Глава 16.
Когда наступило первое февраля, Николя встретился с промышленником Самойловым и передал ему пять миллионов. Бородач дожидался его в заранее оговоренном месте на окраине столицы, и Николя увидел за его спиной двух громил, одного из которых ему уже довелось узнать в прошлый раз. Самойлов был приятно поражен таким поворотом событий, поскольку был человеком недоверчивым и приготовился к другому развитию сюжета. Он с радостью взял пакет с деньгами и довольно легко согласился переписать расписку на другой срок. Николя как можно уверенней, с надменным видом, объяснил Самойлову, что самый близкий срок, на который он может рассчитывать, это не раньше мая. Промышленник немного подумал, задумчиво почесывая бороду, и согласился, сказав, что по весне он снова появится в Петербурге. На том и сошлись.
В остальном жизнь Николя мало изменилась. Сбросив с плеч эту ношу, он почувствовал себя гораздо увереннее. Хотя мысли об упущенном наследстве и не оставляли его, он пока продолжал жить в особняке, имел на руках какую-то сумму наличности, что осталась в доме после смерти отца, и ни в чем не ощущал особого недостатка. Правда, он совершенно перестал бывать в игорном доме, поскольку последняя неудача сильно охладила его пылкую страсть к игре. Все свое время он стал проводил в доме Загревских, окружив Мари таким чрезмерным вниманием, что это даже заметил князь. Он не преминул спросить у Николя, когда тот успевает бывать на службе, и Николя, ловко выкрутившись и соврав об отсутствии обязанностей в связи с отъездом государя в Крым, стал гораздо реже наносить свои визиты Мари. Зато стал чаще встречаться с Китти. Ему пришлось распроститься со своими комнатам в Столярном переулке, поскольку их содержание вылетало в приличную сумму, но и надобность в них отпала сама собой. Теперь Китти приходила в особняк Бессоновых, где количество слуг сократилось до минимума и ей не приходилось там сталкиваться с кем-нибудь, кроме Аклеппия, который сам решил остаться при молодом хозяине, а также не страдал излишним любопытством и не лез не в свои дела. Николя не стал рассказывать Китти обо всех своих неудачах, и проводил с ней время как и раньше, легко и беззаботно. Периодически к нему приезжал брат, который не переставал упрекать Николя в его нежелании появляться на службе. Николя клялся и божился, что собирается туда со дня на день, но никак не мог себя заставить сделать этот шаг. В конце концов, Юрий, собрав в кулак всю свою волю, пригрозил ему, что не станет далее помогать в покрытии долга, если Николя не сдержит свое обещание. Николя, уже сам понимавший, что из суммы, оставленной отцом в сейфе, остаются совсем гроши, в один прекрасный день явился во дворец и предстал в Главном дворцовом управлении. Ему вменили необременительные обязанности при Гофмаршальской части и назначили довольно приличное жалованье. Так что Николя даже пожалел, что не начал нести свою службу ранее. Также нахождение во дворце не только спасало от безделья, но и помогло Николя обзавестись новыми полезными знакомствами. Имя его отца придавало ему статус уважаемого и серьезного человека, к тому же Николя был молод и довольно хорош собой, что сразу заметила фрейлина императрицы и ее приближенная Анна Вырубова, большая любительница любовных утех. Она не замедлила подать Николя определенные знаки внимания, чем он и воспользовался. Вырубова оказалась довольно экзальтированной и поддающейся влиянию особой, что не преминул заметить Николя и приложил все усилия, чтобы влюбить ее в себя. Анна, являясь дочерью главноуправляющего Собственной Его Императорского Величества Канцелярией, посодействовала переводу своего любовника в подразделение отца. Таким образом, попав в фавор к столь значимой при дворе особе и сделав такое выгодное продвижение по службе, Николя стал чувствовать себя уверенно и дерзко. Он уже смирился с утратой отцовских капиталов и, будучи амбициозным и проворным, направил всю свою энергию на завоевание новых возможностей. Брат оказался прав, и жизнь не заканчивалась.
Николя с нетерпением ждал своей свадьбы, поскольку это открыло бы для него дополнительные возможности и свободу, благодаря денежным средствам Мари. Он без устали оказывал ей всевозможные знаки внимания, вывозил в театры и на прогулки, был мил и любезен. Мари не могла не обращать на все это внимания, и ей порой даже становилось как-то тоскливо, когда Николя долго не приезжал. Она успела привыкнуть к его постоянным выражениям любви и преданности, и ей стало казаться, что брак с Николя будет ее спасением, и благодаря этому она окончательно забудет все свои переживания. К тому же, ее мать не переставала восхищаться Николя, поскольку он просто обворожил ее своей страстью к музыке и мог часами восхищенно рассказывать о всяческих нюансах какого-нибудь музыкального произведения. Анастасия Павловна нашла в нем постоянного и благодарного слушателя своих музыкальных вечеров, когда он восторженно каждый раз просил ее повторить уже сыгранную пьесу. Поскольку княгиня и сама немного занималась музыкальным сочинительством, для нее было очень важно иметь в кругу семьи такую понимающую душу, как Николя, который от природы обладал совершенным музыкальным слухом, а также был великим мастером по льстивым речам. Но все его восторги выглядели столь натурально, что Анастасия Павловна была в полнейшем экстазе от его общества. Князь, до которого дошли слухи об удачном продвижении на государственной службе будущего зятя, мог лишь радоваться, не ведая, что причиной тому отнюдь не рьяное исполнение служебных обязанностей, а пылкое исполнение любовных желаний фрейлины императрицы, что души не чаяла в молодом любовнике.
Приближалась весна. Свадьбы было решено сыграть на Красную горку, в середине апреля, поскольку это было хорошей приметой и как нельзя лучше укладывалось в сроки пребывания сэра Томпсона в России. Затем предполагалось, что Мари и Николя проведут свой медовый месяц во Франции, а все остальные члены семьи отъедут в Канаду. Князь Владимир Александрович с супругой намеревались провести где-то около месяца в гостях у молодоженов Зои и Ричарда, а затем в мае отправиться на пароходе в Англию, и погостить там у сэра Стаффорда, который давно зазывал своего друга посетить «свой туманный Альбион», как любил он выражаться.
Шли последние приготовления к предстоящим торжествам. Мари и Зоя каждый день проводили изнурительные примерки своих платьев. Анастасия Павловна без устали отдавала бесконечные распоряжения слугам, обращая свое внимание на все мелочи в приготовлениях к свадьбам. Под ее бдительным оком слуги усердно чистили столовое серебро, натирали паркетные полы, вытряхивали тяжелые гардины. Повар проводил на кухне бессонные ночи, осваивая новые рецепты для свадебного стола. Для украшения банкетной и бальной зал были заказаны огромные гирлянды из живых цветов и две большие ледяные скульптуры лебедей.
Князь Загревский, уверенный в том, что его будущий зять является наследником большого состояния, обсудил с Николя финансовую сторону свадебных затрат и был полностью удовлетворен, когда Николя сам легко предложил взять ровно половину расходов на себя. Правда, после этого разговора, Николя был вынужден обратиться к брату и, изобразив подобающее смущение, просить его об очередной финансовой поддержке. Юрий, безусловно, согласился и выдал брату запрошенную сумму, бесконечно обрадованный тем, что брат наконец-то ведет достойный образ жизни, преуспевает на службе и скоро станет порядочным семьянином. Стоит заметить, что Юрий также помог Николя и с окончательным обустройством нового особняка на Английской набережной, который Николя должен был занять вместе с молодой супругой. Николя, прекрасно уловив, что Юрий до сих пор испытывает определенную неловкость из-за странного распределения наследства между братьями, вовсю этим пользовался. Единственно, что требовалось при этом – изображать определенную степень смущения и крайней признательности, что нисколько не тяготило Николя.
Так шли день за днем. И вот накануне свадьбы, вальяжно развалившись в большом кресле за чашкой утреннего кофе, Николя неторопливо листал газеты, что вошло у него в привычку. Он выхватывал взглядом самые крупные заголовки, чтобы быть в курсе основных событий, происходящих в империи. Нахождение при дворе обязывало иметь представление о многих политических и экономических аспектах, поэтому Николя стал уделять газетам достойное внимание. Пролистав до конца свежее издание «Столичных новостей», он по обыкновению задержал взгляд на колонке криминальных новостей. «Убит управляющий ткацкой фабрики…. Самоубийство одного из присяжных…. Сбит экипажем на проспекте….» Николя зевнул и приказал налить себе еще кофе. Сделав очередной глоток ароматного напитка, Николя уже собрался было отшвырнуть в сторону наскучившую газету, как взгляд наткнулся на знакомое имя. Николя впился глазами в газетные строки. «Кровавое убийство произошло в одной из московских гостиниц. Графиня Анна Шелестова, не так давно продавшая свой особняк в Петербурге и перебравшаяся в Москву, была жестоко убита в номере одной гостиницы, зарезервированного на имя никому неизвестного господина Поплавского. Тело с множеством ножевых ранений было обнаружено утром горничной, там же находился ридикюль графини с ее документами. Предположительно, графиня пришла в номер с целью осуществить торговую сделку, поскольку в день убийства ею были изъяты из ячейки банка украшения и драгоценности, перечень которых с подтверждающей банковской квитанцией найдены в ее ридикюле. Судя по всему, графиня была ограблена и затем зверски убита. Самым жестоким моментом в произошедшем является тот факт, что убитая находилась на седьмом месяце беременности…» Николя аккуратно свернул газетный лист и, поднеся к губам, картинно поцеловал. Затем удовлетворенно прикрыл глаза. «Ну вот, Бог шельму метит. Поделом тебе, дорогая Аннушка. Лучшего подарка к свадьбе я и не ожидал!» - усмехнулся про себя Николя. Настроение из хорошего превратилось в удивительно-прекрасное. Николя сладко потянулся и встал. Завтра его свадьба, он получает в жены лгунью и обманщицу, но с восхитительным приданным и ежемесячным пособием в размере трехсот тысяч. В мае он окончательно расквитается со своим оставшимся долгом. А за медовый месяц он постарается обрюхатить дражайшую женушку и отправить ее в имение в Бронницах. Кстати, ему эти Бронницы совершенно ни к чему, надо будет их после продать и приобрести что-нибудь менее напыщенное для деревенской глуши. Николя, безусловно, был рад такому подарку к свадьбе со стороны тестя, но также отлично понимал, что огромное имение с конюшнями, псарнями и парками требует приличных затрат на содержание, а это теперь будет его заботой, и он совершенно не намерен спускать денежки на эту ерунду. Хотя Мари очень вдохновенно описывала тамошние красоты, при том, что это не так уж и далеко от столицы. «Надо будет наведаться туда летом и оценить обстановку. Сейчас рано судить», - Николя отбросил в сторону свои дальнейшие планы и громко позвал дворецкого. Когда явился Аклеппий, Николя приказал заложить карету и приготовить его серый сюртук. Свадьба только завтра, а сегодня он намерен весело провести время с приятелями в одном уютном гнездышке у некой мадам Нинон. На завтра все готово, на службу теперь лишь через месяц, и ему просто нечем себя занять. Поэтому беззаботное времяпровождение в кругу приятелей как нельзя лучше скрасит его последний холостяцкий день. Одевшись, Николя в самом прекрасном расположении духа покатил в бордель мадам Нинон.
На следующий день в Спасо-Преображенском Соборе состоялось венчание двух пар: Мари и Николя, и Зои с Ричардом. Обе невесты, в облаках белоснежных кружев и с зажженными свечами в руках, походили на небесных ангелов в ореоле мерцающего церковного света. Ричард, глядя на свою невесту с гордостью и любовью, одел ей прекрасное бриллиантовое кольцо на тонкий палец. Затем наступила очередь Николя и Мари. Мари коротко вздохнула, подумав о Серже, и что это он мог бы вот так одевать ей на палец колечко, а вовсе не Николя. А Николя тоже облегченно вздохнул, одев на палец Мари тяжелый перстень с рубином. Он только утром, с трудом уняв головную боль после вчерашних возлияний, внезапно вспомнил о таком важном моменте, как обмен кольцами. Купив по дороге в церковь первый увиденный в ювелирной лавке перстень, он надел его на палец Мари и тихо сказал, что этот перстень фамильная ценность, и переходил из поколения в поколение по женской линии в их семье.
Когда обряд венчания был завершен, обе пары под оглушительный колокольный звон вышли из храма. Зоя и Ричард просто светились от счастья, в то время как Мари и Николя довольно сдержанно принимали поздравления. Мари через силу улыбалась. Мало того, что корсет платья жутко давил ей на ребра и не давал вздохнуть полной грудью, так еще мысли о Серже вновь охватили ее сознание и наполнили душу печалью. К тому же огромный перстень все время норовил соскочить с пальца, и приходилось не забывать держать руку в кулаке. Анастасия Павловна со слезами на глазах поцеловала обеих дочерей и с трепетом взяла руку Николя в свои, обтянутые высокими бархатными перчатками.
- Мой милый мальчик, как жаль, что сейчас нет с нами Павла Романовича! Он был бы так счастлив за вас, вы такая чудная пара! – ласково произнесла она, глядя на Николя.
- Да, эти мысли и меня не покидали всю церемонию, - печальным голосом ответил Николя и опустил голову.
- Ну-ну, не стоит горевать в такой день! – прогудел князь Загревский, похлопывая по плечу Николя, - Молодая жена развеет всю твою печаль, ведь жизнь не стоит на месте!
- Вы правы, жизнь не стоит на месте, - несколько задумчиво ответил Николя, который как нельзя лучше смог сам убедиться в правоте этих слов.
Обе пары расселись в свои свадебные экипажи, к ним присоединились остальные присутствующие на церемонии, и вся процессия отправилась к Загревским. Там уже были накрыты столы, и в скором времени ожидался приезд остальных гостей.
Свадебный обед прошел напыщенно и торжественно, как и все обеды, что давались на приемах в доме Загревских. Затем наступил черед бала. Под музыку вальса две пары закружились по начищенному паркету, и невесты были настолько хороши своей молодостью, свежестью и яркой красотой, что остальные замужние дамы разом прослезились, вспомнив себя в наряде невесты. Анастасия Павловна, всеми силами стараясь подавить охватившую ее грусть, усердно улыбалась гостям, принимая поздравления. Ей так хотелось подойти к дочерям и обнять их обеих, прижать к своей материнской груди, как когда-то давно, когда они были еще маленькими девочками с непослушными кудряшками, выбивающимися из косичек. Прижать и не отпускать от себя в эту взрослую жизнь. Но так нельзя, теперь они принадлежат своим мужьям, у них теперь свои семьи, а ей остается лишь со стороны радоваться их счастью. Хорошо, что хоть у них была возможность поехать вместе с Зоей в эту далекую Канаду, и поддержать ее в незнакомом месте на первых порах. Хотя как раз Зоя, судя по всему, и не нуждалась в поддержке. Глядя на нее с Ричардом, Анастасия Павловна чувствовала, что эти двое просто созданы друг для друга и никто им больше не нужен. А вот бросая взгляды в сторону Мари, княгиня чувствовала смутное беспокойство, но никак не могла найти причину тому. Что-то в глубине сердца заставляло испытывать ее тревогу за этот союз, хотя и у них тоже все складывалось просто изумительно в последнее время. Николя чудный мальчик, князь хвалит его хваткость на карьерном поприще и говорит, что он далеко пойдет. Мари тоже явно благоволила к нему в эти предсвадебные дни, была такой веселой, жизнерадостной во время его визитов. Так что же смущало материнское сердце? Но княгиня не могла найти ответ на этот вопрос и лишь надеялась, что это от излишних волнений за счастье дочери.
В середине бала новобрачные оставили гостей продолжать праздновать свои свадьбы и отбыли в разных направлениях: Ричард повез Зою в свою английскую резиденцию, где посол распорядился отвести им половину второго этажа под личные апартаменты, а Николя и Мари отправились в свой новый дом на Английской набережной, где все уже было готово к их приезду.
Ричард и Зоя, стоило им переступить порог своих владений, тут же заключили друг друга в объятия и отдались долгожданной близости, утонув в любви к друг другу.
Николя, подведя свою жену к двери нового особняка, сам открыл перед ней дверь и жестом пригласил войти. Мари неторопливо прошла по светлому холлу, оглядываясь по сторонам. Везде горели зажженные канделябры, мебели было немного, но Мари это понравилось. Под руку с мужем она поднялась по мраморной лестнице на второй этаж, где Николя провел ее по комнатам и гостиным, знакомя жену с ее новым домом. Мари с любопытством осматривалась по сторонам, поскольку это теперь был ее дом, ее владения, и она могла здесь все устроить по своему вкусу. Она даже сказала Николя, когда они проходили одну уютную гостиную с полукруглым окном, находящимся в эркере строения, что здесь ей хотелось бы сменить обои на более теплые тона, а мебель поставить более легкую, с шелковой драпировкой. Николя постарался не скривиться, поскольку ему не понравилось эта хозяйственность жены. Его и так все устраивало, какая ему разница какого цвета обои? А она еще не начала жить с ним, а уже хочет начать тратить деньги. Этого Николя не мог допустить никоим образом. Нет уж, эдак она сейчас начнет менять обстановку в доме, свой гардероб, потом еще что придумает. Пусть лучше довольствуется своим приданным, у нее достаточно платьев и прочего барахла, чтобы раскладывать здесь по пустым шкафам. Надо бы побыстрее осчастливить ее ребенком, тогда уже ей будет не до перемен. А уж на дражайшего внука Загревские не пожалеют никаких денег! Зоя будет далеко, и вся их любовь достанется детям Николя и Мари, а заодно и вся их забота. Что еще старикам надо? Николя тряхнул головой, поскольку мысли заставили его остановиться в этой самой гостиной и тупо смотреть на массивный диван, в то время как Мари уже звала его из глубины других комнат. Николя нагнал ее как раз при входе в спальню, и, обняв за талию, увлек Мари в полумрак комнаты, которая освещалась лишь небольшим камином. В углу стоял столик, сервированный шампанским, фруктами и шоколадом. Мари почувствовала себя сразу очень скованно, когда глянула через плечо на затянутую белоснежным шелком постель под атласным балдахином цвета слоновой кости. Николя в это время разливал шампанское по фужерам. Протянув хрустальный бокал с золотистым шампанским своей жене, Николя внимательно посмотрел на нее и сказал:
- Выпьем за наше будущее счастье, Мари. Ты чем-то напугана, или мне кажется?
Мари повела плечами и нервно улыбнулась:
- Знаешь ли, Николя, когда я сейчас посмотрела на эту кровать, то почувствовала себя не в своей тарелке. Такое ощущение, что с того момента, как я вошла в эту комнату, все стало происходить не со мной, я будто смотрю на саму себя со стороны. Мы с тобой поженились, и, вполне естественно, что ты ожидаешь от меня исполнения определенных обязанностей, - здесь Мари снова покосилась на постель, - Но при всем нашем расположении друг к другу мы с тобой совершенно не влюблены! Я вполне допускаю, что это чувство возникнет между нами, позже… Я это все говорю к тому, что может нам не стоит торопиться… - тут Мари закусила губу и с робкой надеждой взглянула на Николя, который молча слушал ее, неторопливо попивая из своего фужера. Затем он поставил его на столик и, взяв Мари за руки, привлек ее к себе. Он сразу почувствовал, как она напряглась, вцепившись при этом в рукава его сюртука. Глядя в ее темные расширившиеся глаза, Николя медленно произнес:
- Ты не должна бояться того, что происходит между мужем и женой. Возможно, ты и не испытываешь тех чувств, о которых сейчас говорила. Что касается меня, то я не раз говорил тебе о своей любви и всячески это доказывал. Как ты думаешь, какое другое чувство заставляло меня дневать и ночевать в вашем доме, выискивать расположение твоей матушки, посещать с вами все оперные премьеры и вообще проводить по возможности больше времени подле тебя?
Мари растерянно пожала плечами и опустила взгляд.
- Ты теперь моя жена, и твой долг родить и воспитать нашего наследника, - продолжил Николя, - Если ты, согласившись стать моей женой, не задумывалась о такой стороне брака, то сейчас я говорю тебе об этом. Эта такая известная истина, что я даже несколько удивлен, что твоя мать не подготовила тебя в этом вопросе.
- Я вполне осведомлена о том, что происходит между мужем и женой в постели, - покраснев до корней волос, сбивчиво произнесла Мари, но все же вновь подняла глаза на Николя, - Я готова к этому и не боюсь. Я пытаюсь объяснить тебе, что духовная сторона тоже является очень важным моментом, и я…
- И ты не желаешь ложиться со мной в постель, потому что не испытываешь ко мне любви, - перебив, договорил за нее Николя и выпустил ее руки.
Мари вздрогнула от такой резкой констатации факта, поскольку она своими витиеватыми объяснениями пыталась сообщить то же самое, но в более мягкой форме, не оскорбив мужа. Теперь Николя стоял напротив нее, сложа на груди руки, и мрачно сверкая глазами. Мари даже поежилась от этого взгляда.
- Послушай, Мари. Ты теперь моя жена. А я хочу, чтобы в нашей семье появились дети. А для этого, боюсь, придется поступиться духовной стороной нашего брака. Единственное, что я могу тебе посоветовать, так это представить на моем месте того, кто вызывает у тебя подлинные чувства. Поверь, мне очень не приятно, что в первую брачную ночь я должен уговаривать собственную жену. Я оставляю тебя и пойду спать в другую спальню. И учти, я не намерен ждать годами, когда ты вдруг решишь, что смогла наконец-то полюбить меня. Боюсь, что в дальнейшем мне предстоит весьма неприятный разговор с твоим отцом, поскольку такой брак не сможет меня устроить, - и резко развернувшись, Николя вышел из комнаты.
