Огни небесных духов 2

(Извините, ещё не до конца со своей рукописи набрал)
В. Семёнов
Огни небесных духов
Часть 2
Вторжение

Пролог
Происходило что-то невероятное. Приближавшийся с востока к деревне крокосов корабль исследователей неожиданно, ни с того, ни с сего, завибрировал и резко изменил траекторию полёта.
Дарок внимательно вглядывался в небо, боясь упустить из виду мечущуюся по нему чёрную точку. С безудержно бившимися сердцами он ловил исходившие с её стороны взволнованные телепат-сигналы своих коллег, пытавшихся не допустить на борту паники и совладать с управлением. Дарок также смог ощутить присутствие какого-то доселе ему неизвестного вида энергетического поля, которое окутывало оболочку корабля. Оно без сомнения имело искусственное происхождение, а это означало только одно – корабль аэлоков был атакован.
Деструкт-лучи невидимого за облаками противника быстро выводили из строя все его системы. Пилот Арц, чьи телепат-сигналы звучали в мозгу Дарока душераздирающим криком, пытался выровнять корабль и увести его с места нападения, чтобы подготовиться к контратаке.  Несколько раз ему действительно удалось вырвать его из смертоносных объятий энергетического поля, но вскоре излучение не только полностью испортило систему антигравитонов, но и поразило мозг самого Арца. Тот потерял сознание, и в работу автоматически вступил резервный блок, созданный из его клонированных нейронов и запрограммированный только на посадку. Когда корабль пошёл на снижение, Дарок про себя отметил, что интенсивность облучения деструкт-лучами заметно снизилась, и понял, что внезапно напавший на аэлоков неизвестный враг добивался одной цели. Он вынуждал их приземлиться, скорее всего, для того, чтобы живьём взять в плен.
Чёрная маленькая точка, не доступная взору слабых человеческих глаз, стремительно опускалась по небосклону на запад, пока, наконец, совсем не скрылась за верхушками деревьев. Крики ликующих крокосов, только что одержавших победу над своими давними врагами скорпами, не смолкали. Дарок попытался аннулировать приём звуковых волн ближнего диапазона и настроиться на дальний. Слышимость на высоком валуне, где он стоял, была прекрасная. Но взрыва и даже звука удара о землю такого массивного объекта как корабль аэлоков, он не услышал. Оставалась слабая надежда на то, что его коллеги смогли совершить мягкую посадку. В этом случае был шанс, что они нанесут ответный удар, а после заберут его, очутившегося волею судьбы в плену у людей.
Дарок непрерывно посылал в западном направлении телепат-сигналы, но ответа так и не дождался. Он продолжал безмолвно смотреть на небо, не замечая ничего происходящего вокруг. Да и людям было не до того. Воины поспешили на помощь к своим раненым и шаман Агнаси, тот, кто совсем недавно сам был его подопытным, а теперь мог распоряжаться жизнью Дарока, первым бросился к истекающим кровью соплеменникам. Казалось, он совершенно забыл о присутствии пленного аэлока, снуя между ранеными и делая первичные перевязки. Некоторых он сразу обходил стороной, зная, что оказать им помощь уже не в силах. Он просто проводил ладонью по их лицам и тихо произносил:
- Да смилостивятся над тобой боги.
Сказав это, он бежал к другому. Дарок дрожал всем телом, понимая безысходность своего положения. Он скатился с валуна на землю, всеми шестью конечностями цепляясь за его острые выступы и царапая свой биоскафандр. Тонкие, не привыкшие к земному атмосферному давлению ноги не смогли спружинить его тело, а лишь немного смягчили удар нижней части щуплого туловища. Исследователь, сидя на земле, непроизвольно прикрыл голову щупальцами и замер.
По Уставу Совет должен был выслать спасательную экспедицию меньше чем через месяц в земном исчислении, но до этого момента, даже если бы его не лишил жизни кто-то из обитателей Земли, биоскафандр без подпитки перестал бы функционировать и конденсировать для него дыхательный газ. Значит, и финал его жизненного пути был очень близок.
Никто из многомиллиардной расы аэлоков не мог больше ему помочь вырваться отсюда. Сейчас он действительно остался один на один с дикой планетой и её странными и жестокими существами.
 
Глава 1
В деревню шумной толпой вернулись женщины и дети, прятавшиеся во время боя где-то поблизости. Вместе с их появлением деревня наполнилась криком и плачем. Убитых было почти равное количество с обеих сторон, хотя среди крокосов их могло быть и больше, если бы не тактический расчёт вождя Бардрока и воеводы Эрика, по плану которых пришлось даже пожертвовать несколькими сожженными хижинами на окраине. Правда, раненых у племени было неизмеримо больше. На поле боя скорпы оставили умирать лишь троих своих товарищей, видно забыв их при спешном отступлении. Крокосы уложили их в ряд возле своих соплеменников. Исполненные гневом жёны павших в бою воинов, взяв в руки камни, хотели добить скорпов камнями, но шаман гневным окриком отогнал их прочь. Оказав всем воинам первую помощь, он немедленно отправился в свою хижину для изготовления целебных мазей и порошков, приказав женщинам поставить на костёр большой котёл с водой, а часть из них отправив срочно собирать нужные ему травы.
Остальные боялись подходить близко к шестилапому уродцу, принесённому шаманом в деревню, но всё же не сводили с него глаз. Он лежал на земле неподвижно, сжавшись в комок, и вдруг подал признаки жизни.
- Агнаси, - жалобно позвал он, – я могу тебе помочь.
Шаман, ненадолго оторвавшись от своей работы, задумчиво на него посмотрел и кивнул. Он уже видел, на что способны волшебные щупальца небесного гостя, поэтому не сомневался в нём. Для начала Дарок ослабил работу нервных клеток в области повреждённых тканей каждого из раненых людей. Стоны и крики по завершении процедуры прекратились, а Дарок приступил к работе с тяжелоранеными, умирающими воинами, возле которых находились женщины.
- Оставь их, - сказал Агнаси, вернувшийся с новыми мазями из своей хижины. – Нужно спасать тех, кого ещё можно спасти.
Аэлок никак не отреагировал на его слова, продолжая обследовать лежавших без сознания людей. Нескольких из них действительно пришлось оставить, они были мертвы, и вернуть их к жизни без необходимого оборудования было уже не в его власти. Но среди них он обнаружил юношу, сердце которого ещё отстукивало последние удары. Когда исследователь присел на корточки рядом с ним, рыдающая над телом женщина, по всей видимости мать юноши, бросилась на него с кулаками. Любой, даже лёгкий удар мог оказаться для аэлока смертельным, поэтому он незамедлительно отпрянул назад.
- Не смей прикасаться к нему, мерзкий небесный дух! Он ушёл к богам и не вздумай осквернять его тело!
Агнаси, бросив все дела, подбежал к женщине и оттащил её от трупа. Она упиралась и продолжала причитать, а на помощь к ней уже спешили другие матери и жёны, горе которых было так велико, что слепая ярость пересилила страх перед шаманом и небесным пришельцем, который был частично виновен в начале войны. Дарок воспользовался моментом и обвил щупальцами голову юноши. Микроотростки, проникнув через поры кожи и трещины черепа в мозг, послали электрический импульс на мозжечок. Руки мертвеца дёрнулись, приподнялись вверх и вновь бессильно упали вдоль туловища. Мать юноши, заметив это, перестала биться в истерике и, ошалело глядя на бездыханное тело своего сына, затихла. Остальные женщины тоже остановились в недоумении.
Дарок продолжал оживлять участки мозга. Вскоре к нормальной работе вернулись сердце и лёгкие молодого воина. Бывший ещё мгновение назад мёртвым, он вдохнул полной грудью и открыл глаза. Впрочем, он тут же их закрыл, но дышать уже не переставал. Ещё немного повозившись над телом вернувшегося к жизни, Дарок встал и задумчиво произнёс:
- Какое-то время он проведёт в бессознательном состоянии, но почти уверен – жить будет. Кровь не успела загустеть, а клетки жизненно важных органов организма – отмереть. О последствиях операции говорить не могу, так как уже говорил о том, что нервная система человека мною полностью не изучена.
- Сикута, вытри слёзы, твой сын жив, - сказал Агнаси, выпуская из своих рук мать юноши.
Она кинулась к ногам Дарока и стала их целовать.
- Она благодарит тебя, - пояснил шаман.
Весть о чудесном воскрешении мгновенно разлетелась по бурлящей деревне. Родня других павших в бою воинах бросилась к Дароку с мольбами.
- Мне очень жаль, но тела остальных я не могу привести в состояние функционирования, - оправдывался он. - У многих уже начался необратимый процесс разложения. При такой температуре воздуха это происходит довольно быстро. Просто удивляюсь, как сын Сикуты смог продержаться так долго. Его, скорее всего, просто приняли за мёртвого и положили сюда, хотя у него сохранялся слабый пульс. Я просто пришёл к нему на помощь вовремя. Тела остальных рекомендую в скорейший срок изолировать во избежание вспышки эпидемии.
Люди плакали, умоляли на коленях, и Дарок даже поразился, насколько сильно развито у этих животных чувство сострадания, присущее лишь высокоразвитым существам. Агнаси, понимая, что убитые горем матери, жёны, братья, сёстры и дети просто так не отстанут от его уродца, потряс своим новым мостонским мечом.
- Они мертвы! Небесный дух успел выхватить из лап духов смерти лишь одного! Другие воины, павшие в бою, как подобает храбрецам и настоящим мужчинам, сейчас на пути к богам. Их не достанет даже Дарок! Оплакав своих близких, сделайте им последнее одолжение – помогите войти в племя великого Крокоса. И не мешайте нам! Отойдите! Иначе тот, кто ещё жив, скоро к ним присоединится!
Его крики подействовали на толпу. К тому же подоспевший на шум Бардрок сумел занять всех работой – стаскивать трупы к реке для их омовения и подготовки к ритуалу прощания. Дарок применил все свои знания, чтобы оказать помощь другим. А шаман, чем мог, помогал ему в проведении операции, громко и непрерывно, несколько часов подряд  читая при этом заклинания. К вечеру, оба в конец обессилевшие, они пришли в хижину Агнаси и прилегли на циновку отдохнуть. Этот день показался аэлоку и человеку самым длинным в их жизни.

С момента появления Дарока в племени его не покидало чувство, что он находится под постоянным и пристальным наблюдением. Это чувство тревожило его даже тогда, когда он оставался в одиночестве. Кто-то следил за каждым его движением, и это ощущение сильно давило на хрупкую психику аэлока. Дарок догадывался, чьих рук дело гибели корабля, и кто сейчас не сводил с него глаз, но изменить что-то в сложившейся ситуации не имел ни малейшей возможности. Единственно верным решением он считал бездействие. И если раньше надеждой за лучший исход дела он прежде считал обычное ожидание результатов работы, то теперь понял истинное значение этого слова. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей и как-то расслабиться, Дарок попросил шамана посадить его обратно в его уютную клетку. В замкнутом пространстве он чувствовал себя гораздо комфортнее, чем на открытой местности.
- А я уже хотел её выбросить, - пожал плечами Агнаси и, захлопнув за аэлоком дверцу, вынес клетку на свежий воздух.
Он поставил её у входа в хижину, а сам отправился к реке, проводить обряд очищения. Появление шестилапого уродца вызвало неподдельный интерес играющих рядом детей. Едва научившиеся ходить малыши заинтересовались невиданной зверушкой и подошли к клетке почти вплотную. Чуть позже к ним присоединились ребята постарше. Они тыкали в него палками и, смеясь, тут же отбегали в сторону. Менее смелые подростки пуляли в него камушки на расстоянии. Им было весело наблюдать, как маленький уродец вздрагивает при каждом метком попадании и беспомощно шевелит своими щупальцами. Многие визжали от смешанного чувства страха и восторга.
Дарок чувствовал тупую боль от этих тычков, и не мог понять, чего хотят от него детёныши людей. Возможно, они так же пытаются поставить эксперимент по реакции на внешние раздражители или таким странным способом желают установить контакт, надеясь, что он поддержит их игру, думал Дарок. Так или иначе, ему было досадно, что он оказался в таком положении и, несмотря на прочную броню биоскафандра, всё же испытывал неприятные ощущения от ударов. Во время проведения собственных экспериментов по воздействию на нервную и гуморальную системы подопытных ему и в голову не приходило, что они при этом испытывали. Дарок вдруг осознал, что когда он с Агнаси поменялся местами, человек ни разу не припомнил ему причинённого вреда.
Пытки на время прекратились, когда матери детей с ужасом увидали игры своих чад с монстром. Они криками прогнали и оттащили своих отпрысков в страхе перед чарами пленённого духа.
- Прочь! Прочь, бездельники! – громче всех кричала дородная женщина Кийото. – Он утащит с собой ваши души, глупые маленькие шалопаи! Туко, отойди от прутьев! Араф, бегом к своей матери! Твой отец борется со смертью, Сакко убита горем, а ты веселишься с небесным духом! Эйко, забери своего карапуза! Ещё говорить не научился, а туда же!
Кийото так громко кричала, что её услышали все, кто находился в деревне. Женщины, подгоняемые её командирским голосом и ещё более им напуганные, оттащили детей от клетки, а мужчины, заинтересованные вознёй у хижины шамана, наоборот подошли поближе. Ради забавы Фьюк, молодой воин из свиты вождя, подобрал мелкий булыжник и швырнул его в клетку с уродцем. Тот схватился нижним щупальцем за правый бок, куда угодил камень. Кто-то из воинов рассмеялся. Старший брат Фьюка по имени Юк схватил его за руку и запричитал:
- Ты словно неразумный отрок! Может быть тебе лучше поиграть с детьми, чем рисковать своей душой, дразня небесного духа?
Привыкший слушаться воли старшего, пристыженный Фьюк отошёл за хижину, но продолжал наблюдать за происходящим. А его забаву уже подхватили остальные мужчины. Многие из них ещё помнили то состояние оцепенения, которым наказали крокосов небесные духи, когда они напали на их летающее чёрное яйцо. Воины опасались гнева уродца, сидевшего в клетке, и в то же время при всех хотели выразить своё презрение к чарам приспешника тёмного бога Хаоса, а за одно и отомстить за нанесённое оскорбление в той битве. Воины развлекали себя, стуча по клетке мечами и осторожно тыкая в Дарока кончиками копий. Начались споры о том, кто сумел ранить во время нападения на летающее яйцо одного из небесных духов, а некоторые, колотя оружием по решётке, на примере показывали, как всё происходило на самом деле.
Расталкивая собравшихся, сквозь толпу к своей хижине пробирался до крайности взбешённый шаман. Подскочив к впереди стоящему воину, дразнящему кончиком своего копья его пленника, Агнаси что было ночи ударил по древку копья ногой и, не глядя, оттолкнул обидчика в сторону. Лёгкое метательное оружие костяным наконечником упёрлось в дно клетки, прогнулось и преломилось. А отброшенный в сторону мощным ударом плеча воин, ошеломлённый столь неожиданным нападением, не сумел удержаться на ногах, пошатнулся и всей массой своего огромного тела рухнул на землю. Поднявшись на четвереньки и отплёвываясь от пыли и песка, налипших ему на губы, он злобно прорычал:
- Тот, кто это сделал, вызван мною на Большой спор!
К своему неприятному удивлению Агнаси услышал голос воеводы. С Эриком он был очень дружен в детстве. Уже тогда, будучи ребёнком тот отличался от своих сверстников большим ростом и могучей силой, а будущий шаман – своей проницательностью и любознательностью. Но играли они всегда вместе. Когда они в шутку боролись, Эрик всегда с лёгкостью клал Агнаси на лопатки. Зато во время соревнований на сообразительность, устраиваемых их родителями, щуплый мальчик Агнаси одерживал победу, а здоровячок Эрик только стыдливо отмалчивался. Когда оба подросли, их пути разошлись. Бездетный шаман выбрал себе в наследники Агнаси и целыми днями занимался с ним, обучая знахарству и колдовству, водя одному ему известными тропами к священным источникам. А Эрик пристрастился к охоте, часто упрашивал караульных брать его с собой на границы, что они с удовольствием и делали, зная, что в непредвиденных стычках с соседями, крепкий парень может оказать неоценимую помощь. Воевода не любил утруждать себя долгими размышлениями на любые темы, кроме тех, что касались тактики боя и охоты. Поэтому до прихода к власти Бардрока и собственного возглавления войска он пользовался мудрыми советами шамана. И шаман, и воевода, несмотря на то, что в последнее время почти не общались, безгранично уважали друг друга, поэтому, когда произошло это недоразумение, им было неприятно, что слова вызова были брошены, и ничего нельзя было изменить.
- Агнаси? – спросил сам себя удивлённо Эрик, поднимаясь на ноги.
- Эрик? – так же удивлённо произнёс шаман. – Ты…
Агнаси не знал, как можно было с достоинством выйти из этого щекотливого положения.
- Ты… - повторил он, - вызвал меня на Большой спор?
Эрик растерянно развёл руками. Если бы он произнёс слова вызова наедине с Агнаси, они, скорее всего, просто рассмеялись бы нелепости произошедшего и забыли о них. Но вызов был брошен при всех, а участвовать в Большом споре было священным долгом обоих. Так было всегда и во всех племенах. Так решались все конфликты и так даже предотвращались кровопролитные войны. Отказ от Большого спора мог заклеймить позором не только того, кто струсил, но и его детей. Многие в племени помнили, как, спасаясь от насмешек ровесников, были вынуждены покинуть деревню брат и сестра давно умершего человека, который однажды отказался от Большого спора.
- Ты сломал моё копьё,  - выдавил из себя Эрик скорее обиженно, чем рассержено.
Видя, как воевода расстроен, за него продолжил его приятель Карат.
- За это оскорбление отвечают жизнью. Милосердный Эрик, уважая твоё положение в племени, вызвал тебя на Большой спор. Ты что, отказываешься?
- Я вызову на Большой спор любого, кто обидит нашего небесного духа! – в запале крикнул Агнаси.
- Постойте, - вмешался в разговор всезнающий старый Вислу. – Воевода не может сражаться с шаманом.
- Это почему? – удивился Карат. – Они оба дети Солнца, и оба служат ему. Шаман имеет при себе меч, значит, он мужчина. И он должен принять вызов.
- Если Эрик убьёт Агнаси, у нас не будет защиты духов перед скорпами!
- Агнаси тоже может убить Эрика, и у нас не будет воеводы. Но это не значит, что двое мужчин, если они, конечно, считают себя мужчинами, должны смолчать на оскорбление.
Толпа посчитала аргументы Карата убедительными и, сначала по одиночке, затем дружно, принялась скандировать:
- Большой спор! Большой спор!   
Шаман и воевода, стараясь не смотреть друг другу в глаза, стояли, отвернувшись от толпы, поэтому не заметили, как люди за их спинами стали уважительно перед кем-то расступаться. Их крики быстро смолкли, и в тишине прозвучал тихий голос вождя, заставивший спорщиков обернуться.
- Жаль, что меня не было здесь, когда началась эта возня. В тот час, когда мы общими усилиями одолели врага, когда ещё слышны стоны раненых, вы, два моих любимых чада, две руки моих, затеяли Большой спор.
И Эрик, и Агнаси стояли отвернувшись к стене хижины и понурив головы, остальные тоже безмолвствовали, а вождь продолжал:
- Что ж, если вы решили повеселить обезумевшую от крови последней битвы толпу – это ваше право. Только знайте – если одна моя рука отнимет у тела другую, мне будет очень больно.
С этими словами Бардрок быстрым шагом прошёл мимо них и скрылся в своей хижине. Воины из свиты, вспомнив про свои обязанности, встали по обе стороны от её входа.
Эрик, чуть не плача, бросил беглый взгляд на Агнаси и тоже удалился. Карат и Ога, второй ближайший друг воеводы, бегом последовали за ним. Толпа, в мгновение ока ставшая вдруг задумчивой и мрачной, стала редеть. Люди вновь занялись своим делом, но разговоры о случившемся не стихали до самой ночи.
Дарок, который внимательно следил за действиями и разговорами людей, многого не мог понять. Шестым чувством он осознавал, что шамана ждут крупные неприятности, как-то связанные с его появлением в племени, отчего Дарок начинал испытывать смутное чувство вины. Человек защитил его от нападок со стороны себеподобных и его, скорее всего, за это ожидала расправа.
- Тебя убьют? – осторожно спросил он Агнаси.
- Не знаю, - честно ответил шаман.

