Крэйзис

               
               

                Глава 1
                Как всё начиналось

После того как у вас, господа, на глазах у изумленного мира, отняли огромное
государство, которое -... сплотила великая Русь. Выпотрошили его, забрав себе всё
лучшее, что складывало туда, десятками лет, советское население, и назвали это -
климаксом, а по-русски - Перестройкой. Убрали Генсека и одну партию, пусть
коммунистическую, - но одну. Подсунули вам Президентское правление и
многопартийный уклад жизни. От - Партии Власти, и до - Партии Пива. Вы хотите,
чтобы я поверил, после всего этого,  в здравомыслие народа, населяющего,
всё ещё, огромные просторы нашей Родины. Никогда!
В серую массу породы  вкраплены поблескивающие алмазные кристаллы, и их
становится всё меньше и меньше, так как старатели усердно выбирают все, до
мельчайшей алмазной пыли. Это происходит с людьми в любом государстве.
 
Как делается кино, мы почти-что знаем, во всяком случае имеем представление о
технической стороне  процесса. Как, например, - квасят капусту, многие знают точно,
правда, не у всех она получается хрустящей и вкусной. А как  создаются новые
государства, президенты и парламенты - почти никто не знает.
 Попытаюсь приоткрыть занавесочку в мастерскую, где именно этим  занимаются.
Всё, что расскажу далее, не будет плодом моей фантазии, а только осмыслением
мною виденного и  сделанного.

 Конец восьмидесятых, - по ступеням Кремлёвского Дворца Съездов, быстро
прохаживается один, высокий, грузноватый мужчина, в сером костюме. Он меряет
большими шагами площадку перед дворцом  и явно нервничает. Мы подходим к нему,
приободрить и высказать наше ему сопереживание, как человеку, выступившему
один-на-один, против жесткой и всеподавляющей политической системы. Пожимая ему
руку, чувствую отсутствие на руке одного или двух пальцев, но пожатие у него всё равно
 - крепкое.  Человека уверенного и  целеустремленного.
- Борис Николаевич, мы с вами, и таких, как мы, - довольно много. Мы, это -
 реставраторы музеев Кремля, сидящие в его недрах и никогда не выбирающиеся на
 политические арены, но вот тут - случилось. Один из наших коллег отснял на память эту
встречу, и весьма кстати, как показали дальнейшие события.

Чтобы раскрутить дальше этот клубочек, мне придется рассказать  о некоторых  малых
событиях нашей  реставрационной жизни, приведших, возможно, к серьёзным
политическим последствиям  для всей страны.

