Украденные мысли

Фреон на подлодке
(Видов безумия бывает много)
Он не спал, не спалось ему что-то,
По отсеку Он долго бродил.
То лежал, то читал «Идиота»,
То гитарой сердца бередил.

Вахты мимо, как дым, пролетали
Не леча тревоги в душе.
Только рядом люди не знали,
Что их судьбы решили уже.

И невидимый страшный убийца
Вполз в каюты, окутал весь борт
И разгладил морщины на лицах,
С чей-то смертью ведя долгий торг.

А потом их подняли на воздух,
Что отраву из лёгких прогнал.
Позже вспомнить им было не просто,
Кто злосчастный тот кран открывал.

Но всплыла между делом улика,
Чья душа была во сто крат
Беспокойна, тревожна, безлика.
И решили, что Он виноват.

Та тревога была не напрасна. 
И сказал под Фемиды мечём,
Обречённый, уставший, согласный:
 «Я виновен, а ТЕ – ни при чём».
2008г.

Басня
Медведь и орёл
(В споре двоих всегда побеждает третий)
Медведь с орлом затеяли возню
Меж ними спор зашёл – сильнее кто?
Позвали в судьи пьяную свинью,
Забыты были и берлога, и гнездо.

Птенцы и медвежата стали не важны,
Когда вопрос решался судьбоносный.
Мир сжался в рамки пламенной вражды
И время и пространство потерялись просто.

И бил крылом орёл, когтями рвал
Тяжёлый мех медведя с горяча.
Огромной лапой с треском тот ломал
У птицы кости, яростно рыча.

Так в ранах продолжали битву,
Круша, грызя, ломая и увеча.
А из лесу и со скалы молитву
Они не слышали в пылу смертельной встречи.

Свинья же громко хохотала,
Советы щедро им даря,
То бормотала, то кричала,
Попеременно их бодря.

Над трупами вздохнула грустно
И, молча долакав бутыль свою,
Зевнув, на поиски закуски
Отправилась к берлоге и гнезду.
2008г.

Памятник консерватизму
(С годами мы становимся равнодушнее к веяниям времени)
Я обрублен, я обточен,
Обработан и закручен,
Теми, кто работал ночью
Досконально был изучен.

Лоском блещет профиль мой,
Стружкой сглажены бугры,
В постаменте под ногой
Сняты острые углы.

Безопасен и безмолвен,
Предсказуем и согласен,
Создан я из богомолен
Инструментами из басен.
2007г.

Ярмо
(Береги честь смолоду…)
Не отбелишь себя, не отмоешь,
Не вернёшь то, что было не так.
Отвернувшись, едва не завоешь,
Сжав ладони в крепкий кулак.

Заклеймён, опозорен, помечен,
Словно в лоб воткнули ярлык.
Тебя будет преследовать вечно
Словом злым чей-то резвый язык.

Чёрной славой вперёд человека
Мелким шагом будет бежать
То, что дольше скончания века
Станет лживым быльём обрастать.
2007г.

Мнительный, не выспавшийся каторжник
(Бывает что-то важнее важного)
Час до казни. Нож наточен.
А палач мой, между прочим,
Охраняет ключ замочный
И храпит подряд все ночи,
Смертнику мешая спать.

Под плитой бетонной, прочной,
На траве сырой, на сочной
Или где в канаве сточной,
На том свете, это точно,
Вряд ли выдастся поспать.

Час до казни. Как нарочно
Сон мой беспокойно-срочный
Храп тревожит громкий очень.
Может, чтоб поспать заочно
Не решиться ль мне бежать?
2006г.

Измена
(Оступившимся и отступившимся)
Зачем мне знать, с кем плоть твоя
Порывам страсти предавалась,
Вопрос исчерпан, пусть любя,
Но ты ж другому отдавалась.

Всё прочее – к чему, зачем?
Навеки вместе быть не нам.
Бессильной ярости слов тлен.
Мой мир развален пополам.

