Три дня в Лионе

Прогулки по Лиону
День первый


Чтобы узнать Францию, вовсе не обязательно удовлетвориться посещением одного Парижа.

Столицы зачастую очень искаженно передают дух страны. Для полного же ее познания нужно ехать во вторые, третьи города, заглянуть в глубинку и обязательно избежать экскурсий с гидом. Потому что экскурсии показывают только фасады зданий, а настоящая жизнь страны кипит внутри их стен, во дворах, в лесах и полях.

У меня было три дня на то, чтобы изучить Лион. Я понимал, что всего не увижу. Но уловить дух города, вдохнуть запах его жизни, поймать улыбку во взгляде встречной девушки, заглянуть в витрины магазинов и просто вслушаться в городской гул... Я хотел впитать это в себя, прожить во Франции не гостем, а частичкой ее души.

Вы замечали когда-нибудь, что у каждого города свой голос?

Прислушайтесь...

В первый день я удрал от своих коллег и спутников по командировке в саму старую часть Лиона, ту, что возвышается над спокойной и доброй рекой Соной, туда, где древние римляне строили свои амфитеатры, где грациозно взлетела над городом базилика цвета слоновой кости и где длинные крутые лестницы заменяют кое-где улицы.

Мы замечаем все, а вот наши фотоаппараты очень избирательны. У них свой вкус, свой взгляд на мир.

Я встретил у одного собора, что мирно дремал у подножия горы, обкурившегося хиппи, а фотоаппарат отказался его снимать, словно увидев нестественность присутствия этого ярко крикливого пятна нелионских красок. И мы разошлись. Хиппи, покачиваясь, отправился куда-то вниз, а я начал свое восхождение, целуя взглядами эти старинные дома и так гармонично вписывающихся в эти декорации местных жителей.

Вечер поймал меня внезапно. Сумерки не дали мне снять панораму города с горы. Но я не переживал от того, что не вышли фотографии старинного амфитеатра, что не захватил в объектив милую группу, состоящую из мамы, горделиво и так по-нашему ведущую своего сыночка в детскую консерваторию, самого сыночка и виолончели в его рост, что не спапараццил такую милую парочку, застывшую над городом в сладком-пресладком поцелуе...

Я просто дышал этой атмосферой, я жил ею. Я превращался во влюбленного в свою родину француза...

Попробуйте так, и почувствуете "Марсельезу" совсем иначе...

А потом по лестницам-улочкам я долго спускался в город средневековья к набережной Соны. Сегодня здесь целый океан самых разнообразных ресторанчиков. И как тут было не пройти мимо пиратского кабачка, у входа в который скелет пирата в истлевших лохмотьях держал в костяшках пальцев такое вкусное с первого взгляда меню...

Даже в далеком от моря Лионе я вдруг почувствовал себя жителем дальних Карибов. И пробуя весь букет морепродуктов, я уносился воображением так далеко, что нереальным казался тот мир, в котором я проболтался столько реальных своих лет...

Я возвращался в отель по мосту над спрятавшейся в темноту рекой, я шел по притихшим улочкам, разглядывая вторые этажи и думал, что нужно как можно полнее прожить свой каждый день, сплетая реальное и нереальное ради самого главного - улыбки души, которой ты просто обязан поделиться с людьми...

Ведь именно для этого и строят города люди...

* * *

Прогулки по Лиону
День второй


Утром Лион умывали. 

Город с этим умыванием потягивался улицами, разминал мосты-косточки, жмурился от необычно яркого осеннего солнца, наполнялся транспортной суетой и человеческими ручьями.

Лиону было хорошо. Хорошо было лионцам. В этой взаимной любви начинался мой второй день в старинной столице Галлии, в городе, где братья Люмьер сняли свой первый фильм про прибытие поезда, в городе, который на всю Европу славится своим шелками и футбольным клубом.

Сегодня я наметил освоить новую часть города, ту самую, что расположилась между реками Роной и Соной вплоть до их слияния. Вчера я покорил гору, на которой Лион вырастил свои дома от времен Юлия Цезаря и до мушкетерских приключений, а сегодня мне предстояло освоить ту часть, которая помнила и кардинала Мазарини, и Наполеона Бонапарта, ту самую часть, в какой сегодня расположен центр города.