Мари, никак не ожидавшая такого поворота событий, испуганно замерла на месте. Больше всего ее взволновало то, что Николя упомянул о том, что у Мари есть кто-то, кто действительно может волновать ее чувства. Был ли это туманный намек на то, что Николя как-то узнал про Сержа, или просто слова обиженного мужа? В том, что она обидела Николя, Мари не сомневалась. Кому может понравиться такое поведение супруги в момент первой близости? Еще он сказал, что хочет детей. Тут Мари улыбнулась, поскольку это было и ее мечтой. Раз уж судьбе было суждено отнять у нее любовь единственного мужчины, то она могла бы обратить всю свою нерастраченную нежность и заботу на детей. То, что она способна это сделать в отношении Николя, вызывало у Мари большое сомнение. Но он стал ее мужем, и надо как-то приспосабливаться к его близости. Мари вздохнула. Вот уж о чем она никогда не думала, так это о том, что придется выполнять свои супружеские обязанности словно солдатскую повинность, да еще извиняться за это перед мужем! Ну что ж, она сумеет найти слова, чтобы выразить Николя свое полное согласие. Возможно, стоит сказать, что и она любит его, просто несколько иначе, и очень надеется, что их близость все изменит. В конце концов, для того, чтобы завести детей, другой возможности Богом не предусмотрено. А то и вправду, пойдет еще Николя к отцу да расскажет о том, как Мари решила посмеяться над своим мужем! Мари даже передернуло, когда она представила себе последствия такого разговора. Наверно, такое поведение жены может послужить и причиной для развода, а это будет просто позор для всей семьи! Мари подошла к зеркалу и сняла с головы бриллиантовую диадему и фату. Затем распустила волосы и устало тряхнула пышной копной черных волос, поскольку за день ее голова ужасно устала от ношения такого сооружения из локонов, какое возвел на ее голове капризный парикмахер-француз. Она решила завтра обязательно извиниться перед Николя и все исправить. Она будет примерной женой и замечательной матерью. С этими мыслями, измученная длинным днем, Мари быстренько забралась под воздушное покрывало и, свернувшись клубочком, мирно заснула. Она не знала, что Николя в другой спальне тихонько посмеивается над ней за рюмкой коньяка. Уж он-то не сомневался, что сумел хорошенько припугнуть свою женушку, и не позднее, как завтрашним утром, она будет мурлыкать и ласкаться, словно уличная кошка.
Когда рассвет пробрался через занавешенные шторы в спальню к Мари, она томно потянулась в своей белоснежной колыбели и улыбнулась. Ей приснился Серж, и будто он приехал за ней в Петербург, и не было никакой открытки, и все у них замечательно. Но потом один сон сменился другим, и ей уже приснилась маленькая кудрявая девчушка, что обнимала ее, целовала испачканными в варенье теплыми губками и называла «мама». А потом они шли по Невскому проспекту, Мари, эта маленькая девчушка и уже не Серж, а Николя крепко держал ее за руку. И в этом сне Мари почувствовала такую щемящую и безраздельную любовь к этой девочке, что проснувшись, уверилась в том, что это был вещий сон, и у них с Николя будет такая же маленькая и кудрявая дочка. Мысли о Серже хоть и не покидали Мари полностью, но отступили куда-то далеко, спрятались в самые потаенные уголки души и там затаились. Поднявшись с постели, Мари раздвинула шторы и впустила в комнату такой настырный дневной свет. Затем она осмотрелась и заметила в дальнем углу спальни высокий шкаф, отделанный позолотой. Распахнув его, Мари увидела приготовленные для нее несколько пеньюаров, и, взяв самый длинный и теплый, она закуталась в него и отправилась на поиски своего мужа. Обойдя почти весь этаж, она наконец-то нашла его в той гостиной, в которой вчера ей захотелось сменить обстановку. Осмотревшись еще раз по сторонам и пожав плечами, Мари подошла к столу, накрытому для завтрака, и села напротив Николя. Слуга налил ей кофе со сливками, и Мари, делая маленькие глоточки, наблюдала за мужем. Николя даже не поднял на нее взгляда и хмуро продолжал перелистывать свою газету. Мари показала жестом слуге, чтобы он оставил их, и, встав со своего места, обошла стол и подошла сзади к Николя, положив ему руки на плечи. Собравшись духом, она тихо произнесла:
- Николя, я виновата и хочу извиниться.
Он отложил газету и посмотрел на нее из-за плеча, с риском свернуть себе шею. Затем сказал:
- Я с удовольствием тебе выслушаю. Только сядь, пожалуйста, а то мне сложно так выворачивать голову!
- Нет-нет, я постою пока здесь, - быстро произнесла Мари, - мне так проще все сказать, потому что стыдно смотреть тебе в глаза. Я вчера обидела тебя своими словами.
Тут Мари замолкла в надежде, что Николя остановит ее, сказав, что он вовсе не обижен. Но Николя внимательно слушал и не собирался ее прерывать. Мари коротко вздохнула и продолжила:
- Так вот, я прошу у тебя прощения за свое вчерашнее поведение, которым испортила нашу первую брачную ночь. За вчерашний день я сильно устала, мне хотелось просто лечь и отдохнуть, и все, что я сказала тебе – обычный каприз от утомленности. Поверь мне, я очень рада, что мы поженились! И, безусловно, я люблю тебя, ведь ты мой муж! Забудь ту ерунду, что я вчера говорила. Я испытываю к тебе те же чувства, что и ты ко мне, - здесь Николя громко хмыкнул, и Мари снова испуганно замолчала. Но он похлопал по ее руке, что лежала у него на плече, и попросил:
- Пожалуйста, продолжай, я просто поперхнулся.
- Я обещаю быть тебе примерной женой, и у тебя никогда не возникнет повода попрекнуть меня в чем-то, - продолжила Мари, - к тому же я буду очень рада, если у нас появится ребенок как можно скорее.
Тут Мари судорожно сглотнула и окончательно замолкла. Николя, рассудив, что более горячей исповеди он не дождется, легко потянул ее за руку, и Мари обошла вокруг его кресла и встала перед ним. Николя привлек ее и усадил к себе на колени, и Мари, подавив смущение, впервые обняла своего мужа и робко улыбнулась ему. Николя тихонько поцеловал ее в кончик носа и тихо сказал:
- Я принял твои извинения, и больше никогда мне не говори таких слов, как вчера. У нас обязательно скоро будет ребенок. И, в конце-то концов, доброе утро, жена!
Мари облегченно вздохнула и положила голову ему на плечо.
Глава 17.
Через два дня после свадьбы в новый дом Мари приехали с визитом ее родители, и Мари долго водила их по комнатам и все показывала. Анастасия Павловна с оживлением рассматривала все пустые пространства, и предложения об их заполнении лились рекой из ее уст. Она постоянно говорила о том, что сейчас в моде шелковая обивка бледных тонов, это придает воздушное ощущение комнатам, и Мари горячо поддержала ее в вопросе смены обивки на стенах и мебели. Во время очередной реплики своей тещи, Николя, сопровождавший своих новых родственников и жену при осмотре дома, не выдержал и издал довольно громкий стон, чем вызвал недоуменные взгляды дам и сдержанный смех князя Загревского. Тот подошел к закатившему глаза Николя и, похлопав его по плечу, произнес:
- Как я тебя понимаю, сынок! Ты только недавно тут все обставил, как появилась наша Мари со своими романтическими идеями об устройстве кукольного домика и решила все переиначить на свой лад. Но, поверь мне, она еще ни разу в жизни не находилась в доме во время ремонтных работ. Стоит тут какому-нибудь мастеру застучать молотком, как у нее сразу же разболится голова и она передумает все менять. Так что отдай в распоряжение Мари и ее маменьки эту несчастную гостиную, и пусть они тут творят, что им заблагорассудится. Все затраты я беру на себя. А тебе советую просто обходить стороной эту комнату какое-то время.
Николя уныло закивал головой и сказал, что пусть так и будет, а сам мысленно порадовался тому, что первую же фантазию Мари сразу взялся оплатить ее папаша. «Если так пойдет и дальше, то пусть хоть сломает все стены и возведет хрустальную крышу, мне все равно», - подумал он.
За чаем Анастасия Павловна наконец-то успокоилась со своими задумками касательно переустройства и обратилась к Николя с другим вопросом:
- Послушайте, вы же через неделю уезжаете на французскую Ривьеру! Вы уже собрали свой багаж?
- Да, багаж почти весь наготове, осталось уладить финансовую сторону вопроса. Думаю, что как раз завтра я с утра пойду в банк и сниму со своего счета нужную сумму, - беззаботно ответил Николя.
- Постойте! – воскликнул Владимир Александрович, - Вы же забыли, что я положил на счет Мари пятьсот тысяч как раз для свадебного путешествия! Это часть нашего подарка, и я попросту обижусь, если вы им не воспользуетесь! Оставьте свои сбережения для прочих нужд, молодой семье много чего еще понадобится! – князь переводил возмущенный взгляд с Николя на Мари.
Николя пожал плечами и непринужденно сказал:
- Дорогой тесть, неужели Вы думаете, что я буду просить свою жену тратить ее собственные средства, в то время, как я располагаю своими? Это было бы крайне неприлично!
Владимир Александрович не мог не одобрить такое высказывание зятя, но вслух сказал:
- Мари, завтра обязательно съезди в банк и сними эту сумму со счета. Отдыхайте, дети мои, развлекайтесь, получайте удовольствие. Пока у вас нет собственных детей, вы можете себе позволить любое безрассудство!
- Папа, а как там Зоя? – спросила Мари у отца.
- Тоже вся в сборах. И поверь, наш дом сейчас похож на разоренный курятник. Если ты решила забрать с собой в свой новый дом лишь самые дорогие тебе вещи из своей комнаты, то Анастасия Павловна собралась нагрузить Зою и Ричарда таким количеством багажа из столовых сервизов, постельных принадлежностей и прочей ерунды, что весь дом оказался просто полем сражения, - ответил отец, и с усмешкой взглянул на поджавшую губы супругу.
Стоит заметить, что весь вчерашний день она провела в прениях с Ричардом, который весьма категорически отказался перевозить такое количество багажа, тем более, как он уверял свою беспокойную тещу, все это имеется в их доме в Квебеке. Анастасия Павловна упорно продолжала настаивать на том, что негоже княжеской дочери входить в новый дом с пустыми руками. Что ж она, зря что ли старалась собрать такое приданное своим дочерям? И ведь все такое новое, красивое, да на одни фарфоровые сервизы можно часами любоваться! Ричард упрямо качал головой и отвечал, что все эти фарфоровые сервизы непременно разобьются по дороге, а если и нет, то он все равно не может понять, для чего им с Зоей могут понадобиться целых пятнадцать сервизов! Анастасия Павловна бросала возмущенные взгляды на дочь, которая знала, что спорить с мамой совершенно бесполезно, но так же не собиралась поддерживать ее в споре со своим мужем, и поэтому лишь разводила руками, глядя на них. Действительно, сам процесс покупки приданного был очень увлекательным и захватывающим, и Зоя с большим удовольствием выбирала всякие милые вещички, которые пригодятся в ее новой семье: расшитые скатерти, белье и ткани. То, что ее мать в одностороннем порядке и исключительно на свой вкус стремительно скупала во всех столичных магазинах всякую кухонную утварь, сервизы, огромные стопки постельного белья, подсвечники и все, что сама считала нужным и необходимым, Зоя узнала лишь после свадьбы. И теперь она, безусловно, благодарная матери за заботу, все же тайно надеялась, что ее муж одержит победу в этом споре. Зое совершенно не хотелось по приезду в новый дом в Квебеке тратить свое время на разбор этих гор с приданным, поскольку все приобретенное матерью лежало в отдельной гостиной, и устрашающие пирамиды коробок занимали все ее пространство.
- Они с Ричардом тоже скоро отправятся в путь, - продолжал говорить князь, - Мы с твоей матерью очень рады, что у нас имеется возможность поддержать твою сестру на первых порах. Мы отъезжаем вместе с ними, но, естественно, будем добираться в отдельных купе и каютах и как можно меньше попадаться им на глаза во время путешествия. Получается, что у них не будет толком даже медового месяца, поскольку обязанности Ричарда на позволяют ему отдаться отдыху даже на пару недель.
- И когда вы отправляетесь? – грустно спросила Мари.
- Буквально на следующий день после вашего отъезда во Францию, - бодро ответил князь и погладил дочь по руке, - Ну-ну! Что-то ты вдруг загрустила? Может, и вы сможете на следующий год посетить их, если Господь еще не наградит вас детьми.
Мари опустила глаза и улыбнулась. Она очень надеялась, что как можно скорее окажется в положении. Интимная сторона брака, как оказалось, не несла в себе ничего восхитительного, как ей приходилось читать в романах. Но она дала себе слово быть хорошей женой, и поэтому не подала виду, что ее совершенно не тронули стремительные ласки мужа. После их первой довольно короткой близости она изумленно смотрела, как Николя сладко зевнул и, повернувшись к ней спиной, сию же минуту захрапел. А она еще долго лежала с широко открытыми глазами и думала о том, что если так быстро и должно все происходить между мужем и женой, то это она вполне вытерпит. Главное, это родить ребенка. И тогда она всю свою любовь и нежность подарит маленькому существу.
Анастасия Павловна вернула ее к происходящему своей репликой, обратившись к Николя:
- В доме все очень мило, не хватает лишь немного тепла и уюта, но это все появится со временем. Единственно, что я не заметила при осмотре помещений, это рояля. Видимо, вы не перевезли его еще из своего старого особняка?
Николя, совершенно забыв о своем образе меломана, несколько растерялся и не сразу сообразил, что ответить. К тому же, рояль, как и остальная старинная мебель из родового особняка, были успешно проданы, а деньги Юрий отложил до следующего платежа за долги брата. Пока Николя соображал, что ответить, нить разговора подхватил отец Мари.
- А как вы с братом намерены поступить с вашим родовым особняком? Я понимаю, что дом достаточно старомоден на ваши взгляды, но все же он большой и наверняка есть какие-то элементы обстановки, которые можно перевезти сюда? – и князь вопросительно уставился на Николя.
Тот понял, что на этот вопрос лучше сразу дать однозначный и правдивый ответ, и произнес:
- Видите ли, отец еще при жизни известил нас о своем завещании, и мы уже заранее давно знали, что после своей смерти отец желает передать этот дом для благотворительных целей. Дом, как вы упомянули, довольно стар, и его планировка с длинными коридорами и проходными комнатами очень неудобна, но как нельзя лучше подходит для госпиталя или приюта. Поэтому по завещанию отца наш родовой особняк отошел Красному кресту, и что там намерены устроить представители этой организации – мне пока не ведомо. А мебель, что там находилась, показалась нам с братом также старомодной и слишком массивной, и мы решили часть продать, а часть оставить на своих местах.
Владимир Александрович изумленно поднял брови:
- Вот уж не ожидал от князя Бессонова такой заботы о сирых и болящих! Мог бы сделать денежный перевод, в конце концов, но родовое гнездо… Странно, очень странно, - и князь Загревский развел руками.
- А по моемому, очень высоконравственный поступок со стороны Павла Романовича, - воскликнула Анастасия Павловна, - Деньгами могли распорядиться как угодно, а так он оставил о себе настоящую память. Очень благородно с его стороны! Вы, наверно, гордитесь своим отцом? – ласково спросила она Николя.
Он торжественно кивнул головой и произнес:
- Безусловно, тем более, что это его воля, а мы с братом всегда уважали его решения. Как бы то ни было, но наша совесть перед ним чиста.
- Конечно, конечно, - поторопился сказать Владимир Александрович, - я не вправе оспаривать решения князя, воля умершего – закон. А вам, молодым, хочется все новое, это и понятно!
- По поводу рояля госпожа княгиня права, я совершенно не успевал с обустройством всех комнат, и упустил эту важную деталь. К тому же, как мне думается, Мари должна сама определиться с выбором комнаты для музицирования, ведь она теперь здесь хозяйка, - добавил Николя.
- Ээээ, - засмеялся Владимир Александрович, - тогда этому инструменту еще долго не появиться в ваших стенах, зная любовь Мари к музыке.
Мари при этих словах не смогла не улыбнуться.
Анастасия Павловна гордо выпрямила спину и произнесла:
- Я потратила слишком много усилий, чтобы приучить нашу дочь к музыкальным занятиям. И считаю, что ее новая роль жены и хозяйки дома не должна заставить ее забыть о том, что музыкальное образование и по сей день является важным и неоспоримым доказательством благородного поведения. Николя, ведь Вы согласны со мной?
Николя, уже изрядно устав от гостей, поспешно согласился. Анастасия Павловна величественно взглянула на супруга и сообщила:
- Я выберу самый современный рояль в салоне музыкальных инструментов для Мари и доставлю его сюда. Также я найму для Мари лучшего репетитора, и она обязательно продолжит свои занятия. Николя, обещайте мне, что Вы сами будете присматривать за этим.
Николя был готов пообещать теще что угодно, поскольку еще одна проблема решалась за счет средств Загревских.
Поговорив еще немного о разных вещах, родители начали прощаться с молодоженами, обязав их непременно приехать к ним перед отбытием во Францию.
Когда они уехали, Мари задумчиво прошлась по гостиной и остановилась у окна.
- Задумалась о своих предстоящих музыкальных мучениях? – усмехнулся, глядя на нее, Николя.
- Нет, совершенно о другом, - грустно ответила Мари, - ты помнишь Китти?
Николя с интересом уставился на жену, уже догадавшийся о том, что она сейчас скажет.
- Конечно, помню. Это та серая мышка, что вечно прячется за твоей спиной. И что же тебя заставило вдруг вспомнить про нее? Стало скучно со мной или пришла пора посплетничать обо всех произошедших событиях? – спросил он жену.
- Ах, ну причем здесь ты, разве замуж выходят только для веселья? – улыбнулась ему Мари, - Просто мы всегда были с Китти как сестры, а теперь она осталась в доме родителей, и наверняка не найдет себе места.
«Пожалуй, твоя Китти и в самом деле сейчас не находит места, представляя, чем мы тут можем заниматься», - усмехнулся Николя.
- Когда мы с тобой были еще только помолвлены, - продолжила Мари, - она постоянно волновалась о том, что станет мне не нужна. И я пообещала взять ее с собой. Как ты считаешь, могу я пригласить ее жить здесь, с нами? Могу тебя уверить, что Китти девушка не назойливая, и ты даже не будешь замечать ее присутствия. И еще… я подумала, что если у нас родится ребенок, то Китти я смогу довериться гораздо больше, чем какой-то незнакомой няньке, - и Мари выжидающе взглянула на мужа, очень надеясь на его согласие.
Николя для приличия изобразил глубокую задумчивость и даже пару раз нахмурился, словно о чем-то размышляя. Затем сказал:
- Ну что ж, если ты обещаешь, что все твое внимание будет принадлежать мне, а Китти останется, как и прежде незаметной компаньонкой, то пускай будет так, как ты желаешь. Привози ее сюда. Только выбери сразу для нее комнату подальше от наших покоев.
Мари радостно захлопала в ладоши и поцеловала мужа в щеку.
На следующее утро за завтраком Мари сказала Николя, что намерена сегодня съездить в банк и снять со счета деньги. Николя, подняв глаза от газеты на жену, пожал плечами и произнес:
- Как пожелаешь, дорогая. К сожалению, я не смогу поехать с тобой, поскольку мне надо появиться на службе, там произошло какое-то недоразумение, а поскольку я еще не уехал в путешествие, то желаю во всем разобраться сам, а то после концов не сыщешь. Но хочу тебя предупредить, что твоя затея займет немало времени. Ты раньше снимала деньги со счета?
- Нет, ни разу, - обескуражено произнесла Мари, - я думала мне нужно только зайти в банк и забрать эту сумму. А потом я хотела заехать за Китти, помочь ей собраться и к вечеру мы бы уже были здесь.
Николя сложил газету и с усмешкой посмотрел на жену.
- Когда ты появишься в банке, то тебе сначала нужно будет подождать, когда управляющий сможет принять тебя. Сумма не малая, и к тому же будет необходимо проверить твои документы, даже не смотря на то, что там хорошо знают твоего отца и тебя. Это их работа. Затем будет дано распоряжение о выдаче, затем тебе будет нужно заполнить массу документов, затем кассир….
- О нет, не продолжай! – Мари испуганно замахала руками на мужа, - Я просто ненавижу всю эту волокиту! Я даже в магазинах никогда не расплачивалась по чековым книжкам! Однажды я расписалась как-то не так, и к нам домой приезжал поверенный банка с представителем жандармерии! Ты не поверишь, но когда управляющий того магазина, где я покупала ткани, принес в банк мой чек, то они задержали его! Хорошо, что тогда отец был дома и быстро все уладил, а я просто сгорала от стыда. Мне так было потом не ловко, что я больше никогда не заходила в тот магазин.
- Вот видишь, - многозначительным тоном сказал Николя, - в банке всегда надо быть внимательной и аккуратно все заполнять. Ну, ничего, привыкнешь, ведь наверняка ты не сможешь удержаться и иногда будешь снимать деньги со счета.
- Послушай, Николя, - серьезным тоном произнесла Мари, - я не хочу, чтобы ты считал меня какой-то транжирой. Те средства, что отец будет переводить на мой счет, также и твои. Мы ведь теперь семья, и должны все делать сообща. Ведь так?
- Я рад, что ты так рассуждаешь, - произнес Николя, - но тебе не надо волноваться ни о чем. Просто, если тебе вдруг заблагорассудится сделать какое-то крупное приобретение, то сначала расскажи об этом мне, и мы с тобой обсудим наши финансовые возможности.
- Ну что ты, Николя, - засмеялась Мари, - что мне может такое понадобиться? Слона покупать я не собираюсь, а судьбу рояля уже решила маменька.
- Если ты желаешь, то можно оформить доверительную бумагу на мое имя, и я мог бы после посещения дворца съездить в банк и снять за тебя нужную сумму, - как бы небрежно добавил Николя.
- Ох, это было бы просто чудесно! А я бы тогда сразу поехала за Китти! – обрадовалась Мари, приняв такое предложение мужа как нечто само собой разумеющееся.
- Ну, не совсем сразу, - несколько охладил ее Николя, - мы должны заглянуть к нотариусу и он составит документ. Но это не займет много времени. Только захвати с собой удостоверяющие документы и наше регистрационное свидетельство о состоявшейся женитьбе.
- Я уже бегу собираться! – воскликнула Мари и поспешила к себе.
«Вот и все улажено», - удовлетворенно подумал Николя, потирая руки, - «Все ее денежки теперь в моем полном распоряжении. Как все удачно складывается! Практически без особых усилий», - и он также направился в свою комнату, чтобы переодеться к выезду.
Оформив у нотариуса доверительную бумагу, Николя отпустил Мари в их карете ехать в особняк родителей, а сам взял наемный экипаж и отправился сразу же в банк. Там он предоставил все документы и быстро снял заветную сумму со счета. Затем он отправился вовсе не на службу, а в игорный дом, куда уже давненько не наведывался. Он уже начал подозревать у себя охлаждение к своему пороку, но стоило приличной сумме оказаться в кармане, как Николя почувствовал былой азарт.