Не зная суть, не видя смысла,
Без чувства пола под ногой,
И ненавистное не слыша имя 
Я немо говорил с тобой.

Не сниться мне, и было ль это –
Тот голос, что был так любим,
Что говорил и ждал ответа,
Дрожал, и будто был твоим.

По сердцу кошка пробежалась
Из тела вынута была душа
Одно желанье только оставалось –
Чтоб я ушёл… или, чтоб ты ушла.
2006г.

В капкане
(Мы там бываем)
Зачем нас тянет в этот дом?
Зачем мы не уходим прочь,
И утренних мучений стон
Не держит от походов в ночь?

Создатель странных заведений,
Он знал, на что поставить в них –
На пьяный гвалт, что без сомнений
Сознанье разом помутит.

Под грохот лишних децибелов,
Под звон дешёвого стекла
Мы в отупении без дела
Находим горе без ума.

И в этом доме точно кто-то
С последним выходом знаком –
Спастись от ливня всех пороков
Под равнодушия зонтом.

Осадком ляжет на ресницы
Взгляд спящих, неподвижных глаз.
Кружат в пространстве пятна-лица,
Туман безумств укроет нас.

Лишь на порог – лишён себя,
Был просто заменён другим.
Зачем идём тогда сюда?
Зачем отсюда не бежим?

Спасите, бабы, наши души!
Гоните нас скорей взашей!
Даруйте нам кусочек суши
Средь моря низменных страстей.
2006г.

Бумажные носители
(В кабинетах сидящим)
Точно по графику строгих инструкций,
Согласно указов и распоряжений -
Вдоль бюрократических вязких конструкций -
Без шуток, упрёков и сожалений.

Ни шагу от буквы законного слова,
Ни вздоха, ужимок и радужных фраз
Носитель бумаг без крика и стона,
Без тени сомнений в них тихо увяз.

Забытых эмоций подавлены всплески.
Приказ вместо Библии – на пьедестал.
Как странно, вот только что был человеком,
А нынче бумажным носителем стал.
2006г.

Иной
(Не иди по течению. Не иди против течения. Иди куда тебе надо. М. Жванецкий)
Он не искал иной судьбы,
Хотя и быть хотел как все –
Идти по жизни без борьбы,
В судьбе других не ставя след.

Хотел быть может, без страстей,
Без злых наветов за спиной
Друзей-врагов, врагов-друзей,
Быть управляемым судьбой.

Мечтал он о большой семье,
Уюте дома и деньгах,
Но лишь секунду, а затем
Он забывал о тех мечтах.

Он рвал оковы, шёл вперёд,
Про страх и стыд забыв порой,
Он был один среди пустот,
На целый мир один такой.

Против теченья ль, поперёк,
Шагал, не меряя шаги,
Бросался в омут, на порог
Суровой бытности реки.

Но время тех, кто жёг мосты
Ушло по луговой росе
Наш мир не терпит суеты,
Не любит тех, кто не как все.

На взлёте взрезано крыло
Упал он, скверной поражён,
Затих, застыл, стал неживой,
Рутины жалом умерщвлён.
2006г.

Природа истинных дел
(Как рождались герои)
Не кормите его, не поите,
Не ласкайте, не нежьте его.
Презирайте его, не любите,
Клеветою лишите всего.

Нагрузите работою адской
И заставьте его замолчать,
Чтобы жизнь свою прежнюю сказкой
Стал себе он в мечтах представлять.

Вы унизьте его, оскорбите,
Растопчите всё то, что любил,
Покалечьте, побейте, порвите,
Изуродуйте, чтоб не забыл.

И когда он поймёт, что хуже
Уж не будет ему никогда,
Что забыт он, потерян, не нужен, -
Вострепещется бунтом душа.

Вот нутро, что пряталось прежде
Вот природа истинных дел,
То, что прятал в телесной одежде,
То, что прежде сказать не умел.
2006г.

