Глаза с металлическим блеском

               
                Наука — всегда не права.
                Она не в состоянии решить ни одного вопроса,
                не поставив при этом с десяток новых.               
                (Бернард Шоу)

Сверкающий золотом солнечный диск лениво пересекал пасмурные небеса, лишь изредка выглядывая на окружающий мир сквозь серое покрывало. Озаряя  дома светом и вызывая причудливый танец солнечных бликов,  отражёнными зеркалами зданий. Тем самым превращая серые улицы в сверкающие драгоценные камни. Наступило холодное осеннее утро  2045 года.

Мелодично зазвенел будильник, своим навязчивым голосом приказывая мне немедленно подняться с кровати, открыть сомкнутые глаза и проследовать в ванную комнату, где душ, сам выбирающий музыку под моё настроение, поможет мне приготовиться к новому дню.  И, волей-неволей, приходится подчиниться.  Завидев, что  будильник выполнил свою работу, дом включил приятную музыку и тихонько пропел из часов: «Семь часов, семь часов, с век своих снимай засов». Сладко потянувшись, я подумал, как всё же здорово, что я не пожалел денег и приобрёл «живой дом» - настоящее чудо современной технологии. При моём движении, целью которого было всё же подняться с электронной колыбели, зажёгся свет, и я услышал потрескивание с кухни. Это готовился завтрак. В то время как мои ноги сами вынесли тело к ванной комнате, где уже поджидал тёплый  успокаивающий душ. 

С этим жилищем даже в свои сорок восемь  лет я чувствую себя совсем ребёнком. Каждый раз Дом готовит мне что-то новенькое, словно доставая чудеса из огромного холщового мешка.  И каждый раз я радуюсь как ребёнок  в канун Нового Года, и нисколько не стыжусь этого. Например, недавно я весь день размышлял о том, что неплохо было бы  завести себе животное, чтобы скрасить одиночество. Каково ж было моё удивление, придя домой, обнаружить на своей  кровати  маленький белый комочек шерсти, убаюканный заботливой машиной. Воистину, я плакал от счастья, как ребёнок, чья мечта была исполнена самым волшебным образом. И смотря на него, маленького котёнка, я улыбаюсь  тому, сколь маленькие вещи могут принести столь огромное счастье.

Но, всё же, выпивая утренний кофе с запахом ванили, я часто думаю о том, куда человечество может завести госпожа технология. С каждым днём человеческая жизнь становится всё приятней и никчёмней.  Моё поколение, как это не печально – последнее, у кого на полках можно увидеть стройные ряды книг, которые, словно кирпичи, сформировали наш ум и характер. Молодёжь же в большинстве своём отринула  эти творения людского гения и вечного Духа, заменив их виртуальным миром и бессмысленными развлечениями. Они считают, что спасают реальный мир, не понимая, что на самом деле они не делают ничего, а просто сидят на стуле и  щёлкают «мышью». Как жаль, как жаль…

Дом замечал редкие перепады моего настроя и старался  подавить эту грусть всем своим внушительным арсеналом. Но он не пытался делать то,  чего желали молодые. Он не старался оглушить меня модной музыкой, не хотел погружать моё сознание в виртуальный мир, не собирался подмешивать энергетические напитки в пищу. Нет-нет. В такие минуты он просто открывал окна, выходящие на лес, и включал нежные трели соловьёв, вкупе с шелестом травы и запахом хвои. Свет приглушался, и ничто не мешало мне наслаждаться природой в оконных отверстиях. Держа на руках своё маленькое живое чудо…

 Но вернёмся  в реальность, хоть прошлое и столь притязательно. В это тихое утро всё шло по своему обыкновению. Птицы пели, игривый ветер шелестел в кронах деревьев, а из чрева Дома раздавалось мерное  жужжание, заглушаемое  стенами. И под эти мелодии жизни, осторожно, словно боясь нарушить тонкую грань между миром чудес и реальностью, зазвонил телефон. Отвыкнув от этого звук я немного вздрогнул, но всё же подошёл к трубке. Ведь я точно знаю, кто этот таинственный человек на другой стороне телефонной линии. Мой друг, гениальный поэт, под псевдонимом  Элиот Сказатель, единственный, кто знает этот телефонный номер. « И почему они все так любят выдумывать себе псевдоним» -  меланхолично подумал я и снял трубку.