Дав себе обещание сыграть всего пару партий «по-маленькой», он прошел к игровым столам. Сделав первоначальную ставку, Николя оказался в выигрыше буквально после первой партии. Это придало ему уверенности, что жизнь налаживается, и время понеслось для него незаметно.
Тем временем Мари подъехала к родительскому дому и легко вбежала по ступеням парадного подъезда. Дворецкий приветствовал ее с улыбкой и сообщил, что ее сестра также нанесла визит и ныне пребывает в большой гостиной с Ея величествами. Мари быстро поднялась на второй этаж и прошла в гостиную, где и застала всю семью за чаепитием. Они с Зоей бросились в объятия друг другу, и Зоя радостно рассмеялась:
- Мари! Боже, как хорошо, что мы, не сговариваясь, приехали в одно время! Я так рада тебя видеть! Ну, расскажи мне поскорей, ты счастлива? Николя оказался хорошим мужем?
Мари немного отстранила от себя сестру и внимательно на нее посмотрела, поразившись перемене в ее внешнем облике. Глаза Зои сверкали как две звезды, она была одета по последней моде в яркий синий костюм, а в ее ушах и на шее переливались каскадом из сапфиров и бриллиантов безумно красивые украшения.
- Зоя, да ты просто картинка модного журнала! – восхищенно воскликнула Мари, - А какие на тебе драгоценности! И ты просто вся светишься от счастья!
- Ах, Мари, я действительно счастлива! Просто до неприличия счастлива! Ричард такой чудесный! Он буквально завалил меня украшениями! Весь следующий день после свадьбы он возил меня по самым дорогим магазинам Петербурга и скупил все новинки из последней французской коллекции готового платья у мадам Лангруа. А этот гарнитур он подарил мне в первое утро после свадьбы, представляешь, я проснулась, а на подушке в коробке с орхидеями лежит это безумие! – и Зоя легко коснулась своего колье и серег.
Мари ласково улыбнулась сестре, испытывая настоящую радость за нее, хотя где-то в глубине души ее кольнула маленькая иголочка зависти. Ведь Николя даже в голову не пришло подарить ей хотя бы прелестный букетик роз, но это, видимо, все из-за ее глупого поведения в их первую брачную ночь. «Ну что ж, у каждого свое счастье, мне тоже грех жаловаться», - подумала Мари.
- Но я не заметила внизу твоего экипажа, - удивленно сказала она Зое, - неужели тебе пришлось добираться наемным?
- Ну что ты, сестричка, - засмеялась Зоя, - Ричард привез меня сюда пару часов назад и заедет буквально с минуты на минуту. Ну же, расскажи поскорей, пока я здесь, как у тебя дела?
Мари пожала плечами и села на стул к налитой чашке чая. Она подняла взгляд на замерших от умиления родителей, любовавшихся своими дочерьми, и улыбнулась им.
- У меня все замечательно, Николя добрый и хороший муж. Я всем довольна, - ровным голосом произнесла она.
- Мы, безусловно, рады твоему приезду, но что же заставило тебя оставить в одиночестве своего мужа и приехать к нам, хотя мы с отцом только вчера были у вас? – поинтересовалась у дочери Анастасия Павловна.
- Я приехала за Китти. Хочу забрать ее к себе, я обещала ей это, - просто ответила Мари, беря с подноса безе.
- Ты с ума сошла? – Зоя с размаху плюхнулась в свое кресло и с удивлением воззрилась на сестру.
- А что я такого сказала? – в свою очередь, удивилась на реакцию сестры Мари и опустила поднесенное ко рту пирожное.
- Зачем тебе компаньонка, раз ты вышла замуж? Да это просто смешно – вы только поженились, а ты тащишь в ваш дом молодую особу. Для чего она там тебе нужна? Ты не боишься, что она возьмет да и соблазнит твоего муженька? – не особо подбирая слова, возмутилась Зоя.
- Да что ты такое говоришь! – Мари изумленно посмотрела на сестру большими глазами, - Ей дела нет до Николя, да и не в ее характере так поступать. С чего у тебя в голове родились такие мысли?
- Зоя, ты действительно слишком резко выражаешься, - поддержала тему разговора княгиня, - для таких подозрений нужны основания. Китти всего лишь подруга Мари, и здесь ей делать уже нечего без общества твоей сестры. Раз уж Мари пообещала ей очередной раз приютить ее под своим крылом, то в этом нет ничего предосудительного. Хотя я согласна, что и ей уже пора как-то налаживать личную жизнь. Но ей это сделать вовсе не просто. Послушайте, а может нам стоит подыскать для Китти приличного жениха? – и Анастасия Павловна оживленно взглянула на мужа.
- Может и стоит, - протянул Владимир Александрович, который не далее как вчера встретил Китти в столовой и попросил зайти к себе в кабинет. Разговор был не долгий. Князь поблагодарил Китти за ее содействие в присмотре за Мари и сказал, что далее не нуждается в таких услугах, поскольку дело благополучно закончилось свадьбой. Он перевел Китти последнюю сумму вознаграждения и далее готов оказать ей помощь в переезде, как только она найдет себе подходящее жилье. То есть совершенно недвусмысленно он попросил Китти начинать собирать вещички, чтобы поскорее она смогла покинуть их дом. Китти была готова к такому повороту событий, но не ожидала, что князь так скоро предложит ей оставить их уютный особняк. Она уже три раза докладывала князю о Мари придуманные ей самой небылицы. Она красочно описывала о продолжении страданий Мари, о том, что она ночами пишет новые письма Сержу и после сжигает их в камине. Одним словом, высасывала из пальца необходимые новости, лишь бы поддержать интерес князя к получению такой информации, и заодно не остаться без денежек. Но сейчас все завершилось. Ей ничего не оставалось, как молча склонить голову перед князем и поблагодарить его за такое участие и поддержку в ее судьбе, а также пообещать заняться скорыми поисками нового жилья. На том они и расстались.
И сейчас Владимир Александрович был неприятно удивлен таким настойчивым желанием дочери взять к себе в дом эту полячку. Но, являясь отличным дипломатом, он не утрачивал свое умение вести переговоры даже в кругу своей семьи, и, побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, произнес:
- Мари, я не хочу сказать, что полностью поддерживаю столь резкое высказывание твоей сестры относительно Китти, но мне также кажется странным твое желание продолжить это общение с этой девушкой. Тем более, ты совершенно не задумываешься о судьбе своей подруги и не проявляешь о ней никакой заботы. Да, моя дорогая, и нечего так удивленно смотреть на меня! – тут князь даже позволил себе несколько повысить голос, - Ты думаешь только о себе и о своих потребностях. А Китти, как и ты, молодая девушка, и вполне возможно, ей давно хочется устроить свою собственную жизнь, выйти замуж и родить детей. Кто знает, может у нее есть на примете какой-нибудь молодой человек, или она вообще давно в кого-то тайно влюблена. Ты когда-нибудь разговаривала с ней об этом? Спрашивала, чего она хочет от жизни? Я позволю себе очень сильно сомневаться в том, что пределом ее мечтаний является поправлять тебе шпильки в прическе и держать на балах твой веер, пока ты кружишься в вальсах.
Здесь князь прервался и потянулся к чашке чая, изобразив при этом на лице довольно возмущенную физиономию.
Мари просто остолбенела от таких слов отца. Тем более, что в них была большая доля истины. Она за все время дружбы с Китти только и делала, что выливала на нее все свои проблемы и переживания, ждала от нее поддержки и сочувствия, а сама отделывалась лишь незначительными подарками, так ни разу и не спросив, о чем мечтает подруга. Мари стало даже стыдно, когда она вспомнила один эпизод на балу, когда она «разрешила» Китти потанцевать с Николя. А все остальное время? Да, Китти так и стояла с ее веером в сторонке, на всех балах и приемах, что устраивались у них в особняке. Конечно, она потом говорила, что вполне довольна тем, что может наблюдать за другими. А Мари думала, что ей действительно этого достаточно. «Какая же я эгоистка!» - подумала Мари и виновато взглянула на отца.
- Что же делать? Наверно, стоит поговорить с ней на эту тему, - нерешительно произнесла она.
- Ох, Мари! – снова воскликнула Зоя и с явным сожалением окинула сестру взглядом. – Она не скажет тебе ничего нового! Какие же вы все странные, - устало проговорила она и посмотрела в сторону отца и матери, - Ну как вы не понимаете, что этой Китти очень даже неплохо жить так, как она живет. Она пользуется всеми благами, за которые ей не надо платить, не надо чего-то добиваться от жизни. И какого вы жениха хотите ей найти? Уж точно, не князя! – Зоя даже фыркнула.
Владимир Александрович заерзал в своем кресле, рискуя пролить чай себе на колени. Безусловно, он гордился умом и интеллектом своей младшей дочери, но в данный момент она была слишком возмущена, слишком поглощена своими соображениями, чтобы уловить тактику отца. Он вздохнул и произнес:
- Давайте пока не будем ничего предпринимать в отношении Китти. Пусть Мари делает, что надумала. Когда мы вернемся из путешествия, то что-нибудь придумаем. Я надеюсь, что хоть в свадебное путешествие ты не будешь звать с собой свою Китти?
Мари улыбнулась и покачала головой.
- Нет, конечно, нет. Я предполагала, что за это время она немного обживется на новом месте, ну и все такое, - Мари сделала неопределенный жест рукой.
- И все-таки я считаю….- захотела что-то добавить Анастасия Павловна, но ее реплика оказалась прерванной, поскольку в гостиную вошел Ричард. Поприветствовав всех, он нашел взглядом жену, которая поднялась при виде мужа и подалась ему навстречу, сразу забыв обо всем вокруг. Все присутствующие в гостиной сразу заметили, как эту пару непреодолимо тянет друг к другу, настолько стало видно на их лицах взаимную любовь и нежность. Вслед за Ричардом в гостиную внесли огромную корзину весенних первоцветов, которые уже вовсю начали продавать в столице, и комната наполнилась свежими ароматами весеннего леса и дождя.
- Анастасия Павловна, это Вам, - коротко произнес Ричард, и лакей поставил корзину рядом с княгиней. Она с трепетом прижала руки к груди и растроганно произнесла:
- Боже, какое очарование! Да в этой корзине уместился сбор со всего леса! Какое разноцветье! Я очень тронута Вашим вниманием, Ричард.
Ричард отвесил учтивый поклон и добавил:
- Смею заметить, что в Новом свете Вы сможете восторгаться не менее прекрасными цветами, там ведь сейчас тоже весна. А сейчас позвольте забрать у вас Зою, нам сегодня еще предстоит вечером быть на приеме.
Распрощавшись с родителями, Зоя и Ричард отбыли в английскую резиденцию.
Мари направилась в комнату Китти. Она вошла в затемненную комнату подруги, и даже слегка испугалась, когда Китти безмолвно бросилась ей на шею из какого-то темного угла и уткнулась лицом в плечо.
- Ты что, Китти? Сидишь тут в полумраке, окна занавешены… А я приехала за тобой. Ты еще не передумала перебраться в мой новый дом? – Мари говорила куда-то в волосы Китти. Внезапно Китти порывисто отстранилась и внимательно посмотрела в лицо подруги, впившись взглядом в ее черты.
- Слава Богу, что ты приехала! А я подумала, что ты позабыла меня! Мне тут слишком одиноко без тебя. Я даже думала съехать отсюда… Но как я могла уехать, не предупредив тебя? Ну что же мы стоим, давай присядем, - Китти схватила Мари за руку и потащила к дивану, затем бросилась к окну и раздвинула шторы.
- Ах, Мари, я наверно очень плохо выгляжу, вся бледная, да? – сбивчиво продолжала она, - Я так плохо сплю, ужасная бессонница! Да что я все про себя, расскажи скорей, как твой новый дом, как муж? Ты всем довольна?
Китти торопливым взглядом взволнованно рассматривала Мари, беспокойно сцепляя пальцы рук, то снова распрямляя их. Мари легонько провела рукой по щеке Китти и улыбнулась:
-Глупенькая! Ну как же я про тебя забуду? Я же обещала тебе! Просто первые дни прошли в такой круговерти, ну ты сама понимаешь – новый дом, новые слуги. Да и с Николя мы не сразу нашли общий язык в интимной стороне брака.
- А сейчас? – быстро спросила Китти, тут же прикусив язык и обругав саму себя за такую порывистость.
- А сейчас стало так, как и должно быть, - пожала плечами, не заметившая ничего особенного в этом вопросе подруги Мари, - По крайней мере, так мне кажется. Николя говорит, что любит меня и хочет наследника. А вообще это довольно скучное занятие, скажу я тебе, - тут Мари сморщила носик и улыбнулась подруге.
- То есть ты хочешь сказать, что физическая сторона вашего брака тебя абсолютно не прельстила? – Китти даже округлила глаза, зная, каким умелым любовником является Николя, и что надо быть действительно ледяной глыбой, чтобы не растаять под его ласками. Если только… Одна мысль мелькнула в голове Китти и заставила ее тоже улыбнуться и сощурить глаза.
- Ах, Китти, если бы ты знала, как это все далеко от описания любовных моментов в тех красивых романах, что мы с тобой читали! – грустно усмехнулась Мари.
- Мари, расскажи, расскажи мне! – Китти схватила ее за руки и даже покрылась румянцем, но вовсе не от смущения. Волнение разгорелось в ней с такой силой, что она прилагала все усилия, чтобы не вцепиться Мари за плечи и не затрясти, пока она не расскажет все до последней мелочи в их отношениях с Николя после свадьбы. Все эти дни Китти провела, словно в бреду. Стоило ей лишь представить, как Николя и Мари занимаются любовью, как к горлу подкатывал удушающий комок, и все тело охватывала лихорадочная дрожь. Китти страдала от ревности и от сознания своей беспомощности. С одной стороны, ее угнетало полное одиночество и покинутость, а с другой, нависшая над ней проблема скорейшего переезда в связи с теми условиями, что выдвинул ей князь Загревский. Поэтому она почти все дни просидела в своей комнате, изнывая от неопределенности. К обеденному столу она старалась не выходить и не напоминать о себе лишний раз, обедая и завтракая на кухне. Когда Мари наконец-то приехала к ней, Китти была уже на грани своего волнения. И вот теперь, убедившись, что Мари не забыла о ней и заберет ее в свой новый особняк, Китти была взволнована уже другой мыслью: как все устроилось между Николя и Мари? При виде Мари, которая вовсе не была похожа на счастливую новобрачную, да к тому же так уныло отзывалась об интимных моментах семейной жизни, у Китти промелькнуло подозрение, что Николя не стал тратить свое время на доставление определенного удовольствия своей женушке. И сейчас Китти хотела услышать от подруги все интересующие ее подробности.
Мари в это время встала, прошлась по небольшой комнате Китти и, обернувшись к ней, развела руками и произнесла:
- Я даже не знаю, что здесь можно рассказать. Нашу первую брачную ночь мы спали в разных комнатах. Я умудрилась обидеть Николя своим предложением подождать того дня, когда между нами вспыхнет нормальное любовное влечение. На утро мне даже пришлось просить за это прощения, поскольку Николя всем своим видом выказывал мне свою обиду. Все, что произошло между нами на следующую ночь, было настолько скоротечно, что я даже не успела ничего запомнить и понять, кроме одного поцелуя, резкой боли между ног и спины мужа, которую имела удовольствие наблюдать уже через минуту и вплоть до самого утра. Теперь каждый вечер все происходит приблизительно также, единственно, что боли уже нет, и происходящее не доставляет мне каких-либо неудобств. Как, впрочем, и ничего другого.
Китти смотрела на Мари с таким удивленным видом, что Мари даже смутилась и поспешила добавить:
- Нечего так на меня смотреть! Я тоже раньше думала, что все это происходит словно в красивой сказке. Но в жизни все по-другому. И мама была совершенно права, когда говорила, что в семье главное - взаимоуважение и достаток. Хотя я допускаю, что с Сержем у меня могло быть все несколько иначе, с большей теплотой и чувством. Но, в любом случае, я теперь знаю, что все произошло бы совершенно также, за исключением нескольких дополнительных поцелуев и объятий. Но я готова исполнять свой супружеский долг совершенно безропотно, поскольку очень хочу родить ребенка. И чем это произойдет раньше – тем лучше.
Тут Китти не смогла больше себя сдерживать и, радостно засмеявшись, схватила Мари за руки и закружила ее по комнате. Затем прижала ее к себе, вновь быстро отстранила и произнесла:
- Мари, как хорошо! Все просто чудесно!
Мари, которая наивно объяснила себе такое поведение подруги ее радостью из-за услышанного известия о желании Мари родить ребенка, тоже блаженно прикрыла глаза, вздохнула и сказала:
- Да, когда у меня появится малыш, моя жизнь наполнится определенным смыслом. Я очень хочу, чтобы это была девочка. Ты знаешь, мне даже сон такой приснился!
Мари принялась вдохновенно пересказывать свой сон. Китти, делавшая вид, что внимательно слушает, кивала головой и улыбалась, думая тем временем о том, насколько глупой оказалась Мари, и как это на руку самой Китти. Она подумала о том, что теперь находясь рядом с Николя и днем и ночью, сможет проводить с ним удивительные моменты прямо под носом Мари.
Затем Мари помогла Китти собрать все ее вещи, и, взяв один из экипажей князя, они отправились в дом на Английской набережной. Когда они прибыли, дворецкий сообщил, что Николя еще не появлялся, и Мари сразу повела Китти по всем комнатам, показывая ей новый дом. Когда она привела подругу в их спальню с Николя, Китти с потаенной завистью осматривала комнату, понимая, что ей еще очень долго будет не суждено засыпать на такой изящной кровати под воздушным балдахином. Мари отвела под ее покои небольшую комнатку в другом крыле этажа, где стояла небольшая кровать, платяной шкаф и секретер. Мари немного смутилась, когда Китти шутливо сказала, что мебели во всем доме явно не хватает.
- Я распоряжусь, чтобы тебе принесли сюда два кресла и комод. Ты знаешь, сначала мне даже понравилось, что в доме так много свободного места и многое можно сделать по своему вкусу. Но ты не беспокойся, раз я привезла тебя сюда, то у тебя будут все необходимые вещи, - сказала Мари.
- Ну что ты, не стоит так беспокоиться! – воскликнула Китти, которая подумала о том, что пусть ее новая комната и не большая, зато достаточно отдалена от покоев Мари и Николя, - К тому же, у меня не так много вещей. Ты лучше скажи, как отреагировал твой муж на то, что я теперь буду жить с вами?
- Вполне нормально. Он же знает тебя, и понимает, что мне тут будет ужасно одиноко, пока он целыми днями пропадает на службе, - успокоила ее Мари;- а сейчас пойдем и присмотрим что-нибудь из мебели в других комнатах, все-таки здесь пока слишком не уютно.
И подруги отправились исполнять задуманное.
Николя вернулся поздним вечером в прекрасном расположении духа. Он выиграл во всех партиях в карты, и былая уверенность в свою удачу вернулась к нему снова. Напевая что-то себе под нос, он отправился на кухню в поисках слуг, чтобы ему сварили крепкого кофе. Спать совершенно не хотелось, и он решил посидеть у камина с сигарой. Открыв дверь кухни, он налетел на Китти, которая как раз выходила оттуда с чашкой теплого молока.
- Вот так встреча! – улыбнулся Николя и встал в дверях, загораживая проход. Он оглядел Китти с головы до ног, и подумал, что как раз ее общество сейчас как нельзя кстати. Китти, одетая в ночную рубашку и халат, лукаво улыбнулась ему в ответ и присела в шутливом реверансе.
- Добрый вечер, Николя. Ты не ожидал меня увидеть в своем доме? – спросила она и оперлась спиной на буфет, попивая свое молоко.
- Моя женушка с утра говорила, что привезет тебя. Кстати, где она? – поинтересовался Николя у Китти.
- Уже часа два как мирно почивает, уверенная, что ее дорогого муженька задержали дела государственной важности. Я ей заварила травяного чая, и ее непробудный сон будет длиться до самого утра, - промурлыкала Китти, бросив игривый взгляд на Николя.
Он протянул руку к ее лицу и снял пальцем капельку молока с уголка ее рта. Затем закрыл плотно дверь за своей спиной, и они остались вдвоем на пустой кухне. Николя взял чашку из рук Китти и отставил ее на буфет. Притянув к себе податливое тело, он распахнул халат на Китти и запустил туда руку. Китти тихо засмеялась и прижалась к нему, прошептав:
- Ты не боишься, что кто-нибудь из слуг может войти?
- При первом косом взгляде в твою сторону любой слуга будет вышвырнут на улицу. Не волнуйся об этом, - и Николя продолжил раздевать Китти.
Часы над буфетом пробили два часа ночи, когда Китти крадучись выскользнула из кухни и прошмыгнула вверх по лестнице, словно тень. Николя следом за ней вышел из кухни, немного постоял в темном коридоре и прислушался. В доме царила тишина. Он спокойно поднялся на второй этаж и прошел в спальню. Мари спокойно спала на кружевных подушках. Николя наклонился к ее лицу и тихонько подул ей в лицо. Мари даже не моргнула и продолжала ровно посапывать во сне. «Эээ, моя дорогая, да твоя подруга так напоит тебя однажды чаем из мухоморов, а ты и знать не будешь, от чего помираешь», - усмехнулся Николя, глядя на точеный профиль спящей жены. Он улегся в кровать и заснул. Даже во сне он продолжал улыбаться тому, как все замечательно устроилось в его жизни.
Глава 18.
В день отъезда Мари и Николя во Францию проводить их приехала вся семья Мари. Родители давали молодым последние наставления, а Мари и Зоя не могли оторваться друг от друга. Они прекрасно понимали, что увидятся теперь очень не скоро. Эта подготовка к отъезду не позволила им даже толком поболтать о своих первых впечатлениях семейной жизни, и теперь, стоя на речном вокзале, они держали друг друга за руки и, перебивая, давали обещания писать как можно чаще и начинали то смеяться, то плакать. Анастасия Павловна уже несколько раз напомнила Мари, чтобы она не забывала следить за почтой, поскольку намеревалась отправлять телеграммы из Канады как можно чаще. На следующий день Ричард с Зоей и ее родители также отплывали на пароходе. Им предстояло довольно длительное путешествие с несколькими пересадками с парохода на поезд, а затем обратно на пароход, который уже доставит их непосредственно в Новый Свет. На время их отсутствия было решено закрыть особняк и оставить его под присмотром всего нескольких слуг и жандармов. Мари было поручено по возвращении из своего путешествия дважды в неделю посещать родительский дом, дабы убедиться, что там все в порядке. Князь Загревский еще накануне вручил старшей дочери конверт с доверительной бумагой на ее имя и ключами от сейфа в банке, где он оставил самые крупные драгоценности княгини и важные документы. В случае каких-либо непредвиденных обстоятельств или осложнений, Мари должна была срочно телеграфировать отцу и ждать ответной телеграммы с дальнейшими его указаниями. Мари пыталась унять беспокойство родителей и говорила, что все будет в порядке, она достаточно взрослая и сумеет в случае чего все уладить. Отец вздыхал, поскольку еще ни разу так надолго не уезжал от своих дел. Но он успокаивал себя тем, что и ему иногда нужен отдых, к тому же он сможет сам убедиться, как устроится его дочь. Да и Анастасия Павловна была бы крайне обижена, откажись он от этой поездки. Поэтому он снова вздыхал и еще раз начинал повторять Мари свои указания.