Цензура
(Не попавшим под конвейер)
Вы сБРЕНДили – кричит любитель
Жестоко-чёрного пиара, -
Не актуальна дум обитель
Таких заумств не нужно даром!

Вот прост сюжет – тут умер кто-то,
А, вот убили здесь кого-то,
А здесь бандитский чёрный «бумер»
Передавил всех идиотов.

А вы, ну что вы мне суёте?
Кому нужно нытьё о вечном?
Без денег, имени, извольте
Гласить бездумным о беспечном.

Пускай тошнит, а вы, голубчик
Пишите массам, пусть фекальным.
Деньга раздумий будет лучше
Родите нечто без страданий.

Про мыло, без верёвки можно,
Про пулю, может, и не дуру.
И, что с того, что это позже
Потомок сдаст в макулатуру?

Всё то, что породил конвейер
Не станет классикой однажды,
И с гордым званием бестселлер
Прочитан будет лишь однажды.

Он не займёт на полке нишу
Мужей учёных и не очень,
Закончит он, вернувшись в жижу,
Свой век в пыли, канаве сточной.

Голубчик, так ли это важно,
Чтоб труд след в жизни ваш оставил,
Чтоб сквозь столетия однажды
Вам кто-то памятник поставил?

Прозаик скис, кивнул тоскливо,
Поставив точку в споре этом,
И чрез года невозмутимо
Окутался привычным БРЕнДом.
2006г.

Урвали
(Ворвавшимся)
Сбросив всё, что стало ненужным:
Кожу, кости, копыта, рога,
Развесёлые, дерзкие клоуны
Утащили кусок пирога.

Разрисованных умильных лиц,
Размалёванных уставших глаз,
Ливни смехом изрыгнули,
В муках истощённых фраз.

Бедные, жалкие, глупые клоуны,
Что хохочут надрывно, надменно,
Их любое движенье наиграно,
Их конец будет скор, непременно.

Кривляясь, гурьбою, нахраписто,
С громким ором сваляв дурака,
Эти клоуны точно подавятся
Вставшим в горле куском пирога.
2006г.

Марионетки
(Мы играем – нами играют)
Вздрогнув, очнувшись, заметил случайно,
Как в музыке сердца – бешенный стук –
Марионетка дергалась странно
Под шорох моих старческих рук.

Плакала гневно, смеялась навзрыд
В танце мне кукла живая,
А я удивлялся, теряя свой стыд
И тряс её руки, на муки взирая.

Крик её резал уши мои,
Но, морщась, что же я вижу?
Не до ручек куклы лески ушли,
А к ножкам её – куда-то ниже.

Там же, где-то у кукольных стоп
Повторяя движения, некто пляшет,
Почти невидимый, мелкий как клоп
Смеётся навзрыд и ручками машет.

Усмехаясь, мы с куклой глядим на него,
Он тоже смотрит в злорадствии мести
Ещё ниже, под ножки свои, на того,
Кто всё ещё пляшет под движением лески.

А там, наверху кто-то больше, сильней
Он нами играет, и выхода нет.
На вопрос, кто играет тенью моей,
И кто им играет, забыт был ответ

И вздрогнув, очнувшись, я понял случайно
Под замирающей музыки стук,
Отчего все мы дёргались странно
Под натиском чьих-то старческих рук.
2005г.

Тревога
(За минуту до подъёма)
Красный лампочки глаз – это символ тревоги.
Рикошетит о стены напряжения звук.
Как внезапный летальный исход на дороге
Этот тягостный миг терзаний и мук.

Я устало ворочаюсь в зябких складках постели.
Измождено вздыхаю, тихо ворча.
В спазмах памяти чувствую – мы не успели
Сделать то, что хотели сделать вчера.
1998г.

Снег
(Замерзая в ледяных словах)
В окно недоверчиво заглядывал свет,
А улицу вечный окутывал снег.

Он был в доме, в постели, в теле, в душе
И из трубки снег долетел до ушей.

Добрый Бог посыпал землю снежинками,
А ему кто-то преданный клялся ужимками.
1996г.