Честно говоря, сняв её, моим первым импульсом было положить обратно. Дело в том,  что меня шокировал тот поток слов, который излился из неё. И дело не в самих словах,  а в манере их высказывания, совсем несвойственной моему другу. Хотя говорил, несомненно, именно он.
- Друг, ты всё же снял трубку. Ты жив, ты ЖИВ! Но настоящий ли это ты? Скажи! Скажи что-то, что может знать только мой истинный товарищ! – Выпалил Элиот. Мало того, что с огромной скоростью, так ещё и чуть ли не паническими нотками. Что было странно, для столь флегматичной особы.
- Элиот, успокойся! – произнёс я, но будучи человеком рассудительным всё же сказал – Ковер-самолет, корабль пустыни. – Это высказывание было паролем для входа в его тайную комнату  в подвале, о которой знал только я.
- Дружище, это всё же ты! Как я мечтал услышать истинно человеческий голос. Срочно приезжай ко мне! Это крайне важно… -  прошептал он в трубку.
- Элиот, но ты же знаешь, что я ненавижу город! – прервал я его странную речь.
- Но это дело жизни и смерти! – крикнул он.
- Прекрати! Тебе сорок пять лет, а ведешь себя как ребёнок – назидательно произнёс я, растягивая слова.
- Если ты мне друг, то ты пересилишь себя, и приедешь. – обессиленным голосом  прошептал поэт.
- Но… Ладно. Уговорил. Только учти: если это будет какая-то ерунда, то я надеру тебе уши, –  весело произнёс я, и комната сама открыла двери гардероба.

Одеваясь, я думал о странных словах приятеля. Почему он с такой радостью выкрикивал, что я живой? И что значит «истинно человеческий голос»?  «Ах, ладно. Пока сам не узнаю – не пойму», - с уверенностью подумал я, и, накинув пальто, вышел из дома. 

 Как только мои ноги переступили порог, дверь щёлкнула, а из специальных отверстий под землей вылетели несколько роботов охранников, похожих на металлических сов внешне и поведением.  Проводив меня взглядом, они запорхали над домом, и уселись на крышу как раз, в то время как я уже летел над лесом с помощью летающего мотоцикла, к своему не на шутку испуганному приятелю.

И вот впереди замаячил ненавистный город, со всей его светомузыкой и грязью. Как внутренней, так и внешней.  Возможно, что кому-то покажется странным то отвращение, которое я испытываю при виде рекламных распечаток, уродливыми простынями лежащих на фасадах огромных офисов, и навязчиво выкрикивающих те же слоганы телевизионных реклам на каждом углу. Эти омерзительные примеры вандализма, которые совершает молодёжь: совсем недавно старейшая в городе библиотека  была частично сожжена некими малолетними «крутыми челами»* - как выражается современная молодежь, которые мало того, что не получили никакого наказания, так ещё и стали своеобразными героями молодых. При виде этого начинает болеть душа, за будущее мира, ведь этот произвол творится повсеместно…

 Пролетая над грязными улицами Киора**,  я невольно выронил одну из затычек для ушей,

* - сленг молодёжи; **- название города
и в мои немолодые уши ворвалась отвратительная какофония звуков: вопли клубов,  безумный смех,  части рекламных слоганов и прочего мусора. На миг мне захотелось  соколом спикировать вниз и прекратить все эти омерзительные звуки, что проникли в мою голову. По крайней мере, вымести их из своего сознания. Но усилием воли, окрепшей с годами, я совладал с собой и направил своё транспортное средство в сторону уже виднеющегося дома друга.

Спикировав на парковку у дома, я отстегнул ремни и слез с аэромотоцикла, попутно нажав кнопку на пульте сигнализации. Машина пикнула и поднялась на безопасное расстояние в воздух. Угоны – частый случай в наше время.  Убедившись, что оное действие невозможно я трижды постучал дверной ручкой по несколько готической двери. Поэты, что с них взять. По крайней мере, у моего друга   вкус на архитектуру устарел веков на десять. Но мы отвлеклись. Заслышав стук, за дверью раздался настороженный топот, и слово из-за двери: «Пароль». В порыве раздражения я повторил ему то, что говорил накануне, и дверь открылась.