Глава 2
Ягоды были кислыми и от этого чрезвычайно вкусными. В животе что-то громко булькало, а в глазах уже слегка двоилось. Самка бомпера легко находила среди мха ярко-красные ягоды овальной формы, и что-то ей подсказывало, что именно они стали причиной шатания её грузного тела из стороны в сторону. Но эти неточные движения, при которых лапы зверя неохотно слушались его приказов, и это невесть откуда взявшееся игривое настроение, и этот шум в голове были ей приятны. С упорством, присущим каждому бомперу, она продолжала с аппетитом поедать ягоды, исходившие перебродившим соком.
Тихий шорох в кустарнике заставил бомпериху прервать любимое занятие. Она вытянула свою длинную клыкастую морду и стала жадно ловить носом воздух. Запах потревожившего её животного не сообщил ей ровным счётом ничего – он не нравился только тем, что был ей неизвестен, но он также и не предвещал пока ничего опасного. Заклятые враги бомперов, обитающие в этих лесах так не пахли. И перед самкой встал простой выбор – подчиниться инстинкту самосохранения и на всякий случай покинуть облюбованную ею опушку или прогнать незнакомого незваного гостя. Делить свою опушку с кем-то бомперы не привыкли. Возможно, при иных обстоятельствах она предпочла бы отступить, но сейчас, когда сознание было слегка затуманено алкогольными испарениями сока плодов, тот, кто осмелился посягнуть на её покой, был приговорён бомперихой к смерти.
Шерсть на её загривке встала дыбом, а глаза с сильно расширенными зрачками налились кровью и сузились. Самка присела на задние лапы, готовясь к прыжку, и громко угрожающе зарычала. Тело в полёте вытянулось, а пасть раскрылась, обнажая огромные белые зубы.
Из кустов на короткое мгновение сверкнул алый луч, с тихим свистом опустившийся сверху-вниз на голову зверя. Бомпериха успела заметить эту вспышку, почувствовала резкую боль в голове, а позже – по всему телу, и свет померк в её глазах. Последней мыслью умирающего зверя было сожаление о том, что вместо отступления ею было избрано нападение.
Две половинки туши с глухим шлепком упали подле трёхпалых когтистых ног, покрытых бронёй острых пластинчатых наростов. Крови из туши, разорванной пополам вдоль туловища, не вытекло ни капли. Раны с торчавшими наружу обуглившимися внутренностями от сверхвысокой температуры луча запеклись мгновенно, а половинки туши ещё продолжали конвульсивно дёргаться. При этом в одной из них ещё продолжало отстукивать последние удары сердце, практически не повреждённое при залпе.
Деритан, именуемый в группе Третьим, тряхнул верхним правым щупальцем и лазерный излучатель с тихим жужжанием спрятался под роговую пластину возле самых его клешней. Он внимательно огляделся, оценивая местность на наличие других хищников, и не заметив больше никакой опасности, присел на корточки и проклокотал в рацию на левом щупальце:
- Цель уничтожена. Путь свободен.
Вышедший из зарослей Капитан, сопровождаемый двумя деританами-солдатами на две головы выше его, осторожно подошёл к Третьему.
- Объект в ноль триста пятнадцати единиц к северо-западу, - сообщил он. – Оружие применять только в целях самообороны. По возможности взять шароголовых живыми.
- Приказ понял, - ответил Третий и двинулся вперёд, выпуская из под защитных пластин своего нижнего правого щупальца парализатор.
Капитан с солдатами двинулись следом. Третий был выбран им на роль впередиидущего разведчика не случайно. Он дорожил столь смышлёными офицерами своей группы, которые могли пригодиться и в более тонких делах, чем в рядовых обыденных боевых операциях. Но солдаты, жизнь которых в обществе расы деританов особо не ценилась, в силу своей врождённой тупости и неоправданной жестокости могли попросту перебить всех аэлоков. Поэтому впереди группы выступил третий по значимости офицер.
Ещё до того, как группа приступила к работе по разведке и зачистке на Земле, она исследовала другие планеты солнечной системы. На них никто не претендовал, поэтому редкие породы Марса и Венеры, и запасы газов Юпитера были в распоряжении клана плосколобых. По Инструкции Капитану ставилось в задачу «обследовать все планеты на предмет их ценности с экономической стороны, подготовить анализ для классификации в планетарном реестре, выявить наличие конкурентов и по возможности обеспечить беспрепятственное вторжение группы колонизации». Планета, обладающая плотной атмосферой, гидросферой и биосферой была бы для Лидера клана подарком, если б не одно «но». Её облюбовали аэлоки. Шароголовые долгое время занимались на планете своей исследовательской чепухой, и её бесценные ресурсы теперь пропадали даром. С безмолвного согласия Лидера Капитан решил установить за планетой и работавшими на ней конкурентами наблюдение. Оно принесло результаты положительного и, вместе с тем, странного характера, что подтолкнуло Капитана воспользоваться случаем и выдвинуть претензии на ценную планету, применив при этом силу. Иногда такие наглые выходки деританов сходили им с рук. Совет шароголовых, хоть и имел неоспоримое превосходство, старался избегать открытого противостояния с большими кланами деританов, жертвуя для этой цели даже не отдельные планеты, принадлежавшие аэлокам, а целые зоны, на которые по обоюдному согласию разбивались все известные обеим расам галактики.
Работавшие на Земле шароголовые, как и их корабль могли выступить в роли заложников или быть проданными клану Лаборатории, от которого Капитан надеялся получить лишние кредиты и тем самым заработать для себя определённый процент. Кроме того, ему были интересны и заселяющие один из материков существа, которые объединялись в общины и беспрерывно воевали друг с другом. За новых рабов, способных выполнять работы наравне с деританами-рабочими или даже выступать в роли бойцов, Капитан также мог сорвать немалый куш. Самым дешёвым способом порабощения Инструкциями признавалось использование этих самых внутренних распрей. Поэтому разведка производилась одновременно в двух направлениях. Второго и Четвёртого он послал в деревню побеждённых в последней стычке, а значит, уязвлённых в самолюбии, скорпов, сам вместе с Третьим направился к месту падения атакованного им корабля шароголовых, а Первого оставил на борту, чтобы в случае чего тот обеспечил срочную эвакуацию. Сопровождали офицеров в их операции большие, сильные бесполые солдаты и маленькие, но выносливые рабочие, которые следовали сейчас позади. 

Вскоре в зарослях показался корабль аэлоков, завалившийся на бок, в сторону поваленного им же векового дерева. Пружинное устройство оболочек предохранило поверхность борта от повреждений. Третий даже не смог разглядеть на ней ни единой царапины, хотя, судя по оставленной кораблём короткой лесной просеке и перемятым обугленным кустам вокруг, можно было сказать точно – удар при падении был страшной силы. Не было уверенности, что после него аэлоки смогли выжить.





















Мы пришли к вам с небес, и никогда не поклонялись злобному Хаосу. Агнаси стал связующим звеном между нами и людьми. Волею случая я оказался в деревне крокосов, а на моих друзей напали демоны, приспешники Хаоса, деританы. Что с ними и где они сейчас, я не знаю, надеюсь, что кто-то из них выжил и смог избежать плена. Осмелившиеся напасть на нас деританы очень скоро придут к вам. Скорее всего, они расценят людей как бесплатную рабочую силу. Операции по психокорректировке, нацеленные на подавление свободомыслия, если брать во внимание вашу численность, должны обойтись их клану очень дорого. Поэтому, чтобы быстрым и дешёвым способом поработить всё население, они используют часть его в роли надзирателей. Для этого деританы вступят в контакт с одним из ваших племён. Идеально для этих целей в географическом плане подошло бы одно из них, близких к центру материка. И то, что они до сих пор не появились в вашей деревне, говорит о том, что деританами было выбрано соседнее племя – скорпов. То, что в последнем бою с вами скорпы потерпели поражение, несомненно, сказалось на их самолюбии, а значит для осуществления планов демонов, они будут более податливы. Не знаю, по какой программе будет осуществляться колонизация – будет ли рождён новый культ, перераспределяться ли ареалы племён или воля человека будет подавлена силой, но, имея печальный опыт обитателей других планет, могу сказать с уверенностью – во избежание бунтов будет задействована целая, хорошо отлаженная, сеть доносчиков. Очень скоро, может быть ещё до начала операции, они появятся и вашем племени.
У вас есть выбор: подчиниться и на тысячелетия стать рабами демонов, до тех пор, пока недра планеты не иссякнут, а воздух не будет пригоден для дыхания, или же задавить вторжение в зародыше. В первом случае другие небесные духи, что придут за мной через месяц, не будут оспаривать решение людей, и вступать с демонами в битву. Во втором – может погибнуть большая часть всего человечества.
Бардрок сидел, не двигаясь. То, о чём говорил уродец, потрясло его до глубины души. Но всё же червь сомнения точил его сердце – хитрый дух мог лгать. Он и сам мог желать гибели людей. Вождь уже имел возможность убедиться, насколько коварны небесные духи, говорившие о дружбе и заколдовавшие его и его людей. И хотя Дарок объяснял случившееся простой случайностью, вождь не был в этом уверен.
- Ты можешь доказать свои слова? – спросил он строго.
- Прикажи дозору пересечь западные границы и подойти к деревне скорпов. По их возвращению вы узнаете о том, как там в корне меняется жизнь. Спустя ещё какое-то время ты лишишься своего племени.
Бардрок вскочил на ноги, отвернулся и стал ходить по хижине от стены к стене, пытаясь привести мысли в порядок. Принятие решения требовало спешки, которой вождь так не любил. С другой стороны воплощение его мечты в жизнь оказалось даже ближе, чем он мог себе представить. Ситуация выходила из разряда стандартных, и требовала усилий не только одного племени крокосов. Бардрок должен был собрать вождей всех племён для того, чтобы обсудить, как сообща можно одолеть страшных и таинственных деританов. А эти большие переговоры могли стать для него звёздным часом. Даже если небесный дух лгал, упустить такую возможность значило для Бардрока лишиться главной цели его жизни – возродить единую империю.
Ошеломлённый новыми известиями, шаман, словно прочитав его мысли, тихо сказал:
- Нам надо объединиться с другими племенами.
- Ты прав, - кивнул Бардрок, стараясь скрыть от Агнаси ход своих мыслей, словно эта идея осенила одного только шамана. – Завтра же во все части света пойдут наши гонцы, созывающие вождей на совет в нашу деревню. Этот ваш Большой спор с Эриком очень не к месту. Но долг есть долг, и он, пока гонцы несут свои послания, обоими вами будет выполнен на рассвете третьего дня луны. Главное не забудь то, о чём я тебе говорил.
Шаман поднялся на ноги, поклонился и, по выжидающему молчанию Бардрока поняв, что тот хочет для беседы уединиться с небесным духом, быстрым шагом покинул хижину.