Приближался декабрь, и коммунальщики украшали деревья. Они прикрепляли к ним листья из фольги, и центральная улица превращалась прямо на глазах в серебряную аллею, по которой я начал свой путь к Опере, знаменитому фонтану с четверкой позеленевших от времени медных лошадей и оттуда – на вторую по высоте лионскую гору.

Извилистая улочка, по которой я начал свое восхождение была настолько узкой, что на ней не разминулись бы встречные автомобили, от нее отслаивались в разные стороны милые тупики, в которых и хотелось, и невозможно было заблудиться. И хоть прошло много веков, здесь пахло свежевыстиранным бельем, которое, наверное, развешивали между домами прачки, душистыми булками в корзинках торопливых служанок и парфумами вальяжно слоняющихся в поисках очередной интрижки мушкетеров.

И тут внезапно из-за поворота на меня обрушилась неожиданная, но такая теплая осень! Она осыпала деревья и кусты на небольшой горке всеми своими цветами, которым так не хотелось растворяться в сером тумане будущих дождей. Она словно ждала меня здесь, приглашая присесть на небольшой скамеечке и просто побыть сентиментальным французом, пишущим стихи своей возлюбленной…

Я шел наугад, полагаясь на свое умение ориентироваться в любом городе и на свою интуицию. Я знал, что самое лучшее должно ждать меня впереди. Но через какое-то время старые дома потихоньку остались позади, и я ощутил себя уже в середине 20-го века, что заставило меня повернуть налево. Пойди я в другую сторону, добрался бы до станции метро и вернулся в гостиницу, так и не увидев самого главного. Но интуиция меня не подвела: через десять минут я вышел к городскому парку, который, казалось, висел прямо над рекой Соной.

Напротив меня высилась гора, которую я исследовал вчера, внизу, в окружении аккуратных домов нежилась река, а слева в долине раскинулся весь город. И я понял, что этот парк для лионцев является парком любви, что именно сюда приходят влюбленные и смотрят с высоты парящих в небесах террас на купающийся в розовой дымке заката их родной город. И словно в подтверждение моей догадки я увидел на скамеечке сидевших в обнимочку пожилых людей. И я отошел, чтобы не спугнуть ненароком это волшебное Je t’aime, которое словно витало над их головами.

А когда я спускался вниз, на одной из улиц мне улыбнулись два дерева-близнеца, только одно подарило мне зеленую улыбку, а второе – желтую Я почему-то запомнил их, может, в их улыбках был заложен какой-то потайной смысле, секрет которого раскроется мне много позже…

В небольшом скверике со старинным фонтаном в центре играли стальными шарами в любимую французами игру местные жители. Я обменялся с ними взглядами: они были важны, и каждый кивком представился мне будущим победителем в их поединке.

Последним мазком на этой картине дня оказался магазинчик с хлебной выпечкой, который невиданным мною доселе разнообразием просто зазывал меня войти и утонуть в хлебном аромате. Это так легко сделать с нагулявшим аппетит путешественником...

И я отправился домой, вгрызаясь чуть ли не всем собою в хрустящую корочку и тающую уже на губах мякоть свежайшего багета.

Францию недостаточно просто увидеть, ее надо узнать через вкус ее хлеба...

* * *

25 лье от Лиона
День третий


Меня забрали из лионского отеля Carlton так же стремительно, как налетел на бывшую столицу Галлии с теплый южный ветер сирокко. Мои французские друзья повезли меня на юг от Лиона, в деревню в ста километрах от города, где они обитали...

Наша машина летела по автостраде, рассекая ветер. Нам-то хорошо было внутри автомобильного салона, а вот матросам суден, идущих вниз по реке Роне, что текла справа от нашей магистрали, можно было не завидовать: ветер вспенивал волны и зло бросал их на носы кораблей. Для меня речные волны высотой в метр и больше был в диковинку, и довольго долго глазел на борьбу Роны, весьма своенравной и бурной реки, с залетным южным ветром.

Сотня километров по первоклассному шоссе - это занимает времени меньше, чем в Киеве добираться от Харьковского массива до Троещины. Так что мы довольно быстро добрались до небольшой деревушки у городка Tain-l'Hermitage.

