Магия чертополоха

В городе стоял дом, в котором все спали, а может быть ели, а может и занимались сексом в условиях полной светомаскировки, и лишь одно окно, занавешенное золотисто-оранжевой шторкой, светилось теплым решетчатым прямоугольником. За этим окном была кухня одинокого депрессивника, который никогда не спал по ночам, боясь призраков, трупов и крови в своих снах. Ночами он пил рюмку за рюмкой, закусывал бутербродами и писал стихи.

Стихи эти были, по правде сказать, банальными, пронизанными тоской по несбывшемуся и жалостью к самому себе. Иногда в них проступала злоба к горячей мокрой женщине, у которой проступали ароматные круги под мышками, когда она думала о колбасе. Она когда-то оскорбила поэта, предложив ему декламировать за деньги свои творения в качестве аккомпанемента ее стонам, когда она отдавалась приехавшему из столицы богатому снобу с ветром в голове и капустной грядкой в кошельке.

Бесконечность рифмовалась с вечностью, скоротечностью и огуречностью. Меркантильность – с субтильностью. Шутка – с уткой, дудкой и проституткой. В общем, стихи были мелкого пошиба, и влажная гадкая красотка оскорбила творца скорее тем, что нашла текстам вполне достойное применение. И он от этого страдал.

Каждый человек тайно или явно мечтает стать великим, но его хватает лишь на дрянные стишонки под водку с бутербродом. Нет ничего гаже, чем заходить с утра на кухню, когда в глазах зеленые круги, на столе похабно развалились хлебные крошки, в раковине гора немытой посуды, а на столе стоит тарелка, в которой мерзко улыбается черствым смайлом подсохший кусочек вареной колбасы.

Раздался звонок в дверь. Он отдался звоном в голове похмельного поэта, не замедлившего открыть дверь, чтобы трезвон не продолжался.

На пороге стоял Ричард Львиное Сердце с цветком чертополоха в руках. Он стукнул им по голове ошалевшего поэта и превратил его в коня.

С тех пор поэт живет счастливо и привольно. Он пьет одну лишь колодезную воду, а в свободное от верховой езды время ржет и трахает кобыл.

Его глаза печальны, а губы мягки и горячи. Он жует чертополох и рифмует новые стихи:

Игого!
Игогого!
ИИИИИ!
ГОГОГО!