О каких чудесах старику плакать?

Неужели этим паршивым людишкам что-то еще надо? Марта! Марта! Дочь моя, кровь моя, сила моя, где ты? Марта, я зову тебя!
Марты нет, потому что зачем ей, 2о летней девушке, только что убежавшей от сильного и давящего, от скупого и глупого старого отца, зачем ей, цветку распускающемуся, возвращаться в глухую пещеру? Ее нет уже (или только?) два с половиной дня, а отец уже тихо плачет, перебирает вещи, хворает.
«Марта, я помню, ты долго упрашивала меня сводить тебя в зоопарк, а я все хмурился. Ты наверно сильно тогда на меня обиделась. Я строил строгое лицо, потому что боюсь слонов. Представляешь? Боюсь до дрожи в коленках. И я не признался тебе. Марта, марта, узнаешь ли  ты, что твой тиран-отец боится слонов? Нет наверно. Эти слоны и зоопарк аукнулись мне. Как я боялся твоих подростковых криков! Твоего тоненького голосиночки! Какие страшные вещи ты могла произносить. Ты хочешь знать, почему я отобрал тебя у матери? Хочешь? Я не говорил тебе , потому что это очень больно, Марточка, если мать бросает тебя. Да, когда ты  не нужна твоей матери это больнее, чем тиран-отец, отбирающий тебя у матери. Ты же  знаешь Марину, только как хорошего блоггера в живом журнале и как приятного собеседника по телефону. А знаешь ли ты, как любит эта женщина? Слава богу, ты не была с ней с глазу на глаз, иначе бы тоже попала под эту давящую любовь. Она любит и ждет, и ты любишь ее и пытаешься соответствовать. Она просит- ты исполняешь, она просит другое- ты меняешь. Ее постоянные перемены искренних суждений, постоянная смена приоритетов, как больно это марта, как больно! Я помню, я бился, бился хуже рыбы, выброшенной на воздух, бился, делая то и это и видя что ей Безразличен. Что опять ошибка, что она ждет и хочет другого. Я пытался спасти тебя, Марта, я пытался и спас.
Ты уезжала еще только  два с половиной дня назад, и я уже не уверен, какие у тебя глаза- темно карие, как орешник или карие как желуди? Я совсем ничего про тебя не знаю! Рву мечу, плачу, тоскую. Дитя, дитя, и с этим мальчиком длинноухим, с этим смешным и глупым недоразумением. Моя милая девочка, кто он тебе? Зачем он тебе? Да это же просто пылиночка, просто соринка какая то в твоем глазу , занозочка в сердце- фить и не будет. Как бы эта занозочка тебе не поранила! Я молюсь, знаешь, а ведь не верующий. Скоро все кончится, и ты приедешь, наверняка, с ребенком и будешь грустной и не будешь больше красить так страшно глаза. Как в детстве, оденешь мою майку -ходить по дому как лунатик, я сразу догадаюсь но буду молчать из уважения к твоему горю. Но, Марта, какое это горе! Я сейчас уже вижу это и предсказываю, не горе!Нет! Для меня это счастье, что будет какой-то ребенок и ты будешь моя, моя, хоть только на время, потому что потом будет еще какой-нибудь чужой, может даже  навсегда. Не знаю. Я жду, пару месяцев возвращения твоего, как манны, жду последнего глотка тебя, когда только я, отец, буду  главным мужчиной, единственным человеком на всем белом свете, «который не бросил тебе как этот козел». И сын твой, или дочь твоя, дитя, которое ты стыдливо принесешь в своем животе, я  буду беречь в своих руках, в своем сердце, я буду лучшим колокольчиком, лучшей забавой, игрушкой ему. Понимаешь, Марта? Я, твой отец, жестокий, скупой, глупый,- буду игрушкой твоему маленькому беспомощному рожденцу. Приезжай быстрее, Марта, приезжай с ребенком, без чужого мужчины, гордая моя, красивая моя, родная моя.