Самоучитель службы в армии главы 22-23

САМОУЧИТЕЛЬ СЛУЖБЫ В АРМИИ
(незатейливые солдатские мемуары - 80)


Содержание


- Действующие лица
- Вступление
- Глава 1 – Про то, как Соколов в Армии водку пил.
- Глава 2 – Про то, как Соколов в Армии одеколон пил.
- Глава 3 – Про то, как Соколова в Армию отбирали.
- Глава 4 – Наконец то - в Армии! Ура!
- Глава 5 – про то, как сержант Соколов картофель воровал.
- Глава 6 – История про дембельское задание.
- Глава 7 – Страшное слово – маршбросок.
- Глава 8 – История про весёлые призывные игры.
- Глава 9 – Про разносторонний армейский быт.
- Глава 10 – Сказочка про зайчика.
- Глава 11 – Ужастик про пожар.
- Глава 12 – Про солдатское моржевание.
- Глава 13 – Про ожившую дорогу.
- Глава 14 – Сказочка про средний пальчик.
- Глава 15 – Про то, как нашему Серёже всё лицо набили.
- Глава 16 – Все поехали в Белоруссию.
- Глава 17 – Про татуировочку.
- Глава 18 – Про то, как Сахарчук летал.
- Глава 19 – НЛО
- Глава 20 – Про весёлую свадьбу.
- Глава 21 – Про Козлова.
- Глава 22 – Сказочка про фурункул.
- Глава 23 – Про чудесные свойства красных вин.
- Глава 24 – Гауптвахта.
- Глава 25 – Гауптвахта – 2.
- Глава 26 – Гауптвахта – 3.
- Глава 27 – Второй срок.
- Глава 28 – Неси Нас поезд – домой.


ГЛАВА  22

Сказочка про фурункулы.

Весна. Осень. Осень. Весна.

Какая улица, какое здание в эти осенне – весенние месяцы является самым оживленным и самым посещаемым  в любом более менее крупном городишке, не говоря о совсем больших городах? Да конечно – же, это – Военкомат!
Да уж! Одно названьице чего стоит.

Военный Комиссариат! Серьёзно – то как! Чувствуете, чем уже сто лет…, как попахивает?
Но такой, данная организация и является на самом деле. От этих людей в зеленой форме, зависят судьбы миллионов ушастых пацанов на ближайшие двадцать четыре месяца!

Ура! По вагонам! Отбываем! Следующая станция – Неизвестность! Пункт назначения – Удача! Пое- е- ехали!!!

Весело дымят трубы. Ту – Ту! Весело гудят паровозы, по железным ниткам дорог, пересекая великую Страну из одного конца, в другой и унося мальчишек за тысячи…, тысячи километров от родного дома в далёкие, неизвестные земли.

Скажи казах, скажи туркмен, ответь житель острова Сахалин – какого хрена занесло тебя, аж в Мурманск или даже в ГДР?

А ты – дитя Кавказа…? Расскажи – что делаешь на далёкой заставе, среди вечных льдов острова Медвежий, впервые в жизни надев валенки поверх ватных штанов?

Кто и зачем послал Вас ребятки отдать священный долг так далеко, в совершенно иные условия жизни, иные климатические зоны? Отчего – бы Вам не послужить Родине поближе от дома…, ну хотя бы в половину… но! Дружба Народов, она и есть  - Дружба Народов, каждому известно, что на всех военных кухнях нашей Страны, без исключения, все повара – казахи. И никто другой

А какая самая блатная, самая желанная солдатская профессия в Армиях? Ну? Ну?

Да! Вы правы!

Нет ничего лучше, чем устроиться фельдшером в Лазарет и в белом халатике, с невозмутимым видом покуривать на крылечке под табличкой с красным крестиком. Но такая удача, такое счастье выпадает одному из тысячи, да и то, если до призыва он научился попадать иголкой в нужную, крайнюю верхнюю четверть ягодицы и освоил встряхивание ртутных градусников.
Вот так, постепенно - подошли мы к медицинской теме нашего повествования.  Вернее не к медицинской, а к лично – гигиенической и даже – интимной.

Какой самый распространенный недуг у казаха…, у чюркестанца, окажись он в сибирских лесах? Какая проблема замучает жителя средне – русской возвышенности, попади он в калмыцкие степи или даже на Западную Украину?
Ну?
Да! Верно!

От резкой перемены места обитания, в процессе акклиматизации, привыкания… - в ослабленном организме понижается сопротивляемость маленькой палочке стафилококка и в самых неожиданных местах, на многих телах вновь прибывших бойцов, начинается зуд, покраснение, опухание, боли и …!!! Потихонечку назревая, сопровождая свое появление неприятными мучениями…, на свет Божий - появляется красно – фиолетовый фурункул, с маленькой бело – желтой головкой посередине.

Фу! Фурункул! Фу! Зараза! Сволочь! Гад! Сука гнойная!!!
Но!!!

Как говорится…. Тут уж ничего не попишешь!

Если этот вулкан вонючей, зеленой дряни осчастливил Тебя своим присутствием…, ничего другого не остается, как только смириться и стойко перенося свалившееся на башку горе…, в раскорячку ходить два – три дня, охая да ахая. А в конце – концов, совсем  потеряв терпение - идти в лазарет и лечь под скальпель местного самоучки – хирурга, который с превеликим удовольствием, безо всякой анестезии, полоснет тебя острым ножичком.

***

Дело было в зимнем палаточном лагере, как раз в то время, когда Серёжа Соколов притащил из леса белого пушистого зайца, попавшегося в проволочный силок.

Каптёр Петька Сахарчук уже три дня передвигался по территории городка неестественным образом.
Согнувшись в бок, с мучительным выражением на лице - медленно раскорячивал он свои ноги в разные стороны.
Все знали – Петю лучше лишний раз не трогать, Петя очень злой, Петя не в духе…, у нашего товарища между ягодицами, неожиданно и совершенно не во время, назрел огромный чирий!

Ах как трудно вдруг стало жить бравому каптеру.
Ну за что? За что на его долю выпало это испытание?
Ни какому – ни будь грязному салабону, редко когда стирающего свои штаны…, а ему, ему – Пете, всегда чистенькому и опрятному дедушке!

Но чирик не выбирает, он просто тихонечко приходит и начинает зреть! Зреть! Вызревать!!!
Фу! Гадость противная! Чтоб тебя…!

И ведь - сволочь какая?
Ни пошевелиться, ни прикоснуться к нему нет никакой возможности.
Фиолетовый друг острой, стреляющей болью с утра до вечера хозяину о своем присутствии, в течении нескольких дней ни на миг не давая ему передышки, не давая расслабиться, просто передохнуть.
Не – а! Помни дружок! Вот он я! Ковылять тебе ещё и ковылять!

- Петя! Какого хрена ты мучаешься со своей жопой? Иди в санчасть. Там тебе быстренько туда чего – ни будь вставят! – подшучивает над мучениями своего товарища Витька Пидручный.

- Иди ты, знаешь куда! Ой! Бля! Я утром в зеркальце смотрел…, огромный гад! Всю задницу разнесло, красная вся! – как старичек,  оперевшись на самодельную клюшку, с мучительным выражением лица – морщится страдалец.
- Я к врачам не пойду! Ну их на фиг! Давайте его лучше сами выдавим! Не могу больше терпеть, лучше уж сразу! Надо на него просто нажать посильнее и он,  наверное лопнет! – рассуждает готовый на все Сахарчук.

