.
- Не наедине, - улыбнувшись, заверил Промеус. – Мы вас не предали. Я принёс вам плазмоогратор. Стянул, когда возвращался назад.
Он протянул вождю какую-то странную увесистую продолговатую штуку, увитую гидроприводами и трубками. На обеих её концах виднелись по два дула.
- Из них вылетает огонь, - пояснил, указывая на них Промеус. – Думаю, людям это пригодится.
Глава 11
Всё произошло прямо на глазах Кона. Он не мог поверить в то, что творилось где-то очень далеко за пределами деревни уконов, и что отображалось сейчас на широких настенных мониторах. Всего несколько минут назад Кон наслаждался запахом редких растений в оранжерее, пропалывал землю и заботливо подвязывал их стебли. Его взволнованным голосом позвал в учебный центр Громо, сообщив, что его брат попал в какие-то неприятности. Видеокамера, встроенная в правый глаз Эго работала исправно, передавая сигнал без помех.
Он сражался с каким-то высоким худощавым мужчиной, одетым в длинный балахон. На шее противника Эго болтались связки амулетов, а на голову был водружён венок из чёрных стеблей летты. Это дерево среди многих племён ассоциировалось со смертью и скорбью, что говорило о том, что враг заранее подготовился к любому исходу боя.
Напряженно следящий за движениями незнакомца Моно взялся сверять его лицо с сотнями других, виденных Эго за прошедший месяц людей, которые были занесены в базу данных.
- Можешь не стараться, - остановил его Боэмо. – Это Сори, шаман сотонов. Теперь уже никто не сомневается, в том, что он поставил себе цель захватить власть в племени. Именно для этого и потребовалась война. Рам по его мнению должен отойти на второй план, а командование войсками он мог бы взять на себя, объединив костяк племени под своим руководством. Но для достижения этой цели ему необходимо устранить ещё одно препятствие – твоего брата, который взял на себя миротворческую миссию и всюду суёт свой нос.
- Смотри-ка, как он прекрасно сражается! – заметил Моно. – А с виду не скажешь, что он настолько великолепно обучен.
- Этот Сори вообще – тёмная лошадка. Мы знаем про него только то, что он прекрасно разбирается в знахарстве, тонкий психолог и тактичный дипломат. Он откуда-то знаком с клинописью уконов, и у него дома мы глазами Эго видели множество глиняных табличек с какими-то текстами.
Сори отчаянно размахивал перед носом Эго деревянной палицей, ловко парировал удары его стального меча, и, выждав удобного случая, напористо контратаковал. Данные, высвечивающиеся в правом нижнем углу монитора, и передаваемые от нервных окончаний глазного яблока Эго, говорили о том, что эти контрудары не раз проводились успешно. У него была раздроблена кость левой руки чуть повыше локтя, и на бедре быстро образовалась гематома от скользящего удара.
- Из-за чего вспыхнула ссора? – спросил Кон.
- С виду из-за пустяка, - ответил Моно. – Шаман потребовал уступить ему дорогу, оскорбив при этом Эго. Он назвал его щенком и сыном безымянной…как бы это сказать… женщины лёгкого поведения.
- Мой брат всегда отличался вспыльчивым характером, но такое даже я вряд ли смог стерпеть.
- Можешь не сомневаться, Сори произнёс эти слова не случайно, - заверил Боэмо. - Они были поводом для драки. Эго стоит на его пути не только в буквальном смысле, он мешает ему на пути к войне.
Бой кончился внезапно. В одну из атак Сори обрушил свою палицу на голову Эго, и тот, потеряв равновесие упал навзничь. Он попытался подняться, но силы быстро покидали его тело, и всё, что Эго успел сделать перед тем, как сознание его оставило, это приподняв голову, взглянуть на своего стремительно приближающегося противника. Линза видеокамеры слежения подёрнулась мутноватой пеленой, значит глаза его слезились. Ему действительно было очень больно, аварийный писк динамиков и зашкаливающие датчики чувств на мониторах подтверждали опасения собравшихся. Сори замахнулся над поверженным врагом и все затаили дыхание. Кону казалось, что ещё чуть-чуть, и он упадёт в обморок. Мгновения тянулись невыносимо долго.
- Почему он не оставит бедного парня в покое, ведь он уже победил, - едва слышно выдавил из себя Громо.
Булава вновь опустилась на голову лежащего Эго. На миг она закрыла собой всё, что он видел, и за чем могли наблюдать веды, заполнила чёрным пятном весь монитор, после чего пошли помехи. Никто не нарушил тишину после того, как электронный голос, сопровождающий программу слежения изрёк «нет сигнала», потому, что всем и так было ясно, что это могло означать. Кон быстрым шагом покинул учебный центр, чтобы уединиться в своей комнате.
Глава 12
Саркофаги стояли раскрытыми. Их купола были задраны кверху, и оттого агрегаты напоминали раскрытые челюсти какого-то голодного животного. Кон с недоверием косился на них, продолжая слушать инструкции турента, которого остальные именовали Председателем.
- Процедура абсолютно безопасна. Она может быть немного болезненной, но это только на первом этапе. От вас требуется только одно – расслабиться. Причём не только мышцы должны быть расслабленными, но рекомендуется иметь и уравновешенное психоэмоциональное состояние, то есть мысли не должны принимать направление чего-то неприятного, того, что могло бы заставить вас нервничать. Для этого мы специально доставили оборудование на землю, так как вам может быть неуютно на борту нашего корабля.
- У вас там совершенно другой воздух, - заметил Эластио.
- Для существ, потребляющих иной дыхательный газ, у нас имеется отдельный отсек. А вот на земле нам приходится использовать специальные фильтры, которые преобразуют из воздуха планеты то, чем дышим мы. Эти же фильтры при помощи сложной конструкции, воздействующей на нервные окончания и имеющей словарный запас в двадцать тысяч слов, позволяют нам говорить с вами на одном языке и понимать вашу речь.
- Что мы получим в итоге процедуры? – уставшим голосом задал Кон резонный вопрос.
- Человека новой формации. Вернее, двух человек, так как одного мы собираемся взять с собой для исследований. В первую очередь нам интересно, как воздействует на него пересечение границы материального мира с гиперпространством.
- А если вы никогда не найдёте портал?
- Мы решили последовать примеру ведов. На других материках, где мы собираемся поселиться, нам нужен свой наследник. Когда люди преодолеют водную преграду и пересекут океан, а это произойдёт обязательно, наш подопечный будет признан в их обществе наместником богов и возглавит строительство маяков.
- Какой облик будет у клонов?
- Вернее будет сказать биклонов. Они вберут в себя отдельные гены от двух прототипов. Для первого образца ими станут дикарь и вед, для второго – опять же вед и турент. Внешне оба ничем не будут отличаться от людей. Однако они будут иметь совершенно разные психические и интеллектуальные характеристики. Мы провели большую работу, чтобы подобрать требуемые параметры биопродукции, которые удовлетворили бы наши запросы. Теперь от вас требуется предоставить свой генный материал. Нам нужны полные данные о ДНК каждой вашей клетки – от макушки до пяток. Прошу вас…
Председатель указал на саркофаги и люди послушно в них разместились. Помощник, кивнув ему, занял место в третьем аппарате. Купола бесшумно опустились, словно хороня под собой испытуемых. Кон хотел было задать последний вопрос о том, сколько времени будет длиться процедура, но не успел. Веки его сомкнулись, и он мгновенно погрузился в сон, не успев даже открыть рта.
Ожили встроенные сканеры, медленно двинулись вдоль саркофагов, спицами лучей ползая по спящим телам. Передатчики породили их голографические образы, срезами отображая внутренние органы веда, человека и турента. За пультом стоял Заместитель, который так быстро пробегался всеми четырьмя пальцами по семи рядам клавиш, что они сливались в единую дугу.
- Считывание данных – восемь процентов, - сообщил он.
- Начать процесс воспроизводства, - ответил ему Председатель.
- Воспроизведены хромосомы базальных ядер. Начинается репликация нервных клеток серого вещества.
- Подключить снабжение кислородом и питательными веществами. Начать воспроизведение белковых структур соединительной ткани. Взять за образчик углеродный материал доноров.
- Выполнено. Процесс пошёл… теперь он необратим.
Тела доноров зашевелились в анабиозном растворе саркофагов. Было очевидно, что они испытывают неприятные ощущения, когда наноиглы изымали отдельные нейроны из их нервной системы, начиная с костного и спинного мозга и заканчивая полушариями головного.
Наверху раздался грохот. Над их головами прокатился гром, и стены сотряслись от страшного удара чего-то тяжёлого о землю.
- Гроза? – не очень уверенно спросил Заместитель.
Председатель не успел ответить. Обрушилась часть потолка. Огромный каменный ком сорвался сверху на бетонный пол лаборатории, подняв облако пыли и каменной крошки. Голограммы двух тел заморгали, зарябили помехами. Заместитель выбрался из-под пульта, под который забрался во время падения небесного тела, и бросился к саркофагам.
- Что это было, Председатель? – спросил он на бегу. – Саркофаги разбиты. Один прототип больше не функционирует. Второй ранен. Третий не повреждён.
Никто не ответил. Под завалами, там, где прежде находился Председатель, никто не шевелился. Заместитель кинулся к ним и стал разгребать руками. В его голове проносилось множество мыслей и догадок, и работал он скорее машинально, понимая, что его старший товарищ вряд ли мог выжить. Такое он уже видел. На планете Ибо, в просторечии называемой планетой болидов, метеориты атаковали её поверхность по несколько раз за сутки, которые длились на ней вдвое короче земных. Несчастных случаев за время его практики было большое количество, и это несмотря на защищённые сверхсплавами жилые и исследовательские бункеры. Катакомбы ведов, где туренты пытались провести биклонирование, были защищены намного хуже, однако на Земле метеоритные дожди были крайне редки. К тому же то, что один из них угодил именно в лабораторию ведов, вряд ли могло быть случайностью. Если, конечно, бомбардировка небесными телами не была очень интенсивной, той, при которой может произойти любая случайность.