Я спасся
(Тому, кто смог остаться человеком)
Я в джунглях был. А у них свой закон –
Кто сильней – тот и прав. Я же не был силён.
Я бежал от когтей львов и пантер,
Пытаясь укрыться во мраке пещер.

Но страх тёмных теней перепончатых крыл,
Расползаясь по стенам, надо мною парил.
И я в скалах прибрежных видел орла,
А он, сделав пике, летел на меня.

Я нырял на дно и видел акул -
Пасти рядов острых зубов,
Выплыл на берег, грудью вздохнул.
Жизнь свою чудом сберёг.
1999г.

Тихо
(Борцам за свободу посвящается)
Хохот, веселье, мы кружимся лихо.
Вдруг голос за стенкой: «Пожалуйста, тихо!»

Полёт мечты взлетает выше,
И вновь мы слышим: «Тише, тише!»

Давлю я крик в груди послушно,
Но снова голос: «Пожалуйста, слушай».

Я слушаю и что-то вякнуть хочу,
Но взгляды «тише», и я молчу.

Крадёмся на цыпочках. Возгласы – шёпотом.
Сбиваем дыхание. Движение – шорохом.

Молчание-золото боимся прервать.
И хочется в глотку во всю заорать!

Но кто до сих пор кружился лихо.
Скоро скажет: «Тихо! Тихо…»
1998г.

Мы идём
(Идущим дорогой прогресса)
Впередиидущий рухнет однажды,
В дорожной пыли он замрёт навсегда,
Если мы вышли из ниоткуда.
То мы и придём туда, в никуда.

Мы всегда шли, и будем идти,
Как шли наши древние предки.
Ноги в мозолях, руки в крови,
В уставших глазах смерти отметки.

Я точно знаю – мы не сумеем,
Может другие смогут дойти
Из ниоткуда туда, в никуда,
Мы всегда шли, и будем идти.
1996г.

Суицид
(Когда уже ничего не осталось)
Отойдя без спросу от дела
Грязный список пороков умножу.
Я устал от нелепого тела.
Я сегодня себя уничтожу.

Приступ ярости, смешанный с болью
В плесневеющем сердце взгорится.
Дрожью эха последнего вопля
Злобной грустью во мне отразится.

В забытье свободы затерян,
Заколдован измученным смехом,
В нищете, обрыдлости клетке
Я отброшен бушующим веком

И последний вопрос – за что же
Обоюдно мы мир презираем?
Для чего я себя уничтожу,
Растопчу, раздеру, растерзаю?
2002г.

Может. Наверно. Навряд ли
(Словно сердца стук)
Блеск уставших лживых глаз
Натянут мимикой улыбки.
Назойливость дежурных фраз.
Обман как стоимость ошибки.

Реки мягкие воды
Ласково плещут, теченьем несут.
Явная тайна природы.
Надежда на то, что спасут.

Сочетание странное бумажных букв,
И на солнце тоже есть пятна.
Ватные ноги, пульсации стук:
«Может. Наверно. Навряд ли».
2001г.

Фотограф
(О себе)
В зловеще-застывшей витрине
Ещё не умерший мертвец,
Наблюдает жизней картины,
Своих мёртвых картин продавец.
2000г.

Ещё один
(Он появляется на планете каждые 14 секунд)
Мне здесь тесно, темно,
Вылезаю отсюда.
Но что это? Свет?
Люди в белом повсюду!

Чьи-то сильные руки
Тянут наружу.
Стойте, хватит, не надо!
Кому я здесь нужен?

Кричу, ничего не понимая,
Пытаясь найти хоть какой-то ответ,
Но женщина в белом скажет, кивая:
«Ещё один появился на свет…»
1997г.

Спичка
(Изношенным ради других)
В вечной картине чёрной палитры,
Тело – дерево, мозг из селитры,
Лежит аргумент людской глупости
В ожидании жестокой своей участи

Тридцать, сорок, настала пора.
Неужели я настолько стара?
Нашла, наконец, страданьям ответ,
Вот и её вынимают на свет.