- Ну – ну! Нажать! Ты сам себе жать – то будешь? Ха – ха. Или может -  попросишь кого, на твою задницу сесть? – веничком стряхивая с валенок снег, щерится в улыбке Стёпка Шумельчук.
Уж что – что, а Степан знает - что к чему. По молодости сам страдал от прыщей на шее и с тех пор носил за подворотничком украшения в виде белых рыхлых шрамиков.

- Ой – Бля! Дотронуться невозможно! Ну Сука! Сволочь гнойная! Не – е! Я серьёзно! Надо его выдавить как ни будь. Уж лучше – сразу! Я потерплю. Ну…, ёш твою мать! Вы! Уроды! Сделайте, что ни будь! – вне себя от горя и страданий, вполне серьёзно настаивает на проведении операции наш инвалид.

- Нужно Химика позвать. Он точно согласится. Он эти всякие штучки любит. Эта Сучара, точно тебе жопу чем ни будь проткнет, а потом ещё и водкой возьмет. Всё – решено! Зови Микулидзе! – посмеивается Пидручный.

Все вокруг закивали головами в знак согласия. Да. Жулик и пройдоха - Тадеуш Микульский, как никто другой, прекрасно подходил на сомнительную роль подпольного хирурга. Но!

- Да эта гнида с утра, куда то ушла. К радистам наверное пошёл, поляков своих слушать. Где его искать? Вы! Суки! Вы – чё? Давайте уже - кто ни будь! Всё! Я решился. Не могу больше терпеть. Лучше сразу сдохнуть! Ой – ой! Бля! – стонет каптер.

- Не – е! Мы не можем! Ты чё!!! С дуба рухнул? Вон тебя салаги лучше на носилочках в лазарет унесут. Чего ты ссышь? Там тебе чиркнут… и готово! Я так точно не смогу! – веселится Витька Пидручный. Да и то – верно. Кто с голыми руками полезет Петьке в задницу чирики давить, с ума он что – ли сошел?


- Во! Точно! Соколов!!! Ты чё…, в натуре…! Ты институт закончил, ты сможешь! Точно! Я тебя лично прошу – давани разочек. Всё – решено! Больше некому. Ах – жаль, водки нет! – как спасительную соломинку, выделил меня Петька из толпы зрителей и тем самым сразу утвердился в своём решении на операцию.

- Да ты чё – Петро! С ума сошёл? Заражение ведь будет. Ты что, снежком что – ли жопу потом промоешь? Да тут, хотя – бы, одеколоном протереть. Нет – ты точно охренел! –неуверенно отказывается Серёжа от предложения своего товарища по оружию.

- Всё! Всё – кончай трыньдеть! Я решил! Никуда не пойду – сами сделаем. У меня чистая простыня есть. Ах жаль водки нет. Сейчас – бы вмазать грамм двести!

- Ага! Грамм двести! А пол – литру не хочешь? Водка расширяет сосуды, кровь потом хрена – с два остановишь. Может тебе ещё прикажешь на жопу швы наложить? Иди в санчасть! Чего ты, мозги – то компостируешь? – пытается отбиться от неприятного поручения наш Соколов.

- Да ты забодал уже! Всё!!! Никуда не пойду! Решено. Сами всё сделаем! И вообще – чего тянуть! Пошли в палатку…, посмотришь, что к чему. – на полном серьёзе решается Петька…, с раздражением тыча своей палкой в снег.

- Да вы точно охренели! Вы чё – серьёзно? Петя…, да ты герой. Тебе,  наверное даже иголки можно под ногти загонять! Ты иди в партизаны, все пытки выдержишь. Ха – ха! Пошли мужики…, поглядим, как он орать будет. Не – е. Давайте ему - руки и ноги полотенцами свяжем…, во! Точно! Петя! Нальёшь стаканчик гноя? – прикалывается Пидручный.

Его предложение посмотреть за ходом хирургического вмешательства в Сахарчуковскую жопу, одобрили все и улыбаясь, выразили желание - на руках отнести больного героя на койку.

- Да пошел ты на хер! Вам бы так! Всё! Пошли. Ты Серый…, хоть руки помой, что – ли! Ой! Бля!!! – поставив жирную точку в дискуссии, кряхтя и опираясь на свою клюшку - полез инвалид в брезенчатую дверь палатки. Ой – ах!

Да! Дела – делишки! Попал ты Серёжа Соколов в переплет. Придётся тебе, милый друг, на время освоить рискованную профессию прыщщевыдавливателя. Самоучкой – парикмахером уже побывал, вот и новый - более высокий скачек в твоей солдатской карьере.

Присел Сергуня, набрал в ладошки снега почище, до красноты вымыл им руки, согревая, подышал на них теплым паром изо рта и обтер о ватные коленки.
Всё! Готово!
Ручки выглядели чисто и свежо!
Да – уж! Ну и дела! А ведь, все таки - придётся идти и что то делать с каптёрской задницей.

А в это время в палатке стоял шум и гвалт! Короче – было очень весело! Собравшиеся гости, а это понятное дело – лишь родные и близкие друзья подопытного, с интересом рассматривали красно – фиолетовый вулкан, что созревая, пыхтя, клокоча… - готов был вот, вот взорваться, выплёскивая вокруг себя потоки вонючей зеленой лавы.

Петька уже лежал в углу палатки на свое отдельно – стоящей железной, дембельской кровати…, оголив заднее место и из под руки со страхом поглядывал на присутствующих.

- Да Петруха! Это у тебя конечно – вещь!!! Славная граната замедленного действия. Это ты сколько дней с ней ходил? Дай потрогать! –веселится Пидручный, пытаясь дотронуться до фурункула.

- Я те щас потрогаю! Я Бля… всем Вам так потрогаю! Своих не узнаете! Серый…, давай, посмотри уже – чего там? Я, Блин – всю шею себе свернул. Ну? Как там оно? – слабым больничным голоском ноет наш страдалец.

- Да уж…! Не хилый экземплярчик. Ты чё, точно решил его давить? С ума ведь сойдёшь…! – отвечает Соколов, разглядывая гнойник.

Что и говорить, но зрелище было еще то .

На правой Ягодице, почти соприкасаясь с левой частью, размером примерно с куриное яйцо, увенчанный бело – желтой головкой – вызрел противный чирий! Сразу было видно, что инородное инфекционное образование было лишним паразитом на молодой солдатской попе и доставляет своему хозяину огромные мучения.

Но вот вопрос – что с ним делать? Каким образом, получше его давануть и вообще – получится или нет?

- Да…, эта штука явно назрела. Я в кино видел. Его сперва наверное ножичком нужно ковырнуть. Давай его сначала сверху надрежем, а потом надавим с двух сторон. Фу! Сука!  Твоя жопа - дрожит даже! Она что, у тебя – живая? – не решаясь даже дотронуться до чирика, рассуждает новоиспеченный фельдшер Соколов.

- Точно, точно! Ножик надо в печку сунуть и до красна раскалить, а прямо туда воткнуть…, во – во, чтобы зашипело!!! Во… кайф! А? Петя? Ты как думаешь – с самым серьёзным видом дразнит больного Пидручный.