Представшая моему взору картина сначала вызвала у меня ужас, а потом бурный смех: в дверях стоял мой друг, но одет он был в пижаму со странной плоской шапкой на всю поверхность головы. Держа в руках  трость (хоть она не была ему нужна) он был похож на садового гнома, причём настолько, что я не смог сдержать эмоций.
- Привет садовой гномьей цивилизации! – сказал я и рассмеялся ещё сильнее, отметив своё остроумие. Хоть и несколько неуместное.
- Я смотрю, ты сохранил остроумие, дружище. – колко ответил он широко улыбаясь. – Но  нам нельзя терять ни минуты. Идём, не то попадём в самый разгар ИХ шествия.
 - А кто такие эти «Они»? – изумлённо переспросил я, но не получив ответа растерянно зашёл в дом.  Дверь с шумом затворилась.

Только отделавшись от первоначального удивления, я смог осмотреть квартиру друга. И понял, что мне есть ещё чему удивляться.  Окна в доме были заколочены, а в главной комнате все стены были  обклеены вырезками из газет. Присмотревшись, я понял, что их объединяет. Во всех статьях говорилось об успехах робототехники. Пройдя мимо стен, я обнаружил, что все отрывки выклеены в хронологическом порядке. Начиная с правой стороны от дверного проёма, снизу была дата «двадцать первое апреля две тысячи четырнадцатого года». Обойдя комнату по периметру, я увидел пока – что последнюю запись, датируемую  двенадцатым октября две тысячи сорок пятого года, сегодняшнего числа. Обеспокоенный, я посмотрел на друга, и увидел  его, почему-то, укоризненное лицо. Устав от всей этой пантомимы я решил спросить прямо:
- Элиот, что всё это значит?
- А ты не понимаешь? Оглянись, ты видишь всё это? Это неудержимое колесо прогресса, которое готово вот-вот перемолоть всех и вся в муку! – немного хрипловатым голосом ответил Элиот.
- Ты же знаешь моё отношение к большей части ветви прогресса. И тебе известно, что единственное приемлемое для меня направление механики – архитектурно-бытовое. Да и ты никогда на моей памяти не был техноманом. – с сарказмом протянул я.
- Очнись! Неужели ты не понимаешь? – прокричал Элиот и уставился на меня выжидающим взором.
- Так. Успокойся и объясни  мне всё по порядку. Для начала, зачем тебе газетные вырезки на стенах?
- Эх, в науке-логике ты  далеко не продвинулся…  Ну ладно. Я вижу, что ты уже обратил внимание на то, что вырезки расположены в хронологическом порядке. Так вот, это сделано специально, чтобы можно было оценить успехи в робототехнике от появления этой отрасли – до наших дней. Посмотри на самую первую вывеску – игрушечный робот в виде собаки. Безобидный да? И раньше они все были такими же. Но не всё меняется к лучшему. Ты видишь последнюю вырезку? В ней чёрным по белому написано,  что изобретён первый робот, полностью идентичный человеку и неотличимый от оного.  И это ужасно, чёрт подери! Я знал, что к этому всё идёт, но не хотел верить… - с горящими глазами закончил он свою воистину пламенную речь.
-  Да, прогресс налицо. Но к чему ты клонишь? Этот робот всего лишь один в мире, не из-за чего устраивать такую панику, – обеспокоенно заключил я.
-  Как чего? Как чего?!  Неужели ты не понимаешь, роботы повсюду! Они заполонили весь мир. Но раньше они были безобидными. Не человекоподобными, что главное!  А теперь я не могу никому верить, ведь за личиной человека может скрываться машина! – зашептал он – В начале я увлекался робототехникой. Много лет назад я стал покупать научные журналы, только для того, чтобы  прочитать про успехи в этой отрасли. Именно потому у меня накопилось столько газет. В начале роботы вызывали у меня лишь интерес. Но с годами он начал переходить в некий суеверный ужас. Роботы становились всё более похожими на людей, и вот теперь они могут заменять их! – договорив последнюю фразу, он упал и обмяк в удобном кресле.
- Элиот, меня волнует твоё психо-эмоциональное состояние. То, что ты только что сказал – проявление выраженной технофобии. Это скоро пройдёт. Не более чем через пару месяцев. Но тебе необходим реабилитационный период, ввиду сильнейшего нервного срыва -  сверкнул я своим психологическим образованием и докторской степенью.
-Нет, дружище. Это уже нельзя излечить. Много лет я всё укреплял свои подозрения и страхи, а последние дни у меня развилась мания преследования. Я не уверен, что в моём доме не установлен робот – шпион.
- Ты начинаешь говорить как шизофреник. Сейчас мы выпьем чаю и поговорим. И завтра я тоже навещу тебя.  Я тебя не брошу – произнеся это, я дружески подмигнул ему, в надежде вызвать смягчение страха, и, кажется, добился этого.
- Ладно. Только не оставляй меня одного. Я больше не могу доверять людям…