- Расскажи, что представляют из себя эти демоны? – спросил вождь, вернувшись к костру.
- Мой рассказ может занять целую ночь, - смущённо ответил Дарок.
- Я никуда не тороплюсь. Мне нужно знать о них всё, что знаешь ты. Начни с того, чем они питаются, как размножаются, на что способны в бою.
- Деританы поедают всё, что имеет белковую структуру – растения, грибы, людей… друг друга. Очень живучи и выносливы. Имеют три основных подвида, – офицеров, солдат и рабочих – каждый из которых размножается своим способом. Цивилизация делится на кланы. Какой из них решился на вторжение на нашу территорию не известно. Самый малочисленный клан – расы длинномордых, имеет всего две группы, занимается торговлей грунта для оранжерей соседних колоний. Самый многочисленный – расы синебровых, состоит из ста четырнадцати групп и содержит на обеспечении около восьми тысяч деританов офицерского состава, число солдат и рабочих исчисляется миллионами, вместе с захваченными в плен рабами – миллиардами. В каждом клане имеется своя инфраструктура, но есть и такие, которые занимаются координационной деятельностью, носят абсолютный нейтралитет, и даже сотрудничают с нами. Например это клан №833, под названием «Банк», который поддерживает курс единой валюты – кредитов.
Офицеры считаются высшей кастой, из их числа избирается Лидер, возглавляющий весь клан. Капитаны руководят группами, в которых офицеры разделяются по значимости и носят соответствующие имена – Первый, Второй и так далее. Они прекрасно разбираются в технических вопросах, навигации, тактике боя и стратегии войны. Избранные даже занимаются исследовательской работой. Из их числа с общего согласия лидеров кланов был создан отдельный клан №501 под названием «Лаборатория». Сейчас он занимается торговлей результатами своих работ и не гнушается использовать для своих целей захваченных в плен аэлоков, то есть нас. Если мои коллеги попадут в плен, их, скорее всего, продадут в рабство клану «Лаборатории». Офицеры – основополагающий подвид деританов, все переговоры ведутся только с ними. Они однополы и размножаются простым способом – раз в месяц на сырой земле или в специально отведённых для этого местах оставляют слизь, содержащую генматериал, другой деритан присаживается над ней и втягивает в себя толстой кишкой, выходящей из клоаки наружу. Спустя два-три месяца он откладывает яйцо. При чём вся эта процедура никак не влияет на жизнь и трудоспособность офицеров. И до того, как из яйца вылупиться детёныш, и после его появления на свет, за ним ухаживают няньки из числа рабочих. Кстати, если под клешнёй не будет ничего другого, они запросто могут сожрать своего воспитателя.
Деританы-рабочие практически безмолвны. Они безропотны и с рвением выполняют любые приказы офицеров. Множество поколений, подверженных влиянию глубоких психокорректировок, вытравили из них любые проявления индивидуальности. Живут колониями и так как не имеют совершенно никакой приверженности к каким-то определённым кланам, выступают между ними в качестве живого товара. Бытует мнение, что во время распространения деританов по их родной галактике, часть их осела на одной планете. Через десятки тысячелетий их, уже адаптировавшихся к тем условиям, изменивших облик, ставших гораздо меньше ростом и сильно проигравших в умственном развитии, взяли на службу те, что продолжали идти тропой прогресса и ставшие офицерами. Рабочие способны сносить яйца даже без чужеродных хромосом. Конечно же ни один подвид деританов не способен испытывать какие либо родительские чувства по отношению к детёнышам, а те, в свою очередь, следуя инстинкту самосохранения, стараются избегать взрослых особей. Исключением становятся лишь няньки, которые избираются из самых слабых рабочих. Остальные выполняют простые обязанности по обслуживанию офицеров и солдат – что-то поднести, погрузить и так далее.
Солдаты бесполы, как и мы, аэлоки. Их выращивают в инкубаторах. Клеток из останков одного погибшего солдата хватает для рождения тысяч новых. Их численность задаётся из простого расчёта пищевого рациона. Замечу, что если его не будет хватать на клан, солдаты и провинившиеся офицеры сами могут легко стать пищевым резервом. Подвид был искусственно создан высшей кастой для того, чтобы в своих многочисленных битвах кланы могли не терять значимых для него офицеров. Солдаты намного выше их ростом, имеют крепкое массивное тело, очень сильны. Но воля их тоже подавлена, а для того, чтобы в их головах даже не возникало мыслей о бунтах, интеллект их гораздо ниже, даже чем у маленьких рабочих.
В наших базах данных сохранились описания ещё нескольких подвидов, самым распространённым из которых был подвид деританов-рабов. Существа, еле доходившие человеку до колена, единственные живородящие, оказались кланам не нужны, так как их содержание было просто не выгодным – они были не столь выносливы, как рабочие и на то, чтобы выносить в своём чреве детёнышей, уходило до шести-семи месяцев, после чего эти детёныши прогрызали себе путь наружу, а родитель погибал. На то, чтобы новые рабы подросли, уходило ещё по четыре-пять лет, а с жизнью они расставались, проработав не больше десятилетия, в случае стерилизации – двух десятилетий. Их истребили за ненадобностью. И в качестве рабов сейчас используют разумных или полуразумных, как вы, существ с захваченных планет.
Деританов всех подвидов объединяют две вещи – единый язык и общее строение тела. Их речь не имеет слов в том понятии, которое доступно человеку. Они говорят языком цифр, набор которых и составляют слова. Для сокращения названий используются степени, в терминах – ссылки на формулы. Пониманию человека этот язык не доступен, хотя, если заняться его изучением, он окажется очень прост. Мы легко говорим на их языке, потому что само произношение в наших расах имеет один принцип. Для вас наша речь будет звучать, как треск и клокот, но для нас, наоборот, ваш язык крайне сложен. Сейчас я общаюсь с тобой посредством акустического адаптора, который не только выступает в роли переводчика, но и преобразует мою речь в вашу. Но то, что подходит для нас, не подходит для деританов. Они имеют свои адапторы, но ими обеспечены далеко не все группы. Один такой вживляемый в тело передатчик достигает в их кланах суммы, на которую можно построить два новых межзвёздных корабля. И ими снабжаются в основном только группы колонизаторов. Вряд ли разведчики, которыми, скорее всего, и были совершившие на нас нападение, имеют такой в своём арсенале. Это может сильно затруднить их работу на планете, что даст нам время до появления спасательной экспедиции. Нашими акустическими адапторами, нашим кораблём, нашим оружием они не смогут воспользоваться – технологии у нас разные. У деританов они основаны больше на электронных системах, у нас – на биологических. Хотя у нас сходное строение тела и интеллектуальный потенциал.
Они так же имеют шесть конечностей – две опорные, четыре манипулятивные. Но вместо отростков на щупальцах деританов – три клешни. Тела покрыты прочной бронёй из роговых пластин, которая защищает их от ударов, от бактерий и может выступать даже как скафандр при выходе в открытый космос. Под эти пластины они вживляют оружие, которое реагирует на нервные импульсы, то есть появляется по первому их желанию.
- Меня больше интересует именно оружие.
- Видов его достаточно много. Каждый клан обеспечивает им своих солдат и офицеров в меру своих кредитных средств. Мы изучали все эти комплекты в Гимназии. Самый распространённый из комплектов походного оружия деританов – за номером 45-85. В него входит самый простой арсенал. Лазерный излучатель. Он способен разрезать всё на своём пути, а длину луча можно контролировать, из-за чего его активно используют и в ремонтных работах. Волновой электромагнитный импульсатор на малой мощности может просто отшвырнуть от деритана противника, практически его не повредив, на большой – разорвать в клочья. Самый мощный, но вместе с тем самый дорогой плазмоид оставляет от него лишь кучку пепла. Весь этот арсенал выполнен в форме продолговатых коробочек, различить которые сложно даже для аэлоков, и кроется он в трёх щупальцах, в четвёртом под пластинами обычно сокрыто какое-то механическое оружие, чаще всего это стеки, которые метают зазубренные пластины. За большими защитными пластинами спины спрятан креоник, который консервирует органические ткани, кристаллизируя их структуру. Проще говоря, превращает в тёплый лёд или, ещё иначе, - в камень, но очень хрупкий. Зачастую из этого комплекта офицеры имеют только одно оружие, а солдаты, вступая в бой, порой вообще довольствуются тем, что даровала им природа – клыками и клешнями.
Но в открытые схватки деританам приходится вступать крайне редко, чаще всего для того, чтобы они не потеряли спортивной формы, командование устраивает для них тренировки. Хотя назвать тренировками те кровавые бойни, во время которых две или три группы в течение нескольких часов истребляют друг друга, я не решусь. Скорее они организуются для того, чтобы высший состав мог просто развлечься интересным зрелищем, и Лидеры могли в межклановых тренировках получить выигрыш от ставок. Настоящие бои происходят между кораблями или целыми флотилиями, поэтому звездолёты их оснащением не обделены. На борту один корабль может нести до десятка самых разных видов вооружения. И плохо придётся людям, если деританы решат применить на планете свои высокие технологии. Тогда спасти вас может только уход в глубокое подполье. Ведь уничтожить всех людей можно только если уничтожить всю планету. Скорее всего, ни того, ни другого деританы делать не собираются. Поэтому вам нужно продержаться всего лишь до прихода моих сородичей.
- Но как твой народ борется с этими демонами?
- Раса аэлоков не ведёт никаких завоевательных войн. Цель нашей жизни – изучение вселенной. Подобно тому, как вы поклоняетесь своим богам, мы следуем Уставу исследователей и межрасовому Закону. У нас нет колоний, нет рабов, а мерилом работы служат не кредиты, как у деританов, а знания. Лишь при необходимости мы используем их, чтобы изгнать завоевателей с подконтрольных нам территорий. В любом случае аэлоки стараются избежать столкновений путём переговоров, компромиссов и создания договорных зон. Едва ли не большая часть участков всех открытых нашими расами галактик являются на сегодняшний день ничейными. Если деританы нарушают договор, они получают достойный отпор. Каждый из миллионов наших участков имеет на вооружении средства уничтожения. Но главное средство сдерживания – Совет. Это единый разумный организм, который составляют память и сознание всех, кто смог дослужиться до десятого ранга и войти в Ором, город благой миссии. В нём имеется главное во вселенной оружие, способное управлять временем и пространством. Совет – понятие близкое к абстрактному – хоть он един в своём сознании, его составляющие разбросаны по всем участкам и даже договорным зонам, что делает его неуязвимым. Именно поэтому повторение глобальных войн, какими была богата история двух рас, сегодня невозможна.
- Почему же вы не уничтожите этих уродливых тварей?
- Каждый организм имеет право на существование, а имеющий пятую и выше ступень развития - только пока не посягает на существование других организмов – так гласит Закон. По нашей классификации люди занимают лишь четвёртую ступень, ненамного возвышаясь над остальными млекопитающими. То есть вы – всеядные животные, вмешиваться в стадную жизнь которых мы даже не имеем права. Деританы, как и мы, на седьмой ступени, поэтому обязаны отвечать за свои действия. Но заметьте – только за действия, а не за существование. Это тоже Закон. Должен заметить, что во вселенной существуют более развитые, чем мы, существа и субстанции, находящиеся на девятой и даже на десятой ступенях развития. И чем более они развиты, тем меньше стремятся к разрушению, и тем больше – к созиданию. Некоторые, как мы знаем, даже изучают нас, подобно тому, как мы изучаем вас.
- Ты говоришь о богах?
Дарок едва заметно кивнул. Он был рад, что вождь, хоть и интерпретирует в силу своего развития его высказывания на свой лад, всё же улавливает общую суть. Это было тем более удивительно, что акустический адаптор во время монолога был им намеренно настроен на существо пятой ступени, что сильно упрощало его речь в его понимании, но сильно осложняло, отягощая непонятными терминами в понимании человека. Этот естественный эксперимент показал, что человек, внимательно слушавший, не перебивая, аэлока, способен на гораздо большее, нежели о нём думают в Совете.
- Значит, вы поможете нам одолеть этих демонов?
- Боюсь, что мой корабль не способен ни на прыжок в гиперпространство, ни даже на связь с Советом. Пресечь вторжение может лишь спасательная экспедиция, но до её появления деританы успеют построить на Земле свои базы, прислать подкрепление, открыть грузовые и торговые пути на планету, а вы, если деританы не встретят сопротивления, будете распределены по трудовым лагерям. После этого, если клан успеет закрепиться здесь, я уже ничего обещать не могу.
- А что… что нам делать?
Вождь вдруг понял, что пришелец с небес не мог на ходу сочинять про этих непобедимых тварей такие шокирующие подробности. Образ нового врага, рождённый в сознании Бардрока, не обделённого богатой фантазией, во время рассказа духа с каждой минутой становился всё более могучим и всё более чудовищным. Сомнения его сместились в противоположный полюс. Он готов был поверить в сказанное, но не готов был ответить на вопрос, сможет ли он, жалкий ничтожный человек, возглавляющий не слишком многочисленное племя, освободить все Солнцем дарованные людям земли от нашествия исчадий Хаоса.
- На Земле около двадцати пяти тысяч человек, из них около десяти тысяч самцов, что могут держать в руках меч. Если исключить племя скорпов, и те племена, которые решат придерживаться нейтралитета, останется больше пяти тысяч человек. Меньше двух тысяч будет противостоять Объединённой армии, именно столько смогут собрать скорпы со всех прилегающих к их землям территорий – мелкие разрозненные племена в пустыне, на побережье, в южной саванне, которые платят им дань и отказаться выступить на их стороне просто не смогут. К ним прибавь всего двадцать-двадцать пять деританов этой разведывательной группы, из которых только пять-шесть обладают интеллектом выше человеческого, восемь-десять солдат, или проще говоря, пушечное мясо, и столько же рабочих, грузчиков, не умеющих воевать. На присутствие в нашем участке большего числа своих кораблей вряд ли осмелился бы какой-нибудь клан. Такое уже не раз бывало, одна группа разведки проверяла наши экспедиции на прочность и, если терпела поражение, Лидер пославшего её клана официально заявлял, что за её действия не отвечает, так как вторжение этой самой погибшей группы – только её инициатива. Только так кланы могут подбираться к ослабленным участкам, при этом страхуясь от войны. Сейчас, думаю, именно такой случай.
Дарок знал, что нарушает все мыслимые и немыслимые правила и законы. По Уставу он должен был бы подвергнуться немедленной изоляции, если б его призывы к войне услышали другие аэлоки. Но сейчас Дарок желал во что бы то ни стало спасти эту чудесную планету с её жестокими, но вместе с тем дружелюбными полуживотными.
- Ты думаешь, я смогу поднять народы на эту великую битву?
- Ты сможешь, вождь.
- А если они прилетят сюда снова?
- Исключено. После того, что случилось с моими коллегами, этот участок будет укреплён звёздными патрулями. Но изгнание демонов сейчас зависит только от вас. Если не действовать сейчас, Земля перейдёт в их клешни.
- За свою помощь что хочешь ты для себя, небесный дух?
- Если бы я оказался рядом со своим кораблём, то, вероятно, смог бы привести его в рабочее состояние, спасти остальных аэлоков и тем самым как-то посодействовать тебе.
Бардрок вновь надолго задумался, почёсывая свою короткую бородку. В конце концов, он принял окончательное решение. Вождь посвятил свою жизнь риску, не гнушаясь участвовать в различных авантюрах даже ради меньшей выгоды. Осуществление же заветной мечты, пусть и таким сомнительным путём, будь он хоть самой грандиозной авантюрой на земле, Бардрок легко мог оценить в стоимость всей своей жизни. Слава о нём, как о победителе духов, несомненно, уже успела разлететься во все концы света, и это могло сыграть определяющую роль в том, что люди будут готовы идти за ним. Даже если хитрый небесный дух лжёт ради спасения собственной жизни и свободы, и тем, кто вольётся в его Объединённую армию, не встретятся на пути ни какие демоны, это даже к лучшему. Всегда можно сказать, что исчадия ада разлетелись от страха в разные стороны, а извечные враги крокосов так или иначе будут разгромлены. К тому же в его распоряжении будет гораздо больше воинов, чтобы создать мощную империю, подобную той, что века назад канула в небытие. 
- Ты получишь то, что хочешь. А мы примем великую битву.
Когда Дарок покинул хижину вождя, тот ещё долго бродил по ней вокруг затухающего очага, не замечая даже запаха подгоревшего мяса, лежавшего возле пламени. Вдруг, будто вспомнив о чём-то важном, Бардрок крикнул охранявшему вход Фьюку:
- Позвать сюда Эрика!