- Я щас встану…, точно Сука…, всем вставлю промеж ног! Я серьёзно – давайте уже…! Соколов, давай начинай пока терплю!

Ну что – ж, ножичком, так ножичком.

Достал Серёжа из правого кармана свой острый как бритва самодельный кинжальчик, до поры до времени уютно покоившийся в кожаных ножнах, для приличия поточил лезвие надфилёчком и с минутку подержал его в пламени открытой дверцы буржуйки.

- Ну чё…? Будем делать? – в последний раз спрашивает лекарь.
- Давай!!! – в последний раз отвечает больной.

Фу!!! Бля!!!

Много раз в своей жизни Серёжа Соколов по мелочам делал больно разным людям.  Когда сто раз подряд прокалываешь иглой чужую кожу…, как то, свыкаешься с сознанием, что тем самым причиняешь боль, а порой и очень сильную.

Так и сегодня, здесь, в этом брезентовом хирургическом отделении рука не дрогнула… и!

Острый кончик солдатского скальпеля мягко вошел в самый бело – желтый центр, в самое ядрышко фурункула. Словно живой, он напрягся, вздрогнул и в надрезе - вылезла…, выступила вверх большая зеленая, маслянистая капелька гноя!

- Ох – ты! Бля! Больно! Суки долбанные! – сжав в кулаке краешек простыни, неожиданно заорал Сахарчук.

- Не…, ну ты чё! Я так не могу! У меня так не получится. И вообще - он какой – то твёрдый. Я боюсь, его руками не возьмешь! Если будешь орать – то у меня не получится! – как заправский врач, закатывая по локоть рукава, с возмущением отзывается Соколов.

- Серый! Ты его вон теми полешками зажми, как щипцами. - советует Стёпка Шумельчук – Я их у себя ногтями давил. Больно – жутко! Но хер – ли, потом привык!

- Всё! Звиздез! Давай…, дави уже, чем хочешь! Я орать не буду! Ну!!! – решившись, отдает приказ катпер.

И соколов смог!
Соколов сделал!
Всё получилось с первого раза! Да!

Выбрав пару поленьев почище, Сергуня приладился…, приноровился и … сильно сдавил, нажал на мерзкий фурункул с двух сторон!

Бай!!! А!!! У!!!

- У!!!- взвыл Петруша!

Получилось все неожиданно замечательно!

Гнойник словно ждал…, таился и ждал, когда на него немножечко надавят, создадут давление из  вне. Чтобы затем в месте надреза, разорвав сгнившую кожу – выплеснуться на свободу густой массой.

Чмок!!!

Зловонная струя гноя с огромной скоростью, вдруг вылетела из чирия, забрызгав брезентовую стенку палатки.

-А!!! – орал потерпевший – У!!! Сволочи!!!

Не потерявший самообладания Соколов, не обращая внимания на вопли оперируемого, словно бывалый коновал – сжимал, давил своими полешками Сахарчуковскую задницу, инстинктивно стараясь, как можно более очистить рану.

- Фу…,Блин! Вот дерьмо! Ну ты Серый дал!!! Вот гадость. Вся жопа в этой дряни! Щас блевану.  Бе – е! – вытаращив глаза, извлек Пидручный. 

- Ой Бля!!! А!!! О!!! Ну чё? Как там? Всё или нет? Щас подохну! У!!! Больно – то как! У!!! – стонет Петька.

- Да ты Петя точно герой! Это – ж надо, без заморозки…, так жопу порвать! Фу! – непроизвольно почесывая свои шрамики на шее, подытоживает Шумельчук – Ну ты дал… прокакаться!

Тем временем Серёжа Соколов, чистым куском ткани протер белую каптёрскую задницу, подложил на ранку кусочек бинта, приклеил его черной тряпочной изолентой к коже и как говорится – умыл руки!

- Ну всё, готово! Можешь одевать штаны. Но лучше полежи до вечера. А может тебе ещё калёным железом прижечь? Я в кино видел. А можно ещё пеплом от сигареты или углем из печки. Не желаете…больной? – подытоживает окончание операции доморощенный хирург.

- Да пошёл ты в жопу со своим углем! И так хорошо. А что – кажись полегчало! А то раньше в нутрии аж тукало. Вроде… не так и больно. Всё! Разойдись,  концерт окончен! – орет Петька на бесплатных зрителей.

Всё!!!

И что – бы Вы думали?

Уже через сутки наш Петруша повеселел и более - менее бодро похаживал по свежему снежку между палаток. Вот так – вот! Знай - наших!

***

С тех событий прошло недельки три… и! Надо – же такому приключиться! Но точно в том – самом месте, прямо между ягодицами  родился и принялся созревать такой – же фурункул у Серёжи Соколова.

Вот – те раз! Это – ж надо – так не повезло! Но! Вот тебе и но!!!

Принялся похаживать Сергуня по территории части медленным шагом, нежно расставляя ноги в разные стороны.

- Товарищ старший прапорщик! Ну как я в лагерь поеду? Может мне здесь остаться, я и ходить – то уже не могу! – пристает Соколов к Николаю Осиповичу, поймав того около каптерки, где « кусок» пересчитывал свои запасы портянок и вафельных полотенец.

- Соколов, ты мне мозг не компосстируй. Иди в санчасть  - пусть тебе его там вырежут или освобождение напишут. Чё ты ко мне цепляешься? Пшёл отседова, пока я добрый! – как от назойливой мухи, отмахивается от Серёжи главный завхоз.

Да и то – верно. Почти у всех дедушек, перед отбыванием на зимний полигон, вдруг появляется масса различных причин, чтобы увильнуть в сторону от этого дела и на несколько дней остаться в Городе.
В Городе!
Одни в Городе!
Представляете, что это за кайф!

Но такие поблажки дорогого стоили и кусяра редко кого оставлял в части, зная, чем это в дальнейшем грозит показателям дисциплины в Батарее

Но… делать нечего. Придется Сергуня тащиться в полковой лазарет  и резать свою задницу, а то не доехать тебе на деревянной скамеечке до зимних лесов, до снежных полей. Иди дружок!


И охая, прихрамывая, на половину симулируя свои страдания, Соколов потащился к врачам.

- Чего - то Вы сегодня зачастили ко мне. Ну что – там у тебя сержант – показывай. Как говориться – третьим будешь! С тебя причитается. Я смотрю – домой скоро? А? Наверняка на заднице чего – ни будь выскочило. А? Сегодня уже двоих таких выгнал, на полигон что – ли едете? Давай, давай…, снимай штанишки, шланг гофрированный. Поглядим, что ты там прячешь? – по причине утреннего времени суток, а поэтому – в хорошем расположении духа, веселится Летеха в белом халате.

Почти – что, как в настоящей больнице, среди стеклянных шкафов с мензурками, за беленькой чистенькой ширмочкой, в углу  у солнечного окошечка – за столиком сидел солдатский медбрат из числа счастливчиков и поигрывая ручкой между пальчиков, приготовился записывать диагноз.

- Да мне что! Я бы с удовольствием на полигон поехал. Там хорошо, свежий воздух и всё такое…, но боюсь не доехать мне – чирий на заднем месте выскочил, ходить не могу. Лопнет в дороге – заражение крови будет или ещё, какой сепсис. У меня в штанах сплошная антисанитария, товарищ лейтенант. Вы бы мне справочку дали или таблеток каких ни будь обеззараживающих. – включаясь в игру, притворяется полным идиотом Соколов и начинает расстегивать пряжку на брючном кожаном ремешке от ворованной офицерской портупеи.