Наконец раздался первый гудок, и пассажиры первого класса стали степенно подниматься на борт по отдельному трапу. Мари, очутившись на палубе, нашла глазами родственников и еще долго махала им кружевным платочком. Пароход уже отплыл от пристани и поворот реки должен был скоро скрыть из глаз речной вокзал. Николя, уставший стоять с Мари на почти опустевшей палубе, отправился в их каюту проверить багаж, сказав, что через пятнадцать минут вернется за Мари. Мари лишь молча кивнула, продолжая всматриваться в отдаляющийся берег и маленькие фигурки провожающих. Все ее возбуждение и радость от предстоящей поездки сменилась какой-то тоской, и она не могла оторвать глаз от берега. Она прекрасно понимала, что скоро вновь увидит родителей, и даже сможет когда-нибудь съездить к Зое, но не могла унять подступившие к глазам слезы. Сердце просто сжималось, словно она видела их всех в последний раз. Мари не могла найти объяснения своему состоянию. Еще стоя на берегу, когда раздался первый гудок, она так смотрела на родителей и сестру, словно хотела навсегда запомнить их дорогие лица. Сейчас она сильно пожалела, что Николя отогнал назойливого фотографа с его треногой, который настойчиво предлагал запечатлеть всю семью на снимке. Мари тяжело вздохнула и промокнула платочком глаза. В этот момент раздался длинный пароходный гудок, и берег скрылся за излучиной. Постояв еще немного на солнечной палубе и подставив ветерку свое заплаканное лицо, Мари отправилась искать каюту, поскольку Николя явно не торопился прийти за ней.
Она с трудом добралась до нужного коридора, поскольку везде сновали беспокойные пассажиры, бегали чьи-то дети и стюарды разносили багаж по каютам. Когда она вошла в свою каюту, то с легким раздражением заметила, что Николя здесь нет. «Вполне возможно, что он как раз ищет меня», - подумала Мари, и, сняв свою шляпу с большими полями, бросила ее на небольшой диванчик. Подумав о том, что было бы неплохо сменить одежду, поскольку скоро будет обед, Мари покрутилась возле больших закрытых чемоданов. Ключей у нее не было, да и ей было бы не справиться одной. Немного постояв возле открытого окна и полюбовавшись на реку и живописные берега, Мари снова вышла на палубу. Здесь она провела некоторое время, принявшись рассматривать других пассажиров, которые тоже решили воспользоваться таким моментом и наслаждались окружающими красотами по берегам Невы. Когда Мари наскучило это занятие, она снова вернулась в каюту. Ничто не говорило о том, что Николя здесь появлялся. Раздражение Мари сменилось беспокойством, и она, выглянув за дверь, позвала стюарда. Выслушав мадам, стюард пообещал узнать, где может находиться ее муж. Так прошло еще два часа. Мари уже приняла успокоительные капли, которые любезно предложил ей стюард, уверявший мадам, что на борту не происходило никаких несчастных случаев, и господин просто чем-то занят на борту, возможно, что встретил знакомых и увлекся беседой. Мари с больной головой прилегла на застеленную кровать, даже не предполагая, как прав оказался стюард. Николя действительно, стоило ему взяться за ручку каюты, неожиданно увидел давнего приятеля, что оказался его соседом не только по каюте, но и по карточному столу. Удивившись такой встрече, приятели разговорились, и Николя узнал, что в одной каюте ожидают сделать ставки. Не хватает лишь одного участника для игры, и, как выразился приятель Николя, это просто счастье, что он встретил здесь своего партнера по игре. Николя с интересом согласился принять участие в предложенном развлечении, поскольку ума не мог приложить, чем тут можно заниматься. Зайдя в каюту, где собрались игроки, он так и остался там, поскольку ему было предложено сначала отметить отплытие, затем новое знакомство, а затем начали и саму игру. В пылу азарта Николя совершенно забыл, что оставил свою жену на палубе. Когда он вспомнил о ней, то прошло уже два часа, и он, справедливо рассудив, что Мари наверняка сейчас в каюте занимается своим туалетом, решил сыграть еще пару партий. Тем более он сильно проигрался, и остальные игроки были вовсе не против, чтобы он попробовал отыграться. К тому же, компанию дополняли парочка развеселых девиц, которые устроились по бокам Николя. Они то и дело подливали ему в фужер то коньяк, то шампанское, при этом весело хохотали и умоляли Николя не покидать их. Также между партиями игроки приняли кокаин, что совершенно расслабило обстановку. Когда в каюте наполнилась полумраком, и кто-то предложил попросить стюарда принести еще коньяка, Николя, уже давно поставивший на кон большую сумму наличных и благополучно их проигравший, стал замечать сквозь пьяный угар, что не различает масть на картах, а девиц ему уже казалось что не две, а четыре. Он, пошатываясь, встал из-за стола и, извинившись перед остальными участниками игры, попытался пройти к выходу, но не тут то было. В голове шумело так, что он даже с трудом слышал свои собственные слова, ноги совершенно не слушались, а девицы повисли на рукавах его сюртука мертвым грузом. Приятель Николя помог ему добраться до двери, где Николя окончательно размяк и стал оседать на пол. Девицы, продолжая хохотать до слез, подхватили его под руки, и при поддержке их общего товарища сопроводили таким кортежем несчастного Николя до его каюты.
Мари уже испытавшая все эмоции и совершенно опустошенная, сидела, скрючившись, в уголке дивана и кусала губы от беспомощности и растерянности, когда дверь распахнулась, и веселая компания с шумом ввалилась в их каюту. Заметив Мари, девицы перестали смеяться и, с ухмылкой переглянувшись, исчезли за дверью. Приятель Николя подтолкнул его к дивану, куда Николя и свалился, что-то буркнув и издав нечленораздельное мычание. Принеся сумбурные извинения за столь грубое вторжение, приятель бочком выскользнул вслед за девицами. Мари смотрела на все это словно громом пораженная, оцепенев и широко раскрыв покрасневшие глаза. Когда дверь закрылась, она еще какое-то время безмолвно созерцала своего мужа, развалившегося на диване в немыслимой позе. Затем она потихоньку сползла со своего места и, подойдя к Николя, попыталась заглянуть ему в лицо. Сильный запах перегара буквально откинул ее обратно, она закрыла нос платком и громко крикнула:
- Николя! Будь любезен объяснить мне, что происходит!
Ответом была тишина. Николя заснул мертвецким сном, лежа на животе и свесив руки на пол. Мари толкнула его в плечо, но муж остался неподвижен. Поняв, что она напрасно изводила себя беспокойством все то время, пока муж веселился в незнакомой ей компании, на Мари накатила волна бешенства. «Вот мерзавец! И это в первый же день нашего путешествия! Да как он посмел!» - Мари просто всю трясло от желания надавать мужу пощечин. С трудом взяв себя в руки, Мари выскочила в коридор и затем быстро прошла на палубу. Пароход был празднично освещен иллюминацией, и по палубе разгуливали нарядные парочки, наслаждаясь теплым весенним вечером. Приятно журчали волны за бортом парохода, закат отбрасывал на воду последние блики солнца, и все вокруг словно находилось в каком-то умиротворенном блаженном состоянии покоя и гармонии. Мари, сильно возбужденная, так остро это ощутила, что почувствовала себя лишней в этом обществе, где некоторые уже стали оборачиваться на бледную даму с растрепанной прической, которая судорожно вцепилась в перила. Мари поторопилась снова скрыться в каюте. Ей стало так себя жаль, что она опустилась на колени рядом с не распакованными чемоданами и залилась горькими слезами. Она плакала над своей несчастной судьбой, над разбитой любовью, над своей жалкой участью в браке с нелюбимым мужем. Вволю наплакавшись, она поднялась с пола и прошла к постели, стараясь не смотреть в сторону мужа. Мари вытащила шпильки из прически и устало прилегла на краешек кровати, закрыв глаза и свернувшись клубочком. В приоткрытое окно доносились отдаленные звуки музыки и чьего-то счастливого смеха. Повздыхав еще какое-то время, она заснула беспокойным сном, вздрагивая и постанывая под мерное покачивание парохода.
Ранние лучи весеннего солнца пробрались в каюту и разбудили Мари. Она потянулась и с удивлением отметила, что спала в одежде. Разом вспомнив весь вчерашний день, она нахмурилась и быстро встала с постели. Николя продолжал спать, уже лежа на ковре у дивана и издавая громкий храп. Мари брезгливо приблизилась к нему и села рядом с ним на корточки. Засунув руку в его карман, она вытащила ключи от чемоданов и принялась их открывать. Сломав пару ногтей, но все же найдя все необходимые ей вещи, Мари умылась и переоделась. Затем она надела широкополую шляпу, взяла кружевной зонтик и вышла из каюты, предварительно снова закрыв чемоданы и положив ключики в свой карман. Отыскав стюарда, Мари мило ему улыбнулась и попросила принести ей на палубу горячий кофе и свежую выпечку. Затем устроившись за одним из столиков на безлюдной в столь ранний час палубе, Мари принялась размышлять о том, как ей поступить дальше. Несмотря не на какие возможные извинения Николя, она была не намерена прощать ему эту выходку. Его поведение было слишком возмутительным, чтобы Мари смогла сразу все забыть и вести себя, как и прежде. Первым ее желанием было сойти на первой остановке, пока пароход не вышел из устья Невы в открытые воды. Но что она этим выиграет? Вернется домой и даст повод для пересудов в обществе. Сообщать об этом инциденте родителям Мари тоже не смела, поскольку могла этим расстроить их и испортить весь отдых. То, что ее собственный отдых бесповоротно испорчен, Мари уже не сомневалась. Сейчас ей было противно даже думать о Николя, вспоминая его вчерашний облик, не говоря уж о том, что впереди целых две недели совместного времяпровождения. Конечно, когда они доберутся до места, Мари незамедлительно займет отдельные апартаменты. Сумма, полученная от отца на путешествие, вполне позволяла, как ей думалось, прожить это время, встречаясь с мужем как можно реже. Она будет принимать солнечные ванны, купаться, посещать различные достопримечательности и экскурсии, выбирать себе новые наряды, то есть отдыхать, как и предполагалось. А Николя пусть как хочет. Тут Мари усмехнулась, представив, как все две недели Николя с видом нашкодившего кота будет слоняться за ней словно тень. Вот и хорошо, надо его проучить, чтобы запомнил реакцию жены и впредь не позволял себе таких выходок. Мари покажет ему силу своего характера, а потом, в последние дни отдыха, возможно и простит его. Мари гордо вскинула голову и улыбнулась лучам восходившего солнца, представив себе такую картину: она в новом шикарном платье выходит из своих апартаментов в отеле одним теплым вечером, все оборачиваются ей вслед, и вот появляется Николя. Он униженно улыбается и старается поймать ее взгляд, а она, проходя как обычно мимо, вдруг останавливается и, бросив на него надменный взгляд, вдруг милостиво протягивает ему руку для поцелуя. Николя бросается к ее ногам и начинает покрывать руки поцелуями, робко спрашивая, прощен ли он.
Да, именно так она и поступит. Мари поблагодарила стюарда, который поставил перед ней сервированный поднос, и принялась с удовольствием завтракать, поскольку вчера ей так и не довелось ни пообедать, ни поужинать. Палуба начала постепенно заполняться людьми, которые также решили позавтракать на свежем воздухе. Одна дама спросила у Мари, не будет ли она против ее общества, и Мари доброжелательно пригласила незнакомку к себе за стол. Это оказалась пожилая интеллигентная вдова, представившаяся графиней Роговцевой, что путешествовала тем же маршрутом, что и Мари, направляясь на Ривьеру к своей сестре. Дамы, обменявшись несколькими фразами о прекрасном утре, быстро нашли общий язык и разговорились. Беседа была в самом разгаре, графиня рассказывала Мари о предместьях Франции, которые советовала непременно посетить, как вдруг за спиной Мари раздалось глухое покашливание. Госпожа графиня несколько удивленными глазами посмотрела поверх плеча Мари и перевела недоумевающий взгляд на свою собеседницу. Мари, по спине которой пробежал неприятный холодок от приближающейся минуты объяснений с мужем, обернулась, нисколько не сомневаясь, что это именно он стоит у нее за спиной. Вид Николя просто взбесил ее, и ее лицо пошло красными пятнами от стыда за своего мужа. Николя, находившийся в состоянии сильнейшего похмелья, стоял над Мари, покачиваясь, словно корабельная мачта после шторма.
-П-прошу прощения, дорогая, - произнес он с ухмылкой, обращаясь к жене, - но изволь пройти в нашу каюту, у меня есть к тебе пара вопросов. Знаешь ли, я с трудом смог найти тебя здесь, - тут Николя оглянулся и, потянувшись, прищурился на солнце, - А утро и правда чудесное!
Мари вскочила со своего места и, попытавшись извиниться перед пожилой графиней, а от того смутившись еще более, махнула рукой и быстрыми шагами поспешила в каюту, подальше от людских глаз. Николя с улыбкой кивнул графине и сказал:
- Пардон, мадам, но моя жена несколько нервозна по утрам. Пойду, успокою ее слабые нервы.
И нетвердой походкой неторопливо отправился вслед за Мари, глубоко вдыхая свежесть утреннего воздуха. Когда он вошел в их каюту, то застал Мари в состоянии крайнего возбуждения. Она просто была готова испепелить его взглядом, и, стоило ему закрыть дверь, как она бросила ему в лицо:
- Тебе мало, как ты унизил меня вчера? Да как ты посмел в таком виде, при людях, вообще подойти сейчас ко мне!
Николя в ответ на гневную реплику жены скривил лицо и зевнул.
- Я подошел к тебе, поскольку ты моя жена, а я твой муж. И потом, я же сказал тебе, что у меня имеются несколько вопросов.
- Ах, у тебя ко мне вопросы? – негодующе всплеснула руками Мари, - Изволь вначале ответить на мои, негодяй!
Тут Николя зло сощурился и, подойдя к Мари, резко схватил ее за подбородок. Она попробовала откинуть его руку, но он перехватил ее запястье и сильно сжал. Мари вскрикнула от боли:
- Немедленно отпусти! Ты делаешь мне больно!
- Я делаю так, как мне хочется. Всегда и во всем. Запомни это раз и навсегда, - отчетливо произнес ей в лицо Николя, - И в следующий раз будь осторожней со словами. Я не позволю, чтобы ты оскорбляла меня.
Он выпустил ее руку и слегка оттолкнул жену от себя. Мари от возмущения хватала ртом воздух, потирая покрасневшее запястье и не находя слов.
- Ты заставила меня с утра бегать по всему кораблю, словно крысу. Какого черта ты посмела лазить по моим карманам и вытащила ключи от чемоданов? Я даже не смог привести себя в порядок! – добавил злым тоном Николя.
- Да как ты смеешь? Ты что себе позволяешь? – задыхаясь, произнесла Мари, - Не ты ли вчера заставил меня изнывать от беспокойства возле этих самых закрытых чемоданов, когда сам весело проводил время? Тебя не было добрых шесть часов! Или ты успел забыть, в какой компании ввалился сюда?
- Дорогая, ты не поверишь, но мне нет никакого дела до вчерашнего дня, - ухмыльнулся Николя, - А тебе повторяю еще раз: я всегда поступаю так, как мне того хочется. Единственно, о чем я могу сожалеть, что не мне не удалось предупредить тебя вчера о моей внезапной встрече с друзьями. Но тут ты виновата сама, нечего было торчать на палубе и махать своим платочком так долго. А теперь, будь добра, дай мне ключи. Я хочу привести себя в порядок и пойти выпить крепкого кофе, - и Николя протянул руку к Мари.
Она стояла не шелохнувшись, не веря своим ушам. Ее муж разговаривал с ней, как с какой-то служанкой! Такого унижения Мари не испытывала еще ни разу за всю свою жизнь. Сильно побледнев, она чуть слышно произнесла дрожащими губами:
- Вначале я попрошу тебя отдать мне ту сумму, что ты снял с моего счета. Я знаю, деньги у тебя с собой. Я намерена просить стюарда выделить мне отдельную каюту, пусть хоть в самом трюме, но лишь бы не с тобой. Когда мы прибудем на Ривьеру, я также поселюсь в отдельных апартаментах. По возвращении в Петербург я перееду на время в родительский дом. Я не допущу, чтобы ты вел себя со мной столь непозволительно. Даже когда ты поймешь, что поступил гадко, то и тогда я не обещаю принять твои извинения.
Едва успев вскинуть голову привычным гордым жестом, Мари вдруг почувствовала, что эта самая голова дернулась из стороны в сторону так, словно была готова оторваться. Николя схватил ее за плечи и столь резко встряхнул, что Мари ощутила себя тряпичной куклой.
- А с чего ты взяла, дорогая женушка, что я стану перед тобой извиняться? – произнес Николя, крепко держа жену своими сильными руками, - И про какие такие деньги ты тут мне изволишь рассказывать? Запомни, твое место рядом с мужем, здесь, и забудь даже думать о какой-то отдельной каюте, пока я сам не пожелаю нашего раздельного проживания. А финансами в семье распоряжается муж. Выкинь из головы всю свою блажь и быстро дай мне ключи от чемоданов.
Николя ослабил свою железную хватку, и Мари бессильно опустилась на пол. Нервы ее не выдержали и, закрыв лицо руками, она зарыдала. Николя, у которого жутко разболелась от всего этого голова, пришел в крайнюю степень раздражения. Он схватил жену за рукава платья и резко дернул вверх. Ткань затрещала, и Мари подлетела вверх, словно на пружине. Николя приблизил свое лицо к лицу жены и, чеканя каждый слог, произнес:
- Если ты сейчас же не прекратишь свою глупую истерику и не сделаешь то, о чем я прошу, мне придется как следует проучить тебя. Я так отхлещу тебя по одному месту, что ты до конца путешествия не сможешь сидеть.
Затем оттолкнул ее и, протянув руку, угрожающе добавил:
- Быстро давай ключи!
Мари, стуча зубами и дрожа о нервного озноба, испуганно смотрела на Николя и не верила своим ушам. Он ей угрожает! Еле слышно она произнесла:
- Ты не посмеешь так поступить со мной! Ты просто не в себе!
Николя, окончательно разъяренный и переставший контролировать себя, окинул быстрым взглядом каюту. На глаза попался кружевной зонт Мари. Он схватил его, пару раз хлопнул им по своей ладони. Металлический каркас увесисто опустился на ладонь. Мари не успела опомниться, как муж схватил ее и ловким движением вывернул ей руку. Охнув, Мари извернулась и опустилась на колени, лишь бы избавиться от боли. Николя рванул платье у нее на спине, и оно разлетелось на две половины. Мари осталась лишь в нижнем белье. Схватив ее одной рукой за волосы, Николя начал остервенело избивать жену зонтом. Мари закричала, и Николя, отпустив ее волосы, зажал ей рот. Удары сыпались один за другим, приходясь на спину, ноги и ягодицы. Железные спицы зонта поломались и окончательно разорвали белье Мари. Она извивалась и пыталась вырваться из рук Николя, который словно сошел с ума. Отбросив сломанный зонтик в сторону, он сорвал с Мари оставшиеся обрывки ткани и, прижав лицом к полу, принялся насиловать ее. Мари уже не могла кричать, а лишь хрипела, придавленная к холодному паркету. Наконец Николя завершил свое дело, и устало оттолкнул безвольное тело жены. Мари, поняв, что все закончилось, отползла к стене и замерла там, вся сжавшись. Все ее истерзанное тело разрывала ноющая боль, и Мари с ужасом ждала, что Николя снова набросится на нее. Но он встал, оправил свои брюки и, не обращая внимания на жену, принялся искать ключи в обрывках ее одежды. Найдя их, он открыл чемоданы и начал спокойно извлекать свои вещи, раскладывая их по дивану.
- Очень глупо, что мы не взяли с собой слугу. Надо нанять кого-то из стюардов, - спокойно сказал он, надевая свежую рубашку и поправляя манжеты. Затем он снова склонился над чемоданом, покопался там и вытянул оттуда пеньюар жены. Встряхнув его, он бросил его на пол к Мари.
- Прикройся и будь добра не смотреть на меня глазами невинной жертвы. Ты получила то, что заслужила. И не вздумай жаловаться родителям. В этом случае мне придется сообщить твоему отцу, что я осведомлен о твоей связи с неким Сержем, и мне досталась в жены вовсе не невинная девица. Твои заверения в обратном уже и слушать никто не захочет. И будь уверена – весь высший свет узнает о твоем обмане. Так что хорошенько подумай, стоит ли из-за своего глупого поведения навлекать на свою семью такое позорное пятно. А сейчас я иду завтракать. К моему приходу приведи себя в порядок.
И Николя, довершив свой туалет, вышел из каюты.