Деревня во Франции напоминает больше город, чем деревню в нашем понимании. Чистейшие, будто умытые, асфальтированные улочки, аккуратные домики со спрятанными за высокими стенами дворами и двориками, старенький храм с колокольней, деревенский клуб с бильярдными комнатами, концертным залом и баром. И тишина.

Мне и осмотреться не дали, как запустили в ход фондюшницу, откупорили бутылки с вином, и в застолье мы провели довольно много времени, оторвавшись разве для вручения мальчишкам, детям моих друзей, значков футбольного клуба "Ливерпуль", каких тогда у меня было еще много...

Наевшись, а еще больше напившись (а мы сначала пили белое, потом красное, а закончили трапезу розовым вином), мы отправились на экскурсию по деревне. Мне показали местную гордость - пресс для давки винограда времен средневековья с приводом от ручья рядышком, такие же средневековые каплицу и фонтан на деревенской площади.

А потом мы отправились в гости к друзьям моих добрых знакомых во Франции. Тут собрадлась очень интересная компания: хозяйка, как оказалось, была внучкой русского эмигранта, ее бойфренд был родом из Португалии, остальные же гости, кроме щуплого, но очень живого мужичка, приехали в эти края с других концов страны. Веселая компания уже приканчивала под какой-то очень вкусный сыр большущий плавтиковый мешок с вином. Но ради меня открыли новый.

Это было волшебно: оказаться в ауре французской глубинки, с ее радушием, с ее веселыми песнями, с этим красивым деревенским говорком, в котором "р" грассирует так мило и нежно, что хочется унести его с собой в нашу ежедневность... Пришлось и мне блеснуть рууской удалью: я показал, как гусары с локтя пьют за дам. Мужчины, естественно, попытались повторить трюк, но он получился лишь у щуплого француза, которого тут же объявили первым мужиком на селе...

А потом мы высыпали всей компанией во двор, и я на виду у всех общался со злющим хозяйским псом по-русски, отчего тот настораживал уши и смешно поворачивал голову на бок... А хозяева только диву давались, ведь пес обычно никого к себе не подпускал, а тут дал и пузо почухать...

Ничего странного, заметил тогда я. Русский язык велик и могуч, надо только знать где, с кем и как его использовать, чтобы тебя могли понять даже иностранные собаки...

На следующее утро обилие выпитого вина дало о себе знать похмельным синдромом. Я вышел в двор, в котором обнаружил проход в еще один двор (наверное, когда-то там держали и выгуливали скот), а за ним и калитку прямо на берег Роны. Ветер прогрел ноябрьский воздух до 20 градусов, было по-весеннему тепло, и это ощущение весны подчеркивал и лебедь, гордо и в самолюбовании барражировавший вдоль берега...

Я бы просидел тут, на берегу, целую вечность, созерцая горы вокруг, укрытые лесами и виноградниками, водовороты Роны, слушая порывы мистраля и сочиняя внутри себя какую-то свою теплую музыку ощущений. Но меня тут нашли хозяева, которые решили мне показать окрестности и городки, тот же Тэн-л-Эрмитаже и одну из четырех Валенсий, существующих в мире.

Сначала хозяйка потащила меня в пекарню за круассанами и булочками. И местный пекарь, весь усыпанный мукой, улыбнулся мне и протянул еще пышущие жаром печи воздушные булочки. И еще никогда с такой щедростью души я не произносил французское merci beaucoup.

Булочки были приложены к крепчайшему кофе, который быстренько расправился с похмельем, и мы с новыми силами отправились в путь с целью хорошенько приложить восхищенный взгляд киевского гостя к незамысловатой, но душевно теплой красоте маленьких провинциальных французских городков...

Об этих городках речь пойдет в иной раз. Разве что вспомню огромнейший торговый центр с супермаркетом, что расположился между ними. Когда я спросил о его посетителях, мне сказали, что это обычные крестьяне... Да уж, подумал я, а ведь у нас даже в Киеве далеко не все дотягивают до французских крестьян.

И знаете чем? Не одеждой, не респектабельностью...

А покоем на лицах и в глазах...

Умиротворенный французской глубинкой, я возвращался в Лион. Еще в Индии я понял главную истину: хочешь узнать страну - сверни с туристических маршрутов и загляни в глаза простым людям. Именно их взгляды, а не декорации, рождают любовь к стране.

Франция подарила мне удивительные улыбки.

Надеюсь, я подарил ей не менее тепла своей души...