- Да ты, я вижу – точно дембель. Штанишки ушил, усишки отпустил, но дружок…, сперва снимай портки, я тебе сейчас задний проход – то прощупаю на предмет простаты…,а! Хочешь ощютить мгновение счастья? А – то я могу! Ну как, не желаете? – растопырив пальцы на обеих руках, прикалывается веселый военный с белой шапочкой на голове.

- Ну что Вы такое говорите, товарищ лейтенант. Я вполне серьёзно. Ходить не могу. Точно – скоро прорвётся. Может его скальпелем чиркнуть? А я потом с дежуркой уеду. А? Но только сперва - анестезию сделайте, а то я закричу! – поддерживает Серёжа веселое настроение.

Молодой военврач производил впечатление адекватного, вполне приличного человека. Человека не уставшего от всей этой Армейской рутины и пока ещё ходившего на службу почти с удовольствием.

- Да я вижу, Вы сержант с каким – то образованием. У Вас на лбу явно не десятилеткой попахивает. Что, угадал? Наверное, техникум какой – нито? – интересуется летеха, надевая тонкие резиновые перчатки.

- Да, было дело. Мне служить полтора года, Весной домой. Инженер я, строитель.

- Ну и хорошо. Ну и замечательно…, посмотрим, что тут у нас. О! Вижу, вижу…, не обманул! Эй Коробчак! Ты пока ему пластырь с мазью Вишневского наложи, пусть в казарме повоняет! – лишь мельком взглянув на оголенный Соколовский зад, отдаёт распоряжение медицинское светило.

- Как говоришь тебя…Соколов…! Короче – резать пока рано, карбонарий твой ещё не дошел до нужной кондиции. Да ладно…, хрен с тобой, придёшь через два дня, а там – посмотрим. Дам я тебе справку на трое суток, поболтаешься в казарме, а там поглядим. Ну что? Доволен?

- Премного Вам благодарен, товарищ лейтенант! Спасибо. Очень рад! Спасибо! – потрогав толстый вонючий кусок бинта, проверив прочно – ли тот держится на заднице, принялся Сергуня натягивать сперва двое нижних белых  подштанников, а затем и штанишки.

- Всё! Свободен. Не задерживай движение, помни мою доброту! Дай Коробчак ему справку на три дня, пусть покайфует. А ты что, потом лейтенантом что – ли будешь? – вдруг призадумался белохалатник.

- Да вроде того. Наверное - лейтенант запаса. Но я точно не знаю. Фу! Руки  теперь вонять будут. Мне такой мазью мама коленки мазала. Так – же воняла! Разрешите идти?

- Всё! Иди уже, лейтенант. А что? Может быть и лейтенант. Службу тянул, горя хапнул. Всё – нормально, не то, что эти…, после военной кафедры. Вот уж смех! – отогнув края белого халата, засунув руки в карманы офицерских галифе, с задумчивым видом рассуждает настоящий служака.

Похоже - этих мальчиков с военных кафедр, здесь не очень – то уважают. Да и как к ним относиться – к этим смешным лейтенантикам.

Одним словом – справка у Соколова в кармане, а значит – три дня можно жить, не тужить…, главное – ноги пошире растопыривать. Во кайф! Балдёж!!! Но задница, все таки - болит по настоящему. Фу! И руки этой чертовой мазью воняют. Ну и хрен с ними. Главное Свобода!!! А что делать – мы всегда найдём!



Следующим утром, собрав под коленками ворох всяческих штанов, а именно – тонкие белые нижние, теплые белые вторые, верхние хэбэшные третьи…, сидит Серёжа Соколов на солдатском толчке, заворачивает в газетный листок отлепленный от задницы вонючий кусок марли и пытается, с меньшими болевыми затратами сходить, так сказать, по - большому. Ой да ой!

Эта гнойная сволочь не испытала на себе вытягивающие, лечебные свойства мази профессора Вишневского, нисколечки не уменьшилась в размерах, а кажется ещё более увереннее, сильнее напоминала о своем присутствии между ягодицами. Ну что, за напасть, что за наказание свалилось на голову старослужащего сержанта в эти последние, самые весёлые месяцы его службы.

Успокаивало одно – сегодня все на недельку отбывали на мелкие, зимние учения, а Николай Осипович, помяв в руках, внимательно прочитав и даже понюхав справочку из санчасти, дал согласие на прохождение сержантом Соколовым курса лечения в казарменных условиях.

- Что – то не верю я тебе Соколов. Что – то очень сильно ты ноги расставляешь. Врёшь ведь всё. Справочку где – то раздобыл…. Ну да ладно, хрен с тобой, я те в жопу заглядывать не собираюсь, от тебя и так какой – то амбулаторией за версту прёт! Пользуйся моей добротой…, но помни – за тобой должок, Опосля отслужишь. Я – те припомню, ёш твай корень! Все! Ковыляй отсель! – видя бесперспективность серьёзного дознания, веря бумажке с синей печатью – отмахнулся прапор от назойливого сержанта.

И вот, этим  зимним солнечным утром - сидит Серёжа в сортире и раздумывает – как бы получше, половчее исхитриться, как подтереться измятым газетным клочком, чтобы было не так сильно больно, чтобы поменьше занести инфекции на нежданного гостя.
Эх – хо – хо! Кхе – хе – хе! Да уж!!!

День потянулся своим чередом.

После завтрака, как - то быстро, словно по команде «Тревога», все убежали и больше уже никто в расположении не появлялся! Никого!!!

Ну Серёжа Соколов…, бывают же в жизни минутки полного счастья,  минутки полного душевного, физического расслабления, когда всё внутри тебя поёт от осознания трехдневного покоя и свободы. Да и хрен с ним, с этим чириком на заднице. Главное – Свобода!!!

Улегся сержант в пустом спальном помещении на своей кроватке, почесал голыми пальцами левой ноги – пальчики правой, закинул руки за голову, устроился поудобнее на подушке и неторопясь задремал.

Хорошо! Благодать! Просто – зашибись!
А там, глядишь и сон придёт.

Поспи, немножечко поспи дружок, отдохни. Ведь всем известно – солдат спит, служба идёт!
Всё хорошо! Всё нормальненько!

Вздремнул Соколов, не торопясь, сходил в столовую, покушал чего повкуснее, опять понежился на кроватке и вдруг!
Оппа – на!!!

- Серый!!! Сука! Ты тоже здесь? А – точно…, у тебя же - жопа болит!  Ну Бля, ты даёшь! Закосил значит, а мы тоже остались! – в распахнутой шинели, в шапке набекрень, в спальню ввалился возбужденный Тадик Микульский.

- Ну ни хрена себе! Оп – па! Кого мы видим! Соколов! Шлангуешь, что – ли? Молоток! Вот ведь сволочь какая – на кроватке полеживает, а мы по городу бегаем. Ха – ха! – орёт, появившийся следом Стёпка Шумельчук.

Эта дружная, веселая, только – что с морозца, уверенная в себе парочка младших сержантов – дембелей, своим появлением, добавила в сонный покой обстановки…, всю реальность, всю полноту бесшабашной солдатской жизни.