Из-под обломков каменных стен и потолка показалась чья-то серая ороговевшая рука. Заместитель стал аккуратно расчищать её и поверхность рядом с ней. И вскоре перед ним появилось лицо Председателя. Тот был жив, но по всей вероятности сильно покалечен.
- Не торопитесь, - через силу прошептал он, отплёвывая пыль, обломки зубных пластин и чёрно-бурую кровь. – Кажется у меня сломаны рёбра и что-то раздавлено. Уберите грязь с моих ран и помажьте хемостатом, чтобы предотвратить заражение и остановить кровь. После этого вызовите сангруппу, чтобы мы могли эвакуироваться на корабль.
Когда Заместитель сделал всё, о чём просил его Председатель, тот, приподнявшись на одном локте, осмотрел разгромленное оборудование и приказал ему проверить данные приборов.
- Если брать во внимание процесс воспроизведения, то всё в норме, но прототипы пострадали. Вед по имени Эластио погиб. У турента по имени Помощник раздроблена правая рука, резанная рана брюшной полости и проникающее ранение в район второго ребра справа. Человек по имени Кон полностью здоров.
- Сейчас главным для нас является не то, что происходит снаружи, а завершение опыта. Восстановите герметичность саркофага убитого, введите в анабиозный раствор консервирующие соединения. Его тело должно функционировать на протяжении всего процесса. И задайте системе команду отбирать ненужные, мёртвые клетки. Окажите раненому первую необходимую помощь и продолжайте работу. Если прервать её сейчас, оставшиеся в живых подопытные могут погибнуть или не выйти из комы.
Земля сотрясалась ещё несколько раз. Обвалы происходили где-то рядом. Не исключено было, что большая часть катакомб ведов была уже разрушена. Но заместитель старался не обращать внимания на происходящее. У него было много работы. Правда, после того, как над лабораторией показалось хмурое небо, эксперимент протекал уже не в том русле, в котором был запланирован. С доступом воздуха и потерей стерильности, в нём стало принимать участие ещё одно существо. Но теряющий сознание Председатель приказал, несмотря на появление чужеродного тела, продолжать опыт.
Глава 13
Дул сильный ветер. Имеющие шесть лап знали, сколь он коварен. Даже крупные жуки, едва ветер набирал силу, старались где-нибудь укрыться, помня страх перед воздушной стихией, который они испытывали, выросшие из вчерашних личинок. Что уж говорить о мелких насекомых, которых можно было встретить только в редкой поросли у самой земли. Лишь летающие, бегающие и ползающие двух- и четырёхлапые великаны чувствовали всего лишь его лёгкое дуновение. Их всегда в округе было великое множество, и каждый хотел рассмотреть поближе и попробовать на вкус чёрное существо с белыми крапинками на спине. Старые и опытные великаны покушались на сочное, но ядовитое тело гораздо реже, видимо уже познакомившись с его сородичами. Молодых и глупых приходилось кусать боковыми клешнями, чтобы они оставили его в покое.
Два долгих дня балакон был в пути. Пищи на лужайке оставалось мало и надо было искать другие её источники. В его задачу входило – разведать, есть ли в окрестностях сытное место для колонии, пастбища тли и сооружения нового муравейника. Всё это он нашёл довольно быстро, однако, кроме того, что местность кишела вкусными гусеницами, разными толстопузыми, рогатыми и усатыми жуками, здесь было и много врагов. В основном это были двуногие великаны, и к ним другие почти не приближались, отчего балакон решил, что их боятся и они опасны. Это подтверждалось и запахом двуногих, который был всюду, куда бы он ни пополз. Балакон не боялся их. Он вообще не имел возможности испытывать страх, а лишь старался избегать опасности. Правда, иногда инстинкт самосохранения уступал место стремление к общей цели. В мире не было врага, перед которым бы он отступил, но для колонии такое опасное соседство могло быть чревато фатальными последствиями. Во все концы лужайки направлялись сотни таких же, как и он разведчиков, и в случае его гибели сюда должен прийти другой балакон. А перед переселением офицеры проведут дополнительную разведку, тысячи подобных балакону солдат погибнут, отвоёвывая необходимое пространство, а рабочие будут долго воздвигать огромный небоскрёб колонии из глины, листьев и травы. Для него же сейчас было главным – понять, стоит ли подвергать королеву риску переезда, если двуногие решатся посягнуть на её жизнь. Над головой проплывали обрывки облаков. Балакон не мог видеть их своими фасетчатыми глазами, но чувствовал, что высоко над травяным лесом что-то изредка загораживает свет солнца. Но облака были неопасными бесформенными существами, а то, что минутой назад со свистом рассекая воздух пронеслось гораздо ниже их было каким-то предметом, который мог лишить балакона жизни. После падения этого огромного круглого предмета, земля сотряслась. Насекомое замерло на месте, но когда почувствовало, что другое гигантское круглое тело приближается к нему, быстрым шагом кинулся наутёк. С чахлых травинок, растущих поблизости, вспорхнули стрекозы и мухи. Это был дурной знак. Летящее тело действительно упало именно в том месте, где сидели летуны. На мгновение оно закрыло собою небо, но совсем не так, как прятали за собой солнце тучи. Приподнятую морду балакона обдало воздушной волной, и он также почувствовал, насколько этот ветер отличается от настоящего. Потом раздался шум удара, насекомое подбросило вверх, а когда он упал на спину, его, беспомощно барахтающего всеми лапами, увлекло вместе с осыпающейся в какую-то дыру землёй. Струи песка вперемежку с сухими комками глины, падая вниз, разбивались о нагромождения каких-то странных предметов. Но именно они перевернули балакона на лапы, и позволили, отбежав на безопасное расстояние, юркнуть в укрытие. Но здесь пахло двуногим великаном, встреча с которым, как он давно понял, не предвещала ничего хорошего. Приготовившись к защите, балакон расправил острые боковые челюсти и поднял вверх передние лапы. Никто не нападал. Принюхавшись, балакон сообразил, что стоит прямо на двуногом, а тот судя по всему отдыхает или спит. Поискав выход, он убедился в тщетности своих попыток. Стены убежища, где находился великан были прозрачными, но не имели ни единого отверстия, а та дыра, через которую он забрался куда-то исчезла.
Раздался гул, и лежащего великана стало заливать прозрачной, но мерзко пахнущей водой. Балакон заметался на месте, но выхода так и не мог найти. Единственное, что ему оставалось – это взобраться на самую высокую точку, чтобы какое-то время оставаться на суше. Ею оказался нос двуногого. Но вода скрыла и его. Балакон пытался плыть, но не знал, как это делать. Отчаянные рывки всеми конечностями ни к чему не приводили. Балакон не мог удержаться на воде и утонул бы в любом случае, даже если бы вода не достигла потолка жуткого прозрачного укрытия с мёртвым великаном внутри. Очень скоро он перестал двигаться, его безжизненное тело было прижато к стеклянной стенке и полностью скрыто анабиозным раствором. Но сознание ещё долгое время не покидало парализованное насекомое. Последний раз оно дёрнуло лапками, когда в его тело впились тончайшие нити наноигл.
Глава 14
Покрытое роговыми пластинами существо пришло в сознание раньше своего собрата, который находился в вертикальном положении напротив его в своей кабине, наполненной мутновато-жёлтой жидкостью. В ней новорожденной особи показалось тепло и уютно. Правда, по всему телу шёл какой-то лёгкий зуд, и иногда становилось щекотно. Существо инстинктивно потянуло носом воздух, пытаясь принюхаться, но кругом была одна только противная жидкость, которая в избытке снабжала его питательным газом. Из-за толстого стекла до него не доносилось даже отголоска запаха. Ощущалась только вибрация, передающаяся шейным сверхчувствительным прорецепторам от едва уловимых колыханий земли где-то над головой. Существо покрутило мордой, силясь выбраться из стеклянного плена. Оно могло разглядеть снаружи только смутные очертания предметов, но движение одного из них привлекло его внимание и заставило застыть на месте. Этот предмет приблизился к замершей особи и издал какой-то звук. Потом ещё череду звуков. По всей видимости, он угрожающе рычал и пытался напугать существо, и оно, не раздумывая ни на миг, бросилось в атаку первым. Лоб, покрытый хитиновой бронёй, стукнулся о стенку кабины, и ему тот час стали понятны две вещи: что оно не сможет сейчас выбраться на свободу, и то, что стоящий по ту сторону стекла враг не сможет причинить ему вред. Оставалось выжидать удобного случая. Звуки, издаваемые теми, кто находился снаружи, стали громче.
- Судовой журнал. Запись триста пять, сорок шесть. Результаты эксперимента по биклонированию. Образец номер один, которому отошла большая часть чужеродного прототипа, крайне агрессивен. Но также не лишён высоких интеллектуальных способностей. Он пытался напасть на меня, но очень быстро сообразил, что ему не выбраться. Образец покрыт роговой бронёй, состоящей из пластин. Они соединены изнутри эластичной соединительной тканью, что делает тело очень подвижным, и в то же время имеют прочность во много раз превышающую прочность кожи турентов. Он имеет шесть конечностей – две опорных, коленями назад, и четыре, с девятью локтями, манипулятивных, по три пальца на каждой. Пальцы на ногах покрыты крепкими костяными наростами, что делает их похожими на огромные когти. Пальцы на обеих парах рук также состоят из грубой ткани, но намного подвижнее и могут сходиться в одной точке, словно клешни земных ракообразных. На морде имеются два фасетчатых глаза, восемь ноздрей, четыре ушных отверстия – по две на обеих сторонах головы, что обеспечивает одинаково хорошее восприятие звука со всех сторон без подвижных ушных раковин. Можно предположить, что образец имеет плохое зрение, но острое обоняние, осязание и слух.