Его слова окончательно добили Мари, и она прижалась лбом к стене, закрыв глаза. Просидев так еще какое-то время, она медленно поднялась с пола и прошла в небольшую ванную комнату. Умывшись, Мари взяла расческу и подошла к небольшому зеркалу. С безучастным видом она расчесала свои длинные волосы и закрепила их в высокий пучок. Затем вернулась обратно в большую спальную комнату и освободилась от обрывков нижнего белья. Словно во сне, она вытащила из чемоданов все свои платья и разложила их по всей каюте. Выбрав самое красивое, из ярко-бордового атласа с пышным черным кружевом, она неторопливо одела его и направилась на палубу. Погода несколько испортилась, небо стало затягиваться серыми облаками, начал накрапывать мелкий дождик, и гуляющих по палубе было не много. Мари прошла по всей палубе до кормы и осмотрелась по сторонам. В этом месте не было ни одного человека, что ее вполне устраивало. Она подошла к перилам и посмотрела вниз. Далеко внизу бурлила вода, вспенившаяся под винтами парохода. Пассажирам первого класса была отведена самая верхняя палуба, и поэтому, глядя вниз, Мари подумала о том, что падать придется с довольно приличной высоты. Она когда-то слышала, что у человека, сорвавшегося в пропасть, происходит разрыв сердца еще до столкновения с землей. Сейчас она надеялась, что и с ней случится так же, и она не успеет почувствовать, как холодное течение увлекает ее в темную глубину. В душе не было ни сожаления, ни страха, только легкая грусть от того, что всем ее надеждам, даже самым маленьким, не было суждено сбыться. «К чему тогда жить дальше? Чтобы терпеть до конца дней мерзости от Николя только ради того, чтобы не опозорить свою семью? Моя смерть разом избавит их от всех возможных скандалов». Так думала Мари, впившись глазами в манящую глубину. Надо было лишь подтянуться на этих перилах и перевеситься вниз, а дальше все случится само собой. Дождь усилился, и по лицу Мари стекали тонкие ручейки воды. Она покрепче схватилась за перила и попробовала впрыгнуть на них верхом, но намокшее платье сковывало ее движения. Тогда Мари подобрала подол и, закрепив его у пояса, повторила попытку. Она запрыгнула на мокрые перила и села. Теперь нужно было перекинуть ноги на другую сторону, за борт. Оттолкнувшись одной ногой от скользкой перекладины, Мари не удержала равновесия и упала обратно на мокрую палубу. Резкая боль в лодыжке заставила ее горько заплакать от обиды. Она упрямо оттерла с лица слезы, смешавшиеся со струями дождя, и решила повторить свою попытку. Но стоило ей подняться, как боль в ноге заставила ее снова опуститься на палубу. Мари поняла, что сильно вывихнула ногу. От этого ей стало еще горше, и она зарыдала, сидя под холодным дождем и колотя кулаками по дощатой палубе в бессильной ярости. «Я даже не могу умереть, когда этого хочется мне, а не кому-то еще! Даже этого я не могу сделать!» - пронеслось у нее в голове. Она продолжала плакать и причитать над своей судьбой, когда к ней подбежали двое мужчин из корабельной обслуги и спросили, что с ней случилось. Один из них заметил в окно лежащую на палубе даму, и спешно позвал своего товарища по службе. Вдвоем они бросились на залитую дождем скользкую палубу и попробовали поднять безутешно рыдающую даму на ноги. Но стоило ей подняться и опереться на вывихнутую ногу, как она застонала и сказала им, что сильно повредила ногу. Тогда тот слуга, что был покрепче, поднял Мари на руки и, поддерживаемый своим товарищем, медленно пошел по скользкой палубе со своей ношей в помещение. Срочно вызвали корабельного врача, который не замедлил явиться со своим врачебным саквояжем. Осмотрев ногу, врач сказал, что это обычный вывих, но для того, чтобы его вправить, ему необходимо перенести пациентку в госпитальную каюту. Мари на носилках была доставлена туда, где врач определил ее на стол для операций. Он попросил медсестру помочь Мари снять одежду, чтобы была возможность убедиться, что отсутствуют другие травмы. Когда Мари безропотно стянула с себя мокрое платье, медсестра в немом удивлении округлила глаза, глядя на тело Мари. Мари проследила за ее взглядом и охнула. У себя в каюте ей было совершенно безразлично, во что превратил ее нежное тело Николя. Она даже не стала рассматривать себя в большое зеркало, а сразу оделась и отправилась выполнять задуманное. Но сейчас Мари была готова провалиться от стыда, поскольку на ее руках выше запястий красовались огромные синяки, а все бедра были покрытыми кровоподтеками, что остались после порки. Врач также изумленно взглянул поверх пенсне на Мари, лишь спросив, давно ли это и не причиняет ли беспокойства. Мари, покрасневшая словно вареный рак, отрицательно покачала головой и попросила врача заняться только ее ногой. Врач кивнул и предупредил, что сейчас будет несколько болезненно, и начал ощупывать ногу. Затем резко дернул ее и взглянул на издавшую крик Мари.
- Теперь все в порядке. Отек продержится еще пару дней, придется немного похромать. Но когда Вы сойдете с парохода, то будете прежней красавицей, - доктор легко похлопал Мари по ее ноге и ласково улыбнулся.
Мари поблагодарила его теплыми словами, и при поддержке медсестры отправилась обратно в свою каюту. Когда они туда вошли, Николя развалился на диване и, дымя сигарой, просматривал какой-то журнал. Он с удивлением уставился на свою жену, которая вся мокрая, в сопровождении медсестры, прихрамывая, прошла к креслу и тяжело на него опустилась. Медсестра вышла из каюты, и Мари, изнемогая от нервного напряжения и отчаяния, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
- Что за история с тобой приключилась? – как ни в чем не бывало, поинтересовался Николя и отложил свой журнал.
Мари лишь вздохнула, открыла глаза и усталым взглядом посмотрела на мужа. Ей хотелось оказаться сейчас где-нибудь на краю землю, на пустынном острове, совершенно одной. Но жизнь диктует свои условия, и вот она вынуждена продолжать и дальше терпеть общество Николя, что-то ему отвечать, играть свою роль жены.
- Я поскользнулась на мокрой палубе и вывихнула ногу, - без всякого выражения ответила она мужу и снова закрыла глаза. «Хоть бы он оставил меня в покое и шел бы к своим новым знакомым», - подумала Мари. Но Николя, совершенно выкинув из головы утренний инцидент с женой, встал со своего места и подошел к жене. Мари напряглась, поскольку почувствовала себя не защищенной и уязвимой, и подумала, что еще одну выходку мужа просто не выдержит и умрет прямо здесь, от разрыва сердца. Но Николя, удивив ее своей переменой в настроении, присел на корточки возле ее забинтованной ноги и легко дотронулся ладонью. Мари вздрогнула, не зная, что от него ожидать.
- Тебя больно? – участливо спросил Николя, - Ты вся мокрая, давай я помогу тебе переодеться. Зачем ты выходила на палубу под дождь?
- Я искала кого-нибудь из стюардов, - коротко ответила Мари, не сводя с мужа напряженного взгляда.
- Я сейчас сам схожу и найму кого-нибудь из обслуги на время нашего здесь пребывания. Тебе что-нибудь нужно? – миролюбиво спросил у нее Николя.
- Нет, спасибо, - ответила Мари, совершенно сбитая с толку таким чутким поведением мужа.
- Все-таки тебе надо переодеться. Давай, повернись спиной, а я расстегну твое мокрое платье, - Николя протянул руки к жене.
- Я сама справлюсь, - поспешно ответила Мари и отодвинулась от него в глубь кресла.
Николя пожал плечами и вышел из каюты.
Мари проводила его взглядом, и когда дверь за ним закрылась, приложила руку к пылающему лбу. Она была ошеломлена такой переменой в муже, и не знала, как себя вести с ним дальше. Для него словно ничего и не случилось. Он опять превратился в прежнего Николя, и если бы не ссадины по всему телу, то Мари могла бы подумать, что ей все это приснилось. Она пребывала в крайнем смятении, поскольку совершенно не представляла, как теперь сможет вынести общество мужа эти две недели, узнав его настоящую личину. Как себя вести? Просто молчать и подстраиваться под его смену настроений, чтобы вновь не стать объектом для вымещения его ярости, или попытаться еще раз выяснить отношения? При последней мысли Мари передернуло, словно от удара электрическим током. Нет, она больше никогда не будет отстаивать свою точку зрения перед мужем. Слишком дорого обошлась ей первая и последняя попытка доказать Николя, что он поступил мерзко и не достойно. Мари печально усмехнулась, когда вспомнила свое решение за утренней чашкой кофе «показать ему силу своего характера». Сейчас, после всего пережитого, на душе у Мари было какое-то опустошение и полное безразличие ко всему. Ей хотелось, чтобы поскорее закончилось это путешествие, хотелось вернуться в родительский дом и запереться в своей комнате. Но Николя не допустит, чтобы она так поступила. Тем более, когда он знает о ее тайне, он теперь будет все время безжалостно манипулировать ее поступками и желаниями. Мари тяжело вздохнула, почувствовав себя птичкой в клетке. Ей было даже не интересно, как муж смог узнать о ее связи с Сержем. Скорей всего кто-то из слуг как всегда подслушал чьи-то разговоры, и уже добрая половина столицы обсуждает эту историю. Хотя, какая теперь разница? Мари теперь было абсолютно безразлично, что могут подумать о ней другие. Но все-таки она еще жива, и ей придется продолжать как-то жить и дальше, терпеть общество своего мужа и во всем с ним безропотно соглашаться. «Как глупо и нелепо все получилось», - устало подумала Мари, - «Я надеялась найти в браке с Николя покой и тихое семейное счастье. Но лишь обрекла себя на скучное и безрадостное существование. Кого мне винить в этом, если не саму себя? Я упустила свою настоящую любовь, не смогла бороться за нее с самого начала, и вот печальный результат. Вдобавок собственный муж будет до конца моих дней попросту шантажировать меня этой тайной». Мари стала вспоминать, как все начиналось у нее с Сержем. Как они были беспечны и счастливы в то жаркое лето в Бронницах. Бронницы! Мари даже подпрыгнула в кресле от озарившей ее мысли. Вот куда она удалится от света и нелюбимого мужа, как только они вернутся в Петербург. Николя все равно не захочет там жить, и, вполне возможно, будет только рад, что жена будет подолгу отсутствовать, давая ему тем самым полную свободу для своих развлечений. Тут Мари усмехнулась, вспомнив о том, что Николя самым подробным образом дал ей понять, что вовсе не нуждается в ее согласии или разрешении для своего времяпровождения. Главное, чтобы он не воспротивился ее желанию провести лето в имении. А там она постарается протянуть осень, и дальше уж видно будет. Вместе с Китти ей там не будет скучно и одиноко. Там прекрасные парки, можно будет совершать длинные конные прогулки по тенистым аллеям, кататься на лодках, собирать в лесу малину и чернику… Мари совершенно расслабилась, вспомнив тамошние красоты и большой старинный особняк, окруженный зарослями сирени и жасмина. Она прикрыла глаза и незаметно уснула с тихой улыбкой на устах, свернувшись как всегда клубочком на большом кресле и даже позабыв снять мокрое платье. Так ее, спящей, и застал Николя, вернувшись в каюту с корабельной горничной, которую нанял на все время их плавания. Он потормошил заснувшую жену. Мари, открыв глаза, вздрогнула, с испугом уставившись на мужа.
- Ты так сладко заснула, но я был вынужден тебя разбудить. Я привел тебе горничную. Ее зовут Настя, она поможет тебе разобраться с вещами и будет наводить здесь порядок, - произнес Николя.
Мари, которую выдернули из сладких безмятежных сновидений, перевела взгляд на горничную. Молоденькая веснушчатая девушка ей понравилась, и она приветливо ей улыбнулась. Затем снова посмотрела на мужа, как бы ожидая от него каких-то дальнейших слов или действий. Николя развел руками и произнес:
- Думаю, что вам есть чем заняться до обеда. Я пока оставлю вас, у меня есть дела.
Мари поджала губы, но посчитала за лучшее промолчать и лишь смиренно опустила голову. Ей не хотелось, чтобы Настя стала свидетельницей их странных отношений. Поэтому лучше набраться терпения и молчаливо наблюдать за поведением Николя. Если он не будет пытаться повторить своих нравоучений с рукоприкладством, а Мари, в свою очередь будет всеми силами стараться не выводить его из себя, то она вполне сможет дотерпеть до конца их путешествие. Мари уже не обольщалась на тот счет, что перемена в поведении мужа связана с его раскаянием. Его поступок очень хорошо дал ей понять, что он из себя представляет. Мари за это короткое время четко усвоила, что Николя нельзя перечить и чем-то досаждать, если она не хочет навлечь на себя его ярость. В такие моменты муж не контролирует себя и это может привести к плачевному результату. Видимо, это особый склад характера наряду с каким-то нервным расстройством, так Мари попыталась объяснить для себя его выходку. Безусловно, даже такое объяснение никоим образом не оправдывало его поведение, но все-таки думать о том, что ее муж оказался попросту циничным и жестоким негодяем, было бы куда как хуже.
Николя вышел из каюты. Настя проводила его взглядом и присела перед Мари в реверансе:
- Что мадам прикажет делать?
Мари снова ей улыбнулась и ответила:
- Для начала помоги мне снять это платье. Мне одной не справиться из-за больной ноги. Расстегни сзади пуговицы и пояс.
Настя помогла ей справиться с мокрой одеждой, и когда платье было наконец-то стянуто, то горничная тихо охнула. Мари, стоявшая на одной ноге спиной к горничной, поняла, что та увидела ее синяки и ссадины.
- Не пугайся, незадолго до поездки я неудачно упала с лошади. Но со мной все в порядке, не волнуйся.
Настя поспешила согласиться и принялась складывать платье, чтобы потом унести его почистить.
Какое-то время Настя наводила порядок в каюте, развешивая вещи по шкафам. Мари давала ей указания, куда и что разместить. Когда все было разложено и развешено, Мари облачилась в новое голубое платье и поблагодарила Настю, попросив зайти еще через пару часов. Когда подошло обеденное время и на корабле ударили в гонг, Николя вошел в каюту, находясь в самом дружелюбном расположении духа.
- Погода просто чудесная! Дождь прекратился и светит яркое солнце. Мы можем заказать обед сюда, но если ты в силах дойти до открытой столовой, то это было бы тебе только на пользу, - сказал он жене, - Ты несколько бледна. Как твоя нога?
- Все хорошо. Я вполне могу дойти до столовой, - ровно ответила Мари, стараясь не смотреть прямо в лицо Николя.
- Отлично! Тогда одной рукой обопрись о меня, а другой лучше опираться на какую-нибудь трость. Подойдет и зонтик, где он у тебя? – беспечно спросил Николя.
Тут Мари покраснела и подняла на мужа возмущенный взгляд.
- Не смотри на меня так возмущенно. Наверняка у тебя в запасе еще пара таких зонтиков, - пожал плечами Николя, - И если ты намерена и дальше дуться и изображать из себя умирающего лебедя, то поверь, тебе тогда лучше остаться в каюте и предаться своим трепетным воспоминаниям.
- Я вовсе не дуюсь, - поспешила ответить Мари, уловив в голосе мужа появившиеся нотки раздражения, - я спокойно обойдусь без зонта, пойдем.
И они вышли из каюты на залитую солнцем палубу. Мари подняла лицо навстречу солнечным лучам и подумала, что главное – это терпеливо дождаться конца путешествия. Не так уж это и долго, всего две недели. Коротко вздохнув, она оперлась на жесткую руку мужа, и они неторопливо отправились к обеду.
Глава 19.
Так продолжалось водное путешествие Мари и Николя. Пароход вышел из Финского залива и пересек Балтийское море. Через три дня нога Мари перестала напоминать о себе, синяки на запястьях прошли, и она заставляла себя прогуливаться по палубам парохода в открытых платьях, принимая воздушные и солнечные ванны. Все ее мысли были заняты тем, как славно она устроится в родовом имении, как там ей будет спокойно и хорошо. Пароход покачивало на морских волнах, и на душе Мари было уже гораздо умиротворенней, поскольку у нее появилась хоть какая-то надежда, что ее жизнь еще можно наладить. Пусть она будет жить вдали от столицы, это даже хорошо, поскольку ей не придется ломать комедию перед высшим светом и изображать из себя счастливую и беззаботную госпожу Бессонову.
Николя большую часть их путешествия отсутствовал, проводя время в своей новой компании. Мари это даже устраивало, поскольку в его обществе она продолжала чувствовать себя напряженно. Ей приходилось постоянно чутко улавливать малейшие колебания в настроении супруга, который возвращался в каюту вечером или ночью, и почти всегда пребывал в состоянии опьянения или под наркотиком. Конечно, Мари даже не приходило в голову, что помимо обычного пьянства в веселой компании, ее муж увлекается кокаином и игрой в карты. А настроение Николя стало напрямую зависеть от этих двух его страстей. Если он оказывался в выигрыше, то возвращался в свою каюту в распрекрасном расположении духа и даже пытался оказать жене какие-то знаки внимания, если это была не поздняя ночь. В случае проигрыша, особенно когда уже не представлялось возможности отыграться, Николя впадал в крайне угнетенное состояние, кусал губы и начинал нервничать, поскольку сразу вспоминал свой еще не оплаченный до конца долг и злился от этого еще больше. Тогда ему на помощь приходила небольшая доза кокаина, ставшая для него вполне обыденным делом. Если, живя в Петербурге, Николя лишь изредка прибегал к этому средству, то в его новой компании на пароходе две развеселые спутницы оказались заядлыми кокаинистками, и довольно часто вдыхали белый порошок, не забывая делиться им с другими. Николя еще давно заметил, что при употреблении кокаина он после минутного расслабления словно обретает новые силы и готов свернуть горы. Правда и это состояние сменялось потом раздражительностью, беспричинной злостью и ужасной сухостью во рту. Тогда на помощь приходил коньяк, и в таком состоянии, близкому к безумству, Николя приходил по ночам в свою каюту и заваливался на кровать прямо в одежде. Он мог подолгу лежать без сна и что-то бормотать себе под нос, иногда смеялся сам с собой, или выкрикивал грязные ругательства. Мари сжималась на своей половине, боясь даже пошевелить пальцем и напомнить о себе. Но Николя совершенно не замечал ее, словно пребывая в ином мире. Лишь однажды он потребовал от жены исполнения ее супружеских обязанностей в постели, но Мари была настолько скована, что Николя завершив свое дело, с тех пор больше не приставал к ней со своими мужскими потребностями. Мари была этому только рада, поскольку близость с мужем стала вызывать у нее сильную неприязнь. Единственно, что ее угнетало, это невозможность забеременеть при такой странной семейной жизни. Хотя с другой стороны, Мари думала и о том, что ребенку, возможно, передастся это нервное расстройство от отца, и тогда может даже лучше, что у них не будет детей. При этой мысли она тяжело вздыхала, думая о том, что еще одной ее надежде не суждено исполниться. Какая тоскливая и незавидная участь – в расцвете лет уединиться от праздника жизни, от столицы и ждать старость, окружив себя левретками и ангорскими кошками. Видимо, так уж уготовано ей судьбой, раз она не в силах что-то сама изменить. Когда муж засыпал, Мари могла подолгу лежать без сна и думать о том, что ей повезло хотя бы в том, что она все-таки успела познать сущность любви. Пусть это оказалось лишь коротким мгновением и слишком быстро завершилось, но она до конца своих дней будет вспоминать, как Серж говорил ей о своей любви. Конечно, все завершилось очень некрасиво, но все равно ей есть что вспомнить. Она любила, а это уже счастье. Ведь могло быть и так, что она оказалась бы сразу замужем за Николя, ее сердце было бы разбито, и в утешение на склоне лет у нее не было бы даже таких трепетных воспоминаний. Иногда Мари казалось, что встреть она сейчас Сержа, она не стала бы упрекать его или требовать объяснений. Напротив, она была бы рада протянуть ему свою руку и сказать, что понимает его и ни в чем не винит. Какой она была тогда юной и наивной, полагая, что ее романтические признания на листах бумаги могут поддерживать в Серже пламя любви. Ему приходилось там, в своем Лондоне, зарабатывать себе на жизнь собственным трудом, чтобы сохранить свой графский титул не запятнанным и не опороченным в глазах высшего общества. Было ли ему тогда до ее бесконечных признаний в любви, если она сама не сделала ни одного шага навстречу своей любви, а лишь чего-то ждала от Сержа.
Мари тихо вставала с кровати, стараясь не потревожить сон мужа, подходила к открытому на ночь окну и долго смотрела на волны и темные облака, через которые ненадолго выглядывала желтая луна. Порой ей казалось, что она уже прожила целых сто лет, и теперь похожа на эту холодную луну, которая уныло созерцает мир вокруг без всякой возможности что-то изменить, просто воспринимая все вокруг как некую данность.
Еще несколько дней пароход бороздил воды Северного моря, затем вошел в Английский канал и встал в Лилльском порту. Далее Мари и Николя предстояло пересесть на поезд, который был должен доставить их в Ниццу, в самое сердце французской Ривьеры. Николя, проигравший за время плавания больше половины из тех средств, что отец Мари выделил им на путешествие, пребывал в довольно нервозном состоянии, и все время покрикивал на стюардов, переносивший их багаж. Когда они добрались до железнодорожного вокзала, Николя уже был до такой степени взвинчен, что у него на лбу вздулись вены. Мари с ужасом ждала вспышки его гнева, и ей заранее становилось дурно, когда она представляла себе, что Николя, находясь в таком состоянии, может как-то унизить ее на глазах остальной публики. Когда они заняли свое купе, Николя резко захлопнул входную дверь и достал свой портсигар. Мари наблюдала за ним краешком глаза, копаясь в своем ридикюле в поисках платка. Николя, у которого даже выступили на висках капли пота, дрожащими руками открыл свой портсигар. К пущему удивлению Мари, ее муж, вместо того, чтобы извлечь папиросу, достал какую-то маленькую колбочку и высыпал ее содержимое на крышку портсигара. Сбив из кучки белого порошка две небольших бороздки, Николя нагнулся и носом втянул в каждую ноздрю по горке порошка. Мари округлившимися глазами смотрела на действия мужа. Николя в это время сильно вздохнул, прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Несколько минут он оставался в одной позе, затем медленно открыл глаза и взглянул на жену.
- Это лекарство. Сейчас мне станет лучше. Небольшие проблемы с сердцем, но это ерунда, - с улыбкой объяснил он Мари.
Если у Мари и были какие-то вопросы, она решила довольствоваться тем объяснением, что дал ей муж. Конечно, ей показалось несколько странным, что она раньше не замечала за ним приема лекарства. Но, учитывая его нервозность в последнее время, вполне возможно, что это объяснимо его пошатнувшимся здоровьем.