Хлоп, хлоп – полетели холодные, морозные шапки в Соколова.

- Ты чё разлёгся! Давай вставай! А мы все думали – с кем бы бухнуть сегодня. А этот тут лежит! Ну! Кому бежать? – веселится младший командир химических войск, по прозвищу – Химик. Да, Микульский был явно в своей тарелке.

- Мы денежек немножечко надыбали – угощаем! Химик! Давай на пальцах кинем – кто пойдёт? – предлагает украинский парубок Стёпа Шумельчук.

- Да ладно, ладно! Я и так схожу, херли – тут. Мне заодно пару дел надо провернуть. Чего брать – то? Я так – сухого хочу. Его хоть подольше попьем. С этого долбанного спирта, потом башка болит, да и вообще…, его чем – то закусывать надо. И так Бля…, денег мало! – сбросив шинель прямо на кровать, усевшись на краешек стола, покачивая сапожком – щерится Микулидзе.

Спирт меняли на бензин в пропорции пол – литра на канистру и надо признаться –  всем он порядком надоел, поэтому пили его от безысходности, в исключительных случаях.

- Вы - то как здесь? Я и не знал, что вас тоже оставили. Чего – то втихарика провернули, небось? Остальные, наверное матерятся – где Химик, где Стёпа, где эти Суки? Опять с куском договорились! – повернувшись на бочек, подперев ладошкой челюсть, повеселевшим голосом интересуется Соколов.

- Да мы полировку ходили доставать. В штабе договорились…. Только молчек! Никому ни слова! Комбат знает с куском и все. Под это дело, мы … Бля - неделю будем гулять. Точно – не меньше! Щас на заводе были, завтра все решится, Но ты молчи…, в натуре! Понял? – хитро посмотрев в сторону двери, в пол голоса рассказывает Химик.

- Да мне – то что? Это Ваши дела! Химик, ты батон с изюмом еще возьми. На вот…. У меня рубль с мелочью есть, больше нет. Недавно посылку с плёнкой домой отправлял. Папашка проявит, фотки напечатает, всем пришлёт. Онуфрий фотографировал на полигоне. Помните…? Да! Этих…, во…, батончиков с коричневой начинкой ещё возьми. С вином – зашибись будет!

- Да возьму, возьму. Скажите лучше, где бухать будем? Можно в бытовке, да там очень близко к двери. В сушилке – жарко. Если здесь, то тоже – влететь можем. Пошли к мужикам в баню. Они вроде – бы не уехали. Их там двое…, но Блин, тогда винища будет мало. Ладно…, все! Пока думайте. Я нахрен – пошёл. Стёпа, давай свои копейки – оттолкнувшись от краешка стола, легонько подпружинив руками, Химик грациозно спрыгнул на пол.

Долгая история рассказывать, как и где этим вечером, беседуя за жизнь, выпивала данная троица сержантов. Следует отметить лишь, что популярного сухого, густого, красного вина под названием «Медвежья кровь» выкушано было немерено и ребятки дошли до той кондиции, что Стёпа Шумельчук, пуская слёзы с соплями, на «бис» исполнил старинную, малопонятную украинскую песню. При этом, младший сержант, нелепо вскидывая в стороны ноги, видимо пытался сплясать гопака или иной национальный танец.

Соколов ничего из русского танцевать не стал, по причине болей в области заднепроходного отверстия, но песню про героя гражданской войны - командира Щёрса, что раненый шёл под Красным Знаменем – спел.

Шляхтич Микульский ни какого польского фальклёра не знал, а поэтому – глупо улыбаясь, лишь подвывал, помогая остальным исполнителям.


Поздно утром с трудом подняв голову, очень удивившись, что лежит поверх одеяла в сапогах…, безрезультатно пытаясь вспомнить чем закончилась ночная попойка, встал Соколов с кровати и опираясь на хромированные дужки, поплёлся в туалет.

Опять, собрав под коленками все трое штанов - сидит Серёжа на очке и пытается придти в себя.


Да! Вчера дали Стране угля!!!

Это – ж надо было так нажраться! Ничего не помню. Но кажись, всё было тихо, видимо без залётов.

И вдруг! Ой! Что это! Ну нихрена себе!!!
Да! Да! Да!

Ведь между ягодицами находится чирий! Чирий, от которого не было никакой жизни, который превращал любое движение в ад! И!

О чюдо! А где – же он? Это как? Во Бля!!!

Прислушался Соколов к своему телу в области задницы и с радостью осознал, что случилось, что - то невероятное, случилось чюдо, что – то необъяснимое…, но – никаких, совершенно никаких неудобств, никаких болей, ничего, просто ничего не беспокоило его, не напоминало о вчерашних мучениях!
Вот это да!!!

Пошевелил Сергуня попой, напрягся, не торопясь, сделал свое вонючее дело – всё в порядке! Подтерся развернутым газетным шариком, что комкал в руках – все нормально! Все просто отлично!

Его нет! Он исчез!
Эта сволочь, эта гнойная падла в одну ночь чудесным образом исчезла, испарилась, просто рассосалась!
Ну надо – же, как повезло!
Все – таки есть в жизни счастье!
Теперь херли не служить – будущее просто прекрасно!

Серёжа Соколов мальчиком был начитанным, смекалистым и потихонечку вспомнил, что где – то, от кого – то, когда – то слышал, как старые бабушки все гнойники с чириками завсегда лечили посредством приема во внутрь пивных дрожжей.
А в нашем случае, видимо огромное количество введенного в организм натурального красного вина, возымело точно такой – же эффект, успешно уничтожило весь стафилокок и очистило солдатскую кровь.

Короче – чирий ушел навсегда!

И далее Серёжа Соколов лечился только таким способом, повсюду передавая свой опыт соратникам по службе. Если не верите – сами на себе  проверьте!




ГЛАВА  23

Про чудесные свойства красных вин.