Глава 4
Экспедиция оказалась на грани краха. В тот момент, когда казалось, что всё наладилось, и работа на планете должна вернуться в старое русло, старший аэлок Старкос очутился перед лицом опасности, грозящей гибелью своих коллег. О своей жизни он старался не думать, его больше тревожила судьба остальных. Старкос был почти уверен, что однажды он вернётся домой. Пусть на это ушли бы годы его рабского труда в клане пленивших его деританов, рано или поздно Совет внесёт за него выкуп или с помощью каких либо санкций заставит их отпустить аэлока на свободу. Он даже мог в эту минуту живо представить, как по его возвращению Совет ужаснётся докладу Старкоса – о том, как технолог-связист был убит подопытным, как погиб только что внесённый в список членов экспедиции молодой специалист-биолог, очутившийся в жутких, непригодных для жизни условиях, и о том, как его судьбу повторили все остальные аэлоки, работавшие на Земле. Боязнь за них и пережитый ужас, когда деританы пытались проникнуть в звездолёт аэлоков, и при нём лишили жизни его помощника Коцкута, постепенно отступил. Очень скоро на его место пришёл обычный страх за себя. Старкос думал о том, что теперь, когда кто-то из его коллег уже погиб, а кому-то он уже не был в силах помочь, он должен выжить любой ценой.
То, что он живой, невредимый сейчас сидел на решётчатом полу в капитанской рубке корабля деританов, Старкос считал за везение. Ещё когда аэлок обнаружил себя в ней, он с изумлением осознал, что был оставлен сидеть здесь, за спинами работавших за пультами деританов, просто так, без присмотра, без каких либо приспособлений для ограничения его свободы. Его не поместили за электромагнитную решётку, не посадили в клетку, даже не связали. Деританы бросили Старкоса на пол и продолжили свою работу, ничуть не заботясь о своей безопасности. Наверное, они уверены в том, что безоружный я не смогу хоть как-то им навредить и тем более бежать с набиравшего высоту корабля, подумал он и, оценив ситуацию, заключил про себя, что на эту уверенность деританы имеют все основания.
Рубка оглашалась трескучим клокотом офицеров, переговаривавшихся между собой и с группами, работавшими на земной поверхности. Их клешни с удивительной ловкостью пробегались по коротким тонким электронным струнам и узлам их переплетений, натянутых вдоль маленьких перегородок, образующих сотни тысяч отсеков пульта. Эти отсеки частично были размещены даже на стенах рубки и на кубических колоннах, зачем-то установленных прямо посреди неё. Пилоты программировали бортовой компьютер на выполнение воздушных манёвров, и лицо Старкоса во время подачи этих сигналов освещалось бликами электроизлучений, мечущимся по струнам одной из колонн, возле которой он и сидел.
Лобные роговые пластины деританов были чуть вогнуты внутрь, из чего Старкос сделал вывод, что он попал в плен клана плосколобых. Диалект, на котором они говорили, не был знаком Старкосу, и первое время, пока не настроился акустический адаптор, аэлок понимал их речь лишь обрывочно. Но уже с первых минут, как пришёл в сознание, он обратил внимание на то, что лишь один в голосе имеет командную интонацию. Решив, что отдающий остальным офицерам и солдатам приказы и есть Капитан, и что обращение именно к этому деритану может внести ясность в дальнейшую его судьбу исследователь, переборов свой страх,  обратился к нему:
- Я военнопленный?
- Ты временнобязанный. По инструкциям клана № 132 «после вынужденного захвата группы аэлоков, вторгшейся в сферу его интересов, они в добровольном порядке могут избрать для себя наказание в виде долгосрочной службы клану».
- Но ведь…
Подчиняясь сиюминутному порыву, Старкос хотел возразить деритану, что он не собирался добровольно поступать на службу ни в какой клан, и о том, что ни о каком вторжении его экспедиции в чужие сферы интересов вообще не может идти и речи, но вовремя себя остановил. Говорить о тех вещах, которые и без того были известны офицеру, не имело смысла, и могло только привести его в бешенство, что, без сомнения, в сложившейся ситуации вышло бы для пленника боком.
- Ты хочешь мне возразить? – глядя на душевные страдания аэлока, предположил деритан. – Может быть, я ошибаюсь насчёт добровольного выбора?
- Что входит в мои обязанности, Капитан? – поспешно ответил Старкос, зная, что отступать ему уже некуда.
- Ты принял правильное решение. Но Капитан не я, меня зовут Первый. Своё же, прежнее имя ты с этой минуты должен забыть вплоть до возвращения в Совет, если, конечно, его заслужишь. По статусу в группе ты определён как Пятый, то есть командам солдат не подчиняешься. Зато беспрекословно выполняешь приказы Капитана, и приказы четверых офицеров, в том числе и мои. Разъясню общую миссию группы и твой вклад в её выполнение: Пятый временнобязанный офицер расы аэлок выполняет обязанности переводчика между людьми и остальными офицерами. В течение двадцати восьми суток в планетарном исчислении Земли группа подготавливает почву для колонизации планеты. Мы соблюдаем Закон, поэтому…
Старкос едва сдержался, чтоб не усмехнуться. Первый каким-то образом сумел заметить изменение в его мимике.
- Ты с чем-то не согласен, временнобязанный Пятый?
Для оправдания Старкос решил с озабоченным видом выразить сомнения в том, что группа уложится в такой короткий срок, хотя отлично понимал, что именно по его истечению на Землю должна прибыть спасательная экспедиция Совета, которая могла бы помешать планам деританов.
- Не сомневайся, мы успеем, - заверил его Первый. – Итак, мы соблюдаем Закон, поэтому Лидером было принято решение вступить в контакт с местным населением. В отличие от Совета наш клан рассматривает двуруких существ, в силу их развития на ступень выше остальных её обитателей, как законных хозяев планеты. Земля будет зачислена в ряд наших колоний опять же только с их добровольного согласия…
Старкос вновь еле сдержал себя, чтобы не выказать насмешливое недовольство сказанным. При этом выражение его лица ничуть не изменилось. Но Первый догадался об этом по одному только прерывистому дыханию аэлока.
- Уверен, мне не кажется – ты опять с чем-то не согласен! – злобно зарычал он.
- Вовсе нет, - торопливо заклокотал Старкос, испугавшись не на шутку. – Вы знаток психологии непроизвольных реакций и прекрасно разбираетесь в них даже среди представителей иной расы. Но осмелюсь заметить, что я не думал выражать несогласие и даже недовольство всем происходящим. Просто ради правильного и своевременного выполнения возложенных на меня функций я хотел бы узнать больше подробностей. Например, что может послужить стимулом для людей, чтобы они дали добровольное согласие на колонизацию?
- Это тебя не должно касаться. Твоя работа не станет для тебя обременительной, и не будет касаться решения сложных вопросов. Аэлоки не способны воевать и убивать, поэтому от ношения оружия ты тоже освобождаешься. Можешь не сомневаться, наш Капитан выполнит все возложенные на него и нашу группу задачи. Скажу только одно – в ход пойдут и стандартные процедуры, и оригинальные операции. Тебе, шароголовый, ведь не претят эксперименты над живыми существами и даже дикими народами? Так или иначе, по окончанию срока Совет будет вынужден признать эту планету за нашим кланом. Ещё вопросы?
Последнюю фразу деритан задал таким тоном, словно хотел показать, что аудиенция окончена. Но Старкос нашёл в себе силы спросить:
- А вы не знаете, что с моими коллегами?
- Один из них, Дарок, способствует воплощению плана Капитана в жизнь. Правда, он сам пока об этом не догадывается. Жизнь другого, которого вы звали Коцкутом, пришлось оборвать из-за того, что он вероломно напал на наших солдат, идущих на мирные переговоры. Некоторым, кстати, он нанёс серьёзные увечья, что обязательно будет доложено нами в Совет. Моё личное мнение – он один из всех вас заслужил смерти, достойной настоящего храброго воина. Остальные пока скрываются на материке, трусливо прячась за спины двуруких. Но мы отслеживаем их передвижения. И хотя нам нужен на данный момент один переводчик, не исключено, что они скоро присоединятся к тебе. Мне понравились твои слова о том, что знать подробности необходимо тебе для того, чтобы лучше выполнять свои обязанности. Поэтому в качестве исключения я дам тебе право задать ещё один, последний вопрос.
- Людей невозможно приручить. Мы в этом убедились сами. Именно по их вине наша экспедиция потерпела неудачу. Вы собираетесь проводить операции с их сознанием?
- Не будь ты шароголовым, имеющим отвратительный вкус, я рапортовал бы Капитану о переводе тебя в разряд живого пищевого резерва за откровенную тупость твоего вопроса. Но я прощаю тебя также по причине того, что аэлоки не имеют никакого понятия о военной тактике. Ты представляешь себе, как можно выловить всех людей на этом материке и провести дорогостоящую операцию над мозгом каждого? Это всё равно, что ловить москитов на этой планете и отрывать им крылья, в надежде, что весь вид разучится летать. Даже если операция будет проведена над какой-то частью людей, нам от их раболепия не будет никакой выгоды. Остальные двурукие станут их ненавидеть и истреблять как изгоев. Через месяц всё вновь встанет на свои места.
Хитрые уроды из клана Лаборатории делают так, чтобы программное обеспечение было рассчитано на определённое количество операций. За большее нам приходится платить лишние кредиты. Воевать с ними не имеет смысла. Во-первых, мы все от них очень зависим, уничтожив их и захватив оборудование, мы ничего не выиграем – очень скоро нам вновь понадобятся их услуги. Во-вторых, сделать это было бы не так-то просто, они имеют отличное вооружение, имеют невообразимо богатый кредитный запас. И в третьих, никому из недовольных таким раскладом сделать это не дадут те мощные кланы, что пользуются услугами Лаборатории со значительными скидками.
Сейчас в целях экономии операции проводятся только над отдельными особями животных Земли, которые плодятся гораздо быстрее, чем человек – семейства кошачьих, собачьих и некоторых парнокопытных. Ты сам знаешь, что после операции привязанность к тем, кто выше по интеллекту, у животных передаётся через гены. Поэтому потомки этих оперированных низших по развитию рабов будут выполнять разные функции – охранять, переносить, грузить, они будут привязаны к нам и к людям, которые, впрочем, будут тоже в нашем услужении. Всё это предусмотрено в плане Капитана.
- А Лидер вашего клана знает о плане Капитана?
Это интересовало Старкоса неспроста. Ответ Первого мог повлиять в будущем на решение о передаче планеты клану плосколобых. Если бы он сейчас признался, что план по вторжению одобрен самим Лидером, и об этом из уст Старкоса стало бы известно Совету, тот расценил бы это как заранее спланированную операцию по вторжению и дальнейшей колонизации. И никто бы тогда не поверил россказням Лидера о том, что он де не знал о том, что какая-то разведывательная группа самостоятельно решила вторгнуться на чужую территорию. Независимо от результатов колонизации и, тем более решения двуруких о добровольном служении деританам, планета осталась бы в подконтрольной аэлокам зоне.
Старкос вдруг понял свою ошибку. Прозорливый деритан догадался о ходе его мыслей, что вывело его из себя. 
- Тебе дано было право задать лишь один вопрос. Ты его нарушил, задав два. Мы не уверены, что приказы ты можешь выполнять неукоснительно. Поэтому, чтобы в твоей шарообразной голове не возникало лишних мыслей, мы проведём над ней операцию, подобную той, что мы проводим над земными тварями.
- Но… я имею по Закону право на сохранение целостности личности?
- Она останется с тобой. Я уже говорил, что клан соблюдает Закон. Поэтому в твоё поведение будут внесены лишь незначительные корректировки, это пойдёт на руку всем, в том числе и тебе. Добавлю, добровольное сотрудничество и инициатива в работе приветствуются.
Опустив голову на грудь, Старкос задумался. Он уже не сомневался, что дело стоит только за тем, в какой форме он примет эту команду – без лишних разговоров или же оказывая отчаянное сопротивление. Коцкут, храбрость которого оценил даже сам Первый, несомненно отверг бы все притязания на своё мировосприятие, подумал Старкос. Здесь, на Земле этот молодой аэлок обрёл то, чего не имел никто во всей расе. Он стал свободен от страха смерти, и именно оттого, что она дышала ему в лицо. Наверное, он дрался бы даже без оружия, не взирая на боль. А деританы умеют дарить боль, продолжал размышлять Старкос, в этом деле они профессионалы. Об этом знал каждый, кто был их слабее, смел вставать на пути или просто перечить им. Несмотря даже на то, что каждый клан имел на вооружении десятки, основанных на научных достижениях, методов заставить пленных говорить и активно сотрудничать, благодаря садистской натуре многие из них предпочитали изощрённые пытки. Старкос безумно боялся боли, при любом недомогании он тотчас обращался к медику за обезболивающим, и даже не хотел представлять, что за мучительные пытки могли ожидать его в случае отказа. Хорошенько всё взвесив и придя к выводу, что он в любом случае согласится на всё, чтобы остаться живым, Старкос со щелчком сомкнул отростки, как это делали деританы в знак одобрения.
Деританы-рабочие уложили его тело в ванну с тягучим полужидким  раствором, истончавшим омерзительный запах.
- Набери в лёгкое больше воздуха, - приказал Первый.
После того, как на края ванны опустился прозрачный электромагнитный купол, раствор затвердел, обездвижив аэлока так, что он мог только слегка приподнимать для дыхания грудь. Он сковал конечности и зафиксировал его огромную голову. Купол озарился сине-зелёными электроизлучениями, которые стали бегать по всей его поверхности, переливаясь в узоры причудливых форм. Старкос ощутил на своём лбу влажную поверхность пластины сканера, который выехал из борта ванны откуда-то из-за головы. На исследование структуры и тканей мозга, начиная с лобных долей и заканчивая мозжечком, ушло не больше трёх секунд, хотя на подобные операции по психокорректировке зейбы, которыми пользовалась раса аэлоков, тратили не меньше, чем полдня.
Через минуту тысячи нановолокон разом проникли в мозг исследователя и произвели мощный энергетический импульс. Старкос выгнулся дугой, пытаясь вырваться из липких оков раствора, открыл рот в беззвучном вскрике. Чудовищная боль отступила так же быстро, как и началась. Аэлок и предположить не мог, что такая сложная операция может занять какие-то мгновения и быть столь неприятной. Раньше он и сам прибегал к методу психокорректировки, просиживая часами перед зейбами, только для того, чтобы привести своё душевное состояние в состояние покоя.
Купол дезактивировался, раствор вновь стал мягким и желеобразным, и Старкос смог вылезть из ванны, чтобы перевести дух. Если не считать, что после операции он вдруг почувствовал небывалый прилив сил и совершенно перестал дрожать, ничего нового в своём поведении он не обнаружил. Исследователь быстрым уверенным шагом приблизился к Первому, и тот легонько постукал сжатыми клешнями по всем четырём его плечевым суставам, проверяя рефлекторную реакцию. Щупальца аэлока дёрнулись вверх и деритан удовлетворённо клацнул клешнями.
- Это всё? – удивился Старкос.
- Я же говорил о незначительной корректировке. Слепое следование указам временнообязанного, от мышления, памяти, внимания которого может зависеть само существование группы, будет нам только во вред. Ты будешь предан  оттого, что станешь просто уважать тех, кого тебе по статусу должно уважать. Ты подчиняешься воле офицеров и при появлении каждого должен отвесить поклон.
Аэлок тотчас отклонил туловище назад, что среди деританов означало поклон. Совершение поклонов так, как это делали люди, головой вперёд, могло бы расцениваться среди деританов только как подготовка к нападению. Печальный опыт при общении с людьми аэлок уже успел усвоить.
Старкос решил проверить для себя, не стёрлось ли что-либо из его памяти. Оказалось, что он, как и прежде помнил каждое, даже самое незначительное событие своей жизни. Однако отношение к своему прошлому поменялось радикально. И в первую очередь эти изменения коснулись именно этой планеты и всех её обитателей. Он и прежде не был к ним сколь либо значительно привязан, но сейчас эти животные вызывали у него абсолютное равнодушие, граничащее с презрением. Подумав о своих коллегах, Старкос с изумлением понял, что их судьба теперь его также не сильно трогает. Незначительным стали аэлоку вдруг казаться все его старые страхи и желания. А грёзы о городе благой миссии – и вовсе забавными. Единственное, что заботило теперь Старкоса – это выполнение своей собственной задачи в общей миссии группы. Новую истину он мог узнать только от своих старших и мудрых новых товарищей, за которых был готов даже умереть.
Первый ответил на его поклон и скинул сидящего за пультом солдата, усадив в его седло Старкоса. Голографический приёмник ожил и начал передавать аэлоку, жаждавшему этой новой истины, заранее подготовленную информацию с применением гипноза. Старкос внимал.














Эрик уже ожидал его на отведённом для поединка участке. Взгляд его был суров и полон решимости.
На самом деле воин одел на себя ту маску угрюмой злобы, что всегда примерял перед боем, когда его что-то тревожило, будь то неуверенность в себе или жалость к противнику. Ещё когда на небе не зажглись звёзды, Эрик, лёжа на циновке в своей хижине мрачно наблюдал сквозь щели в стене за тем, как Агнаси бегал с горшочками, наполненными отварами и мазями для раненых в последней битве. И с ним всегда был его верный маленький небесный дух, которого воевода вместе с другими воинами так жестоко обидел.
Из хижин, где лежали раненые, всю ночь доносились громкие молитвы и песнопения шамана, и по щеке Эрика, слушавшего эти заунывные протяжные песни, пробежала слеза. Ему хотелось встать, выйти на улицу и помочь шаману, уставшему и вспотевшему от многочасового труда, и даже просить у него прощения за свою выходку. И он уже готов был сделать это, но в хижину неожиданно пришли его друзья. Эрик, не привыкший долго хранить в себе переполняющие его душу эмоции, с порога высказался товарищам о своём намерении.
- И думать забудь! – замахав на него руками, воскликнул Карат.
- Но обида моя прошла, - попытался возразить Эрик. – Я вовсе не хочу убивать Агнаси.
- Эрик, я знаю тебя много лет. Ещё с тех пор, как умерли мои изгнанные из племени родители, и я получил право вернуться сюда. Мы бились с врагами бок о бок, и ты всегда был первым среди крокосов. Но тебя погубит не стрела, не меч, а твоя доброта. Агнаси, я знаю, был в детстве твоим другом, и между вами всегда чувствовалось уважение, пока он не нанёс тебе оскорбление. Ты не смог смолчать, как и подобает воину. Ты вызвал его на Большой спор. Он принял вызов. Но сегодня сердце твоё ёкнуло и проклятая, ненужная в таких делах доброта превратила железные мышцы в кисель. Завтра, поверь мне, от этих глупых мыслей не останется и следа. Ты воевода, и обязан думать как воевода. Скажи, пойдут за тобой остальные, если ты проявишь слабость и сглотнёшь обиду?
Тук и Огана, сидевшие на корточках с горящими факелами по обе стороны от Карата дружно закивали головами и одобрительно загалдели. Тот продолжал:
- И не пойму я, заботишься ли ты о племени или боишься чужой крови?
- Я не боюсь крови, ни своей, ни чужой! – вскипел вдруг Эрик.
- В таком случае ты должен вспомнить, что говорили о Большом споре наши предки. Это честь погибнуть в нём. Если Агнаси примет в нём смерть от твоей руки, его душа станет бессмертной. А победивший станет славен в трёх поколениях. Ты принимал вызов не раз. Неужели сегодня второй вождь покажет свою трусость?
- Не называй меня вторым вождём, - к большому удивлению друзей очень спокойно и даже задумчиво ответил Эрик. – Мне кажется, Бардроку не нравится, когда так про меня говорят. И трусом меня, пожалуйста, тоже не зови… Ты знаешь, что это не так, Карат.
- Не так! Не так! – поспешили согласиться Тук и Огана, подталкивающие того под локти.
- Конечно, не так, - подтвердил тот час Карат, только сейчас осознав, как близок он был к тому, чтобы его самого вызвали на Большой спор. – Ты не трус, и очень скоро докажешь это ещё раз. Только оттого, что ты наш друг, мы не смеёмся над твоими сомнениями. Мы знаем, что ты поведёшь себя как настоящий мужчина. Как воевода.
- Как всегда показывал! – добавил Огана.
- Только тогда мы все пойдём за тобой, - заверил Тук.
Принимая решение, Эрик поднялся на ноги, посмотрел в чёрный квадрат окна и в тот самый момент надел на себя ту самую маску суровости и безразличия к страданиям других, что не снимал до начала поединка. Как ему показалось, зоркие глаза гостей не смогли различить на его лице следов от слёз, неподобающих воинам. Он и так позволил себе слишком много откровенничать и проявлять слабость на людях, пусть и старых приятелях. Воевода хотел остаться один, но прогонять гостей было верхом неприличия, едва ли не равным тому, что осмелился сделать минутой раньше Карат, случайно назвав воеводу трусом. Выручил его Фьюк, который бесцеремонно ввалился в хижину и, запыхаясь от быстрого бега, крикнул:
- Эрик, вождь зовёт!
Карат гневно посмотрел на вошедшего и, переведя взгляд на мрачного Эрика, криво усмехнулся, как бы желая сказать «вот кого тебе надо в первую очередь вызвать на Большой спор». Но тот даже, казалось, обрадовался появлению наглеца, верного охранника Бардрока, который даже не удостоил воеводу поклоном.
Эрик терпеть не мог самостоятельно выбирать из двух зол меньшее, поэтому приглашение к вождю расценивал как надежду на то, что найдётся какой-то повод, чтобы избежать окончательного ответа. Вождь долгое время не замечал присутствия воеводы, как всегда продолжая мерить короткими шагами свою огромную хижину от лестницы на второй этаж до очага и обратно. Воевода, не дожидаясь приглашения, сам присел подле костра. Наконец, освободившись от бремени раздумий, Бардрок неожиданно остановился, нависнув тенью над сидящим на полу воином.
- А ты не боишься, Эрик, что Агнаси использует свои колдовские чары в Большом споре?
- Всё будет, как решит великий Крокос, - тихо ответил воевода.
Его ответ, по всей видимости, очень приглянулся вождю, и он, улыбаясь, опустился на колени по ту сторону очага. Он долго и нудно рассказывал о каких-то новых неведомых врагах, о небесных духах и демонах ночи, как-то связанных со скорпами. Эрик, ничего не понявший из витиеватых реплик вождя, откровенно зевал и всё ждал, когда Бардрок заговорит о главном. И тот сказал.
Теперь, когда Эрик стоял в тридцати шагах от шамана и держал в руке первый камень, ему вспоминались последние слова вождя, сказанные в ту ночь:
- Останься в живых и оставь мне живым Агнаси.
Тогда он не стал спорить с вождём, хотя подозревал, что едва начнётся поединок, это разделяемое с Бардроком искреннее желание, закроет собой боевой азарт. Эрик по своему богатому опыту прекрасно понимал, что меч, взятый в руку уже не оставит тени сомнения и не даст замешкаться, когда над головой будет занесён другой меч. Оставалось надеяться только на фантазию Бардрока, который заверил, что сделает для задуманного всё возможное. И он не обманул. Этот Большой спор не походил ни на один предыдущий.
Перед обоими спорщиками были выложены пирамидки из собранных на побережье камней. Сверху лежали самые маленькие камешки, ниже – покрупнее, а на земле – такие, что их трудно было просто приподнять, не говоря уже о том, чтобы швырнуть их в противника. 
Вождь, любивший не только говорить, но и слушать, никогда не брезговал извлекать из чужих речей цитаты. Большой спор он открыл словами Эрика:
- Да будет так, как решит великий Крокос!
Агнаси еле увернулся от увесистого камня, запущенного в него воеводой. Тот, скорее всего, решил лишить сознания своего соперника первым же броском, чтобы Большой спор был завершён, едва успев начаться. Тяжёлая неотёсанная глыбина просвистела в двух пальцах от уха шамана. От неожиданного начала испытания он слегка растерялся и тут же получил ощутимый удар в живот следующим камнем, размером гораздо меньше первого. Не давая сопернику отдышаться и прийти в себя, Эрик, уже вошедший в раж, продолжил с лёгкостью швырять тяжеленные булыжники. Ему всё это даже стало напоминать какую-то детскую игру, одну из тех, что прежде они затевали с Агнаси между собой, правда, о последствиях этой игры сейчас воевода совершенно не задумывался. Шаман умудрился между его бросками подхватить средней величины камень и кинуть его в сторону разбушевавшегося воеводы. Тот угодил в плечо Эрика скорее по воле случая, а не из-за меткости броска. Воин лишь ойкнул, но ни на минуту не прекратил своё занятие. Большие камни обрушались на Агнаси с той же силой, скоростью и меткостью, что и прежде. Он пригибался, уклонялся в стороны и подпрыгивал, уворачиваясь от новых ударов. Со лба его стекала кровь, а всё тело покрылось синяками. Но, к счастью, серьёзных ран шаман не получил и мог довольно ловко двигаться. Когда Эрик на миг остановился, с сомнением уставившись на остатки своей пирамидки, состоящей теперь из средних и лёгких камней, Агнаси воспользовался заминкой. Он с трудом поднял большой, острогранный, явно отколотый от скалы камень, рывком принял его на грудь и, сделав для разгона пару шагов, толкнул его от себя. Тот, пролетев шагов двадцать, покатился по земле, подпрыгивая и переворачиваясь, и остановился возле самых ног Эрика. Средних размеров булыжники тоже не достигали своей цели, пролетая мимо воеводы. Зато мелкие камушки, пущенные рукой Агнаси, поражали его соперника довольно точно. Один из них, угодивший Эрику между глаз, даже чуть не свалил человека-гору с ног. Воевода схватился за разбитую переносицу, с которой на подбородок стекла струйка крови, и от которой по всему лицу волнами разошлась острая боль, и пошатнулся. Разъярённый Агнаси так же, как и Эрик минуту назад, остервенело продолжал нещадный обстрел. Однако полезный ресурс очень скоро иссяк и с его стороны. У шамана остались только большие камни, поднять которые ему было не под силу, у Эрика же наоборот, подошли к концу эти глыбины, тяжестью которых он надеялся задавить натиск.
Толпа, прежде улюлюкавшая и поддерживающая спорщиков ободряющими криками, поутихла, поняв, что самое интересное уже позади. Эрик без особого успеха пулял в соперника мелочь, Агнаси пытался ворочать глыбины или швырнуть хотя бы средние камни, зная заранее, что они так и не долетят до цели. Наконец, когда пирамидки у обоих исчезли, уставшие, опухшие, покрытые иссиня-тёмными пятнами и кровоточащими подтёками соперники разошлись в стороны.
Дарок, с тревогой следивший за поединком, очень обрадовался такому исходу дела.
- Как хорошо, что в таких состязаниях у вас приемлема ничья, - обратился он к рядом стоявшему бородатому паличнику Квато с глубоким шрамом через всё лицо и бельмом на левом глазе.
- Большой спор только начинается, - возразил тот.

