Империи планеты часть1

               
Где  Чукотка,  где  море  Охотское,
кочевали  землепроходцы.
Вслед  за  мамонтом,  в счастье  веря,
задолго  до  атомной,  дикой  эры.
Лесами  и  чащами
за  зверем,  за зверем
все дальше  и  дальше
на Север,  на  Север.
Их   поколения  в   землю   ложились,
они  поклонялись  лишь  смерти  и  жизни,
оживляя стихии  верой,
им  отдавали  себя самих в  жертвы.
Море  еще  не  хлестало  волною,
залеплены космы  еловой   смолою.
Черно  клубился дымный  костер.
Древний Колумб  род  в  Америку  вел.
Вел,  уходя от  голода,
вел,  уходя  от  врагов,
вел,  ступая  по золоту
грязной,  тяжелой  ногой.
В тайге  и  в   тундре 
остались  братья,
им  будет  трудно,
но  пусть  врастают.
Врастают в лютый, 
свирепый  ветер.
Пусть  будут  в  юртах
надежда,  дети.
В них  дух  Чингиза,
отца  монголов.
Он  мир  огрызком 
швырнет  с застолья.
Он  смертным  смерчем
по  землям  чуждым
пройдет и  вечность
не  скроет  ужас.
Пока  же  дух  Чингиза  лелеют  юрты,
планетный   путь  пройдем  и  мы,
пройдем  протомонгольским  гуртом
и  океанами  не будет  след  наш  смыт

Пройдет  от  полюса  до  полюса
великий  этнос,  маленький  народ,
не  подавая  континентам  голоса,
не  в  годы  взлета,  не  в  жестокий  мор
Да,  им  идти  тысячелетья.
Идти  по  льдам ,  средь  льдов  до  суши,
где  взгляд  от  жизни  буйной  слепнет,
где  упокоятся  их страсть и души.
Протомонголы  то,  протомонголы.
Из  темной  Азии  они.
Их  ждут  высокие  магнолии
и  Анд  остуженный  гранит.
Открыв  второе  полушарие,
все  связи  с  братьями  порвав,
они  не  встретят  гуннов,   ариев
но  путь  их  тоже  стал  кровав.
Война  и  здесь,  как в Старом  Свете,
свои  плоды  швыряла  наземь,
а  каждый  след  прошедшей  смерти
был  победителям,  что  праздник

Жизнь  череда  мгновений  чистых,
то счастье  в  них,  а  то  невзгоды,
то  миром  будто  правят  числа,
а  то  -проклятья  и  уроды.
Одно  незыблемо,  едино
для  всех  народов  и  племен:
есть  тот  последний,  кто  причина
и  плодородия  и  войн.
И  стал  пришельцам  поиск Бога
иль  просто  веры  в  божество,
как  в  Старом  Свете,  стал  дорогой
надежды  светлой  и  живой.
Два  божества  спустились  к  майя
и  вместо  пламени  огня
Луну и Солнце  людям  дали,
предав  огню  самих  себя
Ведь  с  чем-то  схожа та  легенда,
рассказов давних,словно  тень.
Уже  мы  слышали  про  это.
Ах  Прометей?..   Да,  Прометей.
Мир  майя -  мир  пустот  и  знаний
о тайнах  времени,   планет.
Они  конец  нам  предсказали.
Вот  только  будет  он,  иль  нет?
Но  свой-то,   свой  Апокалипсис
легонько  проморгали  майя.
и  через  мифы  не  покаялись,
не  поделились  горем  с  нами.
Исчезли.  Джунгли  поглотили
их  пирамиды,  города.
Тут  не  причем  плохой Аттила.
Вот,  разве  засуха…вода
Считают   так  большие  люди.
И  спорить здесь -себя  кусать
И  все  ж,  насчет  сельхозорудий,
не  знали  майя  колеса!
И  рычага,   тягла  скотине ,
что  так  полезна  на  лугах,
/и,  как  же  все-таки   противно!/
у  майя  не  было  в  руках
У  инков  бедных  те  ж  проблемы.
Еще  гражданская  война.
Мог  выжить  род.  Могло  и  племя.
Империя  была  обречена.

Зовут  Кортеса и  собратьев
головорезами  поныне.
Ну, а  Ермак  в  Сибири  драться
привел, что  мальчиков  невинных?
Когда  испанские  герои
приплыли  к  новым  берегам,
Ацтеки  им  не  стали  Троей
и  преклонились, как  богам.
Им  даже лошадь  стала  дивом,
как  продолжение  богов.
Покорность  та  не  устыдила
героев, чтивших только   бой.
И  в  битве  этой  оба мира,
отсталый и  передовой,
совсем  по  разному  молили
одни- Христа,а  те-богов.
Испанцам  путь- всегда  к  победе    
индейцам-   путь  из тупика,
хотя  индеец  не  был  беден,
порой подкармливал  врага.
Вот  только  не  сложилось  что-то.
Война войной,  а  как  с  работой?
Батрачить  не  желали  майя
не  у  себя  не  в  Алабаме.
Но негров  в  Африке  поймали
и  привезли  уже  рабами.
А  майя   убежали  в  джунгли
/вот, проходимцы,  просто  жулики!/
Остались  негры  на  плантациях
горбом  кормить цивилизацию  
А  чтоб  языческая  раса   
не  ковырялась  в  небесах,
тревожа  тайны  лун  и  марсов,
сожгли  их  тексты  на   кострах.
Крестили  всех. Всех  поголовно.
Язык  им  дали. Божье  слово.
Так  хорошо тогда уладили.
Осталось  только  нюхать  ландыши.