В середине восьмидесятых, к нам в мастерскую, находящуюся на первом этаже
Патриаршего Дворца - прибыла странная группа людей. Нет, люди, сами по себе,- не
были странными. Странно было их почти внезапное, и для нас, яркое, по тем временам,
появление в цитадели власти. Фотожурналист и известный  в США фотограф - Кэрри
 Волынский и специалист, эксперт по восточным коврам, сэр Джонсон, - так было
оттиснуто на его визитке. Оба они представляли журнал - "Нэйшенэл Джэогрэфик" и
должны были собрать материал о жизни Кремля,  для публикации в этом,  весьма
респектабельном,  издании.
 Это сейчас, в Москве, можно купить русское издание этого журнала, а в те времена
мало кто, вообще, видел его публикации, тем более - читал. А тут, - Перестройка,
политические подковерные игры, полное незнание - А что потом, в результате этих игр.
И,- Что делать с советской элитой. Как её вмонтировать в этот суррогат. А тут, - сбор
материалов для, явно знаковой, публикации. Пока наверху, идеологи принимали
щедринское решение - "Пущать или Не пущать", американцев "скинули" на нас,
реставраторов. Пусть с ними повозятся, -  ничего страшного.  Вот мы и возились.
Мне, как знавшему язык, пришлось общаться вовсю, мало того - принимать, угощать
нехитрой снедью, изображая хлебосольство. Что было, поверьте, достаточно сложным
делом, в те годы. Впрочем, люди, они оказались интересные, открытые к нормальному,
человеческому общению. Как мне показалось, в нас они тоже нашли искренних
собеседников. Как потом, написал Кэрри - Мы показались ему зелёным островком, в море
равнодушия. Каждый день, из этих нескольких недель их хождения в Кремль, сэр Джонсон -
начинал с год дэмна и отповеди кремлёвским чиновникам, не подписывающим разрешение
на однодневную репортажную съемку в Кремле. - Как я объясню своему шэфу, что я
потратил месяц  на хождение по инстанциям,- ради одного дня журналистской работы. -
Зачем перерывать мои чемоданы в гостиннице, каждый день. Они, что, - так плохо
работают, что не уверены в результатах своих поисков.
Правда, Кэрри Волынский,- работал вовсю, так-как ему удалось получить разрешение на
съемку от МинКульта, достаточно быстро. Он щелкал - всё, с разных ракурсов, При этом,
как профессионал, не желавший тратить выстрел из Кодака  впустую, - делал пробный
снимок Полароидом. Кэри был весьма симпатичным, творческим парнем, исколесившим
пол-мира в поисках своих кадров. Он был весьма известен, как фотограф, на западном
побережье США, и жил где-то в глубинке, вместе со своей сестрой, - тоже художницей,
иллюстратором детских книг. Мы много говорили о творчестве и я подарил ему,
расставаясь , одну  из своих иллюстраций к книге. А он мне, радостно, предлагал - Давай
издадим твои  работы, у меня сестра неплохо знает компьютер, мы можем все  работы
подготовить к печати. Мне было - неловко, что вообщем -то чужой, случайный человек,
проявлял деятельный интерес к моему творчеству.
Художники, в России. к этому не привыкли. Именно поэтому наше, советское творчество,
западные критики, назвали - келейным, творчеством закрытых мастерских, а не
вернисажей, галерей и подиумов.
 "Бульдозерные выставки" - не в счет, их было не много и в поздний период.
Кстати, многие участники  этих шумных выставок - сразу же получили поощрительно-
побудительные,  к серьёзному и взвешенному творчеству - мастерские.

- Джодж, кричал Кэрри, неужели этот станок, ещё лендлизовский . Точно, Кэрри!.
Да вы на  него один, продав как технический  антиквариат,- сможете оснастить всю
мастерскую. Наверное, Кэрри!.
Но тут вмешивался заведующий отделом реставрации, в ту пору,- Вадим Легошин.
-Скажи, что у нас -  это не принято делать.- Да у вас всё, что нужно профессионалам -
не принято,- парировал Кэрри.  И слишком всё дозволено - чиновникам. - Кэрри
возмущался дальше. - Настолько не принято, что администрация, похоже, забыла о
вашем существовании. При том, что вы делаете уникальные вещи,  на коленке, а
трудитесь в жутких условиях.  Тогда я не думал, что этот наш сумбурный разговор -
будет иметь по-американски, деловое продолжение.
 В этом им не откажешь - они, нация - Дела. Как мы, нация - Слова.

  Месяца через три после их отъезда, в канцелярию музеев пришло письмо от Кэрри
 Волынского, с  весьма заманчивым предложением. В нём он писал, что переговорив
 со своим другом - Джоном Гетти и официальными лицами "Фонда Пола Гетти",
 они готовы предложить музеям возможность проведения первой в Калифорнии,
 выставки   шедевров фирмы "К.Фаберже" из  Оружейной Палаты , в Сан-Диего.
 Была в письме и приписка для Легошина.
- Вадим, мы надеемся, что этот проект поможет оснастить вашу мастерскую. Я готов
 выплатить вам часть суммы, причитающейся за съёмку в Кремле, сверх моей
договоренности с МинКультом. Вот так осуществилась первая выставка Музеев Кремля
 в Южной Калифорнии, в Сан-Диего, действительно позволившая оснастить нашу
мастерскую, в первый раз, серьезным реставрационным оборудованием. Кэрри
сдержал своё слово и открыл счет на имя Легошина, на две с половиной тысячи
долларов, которые мы и потратили, до последнего цента, на нужные для работы
материалы и инструменты. Впоследствии, по приезду обратно,- Легошину предложили
унизительную процедуру отчетности перед бухгалтерией музеев, за потраченные
американские доллары, как будто мы брали их "под отчёт". Тут ветер дул со стороны
Дирекции, так как кругленькая сумма проплыла мимо них и была потрачена,- на какие-то,
реставрационные нужды.
- Подумаешь, - народная дипломатия в действии, скажете вы.  - А, что там было с
 фотками Бориса Николаевича. А было - вот что... 
               