Мари пожала плечами и стала смотреть в окно. Поезд уже тронулся, и незнакомые пейзажи, проносящиеся за окном, отвлекли ее от других мыслей. Земля Франции в конце апреля была просто раем, и Мари залюбовалась на цветущие деревья и виноградники, мелькавшие за окном. Николя, который почувствовал новый прилив энергии, достал кипу французских журналов, что лежала в углу сидений, и начал ее просматривать. Буквально через пару минут это занятие ему наскучило, и он вышел в коридор. Встав у открытого окна и засунув руки с карманы, он начал раскачиваться с носка на пятку и размышлять о том, как бы ему умудриться выиграть приличную сумму, чтобы до конца путешествия не сидеть без гроша в кармане. «Что за ирония судьба», - думал Николя, -«Стоит мне лишь один раз выиграть, как я после сразу же проигрываю в два раза больше. Раньше я был более удачлив, даже не располагая теми средствами, которые имею сейчас. Судьба словно решила посмеяться надо мной, отняв у меня вместе с наследством мою удачу в игре. Но я еще поверну колесо фортуны в свою сторону! Как приедем на место, надо будет первым делом узнать, где собирается общество для игры». Страсть к карточной игре настолько сильно привязала к себе Николя, что в последнее время стала занимать все его помыслы. Он не переставал ждать от судьбы огромного выигрыша, и с азартом думал только о том, где найти достойную компанию для игры. То, что он отдалился от жены, совершенно его не волновало. Рано или поздно, но он бы все равно поступил с ней подобным образом. Ему не нужно было ее общество, его интересовали только ее деньги. И вот теперь он располагает свободным доступом к ее средствам. Николя было полностью безразлично, что там думает обо всем происходящем его жена. Он правильно сделал, что припугнул Мари ее тайной. Теперь она ни за что на свете не пожалуется отцу, поскольку ему слишком дорога репутация их дражайшего семейства, и она прекрасно знает об этом. Кстати сказать, сама Мари стала изрядно раздражать в последние дни Николя. Она слишком замкнулась в себе, слова лишнего не скажет. Только смотрит, будто сова, своими огромными черными глазищами, смотрит и молчит. А в постели вообще ведет себя словно каменное изваяние, так что Николя уже махнул рукой на свои планы касательно внуков для князя Загревского и перестал уделять жене должное внимание. «Вот вернемся в столицу», - размышлял Николя, - «И сразу же отправлю ее в Бронницы. Пусть сидит там да ворон считает».
Поезд, стуча колесами, быстро пересекал просторы Франции, и уже на следующее утро доставил своих пассажиров к Лазурному берегу, в Ниццу. Николя и Мари разместились в гранд-отеле "Негреско", в больших роскошных апартаментах с видом на Английскую набережную. К облегчению Мари, апартаменты состояли из нескольких достаточно просторных комнат – спальни, гардеробной, и двух гостиных, большой и малой. В их распоряжение была незамедлительно предоставлена горничная-француженка, которая принялась распаковывать багаж и развешивать платья. На одном столике лежали буклеты с предлагаемыми экскурсиями и описанием здешних развлекательных заведений. Николя занялся их изучением, пока Мари давала горничной всяческие указания относительно их вещей. Когда все было распаковано и разложено, Мари подошла к окну и с интересом стала наблюдать за прогуливающимися по набережной людьми. Затем взглянула на Николя и, отметив про себя, что его настроение в данную минуту располагает к разговору, произнесла:
- Могу я тебя спросить о чем-то?
Николя, с интересом изучающий описания здешнего казино и игорного дома, оторвался от буклета и ответил:
- Я весь внимание. Что ты хотела узнать ?
- Как ты намерен проводить время и что делать здесь мне? – Мари кивнула в сторону окна и добавила: - Насколько я понимаю, то ты вовсе не заинтересован в осмотре достопримечательностей и посещениях пляжа. А мне одной несколько неудобно ходить везде одной. Я вовсе не хочу отрывать тебя от …, - тут Мари запнулась, не зная, какое подобрать слово, - от твоих…твоих дел. Но впереди целых две недели, и было бы странным для всех наших знакомых, которые также приехали сюда на отдых, просидеть все это время в апартаментах.
Николя вздохнул и уныло взглянул на жену. Тут она была права, давать повод для лишних сплетен было совершенно ни к чему. Они муж и жена, и должны показываться вместе на глазах публики. Николя немного подумал и сказал:
- Давай потупим вот как. Будем вместе выходить к завтраку и ужину в ресторан. Ну, прогуляемся несколько раз по набережной. А так я рекомендую тебе найти какую-нибудь компаньонку из одиноких отдыхающих дам. Вместе вы можете объединиться по своим интересам и с утра до вечера жариться на солнышке или осматривать здешние красоты. Можешь всем говорить, что я не переношу жару из-за высокого давления, а ты, в свою очередь, не любишь всякие казино и предпочитаешь ложиться пораньше.
Мари кивнула и сказала:
- Хорошо, пусть будет так, если это удобно для тебя.
Потом она не удержалась и решилась задать беспокоивший ее все это время вопрос:
- Послушай, Николя, как ты посмотришь на то, что когда мы вернемся, то я на лето перееду в Бронницы? У тебя служба, всякие дела, а мне очень хотелось бы провести летние месяцы как обычно, в нашем имении. Ты не будешь против?
Николя даже присвистнул от удивления и с изумлением уставился на жену.
- Ты хочешь сама уехать на все лето в свою деревню? А как же наш дом? – спросил он у нее.
- Если ты против, то я проведу лето в особняке, - поспешно произнесла Мари.
- Нет-нет! – не менее поспешно воскликнул Николя, - Я вовсе не против, езжай ради Бога в эти свои Бронницы и отдыхай там, сколько тебе будет угодно. За домом присмотрят слуги. Это я так сказал, ради красного словца, не бери в голову. С домом ничего не случится. А тебе пойдет на пользу свежий деревенский воздух. Может, и я как-нибудь выберусь туда, на недельку-другую.
«Вот как все прекрасно получается», - мысленно порадовался он, - «Мне не придется ее заставлять туда ехать. К тому же, если бы она начала артачиться, то пришлось бы объясняться с ее отцом. А этому старому лису нельзя давать ни малейшего повода для подозрений! Перед ним я буду еще долго играть роль покладистого и любящего мужа. За Мари можно быть спокойным, я ее хорошенько припугнул и она не станет рассказывать в своей семье о наших настоящих отношениях».
Все эти мысли так приподняли настроение Николя, что он даже предложил Мари незамедлительно переодеться в самое сногсшибательное платье и пройтись вместе по набережной, а также заглянуть в ресторан. Близилось время обеда, и им обоим не мешало подкрепиться после утомительной дороги. Пока Мари наряжалась с помощью горничной и закалывала длинные волосы, Николя подсчитал свои оставшиеся финансы. Волей-неволей, но он был просто вынужден дать какую-то сумму наличных Мари. Ни в коем случае нельзя сейчас вызывать подозрения у нее по поводу денег. Да, он твердо ей сказал, что деньгами в их семье будет распоряжаться только он сам, но это не повод оставить ее без единого гроша в этом золотом раю. Вздохнув, Николя отсчитал пятьдесят тысяч и сунул себе в карман. Когда Мари вышла из туалетной комнаты, уже полностью одетая для променада, Николя отпустил горничную и протянул жене пачку банкнот. Мари с изумлением посмотрела сначала на пачку денег, затем на мужа.
- К чему мне столько денег? Сегодня я вообще не собираюсь ничего приобретать, а завтра мне может понадобится вовсе не так много. Я собираюсь провести утро на пляже, а затем…
- Будь добра, возьми эти деньги и убери в свой ридикюль или еще куда, - перебил ее излияния Николя, - Будешь брать столько, сколько посчитаешь нужным. Жизнь здесь достаточно дорогая, это же курорт, и я не хочу, чтобы моя жена в чем-то нуждалась.
Мари робко взяла эти деньги и прошла к туалетному столику, чтобы убрать их. «Все-таки он уважает меня, если так сказал», - подумалось ей, - «Видимо лекарства идут ему на пользу, раз он вспоминает, пусть лишь периодами, что с женой нужно обращаться подобающим образом». Убрав деньги, она подошла к Николя и улыбнулась:
- Я готова, идем?
Николя приоткрыл дверь и выпустил ее из комнаты в коридор отеля. Затем галантно предложил ей руку, на которую Мари оперлась, и вдвоем они прошествовали к лифту. Выйдя из отеля, они степенным прогулочным шагом направились в сторону площади Массена. На встречу, как они и предполагали, сразу же попались две знакомых пары, с которыми они обменялись взаимными любезностями. Их знакомые, одна пожилая графская пара, так мило и бережно державшие друг друга под руку, долго смотрели им вслед. Затем пожилая графиня восторженно проговорила: «Какая чудесная молодая пара эти Бессоновы! Молоды, богаты, влюблены, а что еще надо от жизни?» Пожилой граф, ее муж, любяще похлопал свою немолодую жену по руке, улыбнулся и сказал: « Мне от жизни ничего не надо, кроме твоей любви. Я когда-нибудь говорил тебе, что безумно счастлив иметь такую жену, как ты?» Графиня ласково взглянула на него глазами, полными тепла, понимания и любви.
И потекли дни пребывания Мари и Николя в прекрасной Бухте Ангелов. Здесь настолько все было пропитано красотой, солнцем, морским воздухом и покоем, что даже между Мари и Николя пропало напряжение и отчуждение. Мари наслаждалась красотами Ниццы, море благотворно повлияло на ее измученную нервную систему. Она стала спокойнее спать, а дневное времяпровождение привносило в ее жизнь исключительную гармонию и умиротворение. Николя не досаждал ей своим дурным настроением, хотя, стоит заметить, оно у него было просто прекрасным. Все ночи он проводил в Средиземноморском дворце, где располагался крупнейший игорный дом, и безудержно отдавался своей страсти – игре в карты. Странным образом ему вдруг стало неимоверно везти, и не было ни одной ночи, когда бы Николя не выигрывал приличную сумму денег. Он справедливо уверовал, что Бог все-таки услышал его молитвы, и вот удача снова раскрыла ему свои объятия. Единственно, что несколько его угнетало, это укрепившаяся привязанность к кокаину. Раньше Николя оправдывал свои употребления этого порошка тем, что нужно было поднять настроение, получить заряд энергии или просто расслабиться, чтобы не ощущать груза проблем. Но сейчас, когда фортуна снова благоволила к нему, и не было никаких причин прибегать к помощи наркотика, Николя стал замечать за собой, что иногда просто с нетерпением ждет, когда закончится последняя партия, и он сможет где-нибудь уединиться и вынуть свой заветный портсигар. Это стало для него своеобразным ритуалом, знаком того, что ночь завершена и пора вернуться в отель, чтобы набраться сил к следующей ночи, к следующей игре. Тем не менее, Николя думал, что это ерундовое увлечение, и ему ничего не стоит обходиться и без кокаина. Просто жизнь вокруг кипела и переливалась праздничными огнями, сверкали бриллианты на шеях красавиц, благоухали французские вина, шумели фонтаны, гремела музыка из блестящих граммофонов, по зеленому сукну разлетались карты и деньги, и все это требовало такого громадного заряда энергии, что Николя позволял себе употреблять кокаин каждую ночь. И каждая ночь была для него праздничным фейерверком, ослепляющим и притягивающим, толкающим на безумства и предлагающим всевозможные развлечения. В свои апартаменты Николя возвращался обычно под утро, когда Мари крепко спала на огромной королевской кровати под шелковыми покрывалами. Николя избрал своим местом для отдыха отдельную комнату, где удобно устраивался на большом мягком диване и сладко спал до обеда. В обед он спускался в ресторан отеля вместе с Мари, если она не пропадала на очередной прогулке или экскурсии. Одна супружеская пара господ Градских, также отдыхающих в этом отеле, взяла Мари под свое крыло и увлеченно водила ее по всем достопримечательностям этого прекрасного города. Они познакомились на пляже буквально в первый же день, и Мари была просто очарована несколько старомодным на взгляды господином профессором и его женой Амели. Амели, которая оказалась моложе своего супруга на пятнадцать лет, была просто помешана на своем гении Жоржике, как она называла своего мужа, профессора химических наук Георгия Алексеевича Градского. Она непрестанно заботливо ухаживала за своим чудаковатым Жоржиком, который смотрел на мир вокруг глазами ученого и все подвергал критике и анализу, не замечая своих развязавшихся шнурков на ботинках или одетого наизнанку жилета. Но все это выглядело столь мило и ненавязчиво, что Мари с удовольствием проводила с ними время, тем более что они показали ей такие места, которые она не увидела бы ни на одной экскурсии с гидом.
С раннего утра эта троица располагалась на пляже и проводила там пару часов. Затем, часов в десять, когда жара еще не опускалась на город, они совершали неспешные прогулки по Старому городу или посещали музеи. Амели Градская была коренной жительницей Ниццы, и знала все интересные места как свои пять пальцев. Когда она вышла замуж за своего Жоржика, то он увез ее в холодную Россию, где заведовал кафедрой химических наук в одном столичном университете. И теперь каждую весну она заставляла мужа всеми правдами и неправдами добиваться на кафедре отпуска и везти ее на Родину. Амели со смехом говорила, что если бы не ежегодное посещение Ниццы, где Жоржик впервые за весь год видит солнечный свет, а не свои колбы и пробирки, то он превратился бы в алхимика-затворника с длинной бородой в своей закрытой лаборатории. Амели была рада знакомству с Мари, которая казалась ей немного грустной и очень похожей своей внешностью на утонченных француженок. Самым любимым местом для прогулок был выбран парк на холме, откуда открывался великолепный вид на город и бухту. Там, под сенью вековых деревьев, Амели располагалась со своим этюдником и делала наброски пейзажей, а ее муж листал какой-нибудь научный труд или попросту тихо посапывал, надвинув шляпу на глаза. Мари садилась всегда несколько поодаль от супружеской пары и с бесконечным наслаждением впивалась глазами в уходящую за горизонт морскую гладь. Эти прогулки на холме доставляли ей непередаваемое удовольствие, здесь она ощущала себя свободной и счастливой, любуясь природными красотами. Внизу простирался шумный город, со своими жителями, домами, проблемами, а на самом верху холма, на 92-метровой высоте, замерли развалины старого замка, когда-то разрушенного по приказу Людовика XIV в наказание за сопротивление, оказанное Ниццей его войскам. И Мари, находясь как бы между двумя эпохами, чувствовала себя потерянной во времени, словно она не принадлежала ни прошлому, ни настоящему. Мари представляла себя то белой чайкой, кружащейся над городом, то легким ветром, что уносится в морские просторы и сливается с лазурными волнами. Она закрывала глаза и мечтала о том, что так будет всегда – море, солнце, шум листвы над головой и полный покой на душе.
Как-то на одной из прогулок погода начала быстро портиться. Сначала стал накрапывать мелкий дождик, на который никто не обратил внимания. Затем тяжелые капли дождя стали пробираться через густые кроны деревьев, под которыми укрылись Мари и ее новые друзья. Над холмом повисла большая туча, и Амели предложила перебраться в развалины замка, чтобы переждать дождь там. Спускаться обратно в город не было смысла, поскольку дождь к тому времени мог уже прекратиться, а до развалин было рукой подать. Поэтому все согласились с Амели и устремились в развалины. Когда они расположились в небольшой полуразрушенной арке, Мари показалось это даже интересным и романтичным, о чем она и сообщила друзьям. Профессор лишь скептически хмыкнул и уныло посмотрел на небо, затянутое тучей. Его жена весело рассмеялась и сказала:
- Мари, ты сейчас похожа на сказочную принцессу, ожидающую чуда!
- Увы, увы, моя дорогая Амели, - со вздохом произнесла Мари и грустно улыбнулась, - Я с некоторых пор уже не жду никаких чудес. Я в них попросту перестала верить.
- Зачем же так печально? – Амели улыбнулась ей в ответ и подмигнула, - Вдруг за этой полуразрушенной стеной окажется огромный дракон, который унесет тебя от нас в волшебную страну? А потом вдобавок превратится в прекрасного принца? Представь себе, что там, за стеной, на толстой цепи, дракон ждет свою сказочную принцессу и…
- Дорогая моя, - перебил ее профессор, - я уверяю тебя, что за этой стеной находится длинный коридор и еще одна такая же полуразрушенная стена. Если ты помнишь, то когда мы лазили здесь в прошлом году, я даже повредил себе колено, когда пытался перелезть через пролом в стене. Думаю, что в свое время у Людовика XIV были серьезные основания, если он так разозлился на жителей этого замка, что превратил его в такие руины.
- Ах, Жоржик, в тебе нет ни капельки романтизма! – воскликнула Амели, и с улыбкой обратилась к Мари: - В прошлом году мне пришла в голову идея осмотреть эти развалины получше, и Жоржику пришлось лазить со мной по всем эти камням и выступам.
- Тут есть что-то заслуживающее внимания? – с интересом спросила у нее Мари.
- Если Вас интересуют старые камни, заросшие травой, и потрескавшиеся стены, то Вы встретите здесь пару любопытных экземпляров, - усмехнулся профессор и поправил очки на носу.
- А я считаю, что каждое историческое строение имеет душу, - с пылом возразила Амели, - Тем более такой огромный старый замок, где несколько веков из поколения в поколение люди любили, страдали, были счастливы, рожали детей… Да здесь каждый камень – это история!
- Амели, ты просто раздразнила меня своими ощущениями от связи веков, - произнесла Мари, - С Вашего разрешения я немного пройдусь вдоль этой стены, вдруг я встречу призрак какого-нибудь прежнего владельца, и он расскажет мне историю этого замка.
Мари спрыгнула на землю с каменной опоры, на которой они все расположились, и неторопливо пошла вдоль стены.
- Эй, принцесса, осторожней там с драконом! – смеясь, крикнула ей вслед Амели.
Мари махнула ей рукой и ответила:
- Не волнуйтесь за меня! Я далеко не уйду! Всего лишь пройдусь вдоль этой стены!
Она пошла вдоль высокой стены, менее всего пострадавшей от разрушений, и осторожно касалась ладонью шершавых камней. Когда стена закончилась, Мари завернула за нее, и увидела длинную анфиладу с разрушенными сводами, которая когда-то давно видимо была длинным коридором со сводчатым потолком и колоннами. Оглянувшись по сторонам, Мари решила пройти еще немного, поскольку в конце этого коридора виднелся развал от окна. Мари подумала, что оттуда наверняка открывается чудесный вид на панораму города. Дойдя до полуразрушенного оконного проема, Мари осторожно выглянула из него и вздохнула полной грудью. Отсюда открывался такой обзор на город и прибрежную полосу, что у нее захватило дыхание. Если над холмом в данный момент зависла дождевая туча, то город внизу простирался как на ладони, весь озаренный солнцем, а море переливалось всеми лазоревыми красками, от синего до светло-бирюзового. Вдруг, совсем рядом послышался звонкий женский голос, и Мари вздрогнула. Голос доносился из-за стены, с противоположной стороны. Женщина говорила по-английски, и Мари, плохо знавшая этот язык, с трудом понимала, что она говорит. Единственно, что ей удалось разобрать, что женщина обращалась к своему спутнику и все время восклицала «Взгляни! Взгляни туда!» Мари подумала, что, судя по всему, еще одна компания решила укрыться в развалинах от дождя, и уже было развернулась, чтобы вернуться к своим друзьям, как раздавшийся мужской голос заставил ее замереть на месте. Что-то слишком знакомое послышалось Мари в интонации этого человека. Этот голос уносил ее в прошлые дни, в русское лето, напоенное ароматом лесных трав и полуденным зноем, поднимавшим с полей дрожащее жаркое марево. Мари закрыла глаза и напряженно вслушивалась в мягкий тембр, который что-то отвечал своей спутнице на английском языке. Но вдруг послышался еще один мужской голос, который уже на понятном французском предложил компании пройти дальше, для осмотра остальных развалин. «Наверно, это гид-француз, который привел сюда экскурсию», - едва успела подумать Мари, как знакомый голос ответил гиду на французском:
- Месье Жиль, я полностью с вами согласен, но Виктория никак не может оторваться от вида, который открывается отсюда.
- Я уверяю вас, что в следующем коридоре вы сможете любоваться точно также, к тому же там крыша не так разрушена, как здесь, и соответственно, гораздо суше, - ответил гид.
Послышался разнобой голосов, говоривший на английском, и Мари поняла, что народу там не менее пяти-шести человек. И не успела она что-либо предпринять, как вся шумная компания появилась из-за стены прямо перед ней. Одна рыжеволосая девушка, коротко подстриженная по последней моде, вскрикнула и приложила руки к щекам, затем что-то сказала своим друзьям, и все рассмеялись. Мари стояла на месте, не в состоянии сдвинуться. Она смотрела на одного мужчину, который начал прикуривать папиросу, но заметив Мари, сильно вздрогнул, замерев на месте с так и не прикуренной папиросой и впившись глазами в Мари.
Мари почувствовала, что земля стала уплывать у нее из-под ног. Перед ней стоял Серж и смотрел на нее большими удивленными глазами. В голове Мари все закружилось, и последнее, что пронеслось в ее мозгу – это слова Амели об ожидании чуда. Затем она слабо вздохнула и мягко сползла по стене на землю в состоянии обморока. Компания англичан начала ахать и охать, рыжеволосая девушка присела около Мари и стала обмахивать ее своей шляпкой, похлопывая при этом легонько по щекам. Серж кинулся к Мари и, приподняв ее, прислонил спиной к земляной насыпи. Один из мужчин намочил платок в дождевой воде и приложил ко лбу Мари. Веки Мари дрогнули, и она медленно открыла глаза. Увидев склоненные над собой лица Сержа и еще одного мужчины, Мари слабо улыбнулась и прошептала:
- Со мной все в порядке, видимо сказалось давление и резкая перемена погоды.
- Мадам француженка? – гид присел рядом с Мари и заинтересованно разглядывал красивую незнакомку, оказавшуюся одну в этих развалинах.
- О нет, я русская, а здесь я прячусь от дождя, - поспешила объяснить ему Мари, переведя свой взгляд с Сержа на гида, - за этой стеной двое моих друзей, сейчас я еще немного посижу и пойду к ним, не стоит так беспокоиться за меня.
- Ну что вы, мадам, какое беспокойство? – произнес молодой гид-француз, очарованный красотой Мари, - Вы напомнили нам сказочную принцессу из прошлых веков, когда явились перед нами в проеме этого окна, окутанная пеленой дождя и тумана. Я как раз рассказывал историю об одной прекрасной даме, жившей когда-то в этом замке. Она годами ждала из военных походов своего славного рыцаря и хранила ему любовь и верность. Вполне возможно, что она смотрела как раз с этой стены, из какого-нибудь окна. И вдруг мы поворачиваем в очередной коридор и видим вас. Мадемуазель Виктория сказала, что вы призрак этого замка. Но оказалось, что вы вполне живая и настоящая, ведь призраки не падают в обморок!
