И так было всегда...

- Что ты понимаешь?! Ты, ты, ты... – Сара захлебнулась эмоциями, и отложила в сторону очередную тефлоновую сковородку, которая, как и две предыдущие не разбились бы о голову Джона, ее преданного и терпеливого мужа, который привык за десять лет совместной жизни к патологической страсти своей половины раз в месяц, когда приходило время платить по счетам, налоги и страховки, приходить в ярость сначала от цифр, а потом от их суммы. Теперь у них в доме водилась только небъющаяся посуда.
- Дорогая, ну что делать, ты всегда... волнуешься, право, не стоит, ведь твои нервы не покрывает ни один счет.
- Ты прав, дорогой, но я ничего не могу с собой поделать. – Сара начала всхлипывать, а это значило, что сеанс игры в летающие тарелки, закончился. – Я всегда так возмущаюсь этим грабежом. Посмотри, живем в доме прошлого века, машину поменять нужно, соседи смеются, говорят, что скоро она станет раритетом, и можно будет выручить за нее на аукционе немалые деньги, правда, добавляют, что мы с тобой врядли доживем до этого великого дня.
Супруги мирно обнялись, при этом Сара не забыла брызнуть водой в лицо, и отправились в столовую, где давно был готов ужин. Следовало найти и позвать к столу сыновей, что, впрочем, было несложно. Наверняка оба находились в гараже и копались в железных внутренностях своих мотоциклов. Рожденные с разницей в два года, парни были фантастически похожи. И не только физиономистически. Оба с самого детства испытывали тягу ко всякого рода железкам, моторам, поршням, гайкам, словом, ко всему тому, что называется техникой. Учились здорово, предпочитая точные науки. И очень любили и жалели своего отца, который неизвестно почему сразу после университета, остался работать на фирме своего друга, которая едва сводила концы с концами. А ведь был он подающим большие надежды экономистом, и стал заурядным бухгалтером...
Не повезло, бывает.
И так было всегда.
По красной поверхности далекой планеты, хрустя пыльными камешками под каждым... каждой... М-да, как же это сказать, ну словом, люди называют это ногами, так вот, по красной поверхности этой самой планеты, возвращаясь с работы, устало шел глава пойнта Мипоуаал. Его работа на руднике, в начале весьма перспективном, близилась к концу. Первоначальный прогноз не оправдал реальных возможностей разработки. И вот теперь, не прожив и восьми рулов, в случае, если на верху решат, что дальнейшая работа на руднике не рентабельна, Мипоуаал будет вынужден, да нет, просто должен, умертвить весь свой пойнт, а после зарегистрироваться, как потенциальная свободная единица. Закон есть закон.
Так было всегда.
Иосиф сказал Марии:
- Ты бы приготовила чего-нибудь, а? Целями днями пропадаю я на работе. Хотя строительство этого проклятого храма скоро высосет все силы, и кому он нужен, еще один, я не знаю? А дома, эх, что дома... Ну пусто же! Хоть бы ребеночка родила, а то уж сколько лет ходишь сама пустая...Даже соседи поговаривают уже: «Прогони ее, Иосиф, что проку в такой жене?». Ну что молчишь? Накорми плотника...
На что мудрая Мария ответила:
- Потерпи, милый, все будет хорошо.
Когда Джон пришел в себя, то понял что находился в весма странной позе. Он склонился над унитазом с опасной бритвой в руках, рядом валялась практически пустая бутылка виски. Зато ванна была практически полной. Но ни хмель, ни неурядицы его, в общем-то благополучной жизни, больше не занимали внезапно просветлевший рассудок бухгалтера. Тщательно спрятав бритву, он жалобно проскулил: «Сара, принеси мне, пожалуйста, халат и две таблетки аспирина». На что неожиданно и внезапно быстро услышал: «Да, милый, и чай тоже готов».
Когда Мипоуаал открыл один из девяти своих глаз, то вдруг понял, что шлюпка относит его в открытый космос. Горечего оставалось совсем немного, может быть хватит вернуться, Красная планета поможет, притянет. Садиться – не взлетать. И решение пришло само собой. Жизнь, пусть полная неурядиц и сложностей, все таки жизнь. И нельзя бросать близких, закрываясь щитом собственных проблем, нельзя. Он решительно включил торможение, развернул боллид и тут же услышал приветливый голос автонавигатора, обещающий скорую и комфортабельную посадку совсем недалеко от его родного пойнта.
Мария поглаживала вьющиеся волосы Иосифа. Он спал.
Пожалуй никогда они не занимались любовью с такой страстью. Да нет, страсть, это не то слово. Но что-то все же изменилось, что-то произошло. Что-то новое и светлое.
Мария немного поплакала, а потом заснула с еле заметной счастливой улыбкой на губах.
Так было.
И так будет всегда.