Вождь, сидевший на холмике за спинами крокосов и доселе сохранявший полное молчание, поднялся на ноги и, неспешно прошёлся вдоль стоявших в ряд крокосов.
- И взял рождённый в искрах мечей света и тьмы камень в руку и обратил его в оружие. И зверь лесной убоялся его. И взял он палку – стала она копьём. И цари зверей поклонились ему.
- О чём говорит Бардрок? – поинтересовался Дарок у Квато.
- Это легенда о наших предках. Бардрок показал свою мудрость, заставив Большой спор великих мужей подчиниться ей.
- Состязание будет идти по сценарию легенды? Мои коллеги были бы очень удивлены, узнав, что у вас имеются зачатки искусств.
Спорщикам, отдалившимся друг от друга ещё на пятьдесят шагов, выдали по три метательных копья, и второе испытание по взмаху руки Бардрока началось. Они долго примерялись, раздумывая, как лучше метнуть своё копьё, понимая, что это всего лишь разминка перед настоящим противостоянием. Никто из них не спешил. Лишь хорошенько, прикинув силу броска, высоту, направление ветра, прицелившись и немного разбежавшись, они посылали друг другу свои копья и внимательно следили за траекторией их полёта. За копьями противника они наблюдали с неменьшим интересом и уворачивались от них порой в самый последний момент.
- В толпу или стадо попасть легко, в одного – почти невозможно, - заметил Квато.
Но Агнаси таки сделал невозможное. Его копьё задело повреждённое ранее плечо Эрика. Но произошло это лишь по чистой случайности. Бравирование своим презрительным отношением к выпадам противника не прошло даром. Эрик рванулся в сторону лишь за мгновение до того, как копьё должно было попасть в его грудь, но бросился он не в ту сторону и сам себя поставил под удар. Рана оказалась небольшая, так как острие не проникло глубоко, и воевода гневно отбросил копьё прочь, предварительно демонстративно преломив его пополам. Однако его возмущение, в первую очередь на самого себя, достигло пика. Он, как и его болельщики, прекрасно понимал, что, будь наконечник смазан ядом, Большой спор был бы уже закончен.
Шаман и воевода приблизились на двадцать шагов и в руки им вложили по два других, тяжёлых и длинных копья.
- Их используют в ближнем бою, - пояснил Дароку Квато.
На этот раз оба спорщика остались невредимы. Агнаси, мало пользовавшийся этим видом оружия, бросал не очень-то приспособленные для метания большие копья настолько неуклюже, что Эрику даже не приходилось уклоняться от них. Одно пролетело далеко от него, другое воткнулось в землю, не долетев до цели. Обладающий недюжинной силой и тоже мало использующий для метания наступательные копья, Эрик слегка перестарался с первым, кинув его высоко над головой Агнаси. От второго же Агнаси смог вовремя отпрыгнуть в сторону.
С приближением соперников ещё на двадцать шагов настал черёд самых тяжёлых копий, вообще не используемых в боях.
- Гарпунами хорошо бить китовоев, да и не все умеют ими пользоваться, - любезно разъяснял увиденное аэлоком Квато, взявший на себя обязанности гида, и тут же похвастался. – А вот я каждую луну ухожу к морю и умею ими пользоваться.
Никогда не державший в руках гарпун, сделанный из редких северных деревьев с широким зазубренным костяным наконечником, Агнаси быстро сообразил, что метким его бросок точно не выйдет, поэтому решил уповать на внезапность. Но для Эрика его бросок не стал неожиданным, он легко отбил летевший на него гарпун и тут же запустил в шамана свой. Агнаси показалось, что в этот самый миг время сильно замедлилось, словно во сне он наблюдал, как приближалось к его лицу острие большого копья. Ноги его подкосились, едва он представил, в какое месиво превратится мигом позже его голова. Он падал навзничь, не отрывая взгляда от этого белого острия, летевшего мимо него и несущего в себе его смерть. Когда Агнаси упал, толпа радостно взревела, а он, очнувшись от внезапного страха, первым делом ощупал своё лицо, потом грудь, приподнялся на руке и резко обернулся. Гарпун, ещё покачиваясь, засел в земле в пяти шагах от него. Агнаси мог списать такую удачу не на ловкость, не на умение, а на неведомую силу, испугом отведшую от него беду. Боги не хотели его смерти.

Вождь, подняв руку, заставил толпу замолчать, после чего продолжил излагать предание, которое кроме Дарока, и без того знал наизусть с младенчества каждый крокос.
- И связал воин концы копья, и оно служило ему луком. И стрелы его летели, пронзая духов земных.
На этот раз расстояние между соперниками увеличилось на сто шагов. С земли они подобрали длинные изогнутые луки для дальней стрельбы и пять стрел с тройным кручёным оперением к ним в придачу.
- После каждого выстрела воин подходит к противнику на десять шагов, - сказал Квато. – Пускают стрелы по очереди, и уворачиваться от них запрещено.
Во время первых двух залпов, как все и ожидали, мужчины пристреливались, рассчитывая угол подъёма лука и силу натяжения тетивы. При этом им сильно помог опыт прежнего этапа Большого спора, когда при метании копий они уже смогли прикинуть траектории полёта стрел. С третьего залпа началось настоящее состязание на меткость и стойкость. Ни один из спорщиков не шелохнулся, даже когда стрелы со свистом проносились буквально мимо их ушей. Всем на удивление, хотя в племени обоих считали меткими стрелками, никто не смог даже легко поранить другого. По рядам зрителей прошёл шёпот, что шаман и воевода хранят силы именно для последней стрелы, когда расстояние между ними будет не больше двадцати шагов. У белых камней, уложенных на землю свитой вождя перед поединком для обозначения последнего рубежа, лежали другие луки – дугообразные с единственной стрелой для каждого.
- Такими навесом не стреляют, - встревожено произнёс Квато. – Они для близкого прямого залпа – не промажешь.
Дароку оставалось уповать только на то, чтобы эти короткие, тяжёлые и очень острые стрелы не смертельно ранили людей. Очевидно, Бардрок как раз и надеялся на то, что такой реальный риск расстаться с жизнью или отнять её у бывшего друга остановит спорщиков от продолжения боя или хотя бы заставит нанести несерьёзную рану и тем его остановить. 
Так как последним стрелял Агнаси, настал черёд Эрика. Никто уже не сомневался в том, что сейчас должно было произойти. Вопрос состоял только в том, выживет ли после его залпа шаман. Не торопясь, воевода положил стрелу на древко лука, натянул что было мочи тетиву и прицелился Агнаси в грудь, прикрыв при этом левый глаз. Люди охнули. Дарок весь напрягся. Воевода вдруг резко поднял свой лук и стрела, мелькнув над головой Агнаси, исчезла в выси. После этого Эрик сделал законные десять шагов.
Агнаси с удивлением посмотрел на него, стоявшего теперь чуть ли не вплотную, и тихо спросил:
- Ты хочешь закончить Большой спор?
Эрик рассмеялся и как бы невзначай повернулся лицом к собравшимся, словно приглашая разделить его веселье.
- Продолжим! – резко закончив смеяться, приказным тоном крикнул Эрик.
Дарок, научившийся разбираться в человеческой анатомии и мало-мальски познакомившийся с психологией людей, сразу раскусил этот с виду незаметный приём. Воевода встал к противнику правым боком, и его туловище прикрывала рука. Однако аэлок был крайне поражён таким милосердным, но беспечным поступком опытного воина, ещё раз убеждаясь в силе сострадания полуразумных животных. Ему было лишь непонятно, зачем вообще надо было продолжать этот поединок, если ни один из спорщиков не желал смерти другому. Вместе с остальными зрителями он переключил всё своё внимание на Агнаси, от которого сейчас зависел исход дела. С десяти шагов он мог, даже не целясь, пустить стрелу Эрику прямо в голову.
Агнаси действительно прицелился ему точно между глаз, туда, где успела запечься ранка от меткого попадания камнем. Люди вновь замерли, ожидая скорой развязки. Карат сквозь зубы посылал в адрес своего глупого доброго друга проклятья. Но вздох облегчения и радостные крики опять огласили поляну. Стрела Агнаси тоже была пущена в небо, а сам он, отложив в сторону лук и глядя прямо в глаза Эрику, громко сказал:
- Продолжим!
Бардрок довольно потёр руки. Всё шло по намеченному ранее плану. Несмотря на то, что спорщики представляли из себя жалкое зрелище – сплошные сгустки синяков и порезов – они не забыли о данном ему обещании. Хотя он на минуту усомнился в этом.

Сейчас вождь гордился собой, ведь только благодаря его стараниям и шаман, и воевода могли остаться в живых, да ещё и доказать свою преданность ему самому. Кроме того, что имелся шанс добиться поставленной им перед спорщиками цели, крокосам было дано потрясающее представление, о котором они должны были передавать из уст в уста через поколения. Обычный Большой спор, в котором мужчины сражались в кругу, означал неизбежную смерть одного из них. Поэтому организацию всех испытаний Бардрок взял на себя, решив совместить этапы Больших споров из других племён и вписав весь процесс в рамки старинного предания.
- И духи небес убоялись человека. И не стало тогда у него врага иного, как брат его, - заговорил он. – И взял он меч и пошёл в свою первую битву.
Крокосы, окружив галдящей толпой спорщиков, направились к двум близстоящим вековым деревьям.
- Эти бруки как раз и называются братьями, - улыбаясь, указал на них Квато, который предоставил Дароку свою шею, чтобы ему было лучше видно продолжение боя. Но исследователь его не слушал, а пытался перекричать людской гам.
- Агнаси, стойте! Разве Большой спор не закончился? Ведь вы же решили примириться! Пора остановить это безумие!
Но шаман не слышал его слов. Воины, ободряюще похлопывающие его по плечам, не давали к нему протиснуться. Эрику же всю дорогу до деревьев Карат шипел на ухо:
- Проклятая твоя доброта. Он был в твоих руках. Ты упустил свой шанс. Не делай больше глупостей, Эрик!
Тот слабо отмахивался от него одной рукой, другой же пытался отогнать от себя молодых женщин, мечтающих надеть на свою руку его браслет, семенящих теперь рядом, что-то причитающих и пытающихся наложить примочку на его разбитую переносицу. Агнаси бросил на воеводу взгляд и, несмотря на ноющую боль во всём теле, нашёл в себе силы улыбнуться. Было похоже, как огромный слон отгоняет от себя назойливых мух.
Подойдя к огромным ветвистым брукам, спорщики быстро вскарабкались почти к самым верхушкам и обвязались заранее приготовленными там верёвками.
- Ваши конечности не выделяют клейкого вещества, чтобы так быстро ползать по деревьям, - сказал Дарок, удивлённо глядящий ввысь на Агнаси, который только что стоял рядом с Квато.
- Не так давно мы жили на них, - уклончиво ответил воин.
Только тут аэлок разглядел, что ноги спорщиков были обуты в те самые плетёные тапочки, которые носили мостоны, провожавшие их в деревню крокосов после того, как он очутился на земле. Тогда он не обратил внимания на то, как быстро их провожатые пересекают гористую местность, но теперь был уверен, что эта обувь имела какие-то выходящие наружу крепления или шипы, что сейчас обеспечивало более жёсткую сцепку ног со стволом дерева. Это говорило о том, что Агнаси перенял опыт азиатов, сплетя вторую пару тапочек даже для своего соперника, что опять заставило Дарока задуматься о странности этих существ. Глядя вверх, он также заметил, что из разрезов набедренных повязок спорщиков торчали деревянные мечи. И ему хотелось верить, что взяли их люди с собой не с той целью, чтобы на высоте в неловких боевых позициях лёгким оружием им было легче управляться, а для того, чтобы нанести друг другу меньшие повреждения, нежели железными или бронзовыми мечами.
По взмаху руки Бардрока спорщики оттолкнулись ногами от стволов, на которых они сидели, и полетели навстречу друг другу, размахивая обструганными под форму настоящих мечей, причём с не меньшей остротой, палками. Верёвки натянулись и жалобно тренькнули. У Эрика при рывке верёвка сползла под мышки, и он принял вертикальное положение, оказавшись гораздо ниже шамана. Агнаси же сделал двойную петлю и заранее чрезмерно туго перетянул её на талии и в полёте находился параллельно земле, заняв более выгодную позицию.
Мечи дважды стукнулись друг о друга, прежде чем спорщики достигли противоположного дерева. Уперев ступни в ствол и ухватившись за него одной рукой, Эрик, собиравшийся тот час вновь бросится в бой, мельком взглянул на свой меч, но то, что он увидел, заставило вернуть его взгляд на оружие, конец которого был обломан и обагрён каплями крови. Отчего-то болело ухо, и было больно к нему прикоснуться. Воевода даже стал опасаться, что лишился его, а в пылу схватки даже этого не заметил, но, к счастью, оно оставалось на месте. Вероятно, Агнаси опустил на него свой меч плашмя. Дела самого шамана обстояли куда хуже. Бедро правой ноги было вспорото почти во всю длину. Шаман внимательно опытным взглядом осмотрел рану. Острые грани меча не могли оставить такого рваного следа, значит, Эрик нанёс её неровными краями оружия уже после того, как оно было сломано от удара. Он просто прочертил обломком в прыжке его ногу, прорвав при этом кожу и мышцы. До кости обломок не достал, и после грамотной перевязки Агнаси даже смог бы бегать, но рана сильно кровоточила, и он боялся, что, истекая кровью, потеряет сознание ещё до конца летучего поединка. Спустя несколько минут, оценив свои возможности в нём, спорщики ринулись в повторную атаку.
Стоявшие внизу люди застыли с задранными вверх головами и открытыми ртами. После первого же громкого глухого стука деревянных мечей там, наверху, на их лица упали капли крови. Но кто и куда был ранен, разглядеть было невозможно. Лишь по тому, что битва продолжается, можно было понять, что оба спорщика живы.
Дарок с ужасом наблюдал, как Бардрок улыбнулся и спокойно смахнул с лица чужую кровь. Вместе с остальными он восторженно взвывал, когда ему удавалось что-либо рассмотреть в кроне деревьев.
- Вы так приглушаете свои охотничьи инстинкты, наблюдая, как ваши собратья калечат друг друга? – не выдержав, поинтересовался он.
Бардрок не обратил на сарказм уродца, сидевшего на плечах Квато, никакого внимания, продолжая таращиться на верхушки бруков.
Верёвки постоянно переплетались между собой, а спорщики, не найдя точки опоры беспомощно крутились вокруг себя, яростно орудуя мечами, и чаще лишь по чистой случайности попадая по живому месту противника. Это испытание было обоим в новинку. Воевода не раз вступал в круг Большого спора, всегда выходя из него победителем, но никогда его ещё не заставляли поразить врага, подвешивая к верхушкам деревьев. Для шамана этот Большой спор вообще был первым в жизни. И если бы не эта глупая ссора, никто бы и не додумался вызвать спокойного и доброжелательного юношу на смертельный, летучий поединок. Теперь же его противник дрался всерьёз, не на жизнь, а на смерть, и ему оставалось отвечать тем же.
Иногда стоявшим внизу начинало казаться, что два окровавленных, скрюченных тела и на самом деле летают по воздуху. Их крики боли и ярости долетали до ушей соплеменников гулким эхом, словно отражённым от небес голосами. И это заставляло крокосов вздрагивать. Был этой реакции рад только Бардрок, понявший, что такое зрелище люди не забудут никогда. Толпа хотела представления, толпа его получила, думал он, кивая сам себе. И в этот раз всё вышло именно так, как он рассчитывал. Во время одного из прыжков верёвки в очередной раз запутались и оба спорщика слились в единый копошащийся клубок. Агнаси, находясь выше Эрика отчаянно рубил его верёвку, надеясь сбросить того вниз. А воевода, уже порядком измотанный этим нелёгким боем и ослабевший от многочисленных резаных ран, пытался воткнуть свой обломок меча в живот шамана, чтобы разом прекратить Большой спор. Но ему мешали ловкие, мокрые от пота и крови ноги Агнаси, которые коленями упирались ему в подбородок и колотили ступнями в грудь.
Подрубленная верёвка Эрика, наконец, не выдержала его веса и с треском оборвалась, а сам он, падая, цепко ухватился за щиколотки шамана. Оба повисли на одной верёвке, которая до потемнения в глазах врезалась в живот Агнаси. Эрик, лишённый возможности драться, беспомощно барахтал своими ногами в воздухе. Его огромное извивающееся тело тяжким грузом тянуло задыхающегося шамана вниз. Как многие из стоявших внизу зрителей и предполагали, верёвка не выдержала двоих. Падали спорщики молча.