Глаза гида весело искрились, и Мари не смогла не улыбнуться ему. Затем снова перевела взгляд на Сержа, который продолжал пристально смотреть на нее. Мари попыталась встать, и гид предложил ей свою руку. Мари попросила его передать свои извинения компании англичан за тот испуг, что она причинила им и собралась идти к Амели и Жоржику. Она еще раз взглянула на Сержа, и вдруг он сказал ей:
- Разрешите проводить Вас к Вашим друзьям. Вы еще слабы после обморока, а мне не составит это труда.
Сердце Мари пропустило глухой удар, но она согласно кивнула головой, не в силах упустить такой возможности побыть вдвоем с Сержем. Она также заметила, как рыжеволосая девушка шагнула в их сторону и что-то сказала, но Серж остановил ее какой-то фразой, и девушка, пожав плечами, осталась на месте. Серж предложил Мари свою поддержку, и она робко взяла его под руку. Гид-француз вздохнул и что-то сказал своим экскурсантам. Все снова загомонили и что-то крикнув Сержу, стали по очереди перелезать через очередной провал в стене. Их голоса стали отдаляться, стало слышно лишь звуки дождевых капель, падающих на разломанные каменные плиты. Серж и Мари медленно шли по пустому коридору. Вдруг Серж остановился и, взяв Мари за плечи, развернул ее к себе. Он посмотрел ей в глаза долгим взглядом и тихо сказал:
- Я столько раз представлял себе нашу встречу. Но встретить тебя здесь оказалось полной неожиданностью. Знаешь, я ведь не переставал думать о тебе все это время, как мы перестали писать друг другу.
Мари смотрела на него и думала о том, что, не смотря ни на что, она не переставала любить этого человека, и просто обманывала саму себя все эти месяцы. Сейчас, когда он стоял перед ней, так близко, что она ощущала его теплое дыхание, Мари совершенно забыла все свои переживания и слезы. Ее неудержимо тянуло к этому мужчине, и, судя по всему, Серж чувствовал то же самое. Он вдруг привлек ее к себе и поцеловал долгим поцелуем. Мари обняла его и прижалась, сразу почувствовав себя защищенной и счастливой. Она безудержно отдалась этому поцелую, и не могла заставить себя оторваться от Сержа, который крепко сжимал ее в своих объятиях. Он покрывал поцелуями ее лицо, шею, что-то шептал и снова припадал к ее губам, а по щекам Мари струились счастливые слезы. В эти минуты весь мир вокруг перестал существовать для нее, он просто исчез, растворился в дожде. Самым главным было то, что она находилась рядом с Сержем и поняла, что не напрасно жила все это время.
Они наслаждались каждой секундой своей вновь обретенной любви, им не надо было слов или объяснений, сейчас было важно только то, что они снова вместе. Они не слышали, как кто-то долго звал Мари по имени, потом в конце коридора появилась женская фигурка и застыла в немом удивлении, глядя на них. Дело в том, что Амели посчитала отсутствие подруги слишком затянувшимся, к тому же Георгий Алексеевич предположил, что Мари могла повредить себе ногу, и сейчас сидит где-то на камне и плачет. Амели ринулась на поиски подруги, и вдруг застала ее в такой интересной компании. Сначала она безумно удивилась, поскольку знала, что муж Мари сейчас в отеле, а этот незнакомец появился будто из-под земли. Понаблюдав несколько секунд за этой парочкой, Амели улыбнулась и подумала, что ее подруга все-таки встретила своего настоящего принца. Не пожелав прервать их страстные объятия, Амели, как истинная француженка, справедливо рассудила, что Мари вовсе не помешает такое развлечение и развеет ее грусть. Она вернулась к мужу и сообщила ему, что их подруга присоединилась к какой-то экскурсии и просит ее не ждать. Профессор пробурчал что-то насчет прояснения на небе, и Амели живо предложила ему спускаться с холма и посидеть немного на пляже. Они стали собираться, и Амели, сделав вид, что складывает рисунки в этюдник, быстро начертила кусочком графита записку для Мари и положила ее на то место, где сидела. Затем она подхватила мужа под руку, поправила ему шляпу, одетую задом наперед, и они рука об руку стали выбираться из развалин по узкой тропинке. Дождь уже закончился, Амели глубоко вдохнула свежий воздух и подняла к небу лицо с озорной улыбкой. Завтра она непременно выспросит у Мари про этого незнакомца, а сейчас пусть наслаждаются друг другом.
Глава 20.
Мари и Серж еще долго не выпускали друг друга из объятий. Серж не переставал ей говорить нежные слова, а Мари, насладившись первыми минутами их близости, что-то сбивчиво пыталась сказать ему о чуде и начинала то смеяться, то плакать. Когда улеглось первое волнение, и оба поняли, что до сих пор находятся вместе, и никто их сейчас не собирается разлучать, Серж взял Мари за руки и увлек на невысокий каменный выступ. Оба присели, и Серж нежно вытер капельки слез с лица Мари. Она улыбнулась ему и произнесла:
- У меня такое ощущение, что я очутилась снова в том времени, когда мы только познакомились. Я так говорю, потому что те чувства, которые я сейчас испытываю, такие же яркие и неподдельные, как и в то лето нашего знакомства. Словно и не было всех этих переживаний. Ты знаешь, я ведь была тогда просто на грани безумия, когда получила твою открытку. А сейчас ты рядом, и мне кажется, что все как и прежде, и ты любишь меня, - тут она приложила палец к губам Сержа, который нахмурился и попробовал что-то сказать ей, - Нет-нет! Не говори сейчас ничего! Дай мне еще немного почувствовать себя счастливой. Я ведь думала, что смогу заставить себя забыть эту любовь к тебе, но вот лишь стоило мне тебя увидеть, как я сразу поняла, что всегда любила тебя. Видимо ничто на свете не в силах заставить меня разлюбить тебя, мой милый Серж.
Мари нежно провела ладонью по его щеке. Серж поймал ее руку и прижал к губам. Затем вздохнул и сказал:
- Я не могу не верить тебе, потому что тоже очень долго пытался вырвать эту любовь из своего сердца. Пытался, но так и не смог. Скажи, Мари, зачем ты тогда вышла замуж? Неужели ты настолько увлеклась этим своим князем, что забыла наши с тобой клятвы и обещания?
Мари удивленно уставилась на Сержа. Его слова настолько изумили ее, что она даже не сразу нашлась, что ответить.
- Я увлеклась своим князем? Я забыла наши клятвы? О чем ты говоришь? Ты же прекрасно знал, что я была вынуждена согласиться на эту помолвку. Я столько раз писала тебе об этом! И ты сам писал мне в ответ, чтобы я как можно дольше отсрочила дату свадьбы! И вдруг твоя открытка! Если бы после пришло еще хоть одно письмо от тебя, но нет! К тому же отец откуда-то узнал о нашей переписке, и моя свадьба стала уже неизбежной. Да я и сама уже была в таком состоянии, что думала об этом браке, как о возможном избавлении от воспоминаний о нашей любви.
Теперь Серж слушал ее, широко раскрыв свои удивленные глаза.
- Постой, Мари! Ты уже второй раз упоминаешь мою открытку. Что я там такого написал, кроме поздравлений? Твое последнее письмо настолько потрясло меня, что я места себе не находил, но, тем не менее посчитал своим долгом успокоить тебя и написал даже свои поздравления.
- Мое последнее письмо потрясло тебя? - Мари даже опешила от его слов, - Но что там я могла написать, кроме слов любви?
- Боже мой, Мари! Какие еще слова любви? – воскликнул Серж, - Да я до сих пор помню наизусть те холодные строки, где ты рассказываешь мне о своей внезапной любви к этому Николаю Бессонову, а также просишь меня сжечь все твои письма и впредь не доставлять тебе беспокойства.
Услышав это, Мари даже вскочила со своего места и, потрясенная до глубины души, схватилась за голову.
- Серж, да ты сошел с ума! Я никогда, слышишь меня, ни-ког-да не писала тебе таких строк! В моем последнем письме я обещала тебе, что обязательно дождусь твоего приезда в Петербург. Да я ночами не спала от волнения, когда представляла себе, что ты там можешь подумать об этой дурацкой помолвке! А ты мне сейчас говоришь о внезапной любви к Николаю! Не было такой любви, не было! Была лишь одна, самая большая и единственная любовь всей моей жизни – это любовь к тебе. И ты сам все разрушил! Ты, Серж, а не я!
У Мари даже не нашлось слез, чтобы выплеснуть всю силу душившего ее отчаяния, и она обессилено опустилась на колени и опустила голову.
- Тогда я ничего не понимаю, - обескуражено произнес Серж, - Ты говоришь, что не писала этого, а я даже получил в завершение короткую записку, где ты благодаришь меня за понимание. Бред, полный бред. Я бы мог показать тебе эти письма, я не смог их уничтожить и храню по сей день, но они у меня в Лондоне. И они написаны твоим почерком, Мари!
Мари подняла голову и устало улыбнулась.
- Знаешь, Серж, чтобы тогда не произошло, все это давно забытый сон. Мы можем до исступления выяснять, кто тогда вторгся в нашу тайну и управлял нами, и кто тогда был из нас глупее – ты или я, но сейчас важно лишь одно – мы снова вместе. Видимо, судьбой нам было уготовано пройти испытание и снова встретиться. Давай отложим на потом все выяснения прошедших событий. Скажи мне, Серж, ты по-прежнему любишь меня?
Серж бросился к ней и прижал ее к себе.
- Люблю, Мари, я всем сердцем, всем душой всегда любил, люблю и буду любить тебя!
Они снова слились в поцелуе, обняв друг друга.
Солнечный луч пробился через полуразрушенную крышу и лег прямо на лицо Сержа. Он зажмурился и немного отстранился от Мари. Затем поднялся, и помог подняться ей.
- Мари, как долго ты еще пробудешь в Ницце? – спросил он Мари.
- Еще неделю, - ответила Мари, - А ты где остановился? В каком отеле?
- К сожалению, наша компания решила остановиться на мысе Кап-Ферра. Здесь мы только на два дня, и завтра уезжаем обратно. Но ты не беспокойся, - поспешил он успокоить Мари, у которой вытянулось лицо от досады, - Я съезжу туда, заберу свои вещи и сниму потом в Ницце номер в каком-нибудь отеле. Туда всего от силы пара часов езды на автомобиле.
- А ты разве путешествуешь один, без жены? – несколько настороженно спросила его Мари.
Серж усмехнулся и ответил:
- Увы, моя дорогая Мари, в этом вопросе я не преуспел. У меня даже нет постоянной девушки, за которой я бы ухаживал. Всего себя я посвятил банковскому делу, и не хочу хвастать, но очень преуспел на этом поприще. Видишь, я уже могу себе позволить отдых на таких фешенебельных курортах, а по возвращении намерен вплотную заняться приобретением собственного коттеджа в пригороде Лондона.
- Так ты решил навсегда обосноваться в Англии? – удивилась Мари.
- Пусть это не удивляет тебя, - ответил Серж, - После нашего разрыва я много думал о своей жизни, и пришел к выводу, что родная отчизна ничем больше не манит меня. Тем более ситуация в России такова, что я считаю за лучшее стать английским буржуа, нежели оставаться российским аристократом. А что ты? Ты приехала сюда с мужем?
- Да, с мужем, - коротко ответила ему Мари.
- Ты не очень счастлива в своем браке, да? – осторожно спросил ее Серж.
- Ах, я откровенно не счастлива, что тут греха таить, - со вздохом сказала Мари и поправила на голове свою шляпу, - Наши размолвки начались с первого дня свадебного путешествия. Ты даже не представляешь, с чем мне приходится мириться, на какое безрадостное существования я себя обрекла этим браком!
- А почему ты здесь гуляешь одна? – снова задал вопрос Серж, - Твой муж не боится отпускать тебя одну в незнакомом городе?
- Я абсолютно безразлична своему мужу. Как, собственно, и он мне, - пожала плечами Мари, - Знаешь, у нас ведь даже есть такая договоренность – каждый проводит свое время так, как считает нужным. Естественно, Николя считает для себя нужным днем высыпаться, а ночью таскаться по всяким увеселительным заведениям. За прошедшую здесь неделю мы с ним поговорили всего два раза, когда он вернулся в апартаменты, а я еще не спала. Вот так-то, Серж.
- Очень печально, - задумчиво сказал Серж, - Хотя не могу сказать, что я очень этим огорчен. Значит, мы с тобой сможем провести вместе целую неделю, а это просто замечательно. Завтра же я перебираюсь в Ниццу. И давай пока больше не думать о грустном, мы постараемся во всем этом как следует разобраться и что-нибудь придумаем.
- Вряд ли тут можно что-то придумать, - усмехнулась Мари, - поскольку из этой ситуации выход один – развод. Но ты сам понимаешь, что это будет нонсенс в нашем столичном обществе. Тем более моя семья никогда этого не одобрит, а отец и вовсе проклянет меня на веки вечные.
Серж снова притянул Мари к себе и, внимательно посмотрев ей в глаза, произнес:
- Иногда в жизни приходится выбирать между собственным счастье и счастьем других. Вопрос лишь в том, готов ли человек сделать такой выбор, или продолжит плыть по течению.
- Ах, я прошу тебя, давай не будем сейчас продолжать этот разговор, - умоляюще посмотрела на него Мари, - Я так рада нашей встрече, что не хочу больше ни о чем думать. Лучше скажи мне еще раз, что ты любишь меня!
- Я люблю тебя, Мари, - нежно сказал ей Серж, и Мари глубоко вздохнула от сознания того, что впервые за долгие месяцы чувствует себя по настоящему счастливой.
Они договорились встретиться завтра во второй половине дня в крепости Вильфранш. До этого времени Серж обещал управиться со своим переездом. Затем Серж сказал, что проводит ее до подножия холма, поскольку после дождя им нечего опасаться встретить здесь каких-либо знакомых. На выступе арки Мари нашла письмо Амели, где та писала, что оставляет свою подругу на попечении прекрасного принца. Мари улыбнулась, но нисколько не смутилась, поняв, что Амели все видела. Она пообещала себе, что завтра на пляже обязательно все ей расскажет. Ей показалось, что Амели сможет ее понять и не осудит. Затем они с Сержем спустились с холма и попрощались до завтрашнего дня.
Мари совершенно не хотелось возвращаться в отель, и она прошлась по набережной до одного небольшого кафе и еще пару часов просидела за чашкой кофе, любуясь морем, облаками и упиваясь пронзительным состоянием счастья и любви. Когда она уже вечером вернулась в отель, то застала там Николя, который пребывал в прекрасном расположении духа и приводил себя в порядок для своего ночного времяпровождения. Он предложил ей отужинать пораньше, и хотя Мари еще не была голодна, она не стала спорить и согласилась. Весь ужин Николя расписывал удивительные возможности европейских автомобилей, и что российские «Руссобалты» не идут ни в какое сравнение с немецкими «Фордами». Мари слушала его довольно рассеянно, кивала головой и пребывала вся в своих мыслях о завтрашнем дне. Вдруг Николя потормошил ее за руку, и она вздрогнула.
- Ты совершенно не следишь за моими рассуждениями, - недовольно произнес Николя, - Я уже битых полчаса разговариваю, будто с пустым местом. В каких облаках ты витаешь?
Мари несколько смутилась и виновато посмотрела на мужа:
- Извини, я задумалась о… о своей сестре. Ты не мог бы повторить, о чем речь?
- Я говорю, что было бы неплохо выписать автомобиль из Европы. Пребывая здесь, я смог оценить, насколько Запад оторвался в своих достижениях от нашей России. Если в Петербурге до сих пор гораздо удобней пользоваться лошадью и каретой, то вся европейская аристократия уже давно пересела на роскошные и практичные автомобили. Ты знаешь, мой знакомый князь Апраксин давно уже выписал себе из Европы отличное авто, и очень доволен своим приобретением, - Николя выжидающе посмотрел на Мари.
Мари совершенно не поняла, что от нее требуется в этом вопросе, также выжидающе уставилась на мужа и спросила:
- И что? Ты хочешь выписать автомобиль и кататься на нем по улицам Петербурга? Если это тебе важно, то делай так, как душе твоей угодно. Неужели тебе нужно мое согласие?
Николя с недовольным видом вытер губы салфеткой и угрюмо взглянул на жену. В начале своего монолога он решил, что Мари непременно поддержит его намерение приобрести автомобиль, как и все его предыдущие намерения. Он уже привык, что жена во всем с ним соглашается, не спорит и старается лишний раз не раздражать его. Поэтому он долго и витиевато во время своего монолога постарался подвести ее к мысли, что наличие автомобиля действительно им просто необходимо. А тут оказалось, что она вообще не слушала его. В нем начало подниматься раздражение, поскольку идея приобрести авто уже давно укоренилась в его сознании, а вот средства на это приобретение он хотел извлечь из кармана своего тестя. Но для этого нужно было заинтересовать жену. А она, в свою очередь, никак не хотела понять его и таращилась своими глазищами, как глупая гусыня. Николя понял, что в этот вечер он не состоянии еще раз произнести свой пламенный монолог, и решил попытать счастья в следующий раз. Он недовольно произнес:
- Безусловно, я хотел заручиться твоим согласием в этом вопросе. Но давай отложим этот разговор на следующий раз, мне уже пора идти по своим делам.
Мари кивнула и отодвинула тарелку с десертом. Они вышли из ресторана отеля, и каждый направился в свою сторону: Николя к выходу, а Мари в апартаменты.
Следующим утром Мари проснулась даже раньше обычного, и быстро собрав все свои пляжные принадлежности, отправилась к морю. Выходя из апартаментов, она оглянулась на привычно развалившегося на диване гостиной своего мужа, и брезгливо передернула плечами. Еще вчера вечером, во время ужина, она вдруг почувствовала, что ее уже совершенно не пугают его раздражение и нервозное поведение. Ей стало абсолютно безразлично, что он может предпринять в пылу своей ярости, поскольку встреча и объяснение с Сержем дали ей новые силы. Теперь она готова вынести и пережить что угодно, потому что в ее душе вновь поселилась любовь. Пусть им предстоит скоро снова расстаться, но эта неделя ее, и она ни за что на свете не упустит своего короткого счастья. Она не придала никакого значения словам Сержа о том, что в дальнейшем он что-нибудь придумает. Какое ей сейчас дело до того, что там будет в дальнейшем? Она уже хорошо усвоила урок, поняв, что жить надеждой – это самообман. Надо пользоваться тем, что судьба преподносит ежечасно и ежесекундно, и лучше сохранить потом в душе чудесные воспоминания о том, что было пережито, чем ждать того, что может и вовсе не произойти. А Николя стал для нее в одно мгновение просто пустым местом. Конечно, он остается ее мужем, и она будет соблюдать определенные приличия, но не больше, чем он сам. Ведь теперь и у нее самой есть собственное увлечение, страсть, любовь, и это придавало ей безумные силы, перед которыми отступал всякий страх перед припадками мужа.
Она прикрыла дверь и, не став вызывать лифт, легко сбежала по лестнице до первого этажа. Портье улыбнулся ей, когда она помахала ему рукой. Когда Мари пришла на пляж, то оказалось что она пока единственная отдыхающая, поскольку час был слишком ранний. Она расположилась на шезлонге под огромным зонтом и стала любоваться морской гладью. Затем она решила искупаться, и с разбегу нырнула в еще прохладную воду, не успевшую прогреться под утренними лучами солнца. Она почувствовала себя как когда-то в детстве, в имении, когда словно сорванец убегала от своих нянек и ныряла с деревянных мостков в пруд, поднимая кучу брызг и распугивая лягушек. Потом ей долго вытирали и сушили длинные волосы, приговаривая, что негоже воспитанной барышне вести себя словно деревенскому мальчишке. Мари улыбнулась своим детским воспоминаниям, и, посмотрев на пустынный пляж, снова нырнула в прозрачную воду и проплыла несколько метров под водой. Вынырнув, она отжала свои волосы и вышла на берег. Если бы не начавшие появляться местные отдыхающие, она бы еще с удовольствием повалялась на песке. Вздохнув и надев широкополую шляпу, Мари прилегла на шезлонг. Вскоре подошли ее друзья Градские, и Амели хитро ей подмигнула во время приветствия. Георгий Алексеевич пошел «опробовать воду», как он любил выражаться, а его жена, сощурившись на ярком солнце, улыбнулась Мари и спросила:
- Ну как вчерашнее чудо? Все-таки оно свершилось?
Мари, совершенно не чувствуя за собой никакой вины, счастливо ей улыбнулась и ответила:
- Представь себе, да. Я очень благодарна тебе за понимание. Я знаю этого человека довольно давно, и наша вчерашняя встреча была полной неожиданностью для нас обоих.
- Насколько я понимаю, приятной неожиданностью? – снова спросила ее Амели.
Мари кивнула и, не став вдаваться в особые подробности, поведала подруге свою историю. Амели пришла в восторг от услышанного и воскликнула:
- Очаровательно! Настоящая интрига! Как это по-французски! И теперь вы договорились снова встретиться?
Мари с улыбкой подтвердила ее предположение, и Амели в экстазе закатила глаза:
- Мари, ты настоящая француженка! Встречаться с любовником под носом у мужа! Хотя, если бы мне пришлось жить с нелюбимым мужем, то я поступила бы точно также, - уже на полном серьезе добавила Амели.
Затем обе на какое-то время замолчали, наблюдая за купающимися. Вдруг Амели спросила у Мари:
- А твой муж, что он за человек?
- Он очень не предсказуемый и жестокий человек. К сожалению, я смогла это узнать только после свадьбы. Но сейчас меня это не беспокоит, - сообщила ей Мари таким безразличным тоном, словно речь шла о канарейке.
- Жестокий? Он что, поднимал на тебя руку? – округлила глаза Амели.
- Да, раз случилось и такое, - ровным голосом ответила ей Мари, - Причем я совершенно не ожидала от него таких действий, серьезного повода не было. Я просто не сразу отдала ему ключи от чемоданов, что-то там пыталась уяснить, а он набросился на меня как умалишенный. Первое время я очень тяжело это восприняла, представляешь, даже хотела утопиться! Сейчас даже вспоминать смешно. Но тогда я еще не знала, что судьба подстроит нашу встречу с Сержем. Да и мой муж, как я поняла в последствии, имеет какое-то нервное расстройство. Сейчас он нюхает какой-то порошок и это идет ему на пользу, он сразу становится нормальным человеком.