Солнечный зимний денек, последние месяцы службы, полная свобода действий, по причине отбытия личного состава на полигон и ни одного командира рядом – что ещё нужно человеку для Счастья! Да наверное больше и ничего! Вот оно оказывается какое – Счастье! Нехитрое солдатское Счастье!
Не выдержав алкогольной атаки сухим красным вином «Медвежья кровь», фурункул ушёл, с утра на завод за полировкой также ушли Химик со Стёпкой Шумельчуком, оставив Серёжу Соколова валяться на кровати, предаваться безделию…, чем он успешно и принялся заниматься.
Так в раздумьях, дремоте, сонной неге…, потихонечку прошел день и незаметно подобрался вечер.
Накинул Сергуня на плечи стёганную коротенькую полу - фуфаечку, зажал в правой руке написанные за день три письма, имитируя сильную хромоту и раскорячив ноги – не торопясь, побрел к почтовому ящику у КПП, с наслаждением, полной грудью вдыхая свежий зимний воздух.
Хорошо! Очень даже – хорошо! Просто – замечательно!
Прогулялся Серёня, не торопясь вернулся в казарму, не снимая сапог, прилег на кровать – хорошо. Просто – зашибись! Это ж надо – чирий сам исчез. Рассказать кому – так не поверят.
Топ – топ. Топ.
Из коридора послышался грохот сапог. И точно – в расположение ввалилась неразлучная парочка жуликов.
- О – о! Жопошник! Да ты никак всё лежишь? Смотри дембель не проспи! – сбрасывая шинель на ближайшую кровать, орет Микульский.
- Я чё придумал…, давайте  чирий сами выдавим…. Помните как  Сахарчук орал…? Ха – ха! Хер – ли! Положим тебя в сортире на умывальник и плоскогубцами захерачим…! А? Да я сам тебе всё сделаю. Не ссы! Ну…, согласен? – не раздеваясь, прямо в шинельке завалясь на спальное место, подшучивает Стёпка.
- Ну Стёпа, Бля…, к сожалению ты опоздал! Засунь эти пассатижи себе в задницу. Хо – хо! Вы не поверите. Блин! Но - после вчерашнего…, с вина,  что – ли…? Только чирик – то рассосался! Бля буду! Вообще пропал…, сам не верю ни хрена! Хожу свободно. Во – глядите! – приподняв обе ноги, сделав маховое движение, Сергуня более – менее легко привстал с кровати, свободно распрямился и предстал перед изумленными зрителями в полный рост.
- Ну как? Видели! Я его уже почти не чувствую. Чего только бухло с человеком не делает. Короче…! Я бля… - доволен!
- Ни фига себе! Во… сука, прикольно! Точно что – ли не болит? Это что – же с винища так помогло? То – то оно мне в последнее время стало нравиться! Серый…, ну – ка, покаж. Не – е…, лучше дай – ка я тебе табуреткой по жопе хлопну…! А? Проверим! – порядком удивившись чудесному исцелению, в шутку потянувшись за деревянным солдатским сиденьем, предлагает противный Химик.
- Я те щас сам хлопну! Скажите лучше куда ходили, опохмелились наверное. Где – хоть целый день  шаропупились?
- Где – где! В Караганде! Полировку доставали. Кажись все зашибись. Через пару дней будем брать. А чё – мужики! Не бухнуть – ли нам по маленькой? Надо – ж отметить выздоровление задницы. Стёпка…, ты как? Будешь?- крутя колесико, нащупывая польскую волну неизвестно откуда взявшимся маленьким транзистором, забрасывает Тадик заманчивое предложение.
- Да мне – похрену…. Если Вы будете, то и я буду.  И вообще – лучше к бабам в общагу пойти, там на халяву всегда вмазать можно. Я одну шмоньку знаю – у нее всегда горилка есть. Ну…? Валим? – ковыряя в ухе специально отрощщеным длинным ногтем мизинца, подложив для удобства под голову  третью подушку с соседних кроватей, ответствует ловелас Стёпа.
- Не…, ну Вы чё? Какая нахрен общага! Да я со своей жопой разве через туалет залезу! Вы хер – ли, меня на веревках что – ли потянете? А если потом прыгать? Не – е, я не согласен, я боюсь! Охренели совсем. Тебе – то Стёпка – лишь бы к чувихам залезть. Ясно куда ты клонишь.  – слабо сопротивляется Серёжа Соколов.
Для ясности необходимо пояснить, что в трех кварталах от нашего артиллерийского полка, через три улицы, застроенного одноэтажными домами частного сектора, возвышались многоэтажные строения микрорайона, среди которых и находилась пятиэтажка общежития Львовского кулинарного техникума. Проживали там веселого нрава, более – менее доступные, отзывчивые для чистой солдатской любви – сельские девченки, покинувшие свои деревни и отправившиеся в древний город на поиски лучшей доли, а возможно – Счастья! 
Понятное дело, что этот женский дом общего проживания все года своего существования пользовался повышенным вниманием со стороны особей противоположного пола, кои каждый вечер, в любую погоду кричали свои военные песни из – за каменного забора в километре от томящихся девичьих сердец.
В желанную женскую обитель можно было попасть лишь через окна второго этажа, взобравшись на шиферную крышу каменного пристроя кочегарки, сооруженной здесь видимо специально для этой цели – в темное время суток помогать солдатикам проникать, а затем и покидать гостеприимное здание.
На первом этаже, на проходной, как положено – неусыпно охраняли хромированный турникет три, менявшие друг друга старушки, кои сидели здесь, наверное – вечность. Эти бабульки все про всех знали, все ведали, читали в девичьих сердцах, как в открытой книге и по неписанным законам жизни - иногда закрывали глаза на то, что втихушку, по ночам творится на верхних ярусах ихних владений. Комендантша также более – менее лояльно относилась к личной жизни подопечных, за свое молчание, наверное, получая с них картошкой и брюквой.
Наш деревенский Дон Хуан – Стёпка Шумельчук считался главным ходоком к будущим поварихам и продавщицам бакалейных отделов, а посему пользовался непререкаемым авторитетом, давая советы, что – да как сделать получше, да на какой этаж пробраться сегодняшней ночью.
Под начальством Стёпки, Серёжа уже шесть раз осуществлял поход в манящую Зону Свободной и Чистой Любви, но лишь дважды ему по полной программе, в полной мере удалось получить желаемое.
Не все так просто в этих женских делишках, иногда бывают они такими странными, не понятными, задумчивыми…. Ну казалось – бы, чего Вам  Мадам ещё нужно…, вот он я…, берите, владейте!!! Вот он я – обалдевший от Любви с Первого Взгляда, ради Вас готовый на все, на любые безумства…, возможно чуть лишнего пьяненький…, но это со всяким бывает…, ан - нет! Чего - то не так! Почему - то с первого раза сегодня не получилось, что – то не сработало, черт их разберет, этих кухарок.
- Чё ты зассал сразу. До вечера ещё далеко. Там видно будет. Девки эти никуда не денутся. Вообще – то я недавно с одной ознакомился…, жопа - во! Всё меня за ремешок хватала, Блин! Рожа вся в веснушках, ну точно – даст! Я это сразу чувствую. Окна на третьем этаже, снежком кинем и трыньдец! У неё подруга есть – тоже, Бля буду – верняк! Какие – то новенькие они, я их не знаю, наверное осенью поступили. Хо – хо! Молодёжь! – пуская слюни аж  на подушку, словно мартовский рыжий кот, с мечтающей улыбкой на лице, закатывая глаза – щюрится Стёпка.