Ближайшие несколько часов я пытался развеять фобию Элиота, но безрезультатно. Казалось, что у него клиническая форма шизофрении, но я отказывался в это верить, ведь в остальных вопросах он показал себя полностью вменяемым.  Это было как минимум  странно.  По крайней мере, я впервые встретил такое в своей практике. И, продолжая раздумывать о нём, я не спал всю ночь, обдумывая все за и против, не смотря на старания механической колыбели.  Шизофрения в таком возрасте редкость. Учитывая то, что он состоятельный, знаменитый, психически уравновешенный человек. Он и раньше проявлял неприязнь к механизмам нового поколения, но я не придавал этому особого значения. Честно говоря, мне кажется, что большая часть сказанного им – правда. Ведь действительно, наш мир оплетён роботической паутиной. И с каждым днём она становятся всё совершенней…


Заря.  Прошёл ещё день, с той странной встречи. Всего за день так измениться просто немыслимо. Но стоит только сомкнуть глаза, как перед ними предстаёт образ: несчастный, испуганный, безумный гений, один из лучших поэтов своего времени.  Мой лучший друг, ранее полный такого неугасимого огня, молодого духа, гармонировавшего с телом. Слишком молодым, для таких лет. Хотя, это видение прошлого. Наши тела – теперь всего лишь оболочка, и по молодости мы с Элиотом не поскупились, создав себе надёжную основу.  «Улучшенное тело, чудо инженерной мысли, гениальное изобретение механики, всего за одну операцию вы обеспечите себе вечную молодость!» Какими же мы были глупцами, мы сделали игрушку из самих себя, дорогую красивую игрушку. И теперь, с каждым днём я вижу в зеркале отражение прошлого. Двадцатилетнего юнца с глазами старика…

Поглощая одну чашку кофе за другой, поглаживая единственное родное мне существо на Земле,  я ожидал звонка. Глазами безумца я смотрел вокруг, и Дом был бессилен. Не в его власти победить истинную панику.  Секунды превращаются в века, минуты в эры, всё вокруг пропадает и сливается в зловещую внутреннюю тишину. Шаг за шагом, выедая душу изнутри, яд волнения разъедает меня, а милосердный избавительный звонок всё не звучит. Но вот, под звон колоколов внутри головы, медленно раздаётся мощный звук телефонного звонка. Отбрасывая стул, я взлетаю на ноги и лечу к трубке, как будто от этого зависит весь мир. Мой мир. И вот, из горла механического зверя издаётся  ясный тихий голос. Мой радостный крик, встречает ответное холодное эхо тихого голоса друга. Всего одна триада, холодная и беспристрастная:
- Сегодня. Через час. Возле моего дома.
И гудки. Неумолимые бессердечные звуки, вспышка ярости,  и полное отключение самоконтроля. 
-Я чуть не обезумел от тебя! Бессердечная тварь! Да как ты смеешь поступать так? Ну, я  тебе устрою! – отчаянные гневные возгласы  холодным эхом отражаются от металлических стен блистающей кухни.  Но ненависть вмиг сменяется страхом, ведь что – то смогло побудить Элиота говорить так холодно и испуганно : «Там случилось что-то серьёзное! Нужно спешить!»
-Дом, максимальный уровень охраны! Никого не впускать и не выпускать! Даже при моём появлении  спрашивать секретный пароль! – произнёс я, и весь дом вмиг преобразился: окна  закрылись стальными листами, из недр дома вылетел целый рой электронных пчёл. Из-под земли высунулись два отверстия, из которых с силой вылетели четыре серебряных шара, развернувшись и став  среднего размера, охранных собак-роботов они начали патрулировать территорию вокруг Дома. Из маленьких круглых дыр в здании высунулись небольшие трубки, сверкающие красным. Вылетая в небеса, я всегда знаю, что к моей крепости не подойдёт никто.  Весь полёт вылился в сплошную кутерьму огней, и я сам не заметил, как оказался у дома приятеля. Он стоял рядом, бледный и полуживой от страха. Без объяснений он просто повёл меня за собой.  Предвкушая что-то, как минимум странное, я пошёл за ним. И увидел картину, которая повергла меня в мрачный восторг: на земле лежало два тела. Два тела одного человека. В руках одного из них пистолет, а в руках другого только швейцарский нож, выхваченный наскоро. На асфальте лежало две молодые женщины, у одной из них было кровавое пятно в области сердца, а у второй, несколько более уродливой и неестественной первой, в голове зияла рана, крашенная в синий. Из неё торчали обрывки микросхем.