Пройдется, чихнув, шершавой головкой,
Вспыхнет гневно и дальше покорно
Будет мучиться, жизнь отдавая,
Кого-то от холода оберегая.

Для тех, кто не понял суровой басни –
Жизнь как спичка – вспыхнет – погаснет.
1998г.

Мультик
(Жизнь в двухмерном пространстве)
Я – жалкий мультик в своей жизни,
Я – нарисованный муляж,
Неясный запах катаклизма,
Для тайных мыслей камуфляж.

Нарисованный кораблик,
Нарисованный ручей,
Нарисованное счастье
Нарисованных людей.
1997г.

Распятье
(Верующим посвящается)
Я не вижу людей у подножья,
Но я знаю, что все они здесь,
Ждут и верят, что всё же, быть может,
Я не умер, я с ними, я есть.

Я прощаю им всё. Всё до капли.
Тем любовь кто мою не принял,
Кто, смеявшись, бросал в меня камни,
Тем, кто предал меня и распял.

Отвернитесь, не глядите на муки,
За любовь я жизнь отдаю,
Только жаль, не могу протянуть свои руки.
Они крепко прибиты к кресту.

Умираю за ваше спасенье,
Оставляя кровь на земле.
Ради счастья, ради прощенья,
Ради вас я распят на кресте.
1999г.

Солнце
(Интриги сельского двора)
Солнца не видно! Обидно! Обидно…
Ваш гнилой юмор режет мне слух.
Мадам, презираю я ваши страданья,
Глупые тайны беззубых старух.

Коварная сущность жалких интриг.
Тоскливую суть их давно я постиг.
Куда лезут руки? Стой, парень, стой!
Я не вполне согласен с тобой.

Красные глазки злобно сверкают
Дождиком слёзы на губки стекают.
Шепчетесь вы у меня за спиной
«Видели? Так-то! Вот он какой!»

Солнца не видно. Обидно! Обидно…
1998г.

Слова
(Сотрясателям воздуха…)
Рог изобилия звуков.
Льётся словесный оргазм.
Бессвязное бормотание,
Старческий хриплый маразм

Давит на перепонки,
Баюкает тихо порой.
То станет вдруг молотом нервов,
То дремлет под мозга корой.

Пытаясь пересказать какой-то смысл
Кто-то шепчет невнятно.
Я буду молча кивать
И делать вид, что мне всё понятно.
1998г.

Бумажка
(Забытым людям посвящается)
Глядя на мир, его не понимая,
В страхе, что в урну надо убраться
В бездумной тревоге осознавая,
Что всё, что осталось – просто валяться

Криком хрустя под чужими ногами,
Лежит себе лени поблажка –
Забытая всеми - людьми и богами,
На грязном полу чья-то бумажка.
1996г.

Непохожий
(Личное)
Открою глаза – темнота, тишина,
Лишь морда кота да храпы за стенкой.
Веки сомкнёт снов пелена
Видений больных липкою пенкой

Снова и снова в пьяном угаре
Жемчуг зубов, копны волос.
Разум закружит в словесном дурмане,
И задаётся всё тот же вопрос.

Любишь? Не любишь?
Будешь? Не будешь? –
Все как один – серой толпой:
Давят, смеются, клянутся, дерутся.
И я в той толпе. Я тоже такой.

Но кто-то, врываясь в картину цинизма,
Никем не замеченный, тихо в углу,
Сперва насторожит своей непохожестью
И вдруг неожиданно скажет: «Люблю».

«Любишь? – кричу, задыхаясь от хрипа. –
Будешь?» - в отчаянье падаю ниц.
А он, не ответив, рассмеётся мне лихо
И растворится под масками лиц.

О, где человек тот, что мне показался?
Боюсь, что его поглотила толпа…
Я понял! Нет его. Он во сне мне являлся.
Открою глаза – темнота, тишина…
1999г.