Второй образец имеет схожее с ним строение тела, однако оно лишено защитных покрытий. Крайне слабый скелет, в пальцах верхних конечностей вообще не имеется костных образований, а мозг прикрыт хрящевидным черепом. Голова непропорционально большая, тело худощавое. Можно выделить мощный аппарат приёма информации из внешней среды. Кроме тех сенсорных механизмов, что имеются у первого образца, он имеет огромные в одну треть лица глаза чёрного цвета, которые способны к тройной аккомодации, увеличению и осветлению изображения, а также к его восприятию в разных цветовых режимах.
Подводя итог записи, выделяем основные положения. Образец номер один способен проживать в крайне суровых условиях окружающей среды, выдерживать значительные перепады давления, температуры, подвержен влиянию инстинктов, умственно развит. Образец номер два не приспособлен к подобным нагрузкам, физически слаб и беззащитен перед земной средой обитания. В то же время имеет сильный иммунитет и сверхспособности к интеллектуальному совершенствованию. Пока он находится в бессознательном состоянии, но об этом говорят показатели всех приборов. Оба образца взяты на борт и помещены в специальные адаптационные камеры. Конец записи.
После недолгой паузы всё тот же голос продолжил:
- Судовой журнал. Запись триста пять, сорок семь. Планирование действий группы. Вблизи от места дислокации начались боевые действия между двумя соперничающими племенами. Деревня племени уконов, с которым активно сотрудничают наши партнёры веды, подвергается бомбардировке каменными ядрами катапульт племени противника. Часть зданий уконов и катакомб ведов разрушена, две шахты не годны для дальнейшей добычи газа. Повреждения получил блок с барокамерой разумной атмоплазмы. Замечено, что случившееся послужило сильным раздражителем для газообразной субстанции. Началось возмущение основной массы, и это, как показало блиц-исследование, оказало позитивный эффект. Мы пытаемся использовать реакцию для внепланового запуска. Место расположения базы будет немедленно оставлено. Возможно, мы скоро будем дома.
Глава 15
Следя за тем, как тяжеленные наспех отёсанные булыжники срываются с места и исчезают вдали, Рам восхищался умом своего помощника. А, глядя на разлетающиеся в щепки и крошку дома врагов после их приземления, он приходил в неописуемый восторг. Он сидел на тамтаме, выбрав для места обзора один из холмов. Рядом на циновке расположился Сори, молчаливо и гордо наблюдающий за процессом бомбардировки. Неподалёку, в том месте, где холмы уступали низине, стояли в ряд восемь боевых катапульт. На загрузке их снарядами было занято несколько сотен сильнейших воинов, которые посредством толстенных канатов, цепей и лебёдок передвигали многотонные камни.
- Ну и где эти духи? Где их мудрецы веды? Эго правильно говорил, что они не вступят в бой, - громко, но немного неуверенно, словно пытаясь самого себя уверить в сказанном, говорил Рам.
Шаман повернул в его сторону голову, помолчал немного, и, вернув свой взгляд к зрелищу, тихо проговорил:
- Есть ещё титаны.
Вождь среагировал мгновенно.
- Прекратить огонь!
- Но мы не израсходовали и половины ядер, - робко возразил ему подбежавший сотник Грег, командующий зарядкой катапульт.
- Пустить в ход разведку! – не слушая его, приказал Рам.
Насчитывающий чуть больше сотни человек разведывательный отряд, подготовленный ещё в прошлых сражениях, заметно поредел, когда из него изъяли лучших следопытов. Воины, специально отобранные для обезвреживания пограничных ловушек, быстрых передвижений и мелких стычек с разведкой противника, быстро поняли, что на этот раз их бросят в самое пекло. Разведка боем никогда не обходилась без потерь, поэтому особо ценные воины в ней никогда не участвовали. По ту сторону поля уже выстраивались боевые порядки, армия противника, приходя в себя после бомбардировки, готовилась дать достойный отпор.
Строн, возглавляющий отряд, долго, с большим сомнением смотрел вдаль на сплошную чёрную линию, состоявшую из озлобленных людей, которые были готовы изрубить его самого и его воинов на куски. Но выбирать не приходилось. В конце концов, подумал он, лучше погибнуть от руки врага и принять славную смерть, чем быть позорно казнённым за неповиновение. Отряд разведки как никакой другой был больше всего приспособлен для подобных операций. В него входили крайне выносливые, сильные и смышлёные мужчины и юноши. Был даже один мальчик десяти лет по имени Абба. Он был одним из лучших лазутчиков. В силу своей худощавости он мог влезть в любое узкое отверстие, что помогало ему проникать в маленькие пещеры, норы и дупла, а также быстро маскироваться и прятаться. Но, несмотря на слова Строна, рекомендовавшего оставить Аббу в тылу, тысячники, которые никогда не делали скидок на возраст, посчитали, что его умения могут пригодиться в предстоящей вылазке.
Отряд передвигался с умопомрачительной для обычных воинов скоростью. Люди бежали, закинув за спину щиты и низко пригнувшись к земле, чтобы стрелы не могли их зацепить. Они по приказу Строна то группировались, то разбегались в разные стороны. Когда лица врагов уже можно было разглядеть, отряд стал разделяться. Первыми легли на землю десять человек, через пятьдесят шагов от отряда откололись ещё семеро. Остальным вскоре пришлось остановиться. Град стрел обрушился на воинов, едва они успели повернуться к врагу спиной и, присев на корточки, сжаться в комок. После первого залпа, некоторые насчитали до десятка стрел, торчавших из их щитов. Раненые появились только после третьего залпа. Их раны были незначительными – одному пронзило икру торчавшей из под щита ноги, другому стрела каким-то образом угодила в поясницу – но дальше быстро передвигаться они уже не могли. Поэтому Строн, который им даже немного позавидовал, приказал возвращаться в лагерь.
Противник, видимо, быстро сообразил, что обстрелом ему не удастся нанести разведчикам какой-либо ощутимый урон, поэтому в их сторону двинулись ударные отряды. Вот этого сотоны и ждали. Они вовсе не собирались идти одной сотней человек против нескольких тысяч. Для разведчиков было даже не важно, сколько они смогут отправить к праотцам уконов, главным была, конечно, добыча информации. И они её получили. Лучников насчитали три-четыре сотни, фланги – по тысяче на каждый. Передовой ударный отряд, который был послан перебить дерзких выскочек, насчитывал шесть сотен воинов. Они привыкли идти напролом, круша всё на своём пути, и не особо задумываясь о своих действиях. Они умели прорывать передние рубежи противника, чтобы фланги могли охватить разбитые отряды кольцами, а бойцы, именуемые в племенах кольцевыми, приступить к поэтапному истреблению. Но ударный отряд не был подготовлен для погони за быстроногими и хитрыми разведчиками, которые, петляя по полю, к тому же, прицельно отстреливались. Иногда они вскакивали перед самым носом уконов, словно вырастая из под земли, и, сбивая с толку, стремительно улепётывали в другую сторону.
Долго это продолжаться не могло. Ударный отряд стал возвращаться к своим. Воины плевались и всячески старались показать разведчикам своё презрение. Строн с надеждой оглянулся назад. Белый флаг в лагере, размахивание которым означало команду к отступлению, стоял на месте. Вождь чего-то выжидал, но его замысел был непонятен Строну. Он отрядил двоих самых быстрых своих воинов в лагерь доложить о том, что они смогли разузнать и вернуться с новым приказом Рама. Но едва их фигуры превратились в едва различимые чёрные точки, со стороны противника он заметил какое-то шевеление. От левого фланга откололся отряд численностью в две-три сотни человек. Они бежали в стороне от разведчиков, и направлялись как будто напрямую к армии сотонов. Строн не сразу понял, что это был всего лишь обходной манёвр.
Отряд уконов разбился на две части. В одну, как оказалось, входили лучники, которые тот час после остановки стали обстреливать отряд сотонов, в другую, судя по их быстрому передвижению, скорее всего, входили такие же как они разведчики. Строн скомандовал отступать, но было уже поздно. На головы его убегавших воинов уже сыпался град стрел и десятка два из них остались лежать на земле. Подбирать раненых не было времени. Остановка могла спасти от обстрела, но оставаться на месте означало подставлять себя под атаку ударной группы, которая вновь двинулась в их сторону. Встреча с этими свирепыми сильными воинами сулила разведчикам, попавшим в ловушку только смерть. Был лишь один выход – бежать. Бежать, не взирая на большой риск быть убитым лучниками-уконами.
Капкан захлопнулся очень скоро, когда разведка противника обогнула замешкавшихся сотонов, отрезая им путь домой. Строн понял, что его отряд обречён, и лучшее, что он сможет сделать – это умереть с мечом в руках. Поэтому он приказал оставаться на месте и принять бой. Обстрел прекратился и началась рукопашная схватка, в первые минуты которой полегла добрая половина его отряда.
Воины Строна, тесно столпившись в битве, на минуту оттеснили его назад. В этот момент к нему подбежал Абба, и крепко обхватил его могучую шею своими маленькими ручонками. Строн оторопел, не зная, что сказать, но быстро нашёлся и погладил мальчика по голове.
- Не отдавай меня им, - прошептал Абба и последние слова слетели с его языка хрипом.
Не замечая, что изо рта мальчика на его плечо потекла струйка крови, Строн, обнимая его и продолжая гладить по голове, отвечал:
- Не бойся. Всё скоро пройдёт. Ты великий воин, Абба. Ты уйдёшь достойно.
Почувствовав, как ослабла хватка мальчишки, и, заметив торчащую из его спины стрелу, Строн опустил безжизненное тело на землю и с отчаянным криком бросился в бой.
Отряд разведки сотонов был уничтожен за несколько минут. Ударный отряд уконов, разделавшись с маленьким препятствием, и не останавливаясь, ринулся на основные войска противника.