Мари достала крем и стала втирать его в кожу. Амели сидела не шелохнувшись, смотря куда-то в сторону и переваривая услышанное. Затем, нахмурившись, она взглянула на Мари и произнесла:
- Мари, ты еще маленькая и наивная девочка. Все, что ты мне сейчас рассказала про поведение своего мужа, старо как мир. То, что у него непредсказуемое поведение, что он нюхает порошок, от которого ему враз становится лучше… Все это наводит на определенную мысль. Мари, твой муж нюхает кокаин. И, судя по всему, уже давно.
Мари, прекратив свое занятие, удивленно посмотрела на подругу и спросила:
- Кокаин? Что это значит?
Амели вздохнула и сказала:
- Неужели ты ни разу не слышала про кокаин? У нас в Петербурге есть целые общества кокаинистов. Это очень пагубное пристрастие, хочу тебе заметить. Хотя об этом пока нет общего мнения. Но ты можешь спросить об этом порошке у Жоржика, уж он то расскажет тебе много подробностей о тех метаморфозах, что происходят с сознанием человека под воздействием этого порошка! Ему, как химику, знакомы все симптомы и все последствия от употребления кокаина. Опиши ему все странные на твой взгляд поступки мужа, и он тебе даже скажет, сколько времени твой благоверный отдается этому увлечению.
Мари слушала, открыв рот, словно рыба, вытащенная из воды. Наконец она тихо произнесла:
- Боже мой, за кого меня отдали за муж… Знал бы мой отец! И что мне теперь делать?
- Ты просто обязана рассказать обо всем своему отцу! – воскликнула Амели.
- О да! – усмехнулась Мари, - Тогда Николя мне в отместку расскажет отцу о том, что узнал о моей связи с Сержем, что я досталась ему уже опороченной невестой … Ах, Амели, я даже не знаю, что лучше – оставить все как есть, или вызвать бурю скандалов, но освободиться от мужа.
- Развод вполне нормальное явление, - пожала плечами Амели, - просто Россия еще долго будет жить своими средневековыми предрассудками, а переживания и права женщины еще не одно столетие будут на заднем плане. Как это все грустно!
- Да, не весело, - подтвердила Мари, - но даже эта очередная правда относительно моего мужа не испортит мне этих дней! Когда я вернусь в столицу, то сразу же перееду на лето в загородное имение. Там я и собираюсь остаться и в дальнейшем. Поживу на природе, на свежем воздухе, а там дальше видно будет. Может судьба подкинет еще какой сюрприз. Не волнуйся за меня, - Мари улыбнулась подруге и погладила ее по руке.
- Главное, чтобы этот сюрприз не подкинул твой разлюбезный муж, - буркнула Амели.
Тут показался профессор, который вдоволь наплавался и теперь, близоруко щурясь,
направлялся к своим дамам. Амели уже держала наготове его очки и обратилась к Мари:
- Ну, так что, мне спросить у Жоржика про кокаин, или ты сама поговоришь с ним?
- Я сама, - вздохнула Мари.
Когда Георгий Алексеевич был заботливо вытерт полотенцем, и Амели водрузила на его нос очки, и он устроился на шезлонге. Мари откашлялась и произнесла:
- Георгий Алексеевич, Вы, как человек, изучающий химические препараты, сталкивались когда-нибудь с таким веществом, как кокаин? Один мой знакомый увлекся этим порошком, но я слышала, что это может сильно навредить здоровью.
Профессор глянул на Мари поверх очков и хмыкнул. Затем отложил в сторону газету и сказал:
- Дорогая моя, да будет Вам известно, что кокаин – это не вещество! Это очень сильный наркотик, причем природного происхождения! Не какой-то там суррогат из химических соединений, нет! Сама природа создала его, и поэтому организм очень легко и непринужденно привыкает к нему. По началу наступает прилив сил, даже некая эйфория, но потом, - тут профессор увлеченно поднял вверх палец, как–бы призывая к повышенному вниманию своей аудитории, - потом человек привыкает к кокаину. Первым делом это происходит на уровне сознания, когда человек хочет вновь ощутить себя счастливым и всемогущим, на втором этапе употребление этого наркотика вызывает уже физическую потребность. Кокаин, да будет Вам известно, пагубно влияет на мозг, проще говоря – разрушает его. А уж какие процессы начинаются до этого в системе кроветворения, - тут профессор даже махнул рукой.
Еще добрых полчаса Георгий Алексеевич подробно описывал последствия от длительного применения кокаина, даже начал приводить примеры химических соединений и под конец его речь наполнилась приводимыми формулами и названиями из таблицы Менделеева. Поймав удрученный взгляд жены, он спохватился и быстро завершил свое научное эссе.
Мари, внимательно выслушав профессора, вздохнула и произнесла:
- Благодарю Вас, Георгий Алексеевич, за столь подробное повествование. Я непременно передам эти жуткие подробности своему знакомому, возможно, это возымеет свое действие.
- О нет, моя дорогая, - усмехнулся профессор, - тот, кто уже давно вкусил первую прелесть этого наркотика, уже ни за что не освободится от зависимости перед ним. Человек может употреблять его всю жизнь, но жизнь эта будет иметь укороченный кокаином отрезок, и жить рядом с таким человеком – истинное мучение. Уж поверьте мне, я повидал таких людей, они напоминают психопатов с редкими прояснениями в рассудке. Я мог бы Вам еще порассказать о поведении подопытных крыс, которых подвергали воздействию кокаина. У крыс, знаете ли, гораздо более скоротечная реакция на все химические препарата, поэтому они и используются для опытов. Так вот…
- Жоржик! – возмущенно воскликнула Амели, - Пощади нас! Мари уже начала зеленеть от твоих подробностей.
- Я, хм, извините, увлекся, - виновато развел руками профессор, - Просто хотел более наглядно расписать ситуацию.
- Я все поняла, благодарю Вас, - выговорила Мари побледневшими губами. Ей действительно стало немного дурно, но не от рассказа про подопытных крыс, а от осознания того, что ей грозит в дальнейшем при совместной жизни с Николя. Теперь она была убеждена, что все именно так и есть – муж увлекается кокаином. И самое страшное еще только впереди.
- Пожалуй, я еще раз искупаюсь, - сообщил профессор, - А вы, милые дамы, так и будете сидеть до полуденной жары?
- Иди, иди, я присоединюсь к тебе через пару минут, - махнула на него рукой Амели и повернулась к Мари.
- Боже, да на тебе лица нет! Не стоит воспринимать все так близко к сердцу! – она взяла за руки свою подругу и сжала ей ладони, - Тебе надо решиться и поставить точку на своем неудавшемся браке, только и всего. Ты наоборот должна радоваться, что смогла все это узнать буквально сразу после свадьбы, а не лет через пять, имея на руках двоих детей от мужа-психопата.
- А я так хотела ребенка! Какой кошмар, - прошептала Мари, и ее глаза наполнились слезами.
- Роди ребенка от своего любовника, только и всего. Никому и в голову не придет, что это ребенок не от твоего мужа, - с непосредственностью, достойной лишь француженок, заявила ей Амели.
- Ну что такое говоришь, - смутилась Мари, - я сейчас даже думать забыла о детях, когда все так изменилось. Видно не судьба.
- Как знать, как знать, - задумчиво протянула Амели, - возможно это решило бы многие проблемы. Даже если ты не сможешь остаться со своим англичанином…
- Он русский граф, я же тебе говорила, - перебила ее Мари.
- Ах, ну какая разница! – воскликнула Амели и подняла вверх глаза, - Англичанин, русский… Вот ты сама подумай над таким вариантом. Ты рожаешь ребенка и сообщаешь своему отцу, что больше не можешь оставаться под одной крышей с мужем, поскольку он ведет себя странно и ему требуется наблюдение врачей. Твой отец быстренько все улаживает с разводом, и вот ты свободная дама, при этом непорочная словно дева Мария в глазах столичного общества и со здоровым ребенком на руках. И пусть потом твой Николя рассказывает про тебя всякие небылицы, им никто не поверит, стоит лишь тебе где-то упомянуть о том, что Николя кокаинист. А земля слухами полнится, и эта новость затмит любые пересуды о тебе самой. Ну, как тебе такое решение проблемы? – и Амели, гордая своей выдумкой, победно взглянула на Мари.
Мари почувствовала, что ее голова сейчас просто взорвется. Она зажмурилась и закрыла глаза руками. Не отрывая рук от глаз, она глухо произнесла:
- Я не хочу больше об этом думать. Все, хватит! Или я сойду с ума.
Она резко встала и быстро пошла к воде. Войдя в соленую морскую воду, она погрузилась с головой в еще сохранившие каплю утренней прохлады легкие волны. Затем она быстро поплыла в сторону белых буйков. Передохнув возле одного из них, Мари уже более спокойными движениями устремилась обратно к берегу. Амели наблюдала за ней, приложив ладонь козырьком к глазам. Когда Мари вышла на берег и снова уселась на шезлонг, Амели напряженно взглянула на нее, не зная что и думать.
Мари откинула за плечи потяжелевшие от воды волосы и улыбнулась Амели.
- Все хорошо, не смотри так на меня. Мне не легко далось усвоить ту информацию, что я сейчас услышала от тебя и Жоржика. Но я не буду портить этот день такими мыслями, ни этот день, ни вообще всю эту неделю, что мне осталось провести с человеком, которого я люблю. Я уже столько пережила и выстрадала за последние полгода, что сейчас мне абсолютно все равно, что там случится со мной в последствии. У меня еще будет уйма времени, чтобы решить, как поступить со своим браком.
- Но ты не обиделась на меня, Мари? – спросила ее Амели.
- Боже, ну на что мне обижаться? – изумилась Мари, начавшая собирать свои пляжные вещи, - Я же сама все тебе рассказала, а ты просто открыла мне глаза. Теперь я буду более осторожна со своим мужем.
- Да, конечно, - растерянно ответила ее подруга, - Но знаешь, как говорят, что когда не знаешь правды – жить спокойней.
- Это не тот случай, - несколько резко ответила ей Мари, и уже с улыбкой добавила: - И я даже благодарна тебе за твою откровенность во взглядах на мой неудавшийся брак. Безусловно, теперь я была бы рада как можно скорей освободиться от мужа. Но мое желание так поступить заключено не только в рамки предрассудков нашего общества, но также зависит от того, во что выльется эта неделя. Я не хочу что-то планировать и строить иллюзии, но в глубине души у меня тлеет маленький уголек надежды, что Серж сможет как-то помочь мне в этой истории. Вдруг он предложит мне уехать с ним в Англию… Нет, все, я сейчас опять начну фантазировать, а у нас с ним еще осталось много не выясненных моментов. А времени побыть вдвоем совсем мало.
- Ну что ж, - улыбнулась ей Амели, - развлекайся со своим русским англичанином. Мы еще увидимся с тобой до отъезда?
- Я не могу тебе сейчас ничего обещать, - пожала плечами Мари и протянула руки Амели, - Но в любом случае, когда вернетесь в Петербург, обязательно заезжайте к нам в гости. Если я уже уеду в Бронницы, то приглашаю вас с Жоржиком туда.
Подруги расцеловались, и Мари легкой походкой направилась с пляжа в сторону отеля. Там она быстро переоделась в легкий костюм для прогулок и направилась в ресторан пообедать. Она уже привыкла обедать в одиночестве, и быстро управившись со своей трапезой, направилась в гараж отеля. Там всегда в распоряжении постояльцев ожидали несколько водителей на своих авто. Мари договорилась с одним, и он повез ее к крепости Вильфранш, расположенной на вершине мыса, отделяющего Ниццу от гавани. Стоял жаркий полдень, и народу, осматривающего это историческое место, практически не было. Мари осмотрелась, и, увидев одну из сторожевых башен, где они договорились встретиться с Сержем, направилась туда. Она поднялась по винтовой лестнице, где прохлада камня приятно освежала после палящего солнца, и на первой смотровой площадке увидела Сержа. Он радостно ее приветствовал, и они сразу упали в объятия друг друга. Их слившуюся пару окружали только горы, море, ветер и облака. Когда Серж немного отстранил ее от себя и долгим взглядом посмотрел ей в глаза, она ощутила себя такой счастливой, что ей захотелось навсегда оставить в памяти эту минуту своего пронзительного счастья.
Серж рассказал Мари, что уже уладил все свои дела с переездом в Ниццу. Он остановился в одном небольшом отеле Старой Ниццы на площади Сен-Франсуа.
- Это не так далеко от твоего отеля, к тому же там всегда бродит по улицам такая толпа отдыхающих, что нам будет легко затеряться и остаться не замеченными, - сказал Серж.
- Ах, Серж, даже если кто и заметит, то какие могут быть подозрения на наш счет? – с беззаботной улыбкой ответила Мари, - Просто встретились двое знакомых, вот и все.
- А если расскажут твоему мужу? У тебя ведь могут возникнуть из-за этого неприятности, - нахмурился Серж.
- Я думаю, что не стоит проявлять беспокойство из-за того, что может и не случится. У нас всего неделя, и давай потратим это время на нашу любовь, - глядя ему в глаза, произнесла Мари.
- Всего неделя? – переспросил ее Серж, - Нет, любимая, у нас впереди целая жизнь! Как раз за эту неделю нам надо будет решить массу вопросов. Я больше не намерен упускать из рук свое счастье. А мое счастье – это любовь к тебе. Но если ты хочешь все оставить как есть, - тут Серж серьезно взглянул на Мари, - Если для тебя будет достаточно всего лишь этой недели, и дальше ты останешься со своим мужем – скажи мне об этом сейчас. Я хочу знать, как ты намерена жить дальше.
- Боже мой, Серж, если бы ты знал, как я хочу навсегда остаться с тобой! – воскликнула Мари, и ее глаза наполнились слезами, - Но я не могу просто взять и уйти от мужа! Мне надо так много всего тебе объяснить, все оказалось настолько сложным и запутанным, что ты даже не представляешь. До встречи с тобой в развалинах я была настолько подавлена и растеряна, что моей единственной мечтой было по возвращении из Ниццы уехать навсегда в Бронницы и уединиться там до конца своих дней. Мой муж оказался ужасным человеком, и поступки его порой настолько отвратительны, что я чувствую себя загнанным в угол раненым животным, слабым и беспомощным.
- Мари, ты мне говоришь какие-то жуткие вещи, - Серж крепко держал ее за плечи, - Он что, обижает тебя? Расскажи мне, мне надо знать, что он из себя представляет, чтобы придумать способ как тебе освободиться от этого брака.
- Серж, если бы это были просто обиды, - Мари тяжело вздохнула и отвела взгляд от напряженного лица любимого. Она осторожно освободилась из его крепких объятий и отошла к парапету. Ее взгляд, ставший печальным, заскользил по лазурной морской глади. Серж подошел к ней и нежно обнял за плечи, тихо сказав:
- Мари, расскажи мне о своих отношениях с мужем. Говори все, как есть. Не надо меня стесняться, я люблю тебя и постараюсь помочь.
Мари нахмурила лоб и прикусила губы. Немного помолчав, она произнесла:
- Видишь ли, Серж, тут дело не в моем стеснении. Просто есть такие вещи, которые хочется не вспоминать. Это прошло, и мне не приятно вспоминать об этом. Но если ты настаиваешь…
- Да, я настаиваю, - перебил ее Серж, - И к тому же считаю, что тебе надо выговориться. А вдвоем всегда легче пережить любую неприятность и горе.
Мари тяжело вздохнула и начала свой рассказ. Сначала она стала говорить только о своем замужестве, о том, что случилось с ней на пароходе, и как вел себя в последствии ее муж. Но потом ей пришлось описать свои чувства, свои боль и страх, сменившиеся безразличием и оцепенением. Она рассказала Сержу о своих надеждах, которые питала относительно своего замужества, как она всеми силами пыталась забыть свою разрушенную любовь и залечить рану в душе. Серж слушал ее, не перебивая и не задавая вопросов. Рассказ Мари получился очень странный, поскольку она начала описывать свое нынешнее состояние, а закончить пришлось как раз на том, с чего началась вся эта история: с полученной открытки от Сержа, разговора с отцом и скоропалительной свадьбы. Мари, старательно не глядя в глаза Сержа, рассказала о своих душевных муках, когда окончательно перестала получать от него письма и уверилась в том, что он ее забыл.
- Ну вот, я рассказала даже больше, чем надо, - завершила она свой рассказ и обернулась к Сержу. Он стоял, глубоко задумавшись и глядя куда-то в одну точку и сжав пальцами свой подбородок. Мари в ожидании смотрела на него, совершенно не представляя, какой реакции ей ожидать теперь от Сержа. Но ей самой стало значительно легче, когда она смогла в словах, вслух выразить всю глубину своих чувств и ощущений, что составляли ее жизнь последнее время. Серж поднял голову и посмотрел на нее тяжелым взглядом.
- Ты должна оставить своего мужа и наплевать на все условности, - довольно резко произнес он, - Если ты начнешь находить какие-то благородные мотивы в оправдание, то это будет лишь говорить о твоей слабости, а не о страхе запятнать благородное имя своей семьи. Ты должна жить своей жизнью, своими чувствами, но до сих пор ты жила и живешь той жизнью, что навязана тебя родителями и условностями вашего общества.
- Так и есть, Серж, - Мари печально посмотрела на него, - Моя жизнь на самом деле состоит из условностей. Я словно птица в клетке. И я действительно слишком слаба, чтобы одной бороться с замком от этой клетки.
- Не говори так, Мари, - Серж обнял ее и прижал к себе, - Я не оставлю тебя и помогу преодолеть все на свете.
Мари закрыла глаза и прижалась к его сильному телу, а он нежно гладил ее по волосам и вдыхал теплый запах моря и соли, исходивший от ее длинных локонов.
- Надо хорошо все продумать, - задумчиво произнес Серж, - Лучшим вариантом будет то, если ты сразу по приезду в Питер соберешь свои вещи и уедешь в Бронницы. Также ты должна обязательно рассказать своему отцу о пристрастии мужа к кокаину. Тебе не нужно бояться, что Николя как-то попытается скомпрометировать тебя и твою семью в глазах столичного общества. К концу лета я обещаю тебе приехать в столицу и переговорить с твоим отцом. Надеюсь, что к этому времени ты уже будешь разведена и свободна. Даже если этого и не произойдет, я приложу все усилия, чтобы убедить твоего отца в том, что ты несчастлива в браке. Я буду просить у него твоей руки. В случае его отказа ты должна быть готовой все оставить и уехать со мной в Англию. У меня уже достаточно средств, чтобы мы могли ни в чем не нуждаться. У тебя будут и слуги, и хороший дом, ты не будешь иметь ни в чем недостатка. Но скажи, сможешь ли ты все оставить ради меня, и покинуть навсегда свою семью?
- Ах, Серж, - Мари припала к его груди, - Если бы ты знал, что для меня значат твои слова! Я снова готова поверить в наше будущее счастье и все смогу преодолеть, если ты будешь рядом! Я так люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя, - Серж коснулся ее губ легким поцелуем, - Но нам еще предстоит выяснить эту ситуацию с письмами. Я не могу понять, как так случилось, что я получил от тебя послание о нашем разрыве, а ты это полностью отрицаешь. Здесь можно предположить только одно: кто-то знает нашу тайну и всеми силами старался нам помешать, даже писал за тебя письма. Но кто это мог быть? Ты можешь предположить хоть кого-то?
- Нет, - задумчиво протянула Мари, - мне даже в голову не приходит, кто мог написать за меня письма. Единственный человек, знающий нашу тайну, это Китти, я писала тебе про нее. Но она очень предана мне, даже отправляла все мои письма. А как она утешала меня, когда я подумала из-за этой злополучной открытки, что ты решил порвать со мной! Она даже…, - тут лицо Мари вытянулось, и она испуганно взглянула на Сержа.
- Что такое? – удивленно переспросил Серж, глядя как Мари начала тереть виски, словно пытаясь что-то вспомнить.
- Подожди, Серж, - тихо сказала она, - Я сейчас вспомнила тот день… И знаешь, это ведь тогда именно Китти натолкнула меня на мысль о том, что ты таким образом пытаешься освободиться от нашей переписки. Якобы ты уже давно охладел ко мне, а тут моя помолвка пришлась как нельзя кстати, и ты решил выставить себя обиженным и оскорбленным, и вот присылаешь мне холодные строки с поздравлением… Боже мой… Этого не может быть! Просто не возможно! Но ведь больше никто не мог знать о нашей с тобой тайне! Ах Китти… Серж, прошу тебя, расскажи мне поподробней, что это было за письмо, какой там почерк, стиль письма… Нет, я не могу в это поверить!
Мари взволнованно заходила по смотровой площадке, в беспокойном сомнении заламывая руки. Серж пересказал ей это письмо, почти наизусть помнивший его содержание. Мари, бледная и взволнованная, смотрела на него своими огромными темными глазами и качала головой. Затем она поведала Сержу обо всех своих переживаниях, какими всегда делилась с Китти, о ее содействии и помощи во всех тайнах Мари. Мари также вспомнила о неприязни своей сестры к Китти. Серж внимательно все выслушал и произнес:
- Похоже, что это она и есть. Возможно, твоя сестра что-то знала, тебе надо расспросить ее о Китти. Но мы не можем быть уверены наверняка. Тем более, что ты не знаешь, какой был у Китти повод так себя вести. Ведь что-то должно было ею руководить! Насколько я понял, это не просто гадкий поступок взбалмошной подружки, это хорошо продуманная линия поведения. Письмо написано твоим почерком. Кто еще мог из твоих знакомых пойти на такое из каких-то соображений? Тем не менее, нельзя так безосновательно обвинять девушку в этом поступке. Понаблюдай за ней, не доверяйся больше ни в чем, не рассказывай о нашей встрече. Если это она, то обязательно появится случай, который выдаст ее.
Мари согласилась с его словами и еще какое-то время выражала свое недоумение по поводу поступка Китти. Тем временем спала полуденная жара, и крепость начала заполняться своими обычными посетителями. Серж предложил Мари покинуть это место и проехать куда-нибудь еще. Они спустились рука об руку по винтовой лестнице, и Серж провел Мари к своему автомобилю, взятому здесь напрокат. Они заехали в маленькое и уютное кафе на окраине Старой Ниццы, где перекусили, и затем Серж повез показать Мари, как он устроился. Когда они зашли в его апартаменты , и дверь за ними закрылась, Серж увлек Мари на низкий диван и обнял. Мари обвила его шею руками и вся открылась на встречу его объятиям. И время полетело незаметно для этих двух влюбленных, которые вновь обрели друг друга.
В плену надежд. Главы 16-20
© Copyright: Ольга Ольер, 2009
Свидетельство о публикации №209111201356
Свидетельство о публикации №209111201356
Рецензии