Луна
(Декадансинг)
Несли меня ноги вдоль по дороге.
Мысли томились в бездумном плену.
Визжала в трактире капризная скрипка,
А грязная лужа топила луну.

Я остановился и перекрестился,
В диске жёлтом увидев лицо,
От холода сжался, ему улыбался,
Но мимо меня глядело оно.

На небе луна, а в луже Она
Догадка вдруг на раны солью
Эта луна в лужах слёз мне видна,
Навеки застывшая в боли.

Торопится, плачет, беззвучно кричит,
Ищет ответ на вопрос людям нужный
В глубины душ наших глядит,
Забывая лицо своё в лужах
1996г.

Памятник
(Есть такой в селе моём)
Быть может, мне показалось?
Дата жизни чёрным по белому:
Нас двое в селе осталось –
Я и памятник Ленину.

Он мне сказал, что также как я
Он позабыт, позаброшен,
Воздвигнут стоять здесь на века
С кепкой в руке помятой, поношенной.

Гадили голуби на беззащитную лысину,
Смеялись люди над старым пророчеством,
Позабыли древнюю истину,
Наказали параличом-одиночеством.

Быть может, я пьян с малость?
Дата смерти чёрным по белому:
Нас двое в селе осталось –
Я и памятник Ленину.
1996г.

Зверёк
(Дочкам. Написано ещё до их рождения)
Сжавшись, дрожит бедный комочек,
Под одеяльцем пряча себя
От грубого мира жестокости,
От страха в подушку что-то шепча.

Молитва маленького, невинного,
Чистого, нежного зверька,
Испуганного и забытого
Наивные фразы, простые слова.

Играют блики в ангельских глазках,
На носике, щёчках, чёлке смешной.
«Хочу я, Боже, чтоб меня любил он
И чтобы всегда был добрый такой»

И я, не в силах слезу сдержать,
Улыбнусь ему, на ушко его
Шепну: «Я тебя очень люблю
И кроме тебя у меня нет никого».

Забудет бедный комочек про страх,
Уснёт, улыбаясь и сладко зевая.
Я рядом лягу, баюкая тихо,
От грубого мира его охраняя.
1999г.

Звёзды
(Неуклюжая попытка признания)
В просторах гулких мирозданья
Сольются вместе две звезды
В одну. До гроба. Навсегда. Навеки.
Быть может, это я и ты.
1997г.

Украденные мысли
(Бездумной тоске посвящается)
Свет расползается во тьме,
Протягивая щупальца свои.
Быстрая рябь бежит по воде.
Кто крадёт мысли мои?

Тикают часы – значит время идёт,
И нервы как паутины.
Но кто же? Кто мои мысли крадёт,
Бросая их в бездну рутины?

Мозг напряжён, сердце взрывается.
Кто-то умный учит нас жизни.
Но всё же разум познать пытается,
Да кто он такой, что крадёт мои мысли?

Тихо ответят гудки протяжные,
И я наберу номер свой, не дыша,
Шёпотом спрошу у кого-то страшного:
«Зачем мои мысли ты нагло украл?»

Вдруг страх закрался в душу мою
И в истерике я закричал:
«Чьими же мыслями я сейчас думаю?
У кого, у кого же я их украл?»
1997г.

Пантюха-убийца
(Мухослон рассказывал)
Божья тварь
Добрый таракан,
Радуясь жизни,
Бежал к моим ногам.

Он хотел сказать
О своей любви.
Я, злобно усмехнувшись,
Беднягу раздавил.

«Какой ты жестокий,
Экзекутор Пантюха», -
Сказала со стенки
Вонючая муха.

Мы не долго спорили –
Я победил.
Её хладнокровно
Газеткой прибил.

Молчат остальные,
Тихо на кухне.
Боятся перечить
Убийце Пантюхе

Я хохотал,
Кулаком потрясая,
Белками глаз
Садистски вращая.

Я злобный тиран,
Я Джек-потрошитель,
Кровавый маньяк
И убийца-мучитель.
1996г.