Глава 16
Кондор, чувствуя, как к почти усыплённой временем боли ожога на брюхе добавляется более сильная ноющая боль пустого желудка. Поначалу он пытался поедать оставшиеся от сытого времени останки антилоп, разбросанных по всему загону, но острые зубы, которые могли идеально удерживать добычу в пасти, не позволяли разжевать окоченевшие конечности животных. А проглоченные куски тухлятины лишь усиливали спазмы и через обсохший от жажды пищевод вырывались наружу. Он, чувствуя приближение неожиданной голодной смерти, стал рваться на волю, но мелкие хитрые существа, пленившие его и исправно кормившие до недавнего времени, сами вывели Кондора за пределы загона. Правда, перед этим они стреножили тираннозавра, так, что он едва мог передвигаться, и, с трудом нацепив на толстую шею ошейник, удерживали гиганта на расстоянии приделанными к нему длинными шестами. Кондора куда-то долго вели с помощью этих палок, а он не мог успокоиться ни на минуту, пытаясь освободиться от уз. Маленькие надзиратели вовремя меняли на его ногах толстые верёвки, перетёршиеся во время ходьбы, и, как он мог судить по запаху, сами в походе сменяли друг друга.
Наконец, Кондор очутился в долине с растрескавшейся от засухи землёй и редкими островками кустарника. Перед ним простёрлись огромные скопления существ, подобных его мучителям. Они кричали и гремели оружием, с которым Кондор уже имел несчастье познакомиться, когда обессилевший и уставший прибыл на этот проклятый остров. Он не мог видеть вдали точно такую же армию, против которой должен был выступать, однако чувствовал аромат вспотевших и таких доступных для его пасти тел на расстоянии всего двух шагов. Поэтому, когда его отвели на небольшое расстояние от основной массы вкусных практически беззащитных и тихоходных существ, и освободили от пут, он ринулся к ней. Схватить он успел только одного зазевавшегося стражника. Лёгким усилием сжимательной челюстной мышцы тело несчастного было раскушено пополам. Но Кондор почувствовал только привкус мяса. Обе половинки упали на землю, а перед его мордой взвился столб пламени, который отгородил живое мясо от оголодавшего ящера высоким длинным забором. Кондор отпрянул в сторону, он ещё помнил ту жалящую боль огня, что испытал в своей родной долине, и поэтому тот час ринулся прочь от него. Сделав десяток шагов, он оглянулся. Сложно было отказываться от такого лакомства даже под страхом всесильного огня. Но в этот момент запах маленьких надзирателей донёсся до его раздувавшихся ноздрей с противоположной стороны, а его слабое зрение уловило вдалеке какое-то движение. Кажется, добыча направлялась к нему оттуда, откуда он не ожидал. Голод заставил Кондора пойти к ней навстречу.
Существа опешили, наблюдая, как исполин бежит к ним. И чем меньше становился участок между ними и разъярённым драконом, тем неохотнее они продвигались дальше. Воинам ударной волны было не привыкать к виду смерти, жестоким боям и кровавой резне. Но до сих пор уконы не видели ничего подобного. Фланговые и кольцевые шли далеко справа и слева от славных закалённых в схватках воинов, оставшихся один на один с зубастым чудовищем. Ход был замедлен, на месте остались две группы, хитрые командиры которых, не желая погибать и заставлять умирать своих людей, заявили, что атака должна подкрепляться резервными силами. Лучников среди ударных войск было совсем немного, и существовали они в первую очередь для прикрытия отрядов во время отступления. Теперь им пришлось вступать в бой первыми.
Кондора уколы стрел только разъярили ещё больше. Его жуткий рык заставил мелких существ содрогнуться. Но убегать от него они почему-то не спешили. Зная об их непревзойдённой хитрости, на которую не был способен ни один из виденных Кондором зверей, он на миг усомнился в том, надо ли идти к ним напролом. Однако, засады устраивать на этой открытой местности было негде, да и инстинкт, как всегда, быстро затмил обрывки мыслей. Опасения оказались напрасными. Мелкие существа не приготовили никаких ловушек, а просто тупо кидались на Кондора, пытаясь оглушить своими палицами или поранить мечами, которые по размеру почти не превосходили размер его зубов. Они окружали тираннозавра и пытались проткнуть его толстую шкуру копьями. Он двигался быстро, крутился на месте и орудовал не только огромной зубастой пастью, но и когтистыми нижними лапами, топча ими суетящихся существ, и длинным тяжёлым хвостом, сбивая их с ног и отбрасывая далеко назад. Куски плоти, оторванные конечности и мёртвые тела разлетались в разные стороны, а Кондор только начал входить в раж. Он воспользовался старой тактикой выживания: чем больше он заготовит себе добычи, тем дольше сможет прокормиться. А их сопротивление только распаляло его азарт.
Глава 17
Как всё изменилось за последнее время. Всего какой-то месяц назад ничто не предвещало таких разительных перемен. Титаны были всецело заняты своей работой и даже по своему были этим счастливы. Теперь они были втянуты в опасные игры людей. И приняли в них участие добровольно, не в силах стоять в стороне, как это сделали, прикрываясь принципом нейтралитета, веды и туренты. Промеус, с горечью наблюдая, как гибнут из-за нелепого недопонимания люди, знал, что ему и его друзьям никогда не понять их неистребимое и странное желание уничтожать друг друга. Ведь даже в этот момент люди могли остановить кровопролитие. Но отчего-то упорно этого делать не хотели. Промеус и сам признавал, что они, не взирая на собственную импульсивность и отсутствие всякого практичного подхода к межличностным отношениям, оказывали на титанов какое-то магнетическое воздействие. Ведь прежде он ни за что не пошёл бы на кражу из склада арсенала ведов. И даже сейчас чувствовал угрызения совести, хотя и понимал, что пошёл на это из благих намерений.
- Кажется, пришло время вступать в дело нам, - словно читая его мысли, тихо произнёс Ребос.
Промеус молча кивнул и махнул остальным рукой. Без их помощи люди не смогли бы одолеть тираннозавра. Поле боя они преодолели бегом за считанные минуты. Бежали осторожно, чтобы не раздавить кого-либо из людей как из армии уконов, так и из армии сотонов. Но такого отпора, какой дал им ящер, никто не ожидал. Полностью переключившись с мелких и почти безопасных существ с мечами и копьями, он накинулся на тех, кто почти достигал его роста, но ни разу не участвовавших даже в обыкновенной драке. Вполне возможно, что если бы Кондор как следует утолил свой голод, подкрепившись человечиной, горами валяющейся под ногами, то постарался обойти таких же как он гигантов стороной. Но он только чувствовал бешенный азарт и упивался своей силой, которая, как оказалось, превышала возможности титанов её обуздать. Он неистовал, ощущая сильные, но очень неуклюжие удары кулаками. Кондор запрыгивал на грудь титанам, валя их с ног, терзал их тела и бросался к другим. Первым пал храбрый Циклос, бегущий впереди всех. Тираннозавр разобрался с ним в два счёта, повалив на землю, покалечив правую руку, которой тот пытался отбиваться, оставив на плече и груди глубокие шрамы и изуродовав ими всё лицо титана. Истекавший кровью гигант в пылу короткой схватки всё же успел отвлечь на себя внимание ящера, и выгаданного времени хватило на то, чтобы Морф и Гера зашли к нему с обеих сторон. Развернув морду к девушке, он умудрился её схватить поперёк тела и отбросить на несколько шагов, и в тот же миг почувствовал мощный удар в больное брюхо. Не дав ему опомниться, Морф продолжил колотить его по горлу, челюсти и голове. Из пасти посыпались обломки огромных острых зубов. На помощь к Морфу уже подоспели остальные титаны, и тираннозавру пришлось ненадолго ретироваться. Он отбежал на приличное расстояние, пригнул морду к земле и приготовился к нападению. Но вперёд вышел Промеус с плазмоогратором в руках и привёл его в действие. Горючая смесь, вырвавшаяся из одного дула, перемешалась со смесью газообразующей волны, образованной другим, и воспламенилась от возникшей реакции. Образовавшийся огненный шар с огромной скоростью полетел в направлении Кондора. Тот, пригнувшись ещё ниже, почувствовал загривком, как нестерпимый жар проедает его толстую шкуру. Запах горелого мяса он почувствовал раньше, чем к нему пришла жуткая боль.
Один из титанов внезапно упал навзничь и закатался по земле, держась за живот. От него откатился огромный камень. Мгновением позже на головы титанов обрушился дождь из других таких камней. Сотоны вновь начали бомбардировку. Теперь, когда титаны подошли совсем близко, им вести прицельный огонь было легче. Промеус, прежде, чем один из снарядов раздробил ему ключицу, и заставил осесть на землю, даже удивился, как ловко управлялись люди с неповоротливыми на вид тяжёлыми катапультами. Но кроме них в поле боя оставался один сильный и ещё непобеждённый враг, который просто не понимал опасность от бомбардировки, и сходил сейчас с ума от ярости и боли.
Кондор ринулся на обидчика, уже не думая о сохранении собственной жизни. Его налитые кровью глаза видели лишь одну цель – раненого титана, обладавшего силой самой ненавистной для него вещи на свете – огня. Сцепившись в смертельной хватке, противники покатились по земле. Оба боролись на грани своих возможностей. Измученные, истекающие кровью гиганты сражались из последних сил. Промеус бил, круша и ломая кости Кондора, тот рвал зубами вспотевшее и красное от крови тело титана. Снаряды не переставали осыпаться на головы остальных, и укрыться от них было невозможно.
- Что вы делаете? – кричала в сторону уконов Атланта, встав во весь рост и даже не пытаясь прикрыться. – Ведь это всё неправильно! Смертей не должно быть! Остановитесь!
Один из камней угодил ей в лоб, и Атланта, покачнувшись, и держась за рану, тихо опустилась на колени.
- Уведи её отсюда! – крикнул Морф Ребосу, которого тоже успел изрядно изранить тираннозавр, и сам бросился в атаку.
- Это не наша война, - ответил ему Ребос, подхватывая подмышки девушку. – Мы хотели лишь остановить войну.