Жестом «теперь ты мне веришь»  поэт изъяснился лучше всяких слов. С округлившимися глазами я смотрел, как много схожести в чертах, как много жизни в обоих. Произошло невозможное: машина покусилась на хозяина. Это крах. Хаос! Крушение всего того, что сейчас внушают нашим детям в школах.
- Ты обратил внимание, это знаменитая актриса. Я не хочу, чтобы такой пришёл и за мной. Этот мир  катится в пропасть, и я не хочу быть частью всего этого.
  - Увидимся завтра, – произнёс Элиот и беззвучно зашёл  свой дом. Абсолютно подавленный,  я полетел домой, предварительно вызвав службу урегулирования конфликтов. Это тело нельзя так просто оставить.  Прилетев, я поставил аэромотоцикл в гаражное помещение. Внезапно, резко обернувшись, я увидел, что словно чьи-то глаза посмотрели на меня из леса. В панике я забежал в дом, мимоходом ответив на секретный вопрос, приказав зданию не снимать охрану всю ночь, и прочесать все окрестные территории. Один раз за ночь собаки завыли, послышалась возня, но я не придал этому значение, в то время как собаки-роботы смывали синий след с газона…
 
Следующим утром я проснулся сам не свой. Мало того, что моё сознание стало ясным как слеза ещё до того, как его вывел из сна электронный будильник, так ещё и не выпив чая, бросился к столу, к  холодному телефону. Весь день я провёл возле него, ожидая звонка. Но его так и не произошло. Дурное предчувствие неприятно кольнуло в сердце, и я решил немедленно полететь в город. Пока ещё не поздно. 

Пролетая над ослепительно красочным ночным городом, я заметил странное оживление возле «Air castle», отеля и одновременно самого высокого здания в  городе. Подлетев как можно ближе к  толпе, я спросил у юноши, в чём причина такого столпотворения. В ответ он указал мне пальцем в воздух. На крышу небоскрёба. И в ужасе я разглядел на её вершине человеческую фигуру, в развевающемся на ветру шарфе. Это был Элиот.

В порыве страха я вдавил ручку газа и взлетев в воздух, направил нос мотоцикла к небу.  Взлетая всё выше и выше, я прокричал  ему:
-Одумайся!  Ты же так любишь жизнь!
- Нет дружище. Я не уверен, человек ли я. Или хитроумная подделка из металла и ткани,  с вживлёнными воспоминаниями! И я должен это выяснить! Иначе я сойду с ума...
- Нет! Ты не можешь умереть вот так! – в слезах крикнул я, подлетая к самому верху здания.
- Если я машина – я выживу. А если я всё же был человеком – то я  погибну, как капля воды от жара пламени,  но счастливым. Счастливым оттого,  что я всё же был истинно человеком… - и он прыгнул, расставив руки и закрыв глаза, и я не сумел бы спасти его, ни при каких обстоятельствах…
          *                *                *
Прошло ровно два дня, после смерти моего друга и товарища Элиота. Наверняка, теперь он счастлив. Как и хотел. Только  теперь я понимаю, даже сквозь сильнейшую неизлечимую тоску, сколь умён был этот человек, и сколь слеп был я. И вот я сижу в первом ряду, перед гробом покойного, отказываясь верить в происходящее. Лишь тихо пуская слезу, под звуки голоса священника. И весь день меня не покидало чувство, что в его голосе была холодная, механическая интонация…