- Нет, ну ты сам с чириком на жопе на крышу полез бы? Знаю я твоих давалок – наверняка динамо включат, тем более – новенькие. Нихрена ещё не соображают. Так уж они у себя в деревне всем подряд раздавались! – инстинктивно рукой проверяя состояние проблемной зоны, огрызается Соколов.
Но к счастью – с попой всё было в полном порядке и ежели подумать, то поход в общежитие кулинарного техникума, вполне мог бы быть.
- Ладно, хорош про баб! Тебе бы Стёпка, только за задницу подержаться. Пошли лучше в столовку – жрать пора, а там видно будет. Я так – бы просто побухал, как ни будь влёгкую – подает голос шляхтич Микульский.
- Я уже третий день лопаю. У меня вон аж руки дрожат. Давайте просто винца немножко…. Может, картошки жареной у Фаруха попросим. Точно… - он мне должен! – усевшись на скрипучей кроватке и рассматривая свои  растопыренные пальцы, продолжает рассуждать Химик.
На том и порешили.
В полупустой столовой, проныра – Химик сгонял к другу – повару, притащил какой – то жареной вонючей мойвы, каши, белого хлеба с маслом и наша сержантская троица дедушек, одиноко усевшись за пустым огромным столом, принялась неторопливо ковыряться в эмалированных мисках.
По неписанным законам – оставив после себя посуду на столах, засунув руки в карманы, трио старослужащих вразвалочку, прямо через огромное, открытое пространство плаца, проследовало в расположение, где и завалилось на кровати, чтобы малость отдохнуть.
- Ну что порешим? Что дальше делать будем? В натуре…, херли…, валяться здесь будем? Пошли уже в город, а там видно будет, вон… стемнело уже давно. Вы…, сучары! Вставайте! – сапогом попинывая открывшуюся дверцу чужой прикроватной тумбочки, ноет Степан.
- Ты, что ли совсем уже Ку – Ку! – повертев у виска указательным пальцем, отвечает Химик.
- Куда торопиться. Время ещё вагон с прицепом. Давайте спокойненько полежим – помечтаем. Я что – то в последнее время дом вспоминаю. – случайно забытым вафельным полотенцем, вытирая какое – то невидимое пятнышко с коленки, задумчиво излагает уроженец города Вильнюса.
- На гражданку приду…, в баре буду работать…, мне друг писал…, денег там не мерено можно зашибить. А хер – ли? Говорит – одни иностранцы дурные вокруг труться, уж я – то с ними разберусь! – уверенно планирует свое будущее наш польский шляхтич.
- Ага! Давай – давай, коктельчики смешивай…, вот уж побухаешь до жопы каждый день. Во – во! Скорее дайте Химику ключи от бочки с пивом. Ждите отстоя пены, не отходя от кассы! Ой – не могу! Охренеть – не встать! Да у тебя на роже написано – будьте осторожны! Не – не! Поглядите на него…, денежки он будет считать. Ой, не могу, щас обоссусь! – не выдерживает и Сережа Соколов.
- Да пошел ты в жопу! Ни хера Вы не понимаете! Я там на машину за два года денег нарублю. Одену белую рубашечку с бабочкой – здрасьте… мон плизир… и всё такое! У меня одноклассник в крутом баре в гостинице стоит. Они на работе вообще не пьют. А я что – алкаш, что – ли? Да пошли Вы…. Ни хрена не сечете! - полусерьёзно отбивается Тадеуш.
- Ну – ну! Ты вон рукавчики – то по локоть закатай – розочка в колючей проволоке…! Ха – ха! Давай я тебе ещё перстни на пальцах наколю, будешь их растопыривать – « в натуре – бык»! Вот уж интуристы обалдеют! Да они точно к тебе в очередь за водкой встанут! – цепляется Сергуня к Великому Мечтателю.
- Да иди ты в пень! Ты сам – то ни хрена не видел в своей Казани…, или где – там у тебя? У нас – Европа! Да мне мамочка давно все приготовила! Вот приедете в гости через годик – сами все увидите. Стёпка…., ты как – приедешь? Я – тебя…, Блин, целый день на халяву пивом буду поить! И этого зачуханца, уж так и быть – тоже!
- Да ладно – ладно! Великий комбинатор – верим, верим! Нам что – жалко что – ли. Можешь ещё шортики надеть и на пляже мороженным торговать. Все тёлки будут твои! – видя, что разговор принимает серьёзный оборот, потихонечку заканчивает Соколов.
- Не… ну Вы чё? Вы уроды…, вставайте, хер – ли лежать – то здесь? Пошли уже, скоро и магазины закроются. Размечтались тут. Пошли скорее – я Вам сам пива налью! – не выдержав бессмысленной словесной перепалки, в последний раз пнув дверцу тумбочки, подытоживает разговор Стёпка Шумельчук.
И мы ушли в темноту Львовских улиц.
Сначала выпивали под одинокой, тусклой лампочкой, среди пустых деревянных ящиков на заднем дворе ближайшего магазина. После нас в общей куче стеклотары остались лежать три добавочные бутылки из под пошлой борматухи.
Затем кучковались в тепле, в каком – то подъезде, на площадке между первым и вторым этажами, где пили, курили, плевали на пол, громко что – то доказывая друг – другу.
После криков, матерных выражений, бросания кусками льда по окнам…, пятиэтажное здание женского общежития, вдруг озарилось, одновременно вспыхнувшими  во всех окнах огнями…, отовсюду раздались громкие, противные трели свистков то – ли милиционеров, то – ли народных дружинников и троица неизвестных лиц в солдатских шинелях по быстрому шарахнулась прочь, исчезая в спасительной темноте.
В черном звездном небе, прямо над головами собутыльников, ярко белел диск полной луны, освещая зимнюю пустынную улицу, по которой пошатываясь вышагивала бравая группа из трёх пьянющих военнослужащих сержантского состава.
Идти было некуда, деньги удивительно быстро закончились, а душа требовала продолжения банкета!
- Вы… Уроды…Бля…! Пошли в гостиницу! Тут недалеко…, я знаю…! Там Блин…, на хвост кому – ни будь точно сядем…! Бля буду! Я сказал…! А? – кривляясь, обеими руками упираясь нам со Стёпкой в грудь, как – бы пытаясь завернуть процессию в одном, только ему известном направлении – орет Химик.
- Ты совсем охренел…! Куда ещё…? Какую…, такую…, гостиницу? Ты чё совсем с дуба рухнул…? Бля!!! – улыбаясь во все лицо, ну очень интересуется Стёпа.
Серёжа Соколов интересовался как – то не очень. Потихонечку становилось заметно, что сегодня он обогнал своих товарищей в стадии введения алкоголя в кровь и сейчас просто по инерции плыл в общем настроении.
- Ну ты Стёпа…, во – обще что – ли дурак…? Я – те говорю…го – о – остини – и – ница! Во – он там. Мы там с Емелей были один раз. Ну Вы… Бля… ва – а – ще! Там ещё кабак есть. По – ошли говорю! – оттолкнулся от нас Химик и кряхтя, медленно нагибаясь, стал поднимать свалившуюся  в снег шапку.
- Серый…, придурок…, ты чё… ты как?
- А я ч…ё? Всё – путём! Не ссы в трусы! Па – ашли! У СА – алда – ата вы – ыходно…,все у него… пуговицы…в ря – а – ад! Э – эх! – встал по стойка «смирно» Соколов и высоко поднимая ноги, чётко впечатывая в снег шаг, замаршировал куда – то в перед…! И – и!
Правая нога высоко взлетела в воздух…, сделав «ножницы» за ней последовала левая…, нелепо взмахнув руками, тело на секунду зависло в метре от земли и… -  Сергуня рухнул в снег, больно ударившись башкой об накатанную дорогу.