С глухим стуком и выдавленным из окровавленных тел громким стоном шаман и воевода рухнули в густой кустарник, который рос точно под местом их падения. Никто даже не догадывался, что Бардрок, предусмотревший такой исход летучего поединка, приказал перед ним своей свите уложить среди кустарника дополнительно несколько вязанок сухой травы. К его радости, оба действительно остались целы, хотя высота, с которой они падали, и была порядочная. Но, судя по их движениям, продолжать Большой спор оба вряд ли могли. После каждого этапа они становились всё слабее. Но и сдаваться тоже не хотели. Вывихи и раны их женщины туго перебинтовали, на переломы наложили шины. И оба они, поддерживаемые мужчинами, покачиваясь и прихрамывая, направились вслед за Бардроком в сторону реки. Остальные зрители отчего-то притихли и гурьбой тянулись позади.
По мере приближения к высокому оврагу лицо Эрика становилось всё бледнее и бледнее. Он ещё не знал, но уже начинал догадываться о том, какое испытание ждало его впереди. Воевода взглянул на Агнаси. Тот шагал рядом с абсолютно равнодушным лицом. Похоже, он уже готов предстать пред светлыми очами великого Солнца, понял Эрик.

Ему вдруг стало плохо и он стал оседать в густую траву. Державшие его под руки воины не смогли удержать грузное тело воеводы, и тот упал навзничь. Девушки бросились к нему, стали брызгать ему в лицо холодной водой и бить по щекам. Одна из тех, что тайно была в него влюблена, стала рыдать навзрыд, умоляя прекратить мучения прекрасного мужчины. Остальные согласились, что те раны, полученные Эриком на протяжении всего Большого спора, мог бы вынести не каждый. Только Бардрок не снимал с лица странную улыбку. Он один догадывался о том, почему отважнейший из людей и самый сильный среди них воин потерял сознание. Вождь вообще считал, что у каждого должен быть какой-то свой страх, который необязательно выставлять на показ, но которым всегда можно воспользоваться мудрому вождю. Эрик просто не мог пересилить себя и подойти к воде, где кишмя кишели злобные аллигаторы. Однажды в детстве один такой уже чуть не утащил его на дно, и хотя ценой своей жизни его тогда сумел спасти его отец, ужас навсегда поселился в душе воеводы. Такой исход дела, когда бы все решили, что Эрик слишком пострадал в поединке для немедленного его продолжения, Бардрока очень устраивал. Он был уверен, что в будущем сумеет либо избежать возобновления Большого спора между воеводой и шаманом либо опять-таки свести его в ничью, что не повредило бы ничьей репутации, а лишь сыграло бы ему на руку.
Дарок тоже надеялся, что длящиеся уже больше часа попытки двух людей изувечить друг друга на потеху остальным могут остановиться из-за состояния здоровья одного из них. Но Эрик уже открыл глаза и начал приходить в себя. Агнаси же стоял, опираясь ногой о ствол поваленного дерева. Было очевидно, что в поединке произошла лишь небольшая заминка и вскоре он возобновится. Чтобы скоротать время и избавиться от страшных раздумий, Дарок попросил Квато рассказать о том самом дереве, возле которого ждал своего смертного часа шаман.   
- О, об этом дереве есть очень интересная легенда, - оживился одноглазый воин, как оказалось любивший рассказывать разные истории. - Однажды, давным-давно, в незапамятные времена жило на земле два великих племени – уконы и сотоны. У сотонов были храбрые воины, среди уконов жили мудрецы, а между ними обитало племя кочевников. И вот однажды сошёл с небес гнев богов, что через небесных духов послали на головы кочевников огненный дождь. Убило всех и каждого, от их стоянок не осталось и следа, только выжженная земля. Выжили лишь два маленьких мальчика, Кон и Эго. Одного из братьев взяли на воспитание воины, другого – мудрецы. Выросли оба и стали славными людьми, близкими своим вождям. Сотонам в то время покровительствовали драконы, а уконам – небесные духи. По злобе своей и ненависти к небесным духам за то, что убили всех родных кроме Кона, он стал окутывать как паук паутиной заговорами оба племени, призывая брата присоединиться к нему. Но Кон не поддался уговорам Эго, и когда началась война, остался верен народу, что его приютил. Все племена на земле разбились на два лагеря и сошлись в этой жуткой схватке, а хитрые небесные духи, из-за которых всё это началось, сотворили для уконов великанов и предали и людей и богов, уйдя в чрево тьмы, отдавшись во власть злобного Хаоса. Там они породили демонов ночи, что сейчас воюют с вами, их потомками. А в Великой битве были убиты все драконы, все великаны, и оба народа исчезли в небытии. Эго за его гордыню поглотило огромное древо, которое с тех пор так и называется – гордыней. И Эго не может вернуться в этот мир, и в тот мир боги его не пускают. Дух этого человека бродит по лесам и по ночам можно слышать его громкий вой. А Кон остался хранить тайны умерших народов, духов и богов. Его потомки, которых все зовут Хранителями, продолжают оберегать ушедшие в земли ответы на все вопросы.
- Какая богатая фантазия у людей… небесные духи, драконы, великаны. Предполагаю, что эта сказка родилась для того, чтобы пугать ваших детёнышей неприкаянной душой того самого Эго, чтобы по ночам они не думали идти в лес, кишащий хищниками.
Квато пожал плечами, а поединок меж тем начался. Полностью пришедший в себя Эрик старался не смотреть в сторону воды.   










Закалённые в жестоких битвах воины, безгранично верные своему вождю, сейчас в нерешительности толпились у его хижины. На их лицах блуждал неподдельный страх, но удерживало их рядом с братьями бога и чувство долга, и искреннее любопытство. Они не только боялись войти внутрь, но даже просто приблизиться к деританам, поэтому наблюдали за переговорами издалека.
Посреди хижины, в том месте, где прежде обычно горел костёр, Капитан приказал сесть Кордо, и тот немедленно выполнил требование брата бога. Шаман, единственный из всех скорпов осмелившийся присутствовать на переговорах, успел подсунуть под вождя циновку, прежде, чем тот плюхнулся в обложенное камнями потухшее костерище. Сам Хаммо устроился за его спиной, а перед лицом Кордо присел сам Капитан, остальные деританы устроились вдоль стен, замкнув вождя в плотный кружок.
Кордо оцепенел от вида пришельцев и боялся даже дышать. Обратившись к нему через переводчика, временнообязанного шароголового Старкоса, Капитан заговорил первым:
- Понимаешь ли ты, двурукий примитив, какую честь тебе оказала наша раса и наш клан в частности?
- Я… я понимаю, - промямлил Кордо. – Я преклоняюсь перед братьями нашего бога Скорпа. Мы… мы докажем, что достойны этой великой чести.
- Для начала обсудим рацион питания нашей группы. О пище своих подчиненных ты позаботишься сам, питание своих – я пока возлагаю на себя, но твоё племя в случае необходимости будет обеспечивать нас всем необходимым.
- Мы готовы к каким угодно жертвоприношениям.
- Офицеров я уже предупредил, что вы, как претенденты в надзирательную группу освобождаетесь от обязанностей пищевого резерва. То есть ни один деритан не посмеет расценивать твоих людей как еду.
- О, премного благодарен, великие братья бога!
- Но вскоре, перед началом операции, когда мы будем заняты необходимыми приготовлениями, поставки пищевых резервов в виде животных, насекомых, рыбы и людей из других племён не должны прекращаться ни на один день. Рацион должен быть разнообразен, перед воплощением генерального плана в жизнь все деританы, включая солдат и рабочих, должны питаться хорошо. Организмы желательно доставлять живыми, до употребления в пищу они должны сохранять свою свежесть. На этой проклятой планете бактерии слишком быстро делают своё дело, и мясо очень скоро разлагается и становится невкусным и токсичным. А самым питательным я считаю именно мясо людей.
- Боюсь, мой господин, другие племена взбунтуются.
- Что?!
Капитан обхватил клешнями верхних щупалец руки вождя, а нижними нацелился на его глаза. Человек задрожал всем телом, но вырываться и сопротивляться не посмел. Воины, стоявшие в проёме дверей, вздрогнули. Деританы, не вставая с мест, активизировали свои креоники, направив их распылители в сторону людей.
- Капитан, - заметил вдруг Третий, который боялся, что в запале его командир умертвит вождя дружественного им племени полуживотных. – Это нам на руку. Это означает войну.
- Война? – мгновенно остыв и отпустив руки Кордо, переспросил Капитан.
- Война – это мясо, - весело клацнув всеми клешнями, подхватил Второй.
- Это битва, - дополнил Четвёртый.
Люди, заметив, что вождь освобождён от мёртвой хватки и сумел избежать гнева братьев бога, облегчённо вздохнули. Оружие было спрятано под спинные панцирные пластины деританов.
- Жаль только, что эти дикари не умеют воевать, - подумав, сказал Второй.
Неожиданно для всех заговорил Хаммо, сидевший в углу и зажатый с обеих сторон мощными телами солдат.
- Позвольте сказать. Наши мужчины – прекрасные воины. Они храбры и сражаются насмерть под командованием храброго вождя.
Первым захохотал Первый, трескучим переливистым хрипом смех подхватил сам Капитан, после него весельем заразились остальные офицеры. Лишь солдаты не оценили шутки двурукого и мрачно взирали на Хаммо. Они вообще в силу почти полного отсутствия чувства юмора могли хохотнуть за всю свою жизнь всего пару-тройку раз, да и то по причине, которая ни офицерам, ни даже рабочим отнюдь не казалась смешной. Например, при созерцании умирающего товарища.
Люди, не понимающие, что могут означать эти странные клокочуще-трескучие звуки, в ужасе отпрянули от хижины. Офицеры же, отсмеявшись, уважительно похлопали шамана по плечу.
- Не плохая шутка, - отдышавшись, сказал Второй. – Она служит подтверждением ума этого двурукого.
- Вероятно, этот самец очень смелый, раз позволил себе вмешаться в переговоры, не боясь ни нас, ни своего вождя, - предположил Третий.
- Может быть, он целит на его место? – догадался Четвёртый.
- Развлечения ради можно устроить в группе надзирателей маленький переворот и понаблюдать, что из этого выйдет, - предложил Второй.
- Всё, что может произойти – это внутриплеменная стычка между сторонниками того и другого, в результате чего группа надзирателей уменьшится, - грустно заметил Третий.
- Лидером людей-надзирателей станет самый достойный из них.
Старкос, отчего-то упустивший из виду начало разговора, перевёл на язык скорпов лишь последние слова деританов. Капитан сразу заметил, как напрягся вождь, как побагровело его лицо, и как он, не сводя глаз с шамана, припавшего головой к полу хижины в почтительном поклоне перед братьями бога, медленно потянулся к лежавшей рядом с его циновкой палице. Капитан разочарованно оглядел сидевших рядом офицеров и солдат, перевёл взгляд на столпотворение людей у проёма дверей и вздохнул. Никто, кроме него не заметил изменений в ароматическом фоне, свидетельствующих о назревавшем конфликте среди людей избранного племени, который деританам был совершенно не нужен.
- Нет, - твёрдо сказал Капитан. – Моё слово такое. Вождь Кордо будет представлять в своём лице Лидера группы надзирателей.  Сферой влияния шамана Хаммо останется поддержание духовного потенциала группы надзирателей, и на другие племена распространяться не будет во избежание мешающих работе инцидентов на религиозной почве.
Услышав перевод слов своего господина, вождь слегка расслабился и уже снисходительно смотрел на шамана. А тот страстными поклонами заверял деританов в мудрости их решения.
- На территории этого материка, а позже на остальных четырёх будут созданы базы элементной добычи, где на несложных работах будут задействованы представители всего человеческого вида и некоторых видов иных форм жизни – от млекопитающих до насекомых, - разъяснил вождю обязанности надзирателей Капитан. – Обо всех организационных моментах вы позаботитесь сами: создадите условия для жизни рабов, чтобы они хорошо работали и быстро плодились, вы также будете проводить карательные мероприятия. Со временем, когда планета будет закреплена за нашим кланом, думаю, надобность в человеческой рабочей силе может отпасть. Большая её часть будет отправлена на пищевую переработку, поэтому с резким сокращением численности людей, работы у вас будет меньше. На место людей будут присланы более выносливые и развитые рабы. Пока же мы будем воздвигать временные базы. Постройка первой из них, маяково-пеленгационной, планируется в географическом центре этого материка, в наивысшей его точке. За время порабощения должно погибнуть не более половины потенциальных волонтёров. Я обращаюсь с вопросом к тебе, вождь, как в короткие сроки возможно изменить уклад жизни во всех племенах?
- Надо организовать военный поход! – оживился Кордо, воодушевлённый удостоенной ему честью выступить в роли советчика самим братьям бога. – Все племена падут ниц перед великим богом Скорпом. С вами мы захватим сперва тупых безумных крокосов, потом своенравных орлов, затем…
- Что я мог ожидать от этого двурукого примитива? – развёл щупальцами Капитан, ни к кому лично не обращаясь. – С этой межплеменной вознёй мы в сроки не уложимся.
В ушных радиопередатчиках каждого офицера раздался клокот Первого, наблюдавшего за прилегающей к деревне территорией с корабля на большой высоте.
- Капитан, квадрат А-9 по периметру населённого пункта с юго-востока обнаружена группа млекопитающих.
- Животные? – спросил Капитан.
- Двурукие. Судя по одежде – не представители группы кандидатов в надзиратели. Головных уборов, хлопковых накидок на себе не имеют. На бёдрах повязки из шкур убитых животных, на головах – кожаные ленты.
- Крокосы выслали дозор, - сказал, злобно сплюнув, Кордо. – Надо их умертвить.
- Не стоит, - осадил его Капитан. – Пусть осмотрятся и уйдут.
- Но они доложат Бардроку о том, что вы здесь и мы готовимся к новой войне!
- Этого я и ожидаю. Они должны знать о нашем пришествии.
- Но этим крокосам покровительствуют злобные небесные духи, которые, овладев их душами, и делают их безумными!
- Если ты говоришь об аэлоках, то можешь не беспокоиться. Мы уже устранили их группу. Кстати… - Капитан тряхнул мордой, чтобы передатчик включился вновь. - Первый, как там с поиском шароголовых? 
- Аэлок номер один был запеленгован в центральной части, в квадрате 0-7 по периметру материка. Аэлок номер два – в восточной части, в квадрате 09-11. Оба визуально не наблюдаются, но достоверно известно, что зоны предварительного обнаружения они не покидали, то есть находятся в плену у людей. Аэлок номер три последний раз был запеленгован на юге, в квадрате 22-15. Очень скоро он исчез из виду, и обнаружить его ни в одном режиме поискового оборудования нашего корабля до сих пор не удаётся. Не выделяет тепла, запаха, не издаёт звуков. Скорее всего, он погиб и скрыт под толстым покровом земли. В той местности множество трясин, так что его можно вычеркнуть из списка потенциальных свидетелей.
- Можно вычеркнуть и тех двоих. До прибытия спасательной экспедиции они не посмеют пытаться хоть как-то нам помешать. Что остальные?
- Аэлок номер четыре погиб во время атаки нашей группы. Аэлок номер пять до сих пор пребывает в квадрате 35-23, в племени крокосов, куда попал после того, как был ими пленён. Аэлок номер шесть поступил на службу в разведывательную группу нашего клана.
- Шароголовые угрозы для нас не представляют, - самовольно вмешался в связь с кораблём Четвёртый. – Мы займёмся людьми.
Третий громко зашипел и угрожающе расправил лепестки клешней всех своих четырёх щупалец, направив из на морду дерзкого Четвёртого, посмевшего перебивать Капитана и даже говорить за него. Инструкции предписывали ему самому принимать решения, и подобная бесцеремонность младших офицеров обычно тяжко каралась. Выходка Четвёртого граничила с табу, приравниваемым в мире двуруких с людоедством. И реакция Третьего была вполне адекватной, и даже рекомендованной Инструкциями. Он сделал это скорее для проформы, и это не обязывало Четвёртого к ответным действиям. Хотя наглец мог быть изорван на клочки по первому же сигналу Капитана, будь то отмашка его щупальца или кивок мордой, Капитан вообще не обратил на это внимания, и Третий быстро вернулся на своё место, чему был даже немного рад. Он сам в недавнем прошлом был Капитаном аналитического отдела, пониженным по званию и сосланным в группу разведки за лёгкую провинность, поэтому знал цену офицерам в тех условиях, когда их катастрофически не хватает.
- Даже когда вожди всех земель поклонятся братьям Скорпа, останутся недовольные, которые будут вести подпольные войны, - заметил Кордо. - Как же мы сможем всех переловить?
- Нам нужна лишь основная человеческая масса. Когда Земля будет наша, на остальных мы не будем тратить время, группы карателей проведут генеральную зачистку, и беспощадно истребят всех инакомыслящих. Хищники уважают силу, покажем её им. Добровольная сдача в плен будет приветствоваться, и та часть пленников, что останется не съеденной, останется жить и работать. Мы надеемся именно на разумность человека, как вида. Чтобы выжить, он войдёт в наш клан как раб. Но мы будем искать иные формы передачи нам планеты в том случае, если всё человечество воспротивится нашей колонизации. В этом случае оно, безусловно, будет полностью ликвидировано… это касается и надзирательной группы. Ты понимаешь, двурукий, какая на твоё племя возлагается задача?
- Я понял тебя, о божественный!
- Я хочу, чтобы о нашем появлении знал каждый двурукий.
- Об этом можно не беспокоится. Вести быстро разлетаются по нашей скучной земле. Хотя обычно на войне мы стараемся использовать внезапность… но если братьям бога будет угодно…
- Пусть люди готовятся к худшему, тем более оно на самом деле их ждёт. Мы сделаем всё, чтобы вы не скучали в ближайшее время.
Капитан щёлкнул клешнями в знак окончания переговоров и направился к выходу. Уже снаружи он обратился к следовавшему за ним Второму:
- Солдаты и офицеры нашего клана до сих пор были связаны по всем щупальцам идиотскими договорённостями с шароголовыми. Думаю, сейчас можно уделить немного времени на то, чтобы разрядиться на охоте.
- Да, - согласился Второй. – Местные хищники физически сильнее, чем двурукие. С ними интереснее.
- Следует потренироваться без оружия. Кстати, если встретите в лесу людей… пропажи незначительного числа особей межгалактическая комиссия не заметит. Только сильно не увлекайтесь.
- Понял, - коротко клокотнул Второй и быстрым шагом двинулся в сторону лесных зарослей, на ходу выкрикивая команды:
- Четвёртый и трое солдат – на охрану лагеря. Третий и остальные – за мной на тренировку!
Толпа угрюмых солдат кинулась ему вдогонку. Один из них даже чуть со всего маху не налетел на самого Капитана, но тот, уже привыкший к их неуклюжести, не стал в наказание его калечить, а лишь слегка шмякнул плетьми-щупальцами по его морде и отпрыгнул в сторону, чтобы не быть сметенным с дороги исполинским телом. Утяжелённый клешнями хлыстовой удар сумел сбить солдата с ног, он упал, отработанным движением перевернулся через себя и, вскочив на ноги, продолжил бег, на прощание издав недовольный рык.
Возле корабля Капитана ожидал Старкос.
- Я надеюсь, если они случайно встретят моих коллег, не станут их убивать?
- Ты сомневаешься в этом, временнобязанный? Меня назначили Капитаном, потому что я всему знаю цену. Один шароголовый на торгах с Лабораторией имеет стоимость выше, чем целый отряд солдат. Никто не посмеет нарушить приказ, у нас отличная дисциплина, которой у вас нет совсем. Но у вас есть знания, которые стоят кредиты.
- Значит ли это, что вы признаёте, что сила не может обходиться без знаний?
- Не вдавайся в полемику, раб! Шароголовых хоть пытай, но дай пофилософствовать. Дальше пустой болтовни эти размышления не заводят. Деританы предпочитают практический подход, но мы не так глупы, как ты думаешь. И я знаю, на что ты намекаешь. Официально, мы имеем общие корни, наш ДНК разнится лишь двумя парами. Но в древности, когда вы, окружённые комфортом и достатком, занимались своей исследовательской чепухой, той, что всего лишь могла удовлетворить ваше неуёмное любопытство, мы учились выживать. Как и двурукие мы боролись с природой и друг с другом за место под солнцем. Именно поэтому человек мне ближе и понятнее, чем шароголовый, который смотрит на него свысока, брезгливо относится к его бойцовским обычаям. Я без тени смущения признаю в нём те качества, которые заслуживают уважения.
- Однако это не мешает вам их порабощать и истреблять?
Старкос забылся. По привычке он вступил в дискуссию в качестве оппонента, что только приветствовалось расой аэлоков, но сейчас такой вопрос мог стоить ему жизни. Однако Капитан ответил спокойно, что ещё раз подтвердило его феноменальную лояльность.
- Не мешает. Мы тоже боремся за право жить. Мы, как и двурукие делаем это так, как умеем. И в этом ещё одно отличие деританов от аэлоков. Вот ты, попав к нам в плен, наверняка считаешь, что это самое ужасное из того, что вообще могло приключиться с шароголовым, что это конец света, вселенская катастрофа. А я, как и каждый деритан в моей группе, ежедневно нахожусь на грани между жизнью и смертью, и эта наша операция – отдых по сравнению с тем, что нам приходится делать в повседневной жизни. Ты думаешь, что мы не имеем ни чести, ни совести, не умеем думать и убиваем только для того, чтобы утолить свою кровожадность, и ради этого мы готовы жертвовать своими жизнями. Может быть, это можно сказать про солдат, они и были созданы для войны, их мало чем можно напугать. Но мы, офицеры, чувствуем страх. Мы ощущаем дыхание смерти. Мы осознаём ужас творимого нами и над нами. Но чем сильнее этот страх, тем свирепее мы становимся. Много ли ты видел в жизни пленных офицеров? Страх толкает нас в бой, и никакие пытки не заставят нас изменить своему призванию служить и бороться. Если вдруг ты когда-нибудь вернёшься к своим собратьям, можешь передать им мои слова. Пусть призадумаются.
Капитан скрылся в недрах корабля и люкотрап шлюза с лёгким жужжанием плавно закрылся за ним. Старкос, свободный от работы, бесцельно блуждал по деревне, с отвращением глядя, как хозяйничают в ней деританы. Солдаты под руководством Четвёртого бесцеремонно вторгались в человеческие жилища и, конфисковав всё, что казалось им съестным, тот час поедали. Испуганные люди, не понимавшие языка пришельцев, сторонились их, уступая дорогу в свои хижины, безропотно отдавая последние запасы провизии и даже кланяясь при этом.