- Теперь она наша и останавливать мы будем людей! – злоо крикнул Морф, и пригибаясь быстро побежал в сторону катапульт.
Плазмоогратор Промеус увидел, когда в глазах уже всё расплывалось. Оружие лежало всего в одном шаге от него, но протянуть одну руку, другой удерживая тираннозавра, слабеющего также стремительно, как и он, но всё же имеющего достаточно сил, чтобы дотянуться до его горла. Промеус знал, что в его запасе всего несколько минут, пока сознание его не покинуло. Поэтому оставался один выход – сделать резкий рывок вперёд и воспользоваться оружием. Но выстрел произвести титан не успел, его враг тоже пошёл на отчаянный шаг и мёртвой хваткой вцепился в руку, оставляя открытым грудь, из которой уже торчали обломки двух рёбер. Огромные челюсти ящера сомкнулись не только на запястье, но и на цевье одного из дул плазмоогратора. К хрусту разрываемых сухожилий добавился треск сминаемой ёмкости с горючей жидкостью. Вступив в открытую реакцию смеси воспламенились и объяли пламенем двух врагов, сжимающих мёртвой хваткой оружие с разгерметизированными ёмкостями. Радиус взрыва покрыл половину поля боя. Огонь поглотил всех оставшихся на нём и оправляющихся от ран титанов, взрывной волной достиг рвущихся в бой уконов и сотонов, раскидывая и обжигая первые ряды обеих армий. Неведомая сила толкнула в спину Морфа, достигшего передних рубежей противника, отбросила вперёд, прямо на людей. Придя в себя, он поднялся на ноги, оглянулся полыхающие позади него пожарища, потом посмотрел на трупы раздавленных им воинов сотонов, и вновь ринулся вперёд.
Глава 18
В бункере никто не находил себе места. За его стенами гремели удары снарядов, доносились крики титанов и людей. Настроение ведов говорило о том, что они близки к истерике. Громо молча ходил из угла в угол, заложив руки за спину и что-то бормоча себе под нос. Обычно спокойный Моно, сидевший в этот момент за пультом и следивший за происходившим снаружи кровопролитием, посылал проклятия неизвестно в чей адрес. Боэмо, к ворчливости которого все давно привыкли, напротив, сев верхом на узкий стол, беспечно болтал в воздухе ногами и, кажется, даже был немного весел. Один только Кон постоянно пытался в чём-то убедить ведов:
- Мы не можем оставаться в стороне, когда в паре сотен метров от нас гибнут наши друзья!
- Кого ты называешь друзьями? – Оторвавшись от монитора, зло бросил Моно. – Мы для них – никто. Они считают нас колдунами и считают, что многие беды, в том числе и эта война – дело наших рук.
- Когда идёт становление новой цивилизации, которое не исключает междоусобиц, старая раса должна оставаться в стороне, - задумчиво добавил Громо.
- Это вы называете междоусобицей? Дело может дойти до поголовного истребления целых народов! Уже сейчас погибла едва ли не половина человек из обеих армий. И они не остановятся на этом. Титаны этому уже не смогут помешать.
- Ты не далёк от истины, - сказал Моно, сосредоточенно работая за компьютером, получая данные с орбиты планеты, с одного из уцелевших в катаклизмах спутников. – Из титанов остались только четверо. Двое из них, мужского и женского пола, находятся в бессознательном состоянии. Им удалось выбраться с поля боя, но они истекают кровью.
- Чёрт возьми, их ещё можно спасти! – Не выдержал вдруг Громо, подошедший к пульту, и заглядывающий в монитор через плечо Моно. – Я занимался их созданием, и могу сказать, что в эту девушку вложил свою душу! Она мыслит почти как человек.
- Что, дружище, жаль творения своих рук? – ехидно спросил Боэмо.
- В любом случае без хемостата она со своим спутником долго не протянет. – ответил за него Моно. - Ещё один, кажется это одноглазый Циклос, тоже смог уйти на безопасное сотояние. Теперь он направляется в сторону горных перевалов. Скорее всего, попытается укрыться в одной из пещер, чтобы «зализать свои раны». А вот последний из тех, кто находился на отдалении от эпицентра взрыва, оказался единственным, кто решил продолжить войну. Кажется, он впал в отчаяние и вышел из себя, поняв, что общины титанов больше нет. Смотрите, он рвётся в тыл сотонов, разметая всё на своём пути. Он уже разгромил все катапульты и раздавил не меньше сотни человек. Добрая часть войск сотонов отвлечена на его нейтрализацию. Этим и воспользовались уконы, которые обтягивают тылы с флангов. Но не надо думать, что чаша весов склоняется в их сторону. Фланговые силы почти целы, но центр их практически не защищён. Ударных войск больше нет, а кольцевые долго не продержаться против массированной атаки сотонов. Скоро они придут в лагерь противника и окажутся рядом с нами. Тыловые силы уконов слишком слабы, чтобы долго сдерживать натиск. Эти воины отбираются у них из самых слабых, большинство из которых, мало тренируясь и занимаясь непыльной работой, просто заплыли жиром.
- Мы уже трупы, - расхохотался Боэмо. – что могут сделать против тысяч трое выживших из ума стариков?
- Кстати, он прав, - поддержал Громо. – Когда одна из армий покончит с другой, они придут за нами. Нам надо попытаться спастись самим.
- Большая часть туннелей отрезана от нас завалами, - заметил Моно. - Бежать нам некуда.
- Ты предлагаешь дожидаться своей смерти?
- Зачем же ждать? Мы – последние представители умершего человечества. На наше место придут другие. И не лучше ли принять смерть достойно? Мы достаточно пожили на этом свете, дикарям такое не под силу. Пора и нам уходить на покой. Мы оставим свой след в этой истории как ушедшие с миром.
- Что ты такое говоришь, Моно? – с ужасом воскликнул Громо.
- Старика понесло! – вновь рассмеялся Боэмо. – Не одному мне не хватает умиротворяющей силы женских чар.
- Вы как хотите, но я не могу больше оставаться в бездействии! – закричал Кон. - Что-то должно остановить людей от самоубийственной войны.
- И этим «что-то» станешь ты, - неожиданно поддержал его Моно. – Ты среди нас единственный представитель новой расы, поэтому можешь делать в этом мире что захочешь. Нам остаётся только одно…
Кон, не дослушав, вышел из бункера и направился к выходу.
Глава 19
Сколько часов Морф шёл к своей цели, он не знал. Да и не было никакой цели, кроме, как убивать тех, кого он всего несколько дней назад называл своими маленькими друзьями. Он действовал своими мускулистыми руками в полном отупении, уже не соображая, что сейчас творит, орудуя ими уже чисто машинально. Морф знал, что он последний из титанов, и сам только в конце своего жизненного пути, наконец, понял, для чего все они были созданы.
Гигантские люди были запланированы не для кропотливого никому не нужного ручного труда, а как идеальные машины смерти. Никто не мог бы превзойти их по силе и ловкости, и Морфу было жаль, что эта мысль пришла к нему только теперь, когда в его теле сотнями игл сидели стрелы и копья людей, а сил становилось всё меньше. Маленькие враги окружали его плотным кольцом, прорвать который не могли его такие же маленькие союзники. Уконы и не особо и пытались оказать ему поддержку, переключив внимание на разгром и разграбление лагеря сотонов. Обломки разрушенных Морфом катапульт остались позади, но и без них люди умудрились нанести титану множество серьёзных ран. Понимая, что великан уже обречён, многие из них бросились спасать свой лагерь.
Битва сейчас переместилась на края поля боя. В его центре всё ещё бушевало пламя, сквозь которое едва можно было различить сотни почерневших, обуглившихся и скрюченных человеческих тел, десятки трупов титанов и останки мёртвого тираннозавра. А рядом то тут, то там вспыхивали бои и стычки за штаб сотонов. Вождь Рам давно покинул его, командуя войсками, штурмующими сейчас тыл уконов по другую сторону поля, но и без него здесь хватало хороших командиров. Грег, отойдя от командования бомбардировкой, вёл теперь свои отряды против прорвавших оборону уконских флангов. Его воины шаг за шагом отвоёвывали захваченные шатры и теснили врага к узкой, но полноводной в это время года реке. Ряды уконов быстро редели и отступали под натиском «щитовой» атаки. Эту тактику сотоны применяли впервые, и управлявший их действиями Грег был обучен незадолго до войны. Его воины плотной стеной из широких щитов, ощетинившейся длинными копьями, не давали противнику подойти на расстояние удара. Стрелы не могли пробить этот заслон, поскольку идущие сзади прикрывали себя и своих товарищей, держа щиты над головами. А вот через щели, которые передовые бойцы периодически делали в стене, лучники по команде за один залп укладывали на землю по два-три десятка уконов. Многие, не выдержав пустились в паническое бегство, но в дел вступили кольцевые, ещё теснее сжимая друг к другу врагов и оставляя им лишь один путь к спасению. В конце концов, несколько сотен воинов, оставшихся от двух с половиной тысячной армии оказались в воде, и каждый из них вступил теперь в схватку уже за свою собственную жизнь. Часть наступавших бегом бросилась вверх по течению, что озиравшимся плывущим уконам показалось более, чем странно. Туда никто из них, даже если бы захотел, не поплыл бы. Течение медленно сносило их вниз.
Грег с напряжением не смотрел на усеянное головами плывущих людей реку, а глядел в сторону, туда, где исчезли его воины. И вскоре там показались их пироги. При помощи вёсел, быстро приблизившись к уконам, они поначалу обстреливали их из луков, а потом стали топить копьями. Тот, кто пытался спастись от этих ударов на глубине, всё равно когда-то выныривали и натыкались прямо на острия нацеленных копий.