А  что  же  те  протомонголы, 
что  кочевать  остались  в  Азии?
Гроза  небес,  сверканье  молнии,
сплотил  в  тумены  их  суровой  яссою.
Такая  воля  у  Чингиза,
такую  армию  создал,
такою  страстью  был  пронизан:
перстом  судьбы  стать  для  солдат.
Враг  для  монголов- вся  планета.
Он  от  восхода  до  заката,
но  сила  духа  тем   сильнее,
чем  враг  могуче,  необъятней.
Скользя  на  плоти  человечьей,
размазанной  на  мостовых,
монголы,  мастера  заплечные,
стирали  память  о  живых.
Великий  хан  постиг  искусство
победных  войн  и  тайны  смерти:
в  цветущих  царствах  стало пусто,
на вопль молящий  некому  ответить
Разбитый  враг  не  станет  другом
и  смерть  ему  уже,  как  милость,
иначе  пытки  боль  и  муки,
а  так, всего-то, -  кровь пролилась.
Империя не прочна  и  хрупка,
а мощь  ее  в  руках  монарха,
едва  ослабнет  у  него  рука,
исчезнет  под  своим  же прахом.
Так  пусть  же  ужас  правит  миром
перед  монгольскою  ордой,
хоть  воин  ты и  стал  эмиром
или  живешь,  как жил  рабом.
Монгол  не  слышал  о  Гомере
и не  держал  в  руках  Коран,
в  сраженьях   дрался  не за  веру,
он  только  резал  и  карал.
Карал  за  то,  что  плоть  трепещет,
что не иссякла  чья-то  кровь,
карал  ножом,  арканом,  плетью
и  трупы  громоздил  горой.
Не  потому,  что  был  он  лютым
и  ненависть  в  нем  клокотала  адом,
а,  чтоб  остался  ужас  в людях
и просто  -так   Чингизу    надо.
Жизнь  коротка  у  твари  всякой,
у  нукеров,  их  слуг,  и  женщин,
но,  если  смерд  всю  жизнь  проплакал,
как  втиснуть  в  жизнь Его  свершенья?
Зачем,  не  зная  поражений,
великий  Александр  сражался?
За  славу,  золото,  надежду,
что устоит  в веках  держава?
С  последним  вздохом  его жизни
народы  покоренные  отпали
и  трещины  империю  прошили
границей  царств  больших  и  малых.
А  с  Александром  Греция  ступала,
осколок  чудный  Атлантиды,
букет  наук  искусств  и  мифов,
духовная  проматерь  наша.
Но не  прельстилась  Азия  тупая
ее историей завидной,
отвергла  демократию, как лихо,
нектар Эллады  не испив из  чаши.
Вдыхать  вдыхала, но и  только.
Обычай,  нравы  сберегла.   
Не  уяснила  она  толком,
зачем  молиться  не  своим  богам?
Не  знал  Гроза  Небес  елея
божественных  красот  Эллады.
Он  варвар,  добровольный пленник,
своих  же  замыслов  и  планов.
Китай  повержен и  Хорезм  разгромлен,
но  долго  ли  покорны  будут?
Врастить  в  их  плоть, какие  корни?
Нет  у  монголов собственного Будды.
Китай  задумчивый,  бездонный,
сам  по  себе  в  обширном  мире,
не  знал  не  дыбы  и  не розги,
но  чтил  обычай  и  секиру.
Не  сберегла  Великая  стена       
его  от  бешенных  монголов.
Теперь  хоть  век  худой  стенай,
но  жить  придется  с жгучей болью.
И  все  ж  Китай, всегда  Китай.
Он  песнью  кроткою  и танцем
/доспехом   сколько  не  блестай/
всех переделает  в  китайцев.
Он,  как  планеты  живой  кладезь,
владык  сменив  из Цзинь  на  Плюнь,               
окрепнет,   дыры   залатает,
восстанет  снова  мудр и  юн.
И  все  его  шелка,  товары,
фарфор,  бумага  и  уменья
наполнят  княжества  и  страны,
посеют  в  них  его же семя.