Глава 9
Чёрные носы на длинных рыжих мордах жадно втягивали в себя через широкие ноздри манящий запах свежей аппетитной плоти новорожденных детёнышей. Эти запахи дурманили головы волколобов, предвкушавших лёгкую добычу. Но путь в логово им преграждала ощенившаяся утром самка, которая грозно рычала и презрительно фыркала из темной дыры логова.
Вдруг морды зверей разом повернулись в сторону охотничьей тропинки, по которой любили бродить гладкокожие прямоходячие существа. Обычно их было не меньше пяти, и у них были острые палки, которыми они могли поранить кого-то из стаи или даже убить, поэтому волколобы старались обходить этих животных стороной. Но сейчас обоняние говорило хищникам о том, что путников было всего двое. Единственное, что их смутило – это третий попутчик людей, от которого исходила неприсущая для них жуткая вонь, и которая заставила исходивших слюной волколобов вспомнить о врождённой осторожности. Однако эта добыча показалась вожаку даже более доступной, чем слепые щенки, прятавшиеся в логове. Тем более к нему всегда можно было вернутся в столь же голодные дни, как эти. Стая, битый час подбиравшаяся к новорожденным детёнышам, решила оставить тщетные попытки устроить подкоп или выманить наружу отчаянную самку-мать, и бросилась вдогонку прямоходячим.
Вожак знал, что бегают они медленно, без своих палок практически не имеют возможности оказать сопротивления, и давно уяснил для себя одно правило – нападать на людей надо тогда, когда они находятся на открытой местности. В густой непролазной чаще достать людей крайне сложно, к тому же они всегда могут вскарабкаться на одно из лесных деревьев. Однажды стая выжидала одного из таких прямоходячих, который осмелился идти в одиночку через их поляну. Только чудом он успел добежать до зарослей и заползти на дерево, и стае пришлось выжидать, пока он спустится вниз два дня. Охота тогда не увенчалась успехом. Обезумевшего от страха человека спасли другие прямоходячие, возвращавшиеся с охоты. Они отогнали волколобов и едва смогли отцепить беднягу от ствола, в который тот вцепился мёртвой хваткой.
Жуткая и пугающая вонь по мере приближения к людям усиливалась. И только это сдерживало изголодавшихся волколобов от безотлагательного нападения. Несмотря на то, что этот запах исходил от маленького и, скорее всего, беззащитного существа, сидевшего на плечах одного из прямоходячих, хищники больше привыкли доверять своим носам, чем глазам. Поэтому не спешили. Они даже не сразу учуяли появление на поляне огромного покса, стоявшего на задних лапах у векового дерева и жующего его листву.

Агнаси резко свернул с тропы, по которой его вела Иссин, и двинулся в сторону саванн оротов. Девушка, хоть и удивилась такому внезапному изменению маршрута, но, всецело полагаясь на мудрость юного шамана, не стала задавать лишних вопросов, а лишь тихо предупредила:
- Здесь могут быть ловушки.
- Там, где прошёл зверь, ловушек нет, - возразил Агнаси.
Иссин внимательно присмотрелась к следам на земле, оставленным чьими-то огромными лапами, и перевела свой изумлённый взгляд на Дарока.
- Они близко, - сказал тот, глядя в сторону и как будто ни к кому не обращаясь.
- Кто это они? – не поняла девушка.
- Возьми моё копьё, оно убережёт тебя от несчастья, и шагай за мной, не оглядывайся, - размеренно ответил Агнаси и приказал Дароку. – Наблюдай за ними. Если приблизятся ещё – предупреди.
- Да кто они-то? – занервничала Иссин, принимая из рук шамана его лопатообразное копьё, украшенное резными и красочными узорами.
- Смею предполагать, что их отпугивают мои непроизвольные информационно-обонятельные выделения, - оставив вопрос без ответа, размышлял Дарок.
Девушка дрожала всем телом. Ей действительно было страшно, и нарочитое спокойствие спутников лишь усиливали этот страх, из-за которого тело начинало цепенеть и становиться непослушным и вялым. Она боялась обернуться назад, помня о словах шамана, но в то же время еле сдерживала себя, чтобы не оглянуться и узнать, что за опасность вновь преследует их. Ей было ясно только одно – некто очень страшный, но осторожный сопровождает их, выгадывая удобный случай, чтобы напасть и растерзать в клочья, но чары шамана и силы небесного духа сдерживают его.
- Боги к нам благосклонны, - воскликнул Агнаси, преодолев очередную полосу зарослей колючего кустарника, разбороздившую поляну.
Дарок видел гигантского ленивца лишь на борту своего корабля через сенсорный экран и даже не мог предположить, насколько он огромен. Рост этого исполина, стоявшего на задних лапах, по крайней мере, раз в пять превышал человеческий, в то время, как преследующие их волколобы, опираясь на все свои четыре лапы, едва доходили ему до пояса, то есть не превышали роста самого Дарока. Расклад сил хотя бы по этой причине менялся в сторону людей, решивших укрыться от них под защитой покса.
Аэлок знал, что люди изредка устраивали большую охоту на ленивцев. Они умело использовали в грандиозных облавах свои охотничьи навыки и хорошо были знакомы с повадками этого неповоротливого, травоядного и привыкшего к одиночеству животного, поэтому почти всегда обеспечивали после таких охот себя и своё племя пищей на целую неделю. Люди прибегали к помощи обрывов и хитрых ловушек, криками загоняя в них зверя, который не выносил шума и присутствия посторонних. Теперь пришёл именно тот момент, когда эта его черта характера должна была прийти на помощь самим мучителям. Волколобы были его извечными врагами, они выводили покса из себя больше, чем кто бы то ни был. Эти мелкие по сравнению с ним хищники постоянно покушались на его территорию и, хотя всегда старались держаться от разъярённого взрослого ленивца на расстоянии, на детёнышей, подростков и больных поксов это их правило не распространялось. Сам же покс, обожающий эвкалипт и сочную траву, не гнушался отведать порой и свежего мяса, отбирая добычу у волколобов или пожирая одного из них, в случае, если тот попадётся под его тяжёлую лапу. Взаимная ненависть длилась испокон веков, и впервые она играла на руку их общему врагу, тому единственному слабому, но очень хитрому существу, что единственным из всех жителей сельвы бегал прямо и на двух лапах.
Покс с громким треском обрывающий огромные ветви дерева поначалу тоже заметил только людей. Он хрипло угрожающе зарычал, но и не думал ни нападать, ни убегать. По его громадной морде пробежала лишь тень раздражения, было очевидно, что он ни разу не подвергался облавам с их стороны, поэтому был всего лишь недоволен тем, что ему придётся какое-то время делить с кем-то ещё облюбованную им поляну. Его поведение радикально изменилось, когда он обнаружил запах появившихся неподалёку презираемых всеми фибрами его души волколобов. Они оказались совсем близко от него и успели броситься в рассыпную за мгновенье до того, как гигант, отпустив ствол дерева, за который держался, обрушился передними лапами на землю. Агнаси едва смог удержаться на ногах от волны, прошедшей по земле от этого удара. Гул прошёлся по округе такой, что Дарок, обладающий острейшим слухом, непроизвольно скривился. Иссин вздрогнула и судорожно вцепилась в древко шаманского копья.
Волколобы, отбежавшие на несколько шагов, боязливо поглядывали на вставшего в оборонительную стойку покса, но упускать столь лакомую добычу, как прямоходячие, не собирались. Они суетливо рыскали по поляне, то чуть ли не вплотную приближаясь к людям, укрывшихся в зарослях позади гиганта, то, опасаясь его нападения, удалялись на приличное расстояние. С их языков, высунутых из открытых пастей продолжала капать  слюна, и голод в конце концов стал пересиливать страх. Самые отчаянные из стаи даже стали крутиться возле самих лап покса, пытаясь то ли напугать, то ли прогнать его со своего пути. Гигант, слегка ошалевший от такой наглости, гневно протрубив, бросился в погоню за основной массой стаи. Волколобы, осознав, что за свою непростительную ошибку могут поплатиться жизнью, кинулись наутёк. Огромная туша, сминая по пути деревья и сопровождая своё передвижение громом ударов лап о землю, неслась за ними.
Лишь один из хищников, сумев обойти гиганта, вернулся к людям. Но достать их в колючем терновнике сразу ему не удалось. Он защёлкал челюстями, пытаясь прорваться к ним через густые заросли, но удар по его самому уязвимому месте - носу шаманским копьём, который со страху нанесла со всей мочи Иссин, заставил его, взвизгнув, повернуть назад. В одиночку ему было не справиться, и он решил вернуться к стае, разбежавшейся по поляне.
Проследив взглядом за быстро удаляющимся хищником, Агнаси взял копьё у Иссин, облегчённо вздохнул и двинулся на запад.
- До топей нас спасут деревья. А там они не водятся.
- Постой, Агнаси, - подал голос над его головой Дарок. – Что-то тут не так…
- Богам было угодно оставить нас в этом мире. Что здесь может быть не так?
Аэлок ответил не сразу. Застыв неподвижно, он внимательно вглядывался в даль. И вскоре шаман почувствовал шеей, как дрожит его маленькое худое тельце.  Он остановился и посмотрел в ту сторону, где скрылись покс и волколобы, и куда глядел сейчас Дарок, но ничего там не заметил.
- Что ты там увидел? – спросила пришедшая в себя Иссин, которая тоже тщетно напрягала зрение, но при этом вставала на цыпочки.
Раздался далёкий лай, почти сразу сменившийся визгом и скулением. Потом они услышали рёв покса.
- Он кричит так, когда к нему приходят духи смерти, - сказал шаман.
Треск и рёв, доносящиеся с противоположного края поляны, говорил о том, что там идёт ожесточённая схватка.
- Они дерутся, - пожал плечами Агнаси, хотя и считал маловероятным то, что волколобы, сколь бы они ни были голодны, осмелились вступить в схватку с поксом.
Хотя, подумал он, почему и нет? Ведь могут же люди, которые слабее даже, чем волколобы, одолеть такого гиганта.
- Надо спешить, - взволнованно сказал Дарок, и тон, которым он произнёс эти слова, очень не понравились Агнаси.
Говоря несколькими минутами раньше о нависшей над ними смертельной опасности в лице волколобов, которых он заметил раньше людей, Дарок казался гораздо спокойнее. Кроме того, в привычной тусклой интонации, при которой в вопросительных предложениях аэлок забывал даже делать ударения на слова, сейчас сквозила явная тревога. Голос Дарока дрожал.
Агнаси перевёл взгляд на бледную Иссин. Как бы она в обморок не упала, если им ещё придётся встретится с хозяевами саванн – копьезубами или мегаланами, стал опасаться он. Тогда у неё точно нет никаких шансов, и даже он не сумеет её спасти. Оставалось уповать в этом долгом переходе на небесного духа и на молитвы шамана к богам. И он стал про себя истово взывать к высшим силам о помощи. Однако, сделать это было нелегко. Девушка шла впереди, как и было принято в этих местах. Волколобы, с которыми они уже имели несчастье встретиться на оставшейся позади поляне, нападали только сзади. Но шаман не мог не глядеть на её манящую фигуру, а, любуясь ею, не мог не думать о красоте женщин-скорпок. Те разительно отличались от его соплеменниц. Да, мужчины в этом враждебном племени умели воевать и могли раздобыть пищу и воду даже там, где крокосу это было сделать очень сложно. А женщины, заключённые ими в рамки исполнения повседневных обязанностей, не могли прожить вне своей общины и двух дней. Даже занесённые волею судьбы в южные степные, долины, кишащие вкусными насекомыми, в северные горы, украшенные всеми цветами ягод, на берег западного моря, богатого рыбой и земноводными или в восточные леса, полные разной живностью, они быстро погибали, уповая лишь на Скорпа и забывая о собственных силах. И в то же время эти женщины казались Агнаси более привлекательными, ухоженными и нежными, нежели грубоватые, способные постоять за себя и из-за сравнительно малого количества в племени мужчин привыкшие к любым тяготам жизни соплеменницы. Пытаясь отогнать от себя так ненужные в этом походе мысли, Агнаси хотел приказать Иссин идти не впереди, а за ним, чтобы он мог не отвлекаться от молитв, но она сама, вскрикнув, спряталась за его спиной.
Впереди, в сотне шагов, словно из под земли выросли человеческие фигуры. Агнаси выставил перед собой копьё и стал медленно отступать назад. Он никак не мог их сосчитать. Незнакомцы приближались к ним быстрыми перебежками, ложились на землю и вновь поднимались на ноги, когда их обгоняли другие. Одновременно передвигались человек пять-шесть, ещё столько же, если не больше, лежали на животах, ожидая своей очереди бежать вперёд.
У Агнаси возникло ощущение, что их появления здесь давно ждали, и теперь воины применяли какую-то незнакомую тактику нападения, целью которой было сбить противника с толку. Правда, непонятным было одно – для чего это было нужно, если чужестранцев было всего лишь трое, среди которых был всего один мужчина. Он стал размахивать своим шаманским копьём и затянул песню, призывающую ему в подмогу всех известных ему богов. Воины, не ожидавшие встретить среди нарушителей границ шамана, слегка затормозили бег и оторопело переглянулись, но по приказу крупного смуглого командира, отличающегося от других красным пером в длинных смоляных волосах, продолжили приближение.
- Агнаси, возможно было бы гораздо любезней исполнить песнь доброго гостя, просящего у богов милости к радушным хозяевам, чем насылать на их головы проклятья, - заметил Дарок, успевший порядком изучить ритуалы крокосов.
Удивлённый таким предложением, Агнаси замолчал и тут же с ужасом заметил, как Иссин, которая ещё мгновенье назад была от страха белее чудного холодного песка с дальнего севера, превращавшегося в руках в воду, бесстрашно вышла вперёд навстречу незнакомцам. Если до этого глупых и наивных оротов, которые почитали небесных духов и даже шаманов едва ли не за богов, можно было как-то напугать, теперь этот шаг навстречу, скорее всего, они расценили, как провокацию, ускорив своё движение. Агнаси открыл рот, чтобы окликнуть неразумную девушку и поскорее убраться с чужих земель, но, наконец, понял, отчего караульные оротов вели себя так странно.
Сделав несколько шагов, воины падали на колени и касались лбом земли, после чего вставали и продолжали свой бег. Поклонами они выражали своё почтение и навряд ли думали убивать чужеземцев. Агнаси последовал за Иссин. Оседлавший его шею Дарок вдруг о чём-то встревожено заклокотал на своём небесном языке.