Морф видел, как войска его союзников, намного превосходящие по численности врага, были разгромлены и добиты в реке небольшими, но очень слаженными силами сотонов. Он был изранен и ноги его однажды во время занесения руки для удара, не выдержали. Ещё одним откровением для него стало то, что бившиеся с ним воины оставили его, ещё не умершего, в покое и поспешили присоединиться к своим товарищам у реки. Даже они знают, что это мои последние мгновения, подумал Морф, глядя на разбитый пустой лагерь. Но внимание его привлёк человек, одиноко сидящий на коленях, повернувшись к нему спиной. В его фигуре он разглядел что-то знакомое. Неужели рассказывая о призраках, люди говорили правду, пришла ему в голову такая мысль. Он тихо позвал незнакомца осипшим от засохшей в горле крови голосом:
- Эго?
Сидевший перед ни человек обернулся. Несмотря на чёрную повязку, закрывающую правый глаз и половину лица, Морф узнал его. Перед ним был тот самый парень, что когда-то шутил и рассказывал байки, каждый вечер сидя с титанами у костра. Но теперь лицо его было перекошено злобой и отчаянием. Он держал в руках мёртвую девушку и покачивался взад-вперёд, словно в трансе. Рядом с ней валялся перевёрнутый чан с вытекающей кашей. Вероятно, девушка готовила пищу для воинов, когда на лагерь напали уконы, и вместе с ними пришла её смерть.
Морф видел, как медленно, словно во сне, Эго осторожно опускает мёртвое тело на залитую кровью землю, поднимается на ноги, вытаскивает из одного из трупов солдат меч, неспешно направляется к титану и заносит оружие над его головой. Отголоски сознания всё ещё бередили умирающий мозг Морфа. Он не мог двигаться, говорить видеть и даже дышать. В последние мгновения полуотстранённого осознания происходящего бесследно исчезающий рассудок смог воспринять последнюю фразу юноши, брошенную куда-то в сторону.
- Мы идём на уконов. Этот народ должен быть уничтожен.
Глава 20
Корабль ещё до начала битвы смог удалиться на безопасное расстояние. Полным ходом шла подготовка к старту в гиперпространство. На этой планете турентам больше делать было нечего. Эксперименты показали, что портал, наконец-то, стал им доступен, и они смогут преодолеть невообразимые даже по космическим меркам расстояние и время. Однако надо было спешить, пока им ещё можно было воспользоваться. Атмоплазма не могла долго находиться в состоянии реакции.
Пришедший с поверхности земли сигнал о бедствии на радиоволне, по которой с ними связывались веды, задержал отлёт всего на несколько минут. Раненый Председатель, едва отошедший от наркоза и операции, едва ему доложили о просьбе помощи ведам, срочно созвал высший командный состав в зал совещаний. Полусидя в санкресле, ослабевшим голосом разъяснил сложившуюся обстановку и задал собравшимся единственный вопрос:
- Кто останется?
- Мы можем отложить старт и всеми вместе прийти ведам на выручку, - полувопросительно полуповествовательно сказал Помощник.
- Действительно, - кивая головой, поддержал его Заместитель. – Веды в отличие от дикарей имеют огромные знания и могли бы быть полезны нашему обществу. Мы могли бы взять их на борт и привезти домой как трофей. У нас уже есть два образца новой неизведанной жизни и возможно, в далёком будущем они, рождённые в жерле войны, положат начало возникновению двух рас.
- Не думаю, что эти веды далеко ушли от дикарей, - возразил Председатель. - Во всяком случае, люди не убивают своих старых друзей. Когда началась битва, один из них по имени Моно пытался умертвить остальных ведов. Не будем обсуждать, насколько адекватен был его поступок, на это нет времени. Он был изолирован, а с нами связался вед по имени Громо. Он просил дать ему хемостат и другие медпрепараты. В его планы входит спасти последних титанов.
- Что нам мешает ему помочь и предложить лететь с нами?
- У нас осталось… - Председатель взглянул на хронометр, голограмма которого при одной его мысли появилась перед его лицом. – Три минуты. Затем или корабль стартует в гиперпортал или мы навечно останемся на этой планете.
Повисла тяжёлая пауза, которая прервалась всё тем же Председателем.
- Осталось две минуты…
- Я пойду! – едва ли не одновременно с ним крикнул Первый сотрудник.
- Вы хорошо подумали? Скорее всего, вы проведёте здесь всю жизнь.
- Я готов. К тому же я знаю, как смогу вернуться домой. Мне нужен один трансфергатор с небольшим зарядом атмоплазмы.
- Если вы найдёте способ, как им воспользоваться, мы будем счастливы. На сантименты сейчас уже не осталось времени.
Едва небольшой летательный модуль покинул борт корабля, его моторы были запущены и стенки окутал голубоватый медленно горящий газ, удерживающий и обволакивающий тонкой оболочкой воспламенившуюся атмоплазму. Незадолго до прыжка обе находившихся в специальных камерах особи, полученные в результате земного генного эксперимента, встряхнулись и истошно завизжали, словно предчувствуя какую-то опасность. После этого корабль исчез в воздухе.
Модуль совершил посадку за деревней уконов, которую в этот момент атаковали их враги. Громо едва протиснулся в узкий лаз, ведущий в один из отсеков модуля, оборудованный системой внешней вентиляции. Он бывал здесь уже не раз, когда веды, тогда ещё полной группой, приходили на переговоры. Поэтому знал, что за последним входившим в проход, диафрагменный люк закрывался через три секунды. Но прошло пять, десять, пятнадцать секунд, а свет, падающий сзади, снаружи модуля, ещё продолжал освещать его путь. То, что его створки сомкнулись позже, чем обычно, означало, что кто-то следует за ним. Громо почувствовал за собой чьё-то тяжелое дыхание и обернулся. Разглядеть лицо незнакомца он не успел, тот вонзил в его горло короткий меч, и отбросив в сторону смертельно раненого, продолжил ползти в направлении отсека.
О трансфегаторе Первый сотрудник был наслышан, поэтому не выпускал его из рук и не спускал пальца с прятавшейся в пазе кнопки удержания атмоплазмы. Он вовсе не собирался долго оставаться в этой местности, где модуль могли разбить или сотрясти, и хрупкий аппарат мог не удержать всеразрушающей силы, удерживаемой электромагнитным полем. В его планы входило передать ведам всё, что они просили, и поскорее переместиться на безопасное расстояние, лучше даже на другой материк.
- Вы просили хемостат, - сказал он вошедшему в отсек, отгороженному от рубки тонкой мутноватой защитной плёнкой. - Он в жирке передатчика.
По ту сторону из стены выдвинулся ящичек с лежащим в нём продолговатым чёрным предметом с липкими блестящими гранями. Но человек даже не взглянул на предложенный ему хемостат.
- Чем мы можем вам ещё помочь? – спросил турент, заметив замешательство визитёра. Но, вспомнив, для чего он рискнул остаться на этой планете, предложил ему. – Мы можем вас взять с собой. Вам будет гарантирована безопасность и достойные условия проживания: кислород, вода, пища, уютная камера в анатомопарке…
В случае согласия и удачного возвращения Первый сотрудник мог бы достичь немалых высот в своём обществе. Один тот факт, что он единственный из всей команды решил пожертвовать собой уже могло бы сделать из него героя, а привезённые им веды могли обеспечить безбедное существование Первого сотрудника и нескольких его поколений. Но человек медлил. Он для чего то вплотную приблизился к защитной плёнке и, очевидно, задумывал её преодолеть.
- Не делайте этого! Вы погибнете! – крикнул он.
Но человек, не слушая предупреждений, ворвался в рубку и быстрым шагом двинулся к туренту. В руке его было зажато одно из примитивных человеческих орудий убийства. Людей вообще было сложно различать по лицам, они для турентов были все на одно лицо, но вошедший не был ведом. Это Первый сотрудник понял по отсутствию у человеку бороды. Он успел удивлённо выдохнуть и почувствовать острую боль на шее, прежде чем навеки застыл, не переставая мертвой хваткой удерживать круглый блестящий трансфегатор, словно гарантию его обязательного возвращения домой. Вскоре на пол с грохотом рухнул его убийца, не успевший выбраться к спасительному земному воздуху. В эту самую минуту сотоны прорвали оборону уконского тыла.
Глава 21
За время заточения в одном из складских помещений Моно смог смириться со своим положением. В этой жизни у него уже ничего не осталось. Ни друзей, ни врагов. Его дом был наполовину разрушен. Люди новой расы не оправдали его надежд и не стали лучше тех, кто разрушил некогда прекрасный мир населявшего Землю общества. Они тоже наравне к стремлению к знаниям и искусствам были подчинены силе саморазрушения. Стремление к смерти не было изжито ноорасой. Танатос, уволакивающий по поверьям уконов души умерших на тот свет, обуял их сердца и наполнил их жаждой убийства. Среди них не было смысла дальше существовать утомлённому от жизни древнему старцу. К тому же без необходимых для жизнеспособности его тела операций он не протянул бы и десятка лет. Моно всю жизнь пытался сделать что-то полезное, но, как оказалось, все его попытки оказались тщетными. Ведам не под силу было изменить этот мир. Он жил теперь по своим законам и жалким старикам не было в нём места. Два часа он сидел на корточках в углу склада, не двигаясь и не сводя глаз с одной точки в кафельном полу. Ноги затекли так, что встать на них было очень сложно. Моно даже упал, решив воплотить в жизнь задуманное. Лёжа на полу, он вытянул ремень, опоясывающий тунику, и не торопясь, усердно стал готовить петлю. Когда она была готова, он внимательно оглядел потолок, и, разглядев решётку вентиляционного люка, подставил под него один из ящиков с овощами. Накинув на шею петлю, Моно вздохнул перед тем, как оттолкнуться от ящика, и его взгляд отчего-то надолго остановился на решётке люка.