Чингиз  задумывал  дороги,
что  караваны к  юртам  поведут,
и  небом  был  тот  путь  дарован,
дарован  был  но  не  ему.
По аравийским  пустынным  пескам
шли  караваны  к  морям  и  заливам.
Сброд  кочевой их там  же искал,
упорно искал, терпеливо.
Нет  закона  и  власти  в  пустыне.
Только  правило  силы  и  зла.
Тут  кочевник  с  чужою  скотиной,
там  остался  и  сам  без  осла.
Стычки  распри  и  беды  в  пустыне.
У  оседлых крадут  урожай,
а  мединцы  товар  упустили,
а  мекканцам  товар  их  не  жаль
Но случилось  в  Аравии  чудо.
Там, где  Мекка  и  Хира-гора,
весть  Посланцу  пришла  ниоткуда:
дал  Создатель  арабам  Коран.
И  Посланец  призвал  жить  со  страхом
в  многобожьи  погрязший  народ:
«Нету Бога, кроме  Аллаха   
и  Мухаммед  его  пророк».

На голом  месте,на  песках
исламский мир  Пророк  построил.
Построил прочно, на  века.
И в битвах строил и бескровно.       .          
После  монгольского  тарана
не  откровения   Корана,
не   полководцы, как   Валид,
империю  спасти  бы  не   смогли.
Не  зная  рыцарских  ристалищ,
и  халифат  монголы  растоптали,
но  перс  и  копт,  да  целый  Нил
влились  волной   в  исламский  мир.
Седой   Египет  древний, древний,
его окраины, деревни,
родной  язык без слез забыли
и, по- арабски все заговорили.
Такого  чуда не случалось.
О  нем  не смел мечтать  и  Хан.
Народы  теплыми  лучами
согрел  и  осветил Коран.
Монголы, бесподобные   громилы,
что  кровью  пол- земли  залили,
и  признавали  только  брань
не  все,но  приняли  Коран.

Как  повелителя  не  стало,
завет  оставил  он  сынам:
«Задача ждет  вас  не  простая,
да, не простая, но  одна.
На  небесах  Господь один.
Так  вы  сражаться  поспешите.
До края  суши  вам  идти.
Дойдет  один.  Он  повелитель.»
Пошел  на  Запад  Бату- хан,
великий  внук   великого  Чингиза,
к Британии, закутанной  в туман,
где Франция, Атлантика  и  бризы.   
И там,  в  походах ,он  прозрел.
Презрел  наказ  и  волю  деда.
Ждала  на  Западе  победа,
но  мир  не  удержать  в  узде.
И   повернул  хан   армию  обратно,
туда,   где  степи,  дядьки,  братья,
но  дядьки,  братья… те  и  те
совсем,   совсем  не  без  затей.
А  там  в  тылу  дымилась  Русь,
как  эпизод ,  хотя не   малый,
теперь  лишь  Батыя  улус,
земля    любимая,   святая.
Ее  герои  там  упали,
навек  поверженные  ниц.
Над  ними  падальщиков  стаи
и  крики,  крики  гадких  птиц.
Отвергли   милость  Бату- Хана
Руси   любимые  князья.
Им стала  вечным  опахалом
листва  берез,  теплом- земля.
Средь  них  Евпатий   Коловрат
из  мертвых  для  врагов  восстал,
отмстить  повел  в  погоню  рать,
как  богатырь  и  преданный  вассал.
Но  был  и  князь  молвою  славный,
кто  хану  стал  по  гроб  вассалом.
Он не  извлек  булат  из  ножен,
хотя  не  знал  земли  дороже
Так  кто  же  прав?    Да  оба  правы!
И  каждый  Русь  оберегал
Один     с  мечом  в  бою  неравном,
другой- пристрастием  врага.
Хан  не  любил  леса   болота
и   буреломы  на  путях,
ему  одна  стрела  в  полете
звучала  музыкой  в  степях
Прозорливо  предвидел  Александр:
князьям   собравшись  даже  вместе
не  хватит    сил,   чтоб  их  удар
отвел  от  родины  бесчестье.
Как  и  блистательный  Багдад,
остался Новгород  не   тронут.
И  все  же   должен  был   отдать
подушно  дань  баскакам,    трону.
Был  город  вольным.   Теперь  дань.
Такая  весть   кому  по  вкусу?
Пришлось  боярам   их  сынам
бунт  усмирять,   как  бунт  в  улусе.
И  совершили  благо,  хоть  и  больно.
А,  нет?   Какой-нибудь  Неврюй
арканом  всех  избавил  бы  от  воли,
в  Орде  загнав  в  промозглую  нору.

Но  текли  туда  же  реки
и  земля  на  прежнем  месте,
боль  лечило  время- лекарь,
Русь  ждала  час  сладкой мести

Встали  рати на  Угре.
Наши  и  ордынцы.
У  реки  стоять  не  грех
коль  не  голым  мыться.
И  стояли  без  сетей.
Копья    да  подпруги. 
Так  с  какого  перепуга
драпанули  рати  те
сразу  вместе  друг  от  друга?
Только  хан  бежал  за  смертью.
Наши  драпали  к  победе.
После  мало, кто  отметил,
как  прошли  в  церквях  обедни?

Всем  известны  Куликово,
битва  при   Бородино.
А  Угра  все  ждет   три   слова:
«Ты свободна, РО-ДИ-НА!!!»