                Глава 2   
                Перелёт

 Когда перелетаешь через океан из суровой зимы с минус двадцатью пятью - в
почти субтропики с плюс тридцатью,- мозги начинают работать странным образом.
 Но первое, что делает в экстремальной ситуации голова,- она включает охранную
систему самосохранения. У, сопровождающего музейный груз, реставратора - эта
сигнализация тоже срабатывает, но прежде всего возникает беспокойство о
 состоянии сохранности уникального груза экспонатов. Тут, у каждого здравомыслящего
специалиста, возникнут сомнения в том, что разницу в минус двадцать-грузового отсека
и плюс тридцать- улицы, можно компенсировать климатическими прокладками 
 упаковочных ящиков и тщательностью самой упаковки. Особенно, когда летят
произведения с тончайшими и весьма хрупкими покровными эмалями великих
произведений гения Карла Фаберже, не говоря уже о древних византийских или
итальянских эмалях. Страх утраты хоть части декора древностей может вытеснить
у музейщика, хранителя, а значит консерватора, по своей профессиональной натуре,-
 только искусственно привитое ему желание - заработать на этой выставке хоть
сколько-нибудь сверх скудной государственной дотации музеям. Для лучшего
сохранения, в будущем, тех же экспонатов.  Парадокс - подвергать риску, чтобы
когда-нибудь иметь возможность свести этот риск до минимума. Но так мыслит не
всякий музейщик. Есть среди них теперь менеджеры и марчендайзеры, да и дирекция
стремится соответствовать рыночным тенденциям времени - везёт через пустыни и
океаны, пропасти и ущелья, бури и грозы, зной и дикий холод - мировое культурное
достояние, часто не восполнимое. В тайной и явной надежде хорошо заработать.
Именно это называется гуманитарной, культурной программой. Форс мажор звучит
в этом случае не страшно, а весьма мажорно. Хранитель - комиссар выставки и
рядовые  сотрудники надеются неплохо подработать, да и  слегка развеяться в
далёких  и часто, экзотических,  странах, устав от музейной, рутинной и пыльной жизни.
 Директорам  и представителям министерств и ведомств - нравится покрасоваться
на раутах и банкетах в честь культурных событий, вкусить от культурной программы,
причем абсолютно бесплатно. Часто, договориться об итоговых выплатах и гонорарах.
Так сказать, - на берегу. Особая статья, когда выставки предваряют выезд в ту или  иную страну чиновника высокого ранга. Этот госзаказ на культурно-исторический ковёр, выстилаемый под ноги чиновников - всегда был типичным явлением жизни музеев  федерального уровня.
Простым реставраторам, отвечающим своими руками и головой за сохранность при
перевозке - приходится трястись, работать часто сверх меры, готовя этот выставочный
соблазн для искушенного бомонда. Причем, по недавней, не культурной, но уже, -
традиции, реставраторов, которые сделали, часто собрали из руин эти зкспонаты,
привезли и установили в залах - не приглашают на открытие выставки. Мавр сделал своё
 дело - мавр  может уходить. Такого не позволяла себе советская элита, ценившая,
 хотя бы  номинально - вложенный труд.
Ныняшняя банковская элита - ценит только свой тугой кошелёк и предпочитает гулять
на банкетах только с равными по-кошельку. Этим выполняя завет Ротшильда Старшего
 - знаться только с финансово  успешными людьми. Остальные  вредны в бизнесе,
 попросту - попрошайки.
 Наконец, боинг, зависнув над Сан-Диего, в лёгкой дымке, разгоняемой океаническим бризом, стал, плавно покачиваясь, снижаться. Внизу блеснуло, как сабельная полоса -
 калифорнийское побережье, а мы стали заходить от него, вглубь, на посадку.
 Изучать план местности сверху, моя привычка. Чтобы потом не теряться в ворохе карт,
 пытаясь, на местности, выйти на нужные маршруты и объекты.
 Проплыло самое высокое здание, похоже колокольни, явно в мавританском стиле.
 Отметил про себя - отсутствие небоскребов. Базу дислокации морпехов, - известного
 воинского контингента Сан-Диего. Понятно, почему, почти на границе с Мексикой,
 издавна закрепилось это соединение. Америке, по сей день, памятна долгая война
 за южную Калифорнию. Почти около каждого дома поблескивала голубое блюдце
 бассейна и я понял, что работа,  впереди, предстоит - жаркая.
 Как только самолёт приземлился, вырулил и открылись борта, в салон ворвался
 перегретый  воздух - прилетели.
               