- Ну ты придурь… Ха – ха! Не – е, ну ты точно геморройный. Чего разорался – то? Давай уже вставай…ну … Во – от! Давай пошли… выходной у него! Стёпка! Ты его что – ли напоил? Давай ему морду снегом что – ли натрем. Ты…Сука…сам его потащишь! – точно также, нетрезво стоя на ногах, покачиваясь, подтягивая за воротник шинели, Соколова вверх, пытается помочь подняться на ноги своему товарищу пьяненький Химик.
- Не – еа! Ну ты в нату – уре дал! Ты на себя посмотри! Бля… падлой буду…! Химик… ты чё? Вы уроды долбанные…! Па – а – ашли домой! Хорош уже…! Ой! Ха – ха! – смеётся более – менее, ну очень относительно трезвый Шумельчук, глядя на барахтающихся в снегу друзей. 
Ха – а! И – и – и! Оп!
Подскользнувшись, Степка валится рядом!
Вот, примерно таким образом - этим прекрасным, в меру морозным зимним вечером, отдыхали наши герои.
А затем, как то сама – по себе, в сознании всплыла гостиница « Интурист», было курение в мужском туалете на первом этаже, рядом со стеклянной дверью в огромный шумный ресторан. Помнится знакомство с командировочным, который от безделья и ради интереса - сунул камердинеру рубль денег, чтобы провести своих новоиспеченных друзей – сержантов к себе на третий этаж, где в маленьком уютном баре они вновь выпивали, со всеми перезнакомились, целовались… и в конце концов, Серёжа Соколов снова неожиданно для себя очнулся утром, лежащий прямо в шинели на родной кровати.
Хло – оп! Оп! Открыл глаза Сергуня!
О – о – ёй! Ёй!!! Ни хрена – себе! Вот это да! Да!!!
Утро неотвратимо начиналось.
Вдруг, неожиданно для всех…, откуда ни возьмись появившийся старший прапорщик Николай Осипович, всмотревшись в наши похмельные рожи, по отечески произнёс – Ну что, голуби мои сизокрылые, мать вашу нехорошо…, попались!!! Вы что…, ёш твай мить…, совсем охренели? Вас за какой елдой здесь оставили…? А?!! Ну все, орелики! Вы допрыгались!
И вложив в наши дрожащие ручки по деревянной лопате, повёл всех на заснеженный плац, где и отмерил шагами огромную площадь нетронутой белой целины.
- Слушать сюда! Я вернусь к обеду… и ежели Вы…, долбаные алкаши, не очистите от сих, до сих…, то пожалеете, что Вас всех троих Ваша мама родила! Я Вас … еш твай корень, научу Родину любить! Вы у меня из нарядов до конца службы не вылезете…! Нет!!! Ну, Вы меня хотя – бы понимаете…? А?!!! Уроды недоделанные! – сурово вглядываясь в наши помятые лица, с интересом допытывается кусок.
- Так точно! Понимаем! Товарищ старший прапорщик! – в один голос отвечают бедолаги.
Да…, по всей видимости, на этот раз мы влипли основательно, кусяра явно не шутил, а наша троица, наверное - очень его рассердила.
Но с другой стороны…, ежели разобраться,  Николай Осипович за свою долгую карьеру прапорщика, насмотрелся всякого, в любой момент был готов к любой неожиданности, к любой солдатской пакости и уже давно ничего не принимал близко к сердцу, относясь ко всему философски, с мужицким пониманием.
На этом и порешили.
Но через десять минут…, всем телом навалившись на древки лопат, отплёвываясь тягучей слюной, хватая воздух пересохшими ртами, мы поняли, что снеговая повинность явно завышена,  наши больные глубоким похмельем организмы вряд – ли справятся с поставленной задачей, а скорее всего потеряют сознания и останутся лежать на безлюдном плацу, медленно остывая в сугробах.
- Ну сука… и попали! Чё делать – то будем? Здесь мы точно сдохнем. Башка - просто раскалывается! Щас точно блевану! – стонет Химик.
- Щас бы пивка вмазать…, да я бы даже просто кефирчика литра два заглотил! – поддерживает его Стёпка.
Опёршийся на лопату Соколов просто молчал, молчал - проклиная всё на свете, проклиная свое тело, свой желудок, свою гудевшую голову, а заодно и сам факт рождения в этом Мире!
- Пивка, пивка…, а бабули у тебя есть? Я так вообще - пустой, какой кефир…, к херам собачьим! – плачет Микульский и развивая мысль продолжает.
- Слышьте чуваки! А давайте к свинарям сходим! Я этих чючмеков немного знаю, у них всегда бухло есть, смотаемся по быстрому… и обратно! Бля буду! Верняк!
- Пошли, пошли, мне уже все  - похрену! – подумав, соглашается Стёпка и перестав ковырять носком сапога ямку в снегу – отбрасывает лопату далеко в сугроб.
И плюнув слюной на все проблемы, мы - пошли!
Как известно, в любой воинской части имеется пищеблок, где для солдатиков готовится всякая вкусная пища. А глее готовят – там в обязательном порядке появляются отходы…, а куда их с пользой применить?
Да! Да!
На территории любого военного объекта, в самом дальнем углу, за сараями и складами, непременно существует, какой ни будь…, но свинарник. Да! Это убогое, а может быть и солидное помещение для разведения данных благородных животных обязательно имеется.
Было оно и на территории нашего полка.
Фу!!! Бэ – э! Вай – й!!!
Ну и вонища – же стояла на этой грязной, какой – то убогой, полу заброшенной свиноферме. За загородками из обгрызанных, объеденных досок, толкались белые, противные, волосатые тела хрюкающих сущесвт, которые беспрестанно своими мордами, что – то ковыряли в рыхлой земле под ногами.
От выделяемого газа (наверное метана) резало в глазах, но здесь было очень тепло и к тому – же по проходу между стойлами в сопровождении двух друзей , возвращался Тадик.
На свинарях из солдатского, были лишь сапоги, а остальная спецодежда являлась вообще не понятно чем, да и вдруг выяснилось, что забытая Богом в этой вонючей дыре, парочка фермеров – плохо говорит по  русски, являясь видимо, чуть – ли не финнами.
Но шляхтич Микульский быстро нашел с ними общий язык и уже держал в руках бутылку с грязной жидкостью.
Спирт запивали водой прямо из носика подозрительно не чистого эмалированного чайника, а закуски и вообще не было! Но!!!
Капля спиртного в чистом химическом виде, произвела на нас неописуемое действие, а проще говоря – эффект второго рождения! Оп – п! Оп – ля – ля и всё готово!!!
Ёлы – палы, мамочка родная…, да как всё хорошо - то на Белом Свете! Все просто расчудесно! Эх!
И свинушки эти такие хорошие, такие веселые…, чего – то все роют, чего – то ищут и так по доброму -  похрюкивают. Хрю – да хрю! Хрю – хрю – хрю!
И чюхонцы оказались не плохими ребятами…, улыбаются, чего – то лопочут, покуривают вместе с нами сигаретки…, вот только руки у них не очень…, просто страшно смотреть, просто грабли, а не руки. Но каждому –  своё. Им и здесь не плохо, а уж как с местным прапором мясо делят, это – ихние дела.
Э – э – эх! Распрямись плечо!!! Э – э – эх! Развернись душа! Э – эх Ма!!! Э - эх Бляха Муха!
Весело, с криками, с песнями, за два часа наша троица без напряга очистила от снега отведённый участок территории, чем вызвала у старшего прапорщика огромное изумление, просто – шок от увиденного.
Он никак не мог понять…, как? Ну как…, какими силами, чьими руками эти, с утра умирающие с похмелья уроды…, нагребли такие высокие сугробы снега, докопавшись аж до асфальта.
Да! Не понятно!
Но дело сделано. Задание выполнено. Слово дано. Так – что отделались мы легким испугом и на следующий – же день с попутной машиной отбыли к своим друзьям дышать свежим лесным воздухом и попукивать в брезентовой палаточке.