Оставшийся в одиночестве Боэмо в это время тоже предавался мрачным раздумьям, но ход его мыслей касался способов оказания помощи кому-либо. Он также знал, что протянуть долго не сможет, и хотел, чтобы уход последних представителей старой расы не казался столь бесславным. В его помощи могли нуждаться те, кто считали ведов друзьями. Поэтому, подобрав в арсенале нужное орудие, он выставил его дуло в длинное наблюдательное окно бункера, ставшее теперь амбразурой. За ней битва переросла в жуткую резню. Как и предполагал Моно, тыловые силы уконов очень скоро были разбиты наголо, и воины сотонского племени принялись за тех, кто уже не мог им противостоять. Теперь истреблялись те, кто мог возродить побеждённый народ или сохранить его культуру. Боэмо не мог поверить, как могли люди настолько ожесточиться, и понять, кто мог отдать приказ убить всех женщин, детей и стариков. В огонь пылающих хижин бросали даже живых младенцев. Его сразу поразило, сколько сил слабым с виду женщинам добавили картины такого безумства победителей. Они бросались на воинов с вилами и лопатами, и даже в некоторых случаях добивались успеха. Но долго сопротивляться без помощи извне, конечно, не могли. Боэмо когда-то любил и был любим. У него тоже были дети. Они не были рождены его возлюбленной, однако были созданы из его семени, и он заботился о них наравне с другими ведами, которых в то время было ещё очень много.
Первые выстрелы из сонитека были прицельными. Всеразрушающие звуковые волны не имели большой мощности, чтобы выстрелы не могли повредить уконок, сгруппировавшихся в кучу и сопротивлявшихся на центральном дворе деревни, который прекрасно просматривался из бункера. С каждым залпом у одного из осаждавших их нестройные ряды воинов голова разлеталась на куски. Заметив это, сотоны приняли внезапные смерти своих товарищей за знамение богов, и, несмотря на окрики командиров, отступили. Боэмо переключил свой сонитек на большую мощность и приступил к расстрелу стоявшего у порога деревни войска. Сейчас гибели исчислялись уже десятками. Подступиться к деревне армия уже не имела возможности, встретив на своём пути неведомую всеразрушающую силу. Глядя, как тела стоявших мгновение назад рядом товарищей разрывает на куски, они бросались в разные стороны и озирались, пытаясь понять, откуда пришла к ним такая беда. Но бункер, стоявший за деревней на возвышении, был укрыт от их взглядов густыми зарослями так, что амбразуру было сложно заметить. Началось паническое отступление. Из бегущей назад, через поле, толпы выделился лишь один отряд, ведомый командиром в чёрной повязке на правом глазу. Он шёл прямо к бункеру, откуда вёл обстрел Громо.
Старик прицелился в храбреца, но его отвлёк шум, идущий откуда-то сверху. Через вентиляционное отверстие на его голову опустилось копьё. Острие пробило черепную коробку, пронзило мозг, носовые пазухи, нёба, язык, и вышло наружу под нижней челюстью. На пол, рядом с упавшим на землю мёртвым ведом, спрыгнул Моно. Достав из-за пазухи давно заготовленную петлю, он посмотрел на голубеющее небо, которого не видел почти два года, и вновь тяжело вздохнул. Теперь он мог завершить начатое дело.
Глава 22
Сотни лет вожди сходились в смертельной схватке, и никто в эту минуту не имел права вмешиваться в поединок. В древние времена этот обычай даже мог в одну минуту предотвратить предстоящую битву. По договору вождей армия принявшего во время Большого спора, считавшегося тогда привилегией избранников вождей, капитулировала, а племя принимало все условия противника. В этой войне условия были просто невыполнимыми, просто из-за отсутствия территориальных или имущественных претензий. Племена были согласны только на полный разгром армии противника. Но дань обычаю была отдана.
Сайло победил. Его поверженный враг лежал теперь у ног. Удар меча во время поединка пришёлся Раму прямо в сердце. Он умер почти мгновенно. Сайло с рваной раной на плече промучился ещё минут пятнадцать. Когда он наносил удар, меч Рама раздробив его ключицу, дошёл до лёгкого. После этого он упал замертво, а Сайло стало трудно дышать, и свободная от меча рука повисла вдоль туловища, отказываясь подчиняться. Боевые свиты вождей, стоявшие с обеих сторон от них полукругом, чтобы сражавшиеся воины в пылу им не помешали, бросились друг на друга, забыв про лежащие под их ногами тела тех, кого они минуту назад боготворили. Теперь армии были обезглавлены и бились уже не ради чьих-то идей, ни из-за чьих-то обид, а ради выживания собственных племён. Теперь остановить стихию войны было некому.
Кон выбился из сил, разматывая бинт и пытаясь остановить кровь. Хотя он неплохо владел медподготовкой и мог с уверенностью сказать, что без хирургического вмешательства Атланте не помочь, бросить попытки спасти её не помышлял. Девушка быстро поняла, что старания Кона ни к чему не приведут, поэтому, протянув к нему свою гигантскую ладонь, она попросила его прекратить бегать и дать ей спокойно попрощаться с этой жизнью.
- Я смогу! – кричал Кон как заведённый. – Я спасу тебя! Титаны будут жить на этой земле!
Взглянув на Ребоса, сердце которого перестало биться пять минут назад, Атланта ответила:
- Я не хочу жить в таком мире.
Кон опешил. Такого ответа он явно не ожидал от жизнерадостной титаниды.
- Мы видели свет и пытались стать как люди. Но оказались не достойны этого.
- Титаны – это идеал человечества, сильные, умные и добрые. Вы большие, но такие же люди.
- Мы созданы небесными духами для одной миссии, а вы были предназначены править этой планетой. Ни один представитель другой разумной цивилизации, сколь бы он ни был хорош, не смог бы выжить здесь, в этом я убедилась. Я пыталась, но всё было не правильно.
- Что ты пыталась, Атланта?
- Я хотела, чтобы мы вам понравились, и делала для этого всё. Но всё обернулось против нас и вышло многократно хуже того, что было. Твой брат…
Последние слова слетали с её уст с надрывом. Видно было, что произносит их она через силу.
- Что мой брат?
Атланта попыталась встать, приподняла тело и невидящими остекленевшими глазами впилась в небо.
- Верни этой благодатной земле покой…
Девушка резко откинулась назад и замерла.
- Я расскажу о вас людям. Они будут помнить последнюю из титанов, и имя твоё вернётся с покоем на землю, - сказал Кон и пошёл к входу в катакомбы, по пути подбирая меч и щит кого-то из погибших.
На входе Кон остановился и повернулся лицом к полю битвы.
- Они не войдут сюда, - процедил он сквозь зубы.
Очень скоро ему пришлось подтверждать свои намерения действиями. Юноша неплохо фехтовал, почти ежедневно тренировался с ведами в спортзале, но никогда бы не подумал, что эти навыки пригодятся ему при обороне подземелий. Отряд, пытавшийся прорваться внутрь, недолго задержался у входа. Однако, Кон привык орудовать в бою шпагой, невиданным для воинов оружием, теперь её заменял тяжёлый меч. Поэтому он быстро выдохся и нападавшие были недалеки от своей цели. Бой прервал чей-то грубый окрик:
- Прекратить! Все назад! Эти подземелья заколдованы, и вас поразит гнев богов, если вы тронете этого человека.
Воины тот час отступили на несколько шагов назад, а навстречу Кону вышел его младший брат.
- Эго! – воскликнул и, подчиняясь внутреннему порыву, бросился к нему Кон. Но быстро осознав всю нелепость и странность происходящего, уже намного спокойнее спросил. – Ты жив?
- Я жив. Армия сотонов вряд ли когда-нибудь восстановится. Её быстро одолеют соседние племена, и сотоны прекратят существование как народ. Уконы разбиты наголо, от племени почти ничего не осталось. А вот я жив.
- Но как? Зачем всё это тебе было нужно?
- Я ненавидел их всеми фибрами своей души. Я ненавидел их с самого детства. Всех вместе и каждого в отдельности. Теперь их не будет. Как нет ведов. Как нет титанов. И как не будет небесных духов. Я знаю, они вернуться сюда, чтобы проложить межзвёздную трассу, и для этого установить маяки-пирамиды. Люди или какие-либо другие силы уничтожат их. А я довёл задуманное до конца.
- Откуда эта ненависть? Что они все сделали?
- Вот именно, что ничего. Ты лучше, чем кто-либо другой поймёшь меня, брат. Помнишь, как всё это началось? Как с появлением небесных духов пришёл огненный дождь?
- Портал втянул в себя вместе с кораблем турентов метеоритный сгусток. Но никто в этом не виноват.
- Я тоже пытался себя убедить в том, что не они уничтожили наше племя и убили наших с тобой родителей. Но всем… всем им было наплевать на судьбу двух голодных мальчишек, оставшихся в этом мире одних. И уконы, и сотоны, и веды были заняты пришествием небесных духов, а позже появлением титанов. Ты помнишь, как мы умирали от голода, как нас подобрали бродяги и продали торговцу-укону.
- Уконы приняли нас. За это ты их возненавидел?
- Они отдали тебя ведам, приспешниками небесных духов. А меня послали на солевые копи, где такие сопляки, какими были мы, долго не живут. Там не было детей, кроме меня, и взрослых меняли через одну луну. Меня, как отщепенца без роду-племени никто не думал возвращать в деревню. Для них я не был человеком, они поклонялись убийцам нашего племени. Тогда я бежал к сотонам. Ты не представляешь, через что я прошёл, чтобы добиться своего сегодняшнего положения. Я был бесправным рабом, работавшим за жалкие куски еды. Из радужной жизни в нашем родительском племени, я попал в ад, и выбирался из него много-много длинных лет. Я не видел в этой жизни ничего кроме боли, и однажды, умирая от голода на задворках деревни, поклялся себе, что эту боль прочувствуют все, кто её достоин. Они полягут именно на том поле, где раньше жило наше племя. Все свои силы я положил на это.
Рам был озабочен только созданием своей империи, и я быстро нашёл его уязвимые места. Будучи неглупым человеком, он понимал, что информация – это всё. И я мог её ему предоставить. Следуя моим советам, он смог подчинить и установить тесные связи со множеством племён по всей земле. Конечно, у него нашлись и противники, которые потом присоединились к уконам, но главное было сделано – у сотонов появилась могущественная армия, реальная сила перед извечными соперниками племени.