                Глава 3
                Тепло - мух нет!
 Воздух, казалось, можно было пить, как горячий шоколад или даже резать, как ванильный
 торт, - таким он казался тёплым, густых и наполненным пряными запахами. Нам предложили
 посидеть некоторое время в салоне, пока не закончится выгрузка. На карах и роклах
работали загоревшие парни в майках, бейсболках и шортах, на ногах у всех были  светлые
кроссовки. У многих уши  прикрывали шумопоглощаюшие наушники, у тех, кто принимал из
грузового отсека контейнеры, на руках были кожаные светлые перчатки. Работа шла
бойко, и вслед за большими промышленными контейнерами немецкой "УЕР",
специализирующейся на производстве электронных компонентов,  выплыли из
недр Боинга - наши музейные, свежекрашенные с  легко узнаваемой маркировкой, так как
 её мы наносили на ящики сами. Проследив, как положено, за выгрузкой экспонатов и
убедившись, что всё - ОК, мы двинулись к аэропорту.
 На каждом из нашей команды, висели сумки, набитые зимней одеждой, наскоро запрятанной
вглубь, а по горячей аэродромной полосе стучала темная, московская обувка. Наверное, со стороны - выглядела наша миссия,- забавно. Все - в белом, а мы - из другого мира.
 Около аэровокзала нас встречали наши коллеги, улетевшие в Сан-Диего раньше. Они уже
 преобразились и стояли все - в светлом.
Нас встречали наши коллеги, улетевшие вперёд нас,  и, похоже, быстро приспособившиеся к тёплому южно-калифорнийскому климату. Комиссар выставки,  Ирина Полынина, радостно улыбалась, рядом с ней стояла Светлана Коварская, хранитель фонда  русского серебра.  Мы с Вадимом Легошиным, помимо зимней одежды, наскоро запихнутой в сумки, бережно несли в климатических кейсах главные, ударные, экспонаты выставки, произведения фирмы  Карла Фаберже, которые с этих пор стали путешествовать по зарубежным выставкам в ручной клади.
Тут делаю небольшое отступление, для того, чтобы рассказать о некоторых музейных особенностях, идущих, когда от давней традиции, когда от отсутствия элементарных средств на поддержание жизни музея.
 Комиссар любой зарубежной выставки, на ком лежит вся организационная ответственность за проведение выставки, назначается из хранителей, имеющих опыт проведения международных выставок, хорошо знающих музейные коллекции, знающих, как правило, язык страны пребывания и, конечно же, пользующихся доверием музейной администрации и, что наиболее важно, - его знают и ему доверяют чиновники Министерства Культуры, которые всегда присутствовали на открытиях зарубежных, особенно, знаковых выставок.
Как многое в России, должности комиссаров или обер-комиссаров, возникли по распоряжению Петра Великого.  В 1705 году  Петр I распорядился, для того, чтобы не терять на курсе при уплате за заграничные товары, часть своих товаров, перевозить за границу, и там продавать, чтобы на вырученные за границей деньги, покупать иностранные товары. Во главе этой казённой торговли, с 1705 года, стал обер-комиссар Димитрий Соловьёв.  В главнейших торговых городах Европы, в Лондоне, Амстердаме, Гамбурге, Венеции и  др. были учреждены должности особых торговых агентов, продававших русские казенные товары и  исполнявших требования русского правительства по закупке изделий  иностранных фабрикантов. Комиссарами этих государевых людей называли из-за комиссии, то есть процента, который они брали с организованных ими продаж. Дохода всё это торговое предприятие казны давало до 93.000 в год*.  