Глава 10
Вероятно, если б Старкос не претерпел бы в своём мировосприятии некоторые изменения, многие вещи, виденные им в деревне скорпов, вызвали бы у него шок или, по крайней мере, он испытал бы сильнейший стресс. Он чувствовал, с каким трудом сдерживали себя солдаты, чтобы не умертвить кого-то из двуруких. Они обнюхивали каждый уголок в поселении в поисках домашних животных и съестных припасов. Но среди всех племён живьём зверей содержали с помощью подножного корма только мостоны, да и то только в условиях угрозы голода. А мясо и рыба, добытые двурукими днём раньше, были съедены ими уже к вечеру, ещё до прихода группы. То есть в деревне припасов оставалось столь мизерное количество, что оно было уничтожено в первые же минуты поголовного обыска хижин. К тому же эти припасы отдавали мерзким вкусом, который вызывала драгоценная соль, используемая людьми для консервирования продуктов. Деританы жаждали свежатины, и она ходила рядом, но её по приказу Капитана строго воспрещалось употреблять в пищу, под страхом того, что его нарушивший сам станет пищей.
Покидать деревню солдатам также запрещалось под страхом смерти, и они безумно завидовали своим товарищам, которым посчастливилось быть взятыми на охоту. Четвёртый, который успел подкрепиться запасами вождя, расщедрившегося на добрую половину своей провизии для дорогого гостя, стоял у входа в его хижину и безучастно взирал на поиски своих подчинённых. Он стоял здесь не просто так. Прекрасно зная о том, что солдаты, доведённые голодом до отчаяния, могут быть готовы на всё, Четвёртый опасался за жизнь Кордо. Ему, конечно, было плевать на этого жирного тупого двурукого, как и на всех остальных в этом племени примитивов, но ему приходилось опасаться, что гнев Капитана, если вождь будет случайно убит его солдатами, падёт на голову единственного оставшегося в деревне офицера. Кроме этого, Четвёртый одним своим видом отгонял солдат от хижины, где в погребе хранилось вино, рецепт которого был известен одному спрятавшемуся здесь же шаману Хаммо. Если бы они добрались до его вина, то, как боялся Четвёртый, стали бы неуправляемы, как и люди, которых он успел поверхностно изучить при подготовке к выполнению группы этой миссии. 
Поживиться деританы могли по большей части безвкусными зёрнами каких-то растений, хранящимися в одной из хижин, стоявшей особняком, да подпорченной рыбёшкой, найденной рабочими в отхожем месте. Немудрено, что ожидавшие большего куша, солдаты быстро озверели и, порвав на части убитого ещё при входе в деревню двурукого, почти мгновенно поглотили останки трупа.









Эпилог
Группа дипломатов, ни разу за всю операцию никак не проявившая своё присутствие близ боевых действий, и поэтому единственная из всех не понесшая в своих рядах никаких потерь, была приглашена на борт линкора, в срочном порядке высланного Советом в солнечную систему. Диктовать условия при его появлении могли только аэлоки, даже если б деританы осмелились в случае отказа в приёме их требований совершить на гигантский, прекрасно вооружённый корабль нападение, пусть даже всеми силами, какие имелись в их клане. Дипломаты не могли этого не понимать. Единственной их тактикой в переговорах стало доказательство невиновности командования клана в произошедшем.
Возглавлял их группу очень учтивый деритан, который предельно осторожно подбирал слова, обдумывал долгое время каждый ответ и мало того, что ни разу не назвал аэлоков «шароголовыми», но даже не забывал об обязательной в их расе приставке к обращению к ним. Как оказалось, это был сам вице-Лидер, что со стороны аэлоков, чью группу возглавил Де, породило немало вопросов.
- Не хочу недомолвок в нашей беседе, уважаемые аэлоки, - сказал он. - Поэтому сразу отвечу на мучавший вас с первых минут нашей встречи вопрос, что здесь делает сам вице-Лидер? Поясню. Моя группа занималась торговыми переговорами с кланом двести семь в шестьдесят первом, то есть соседнем секторе. В это же самое время разведывательная группа, проводя контрольный рейд по близлежащим участкам, завернула в солнечную систему и была заинтересована планетой Земля с её богатыми природными ресурсами и условиями, пригодными для жизни. Отмечу сразу, эта группа отклонилась от ранее намеченного и согласованного с Лидером маршрута. Говоря простым языком, разведчики захотели выслужиться перед командованием. С горечью признаю, что даже в нашем клане есть подобные Капитаны-карьеристы, с которыми мы нещадно боремся. И если бы мы знали об истинных замыслах развед-группы и небольших её перегибах в их осуществлении, то вам даже не пришлось её уничтожать, мы сами пустили бы всех офицеров на пищевой резерв. Но тогда во время первого же сеанса связи Капитана с Лидером, было передано сообщение о том, что исследовательский корабль аэлоков, работавших на Земле, потерпел крушение. Как позже выяснилось, из-за подопытных людей, взятых для экспериментов на борт. Это так?
Де не оставалось ничего, как согласится. Экспедиция действительно потеряла связь и выбилась из графика исследований по вине людей. Но Дарок, присутствовавший на переговорах как почётный член делегации аэлоков,  нашёл, чем возразить:
- Я видел, как наш корабль был атакован деструкт-лучами!
- Ваши слова может кто-то подтвердить, уважаемый Дарок? Может быть, остались контрольные записи с самого корабля?
Дарок промолчал. Хотя его свидетельские показания могли быть взяты во внимание комиссией Совета, но роли в переговорах не играли.
- Итак, Лидер отдал приказ разведчикам оказать помощь вашим пострадавшим после падения коллегам. Но, к сожалению, они повели себя не совсем адекватно, очевидно решив, что мы пытаемся на них напасть. Вы сами знаете, насколько стереотипы о том, что деританы свирепые создания, очень мешают нашему сотрудничеству. А многие из аэлоков вообще страдают деританофобией.
Вице-Лидер выразительно посмотрел на Дарока. Очевидно, у него имелась информация об этом его лёгком психическом отклонении. Но тот ответил деритану вызовом во взгляде, отчего вице-Лидер усомнился в достоверности переданных ему данных. Правда, уверенности в его голосе от этого не убавилось.
- Результат этого, как вы знаете, уважаемые аэлоки, плачевный. Во время поиска ваших коллег, отчего-то бежавших в страхе от разведчиков, они наладили контакт с людьми и с удивлением обнаружили, что те хотят вступить в наш клан. Лидер принял решение послать на планету несколько групп, которые могли бы способствовать исполнению их желания. Среди этих групп была и наша, так как лично мне было рекомендовано контролировать этот процесс. У меня, вы знаете, большой опыт в таких делах, поэтому я согласился, но вмешиваться в стремительно развивающиеся отношения между деританами и людьми посчитал излишним. Поэтому наша группа временно и базировалась у седьмой планеты системы.
- Ваши слова о людях – явная ложь! – не выдержал Дарок. – Им просто навязывалась ваша политика. И если моё заявление о нападении на наш корабль кроме меня доказать некому, то на земле найдутся тысячи людей, которые могут подтвердить это, в том числе и среди самих скорпов, которым вы якобы хотели помочь.
Лобные пластины вице-Лидера позеленели. Он еле сдерживал себя и в иных обстоятельствах тот час лишил бы жизни шароголового, который смел обвинить его во лжи. Но теперь деритан мог только через силу молвить:
- Значит, вы подтверждаете, что людей можно расценивать, как полноценный разумный вид и их показания можно рассматривать при расследовании?
Протокол межрасовых переговоров запрещал аэлокам использовать телепатический обмен информацией. Этот пункт был внесён в него в те незапамятные времена, когда деританы, лишённые природой такого преимущества перед представителями конкурирующей расы, стали использовать в общении друг с другом на переговорах сленг-шифр, который был индивидуален для каждого клана, постоянно менялся и был недоступен даже для звуковых адапторов аэлоков. Тогда было решено вести «чистые» переговоры, при которых участники не имели возможности переговариваясь между собой, что-то скрыть от противной стороны. И это правило столетиями строго соблюдалось. Но в этот раз к огромному изумлению своих коллег Де нарушил его, передав Дароку телепат-сигнал:
- Уважаемый Дарок, ваше согласие может вызвать серьёзные межрасовые разногласия и навредить жителям самой Земли. Даже если люди будут признаны Советом разумным видом, наверняка деританы уже подготовили множество доказательств, опровергающих их слова. В крайнем случае, пока ведётся расследование, они попросту убьют всех свидетелей, в том числе ваших подопечных Агнаси и Иссин и сотни других, кто сможет указать на насильственную колонизацию планеты деританами. Потом они свалят всё на междоусобицы. А, зная, насколько часто происходят между племенами войны, сделать им это будет нетрудно. Когда все обвинения с клана будут сняты, деританы смогут провести ещё одну операцию по вторжению на землю, обставив это так, будто люди добровольно решили перейти к ним. Люди суеверны, через два-три поколения образ демонов может перерасти во многих племенах в образ духов или даже богов, стоящих в иерархии их представлений выше нас, аэлоков, небесных духов. Сейчас главное не лишить человечества своей свободы, своего права на существование. Подумайте, одно ваше слово о признании разумности людей может перевернуть историю Земли.
- Простите, уважаемый вице-Лидер, я был не прав, отведя взгляд в сторону, сказал Дарок и впервые в жизни солгал. - Люди – это животные, не способные на высокие чувства.   
- Уважаемые делегаты аэлоков, так ли обязательно присутствие на переговорах аэлока Дарока, который явно неадекватен, если не может отвечать за свои слова? Можем ли мы беседовать без него?
Теперь телепат-сигнал Де, адресованный Дароку, был лишён слов, то есть соответствовал протоколу, но всё же отличался крайне негативной окраской. Тот и сам понял, что руководитель делегации имел в виду. Хоть аэлоки и имели в этих переговорах неоспоримый приоритет, переговоры должны были состояться в любом случае, а для этого делегаты должны были выслушать точку зрения противной стороны.
- Продолжайте, глубокоуважаемый вице-Лидер, уважаемый Дарок больше не причинит вам беспокойства, - заверил деритана Де. – Его поведение может быть обусловлено глубокой интоксикацией организма вследствие истощения биоскафандра при долгом нахождении в чужой атмосфере. Но его присутствие также обязательно согласно Протоколу ведения переговоров.
Секретарь совещания расы долматов, тесно сотрудничавшей и с аэлоками, и с деританами, но сохранявшей строгий нейтралитет, укоризненно взглянул на Де. Он как бы говорил одним взглядом «Вы ссылаетесь на Протокол, но сами же его грубо нарушаете». Но трёхрукое существо с удлинённой головой промолчало, понимая, что его замечание могло сорвать переговоры и даже способствовать разрыву дипотношений долматов с Советом. Так что деританы о «выходке» Де не узнали, что в принципе и в противном случае никак не подействовало бы на ход переговоров.
- Всё же я напомню ему о том, что Совет не признаёт людей как разумный вид, поэтому все их показания не будут признаны комиссией весомыми. Нами же был сделан гуманный шаг по признанию этих перспективных существ почти равными нам. К сожалению, люди оказались очень агрессивны и начали междоусобную войну, в стороне от которой мы не имели возможности находиться. Все наши переговоры с Лидером и между командами записаны в базах данных диспетчерской службы Совета, по ним нетрудно будет отследить развитие событий.
На этот раз пришла пора возразить Де.
- Я так же напомню вам, что эти записи не являются доказательствами ваших слов, так как межрасовый Закон признаёт конфиденциальность переговоров такого рода и запрещает их прослушивать и использовать информацию в судебных тяжбах. Всё, что мы имеем – это данные о времени и объёме передаваемых сообщений. О чём вы говорили, никто никогда не узнает.
- Так или иначе, даже это может служить косвенными уликами, а прямых доказательств в подтверждение моих слов у нас имеется очень много. Со всеми вы имели возможность ознакомиться до этих переговоров.
Обращение к аэлокам секретаря, который, несмотря ни на что, был согласен с мнением Дарока насчёт лживости их речей, состояло из трёх слов:
- Они действительно постарались.
Комиссии Совета были представлены сотни голографических записей с разговорами людей, деританов, и даже с изображением стрелявшего в них Коцкута. Естественно, ненужные дипломатам записи об убийствах и нападениях на людей не сохранились. Зато прочие, вещественные доказательства, собранные дипломатами деританов, включая даже кусочки кожи, волоски и прочее, исчислялись уже тысячами. 
- Подводя итог беседе, замечу, что в произошедшем мы никого не виним, хотя и пострадали едва ли не больше всех. Наш клан лишился лучших деританов и эти потери мы не можем восполнить, да и не выдвигаем никаких требований.
- Чего же вы хотите?
- Мы хотим, чтобы все претензии со всех сторон были аннулированы, а Земля и вся солнечная система перешла в раздел нейтральных договорных зон.
Надолго в зале совещаний повисла тяжёлая тишина, которую разорвал Дарок.
- Не сомневаюсь, что так оно и произойдёт, Совет пойдёт на эту ничтожную для него уступку. Но знайте, если вы придёте на Землю вновь… мы будем рядом.
2003 г.