Я очень хотел, чтобы ты объединился со мной в моих замыслах, и говорил тебе, что ты можешь передумать только до определённого момента. Так и вышло. Возможно, ты мог бы остановить меня в начале пути, но потом машина смерти была уже запущена, и я мало что решал.
Твоё приглашение к ведам, Рам расценил, как возможность собрать новую информацию, и ни Сайло, ни сами веды этому не препятствовали, хотя не могли не знать, что я был послан в разведку. Будучи у вас, я понял, что веды не особо зависят от уконов и могут без них обойтись. То есть в случае войны они могли остаться в стороне. Расчёт мой оправдался. И бомбардировка была лишь гарантией. Именно присутствие ведов долгое время удерживало Рама от решительных действий, но мои слова его сильно утешили. От Сайло, побывавшего перед началом войны на борту корабля турентов, я также узнал, что небесные духи также бросают уконов на произвол судьбы. Узнавшего об этом Рама было уже не остановить. Теперь у него была прекрасно вооружённая и обученная армия и я со своими новыми знаниями.
У ведов я узнал очень многое – о том, как мир стал таким, какой он есть и как он устроен. Но кроме этого я разведал и расположение подземных помещений, чтобы при бомбардировке нанести удар в самые уязвимые точки и отрезать ведов от ухода в катакомбы. Я изучил устройство оружия, которое под моим руководством было создано в племени уконов. По возвращении в деревню сотонов сами скрижали с планами сооружений я рисовал по памяти с закрытыми глазами, чтобы видеокамера в моём глазу не смогла это передать ведам. Их я передавал шаману Сори, который выступал в роли подсадной утки. Я сделал всё, чтобы зачинщиком войны считали именно его. Он без задней мысли соглашался на все мои предложения, вероятно надеясь тем самым обрести вес в племени в случае смерти вождя. Он развязал мне руки, разыграв сцену моего убийства. От видеокамеры в моём глазу нельзя было избавиться без хирургического вмешательства со стороны ведов, поэтому пришлось им пожертвовать. Послушный Сори добровольно пошёл к небесным духам, когда я рассказал ему всё, что о них знаю. Отчасти он руководствовался и своими религиозными убеждениями. Так или иначе, угроза с их стороны тоже была устранена.
Тесное общение с ведами и титанами позволило их деморализовать и дать им усомниться в устоявшихся приоритетах. Именно я, как бы ненароком подсказал, где находится арсенал ведов, и какое оружие лучше использовать в битве. Единственная, кого из погибших титанов мне искренне жаль – это Атланта. Она хотела быть как человек, хотела стать такой как я, не подозревая, что твориться в моей душе. Я обманывал её, говоря, что действую в целях сохранения мира. А она покорно помогала преодолевать мне большие расстояния. Я стал убийцей, в один день отнимавшим жизни нескольких людей в разных уголках земли. Я убивал женщин и детей, сея смуту и раздор между племенами, но не презираю себя за это. Огонь смерти, пришедший с небесными духами, должен был поглотить всех.
Выждав момент, когда в хижине не будет моей Мээфы, я умертвил наложниц Рама и его евнуха. Потом незаметно и быстро, с помощью Атланты, которая думала, что я встречался со своей возлюбленной, я вернулся в племя уконов и лишил жизни родню Сайло, а потом и гонца, идущего с просьбой о перемирии. К моему удивлению вожди всё же решили повременить с кровной местью и решили пойти на переговоры. Именно я сделал тот символический жест, изменивший их намерения, подрубив шатёр для переговоров и накликав тем самым на караульных уконов беду.
Изученные у ведов данные по стратегии и тактике боя мне очень пригодились, когда сотоны стали основательно готовиться к войне. Я руководил сооружением катапульт, пламязаграждения для дракона и обучением воинов и командиров. Вождь командовал войсками во время битвы точно в соответствии с моими рекомендациями. Разведка выманила ударные войска в наступление, где их встретил тираннозавр. Бьющихся с ним великанов нейтрализовали катапульты, а взрыв повреждённого мной, когда я был у ведов, плазмоогратора был как нельзя кстати. Дальше расправиться с силами уконов было делом техники. Я знал, что фланг пойдёт в тыл сотонов, и предложил Раму воспользовался протекавшей рядом рекой. То, что один из титанов смог прорваться из кольца, не входило в мои планы. Он погиб как настоящий мужчина.
- Погибли все, как ты и хотел. Это была безумная и бессмысленная война. В ней нет победителей. Есть только мёртвые. Ты посеял раздор и пожал только смерть. Я больше не могу называть тебя братом. Прокляты все твои поступки и проклят ты сам.
Последние слова человека, который ещё недавно называл Эго братом, эхом много-много раз повторялись в его голове. Он шёл, понуро повесив голову, перешагивая через павших в бою воинов. Делать это становилось всё сложнее, так как трупами было усеяно всё поле, и чем ближе он подходил к центру, тем их становилось больше. Убитые лежали вповалку на выжженной земле. Эго глядя на то, как тела уконов и сотонов тесно переплелись конечностями, отчего-то ухмыльнулся. Он подумал, что враги наконец-то примирились и обнялись. Их души, отделившись от мёртвых, истерзанных, отданных в дань пиршеству воронья тел, вместе отправились в царство мёртвых. Эго тоже хотел быть с ними.
Проходя мимо бункера ведов, он увидел висящего на несущей балке, выходящей наружу, одного из них. До этого Эго встречался со смертью других людей десятки раз, но никогда ему ещё не доводилось слышать, чтобы кто-то решил добровольно уйти из жизни. Воины всегда слишком её любили, чтобы отдать богам просто так, без достойной битвы с себе подобным. Но, подумал он, может быть, этот уход тоже достоин того, кто достиг всех своих целей и остался без врагов, друзей, брата, любимой?
Эго пришёл туда, где любил бывать один, когда всё это безумие ещё не началось. Лысый холм встретил его приветливо, при его приближении благосклонно покачав ветками единственного растущего на нём дерева. Юноша понял, о чём говорил ему холм, и, скинув на землю ножны меча, который носил за спиной, стал быстро распутывать длинные кожаные тесёмки и связывать их вместе, плетя прочную верёвку.
Эпилог
Сенсорный экран передавал изображение поверхности недавно открытой планеты. Исследователи расы аэлоков смотрели в него, затаив дыхание. О своей находке они передали в Совет, едва корабль вошёл в Солнечную систему и приблизился к единственной в ней обитаемой планете, третьей от звезды. Но о своих наблюдениях командованию аэлоки сообщать не торопились. Старший группы Мотин предложил перед подготовкой общего доклада как следует изучить природу разумного существа, заселявшего один из материков Земли. Ведь в случае представления доказательств его интеллектуального потенциала, вся система должна была перейти в разряд договорных зон и охраняться Великим законом от посягательств расы деританов. С момента появления звездолёта на орбите прошло восемь межгалактических лет, что соответствовало трём земным. За это время группу пионеров космоса, состоящую из трёх технологов, обеспечивающих полёт медпомощью, техническим обслуживанием и связью, и двух специалистов-биологов, дополнил ещё один исследователь, занимавшийся этнологией. На совещании Мотин озвучил собранные данные исследований:
- Как мы знаем, Земля может быть закреплена за существом вида человек, который имеет на неё все права. Надо отметить его агрессивность и амбиции в отношении новых мест обитания, что может вылиться в будущем в сложности во взаимоотношениях с нашей расой. Однако, он имеет все предпосылки пойти по нашему пути развития. Неоднозначные заключения придерживают нас от необдуманных шагов. Несколько лет назад здесь произошла война, в которой так или иначе участвовали практически все общины и племена. Почти треть населения погибла в последней битве. Но данные наших исследований говорят, что в ней участвовали также высокоразвитые цивилизации – земного или инопланетного происхождения. То, что это были не наши конкуренты деританы говорит то, что они ни за что не оставили бы такой лакомый кусок как Земля, несмотря ни на какие потери. Известно так же, что эти неизвестные существа преодолели временной барьер. А мы знаем, что этой технологией располагает лишь один Совет, она хранится в секрете и запрещена к использованию. В нашем случае остаётся немыслимое количество вопросов, ответы на которые нам без вступления в контакт с людьми дать не дано. Следуя рекомендациям Устава не привлекать к этой операции массовые скопления контакторов, мы определили одного самого подходящего. Наш уважаемый этнолог провёл тщательное исследование человеческого общества и указал на человека по имени Кон. Он один из немногих из племени уконов, кто уцелел в войне. Сейчас то место, где раньше располагалась деревня, активно занимается выходцами из западных кочевых племён. Они строят свой город и очень почитают Кона, называя его Хранителем тайн. Себя они именуют оротами, что означает на их языке – прозревшие. Тем самым они подчёркивают, что Кон подарил им новое мировоззрение. Надо подчеркнуть, что его влияние настолько сильно, что они, будучи выходцами из воинствующих племён, добровольно отказываются от конфликтов, обид и стараются получить как можно больше знаний. Наши приборы, как ни странно не могут засечь расположенные под землёй тайные ходы, в которых он обычно обитает, но достоверно известно, что они существуют. Очевидно, их стены обработаны каким-то высоко технологичным составом. Мы настроили звуковые адапторы на человеческую речь, язык оротов, и выяснили – люди говорят об этих подземельях, будто он там охраняет покой богов, что может говорить о расположении в них гробниц представителей неизвестных нам цивилизаций. Без сомнения, этот человек знает очень много, о чём мог бы нам рассказать. Возможно, эти знания в будущем могут вершить историю.
В. Семенов, 2008.
Огни небесных духов. Начало
© Copyright: Семён Виталов, 2009
Свидетельство о публикации №209111200101
Свидетельство о публикации №209111200101
Рецензии