Советские комиссариаты, по аналогии с петровской традицией укрепления и развития всех форм государственной деятельности, тоже отличались в своих главных задачах, как и Комиссариат Иностранных дел, и Внешней торговли и Гохран – подготовкой к возможной реализации всех ценностей России  на зарубежных рынках.  Тут стоит отметить, что культурные мероприятия, такие как: выставки, концерты и театральные сезоны, гастроли именитостей и их ангажированные длительные выступления, курсы лекций и преподавательская деятельность в стенах европейских и американских университетов, многие другие формы научно-культурных отношений России с Западом – всегда были особыми источниками для пополнения казны, причём за счёт прямых валютных поступлений.  Именно поэтому все деловые контакты с зарубежьем шли через соответствующие отделы служб  государственной безопасности. Стоит вспомнить, какое пристальное внимание уделяли наши политические лидеры развитию этих межгосударственных отношений.
 3 февраля 1920 года Совет Народных Комиссаров постановил:
« 1. Для централизации хранения и учёта всех принадлежащих Российской Социалистической Федеративной Советской Республике ценностей, состоящих из золота, платины, серебра в слитках и изделиях из них, бриллиантов, цветных драгоценных камней и жемчуга, при Центральном бюджетно-расчётном управлении учреждается в Москве Государственное хранилище ценностей  Российской Федеративной Советской Республики (Гохран).
2. Государственное хранилище ценностей в своей деятельности руководствуется особым положением и инструкцией, издаваемыми Народным комиссариатом финансов по соглашению с Высшим советом народного хозяйства, Народными комиссариатами торговли и промышленности и государственного контроля.
3.1. С издания настоящего декрета все советские учреждения и должностные лица обязаны сдать в Гохран в течение трёхмесячного срока все имеющиеся у них на хранении, в заведовании, в переделке или на учёте вышеназванные ценности.
II. Все вновь поступающие в учреждения ценности сдаются Гохрану немедленно. Сдача ценностей учреждениями и лицами, находящимися вне Москвы, производится через ближайшие кассовые учреждения Народного комиссариата финансов…
4. Сдаче в Гохран подлежат следующие ценности:
а) находящиеся в музеях или научных учреждениях;
б) переданные в пользование религиозных общин, как предметы культа;
в) ценности, находящиеся в распоряжении распределительных органов, причём определение ценностей, остающихся в их распоряжении, производится Народным комиссариатом финансов по соглашению с Высшим советом народного хозяйства и Народным комиссариатом внешней торговли.
5. Указанные в пп. а и б ст. 4 ценности берутся Гохраном на учёт, для чего учреждения и общины, у коих они находятся, обязаны в месячный срок доставить в Государственное хранилище подробные их описи.
6. Для означенной в п. 1 настоящего декрета цели в распоряжение Гохрана предоставляются:
Усадебная земля, кладовые и здания бывшей Московской ссудной казны ( Москва, Тверская ул., Настасьинский пер., дом №3).
             Председатель Совета Народных Комиссаров  В. Ульянов (Ленин)
                Управляющий делами В. Бонч-Бруевич
                Секретарь С. Бричкина»**

 
 To be continued:
  * С.Князьков. Очерки из истории Петра Великого и его времени. С.-Петербург, 1914, стр.277. ** Российское золото. М. АО "Преображение", т.1, стр.449-450.