Девять

– Девять.
– Что – девять?
– Ну… даже не знаю… Девять, и все тут.
– К чему ты это сказал?
– А разве обязательно это говорить к ЧЕМУ-НИБУДЬ?
– Нет, ты меня не понял…
– Ты меня тоже.
– Да уж.
Тот, кто начал разговор (например, назовем его Девятым – надо же человека как-нибудь называть), едва заметно ухмыльнулся.
– И, все-таки, девять.
– Твою ж в бога душу мать... Что еще за ДЕВЯТЬ?! – не выдержал второй (да, пожалуй, пусть будет Вторым).
– Просто так. Девять.
– Ну хорошо, почему именно девять?
– А почему бы и нет?
– Бред…
– Это точно.
На неопределенное количество минут в комнате воцарилась тишина, смешавшаяся с приятным ночным полумраком, запахом вина и сигаретным дымом. Звезды за окном были абсолютно равнодушны по отношению к разговору. Впрочем, как и всегда. На то ведь они и звезды.
– На чем мы там остановились? – с едва уловимой ироничной ноткой в голосе спросил Девятый.
– Ха-ха. Очень смешно.
– И все же…
– Я не вижу смысла в том, чтобы продолжать этот дурацкий разговор, – раздраженно перебил Второй.
– А тебе обязательно нужен смысл?
– Естественно.
– Хм… – многозначительно хмыкнул Девятый.
Тишина. Второй взял из пачки новую сигарету, чиркнул зажигалкой. Свет на мгновение выхватил его лицо из темноты. Лицо явно было немного растерянным и, безусловно, недовольным. Огонек от сигареты двигался в полутьме, словно рехнувшийся светлячок, становясь более ярким, когда Второй делал очередную затяжку.
– Раз, два, три, четыре, пять… – задумчиво начал Девятый.
– Не пора ли нам поддать? – продолжил Второй и, воткнув в зубы сигарету, взял полупустую (или наполовину полную) бутылку с вином.
– Во-во, – радостно подхватил Девятый.
– Тару давай.
Девятый протянул пустую белую чашку с каким-то незамысловатым узорчиком на боку. Секунд пять вино с характерным бульканьем заполняло ее. Второй подал полную чашку Девятому, затем налил себе.
– За что пьем?
– А давай за девять!
– Как же ты меня достал со своим ДЕВЯТЬ! – взорвался Второй. – ЧТО, черт возьми, ты под этим подразумеваешь?
– А разве обязательно ЧТО-ТО под этим подразумевать?
– Почему ты постоянно отвечаешь вопросом на вопрос?
– А почему ты постоянно мне их задаешь? – парировал Девятый.
– Не знаю… Ты ведь начал разговор с какой-то целью?
– Кто тебе сказал, что я вообще начинал РАЗГОВОР?
– Опять ты отвечаешь…
– …вопросом на вопрос? – перебил Девятый.
– ДА! – гаркнул недовольным тоном Второй.
На какое-то время в комнате вновь стало очень тихо. Только временами молчание собеседников прерывалось звуками, характерными употреблению чего-либо жидкого – причмокиванием и глотанием. Второй погасил докуренную почти до самого фильтра сигарету о подоконник и метко стрельнул бычком в темноту распахнутого настежь окна. В лицо ему, словно по заказу, дунул легкий весенний ветерок и через мгновенье стих.
– Вообще-то я просто хотел сказать всего лишь одно слово, – как бы  оправдываясь, произнес Девятый, разбивая звенящую тишину негромким звуком собственного голоса. – С чего ты взял, что я собирался начинать разговор? Может, это было началом монолога?
Второй, подняв на секунду руки, обессилено швырнул их вниз и тяжко вздохнул, не зная, что сказать по этому поводу. Залпом допил оставшееся в простой металлической кружке вино, сел на свою кровать и голосом обреченного на смертную казнь человека изрек:
– Ладно, хрен с тобой и с твоим монологом… Валяй, толкай тут свои монологи хоть до самого утра, плевать. Я спать буду.
– Эй, мы ведь еще не допили…
– Вот допьем – и сразу спать.
– Хорошо.
– Давай посуду.
Девятый встал, подошел к кровати Второго и послушно подставил опустошенную чашку.
– На весу не наливают… – буркнул Второй.
– Ой, да ладно тебе… Ну хорошо, я мизинчик подставил.
Второй разлил оставшееся вино в чашки-кружки и поставил пустую бутылку возле кровати. Девятый, в свою очередь, тут же взял ее и небрежным взмахом вышвырнул в окно. Мгновением позже раздался характерный звон битого стекла.
– Ну и зачем ты это сделал? – укоризненно буркнул Второй. – Сейчас же вахтер прибежит, выяснять с какого этажа…
– Какой там вахтер, не смеши людей! Если даже он до сих пор не спит, то уж точно не захочет отрывать глаза от телевизора, а задницу от стула, чтобы идти в час ночи выяснять, с какого этажа и из какой комнаты вылетел неизвестный стеклянный объект и вообще вылетел ли он из общаги, или прилетел извне.
– Считай, убедил. Только проветрить надо будет комнату. На вахтера, ладно уже, пофиг, но от коменды завтра звездюлей получать я лично не особо горю желанием. 
– Что верно, то верно. Ничего, к утру проветрится. Только уже не завтра, а сегодня.
– Ну да, уже сегодня, - согласился Второй.
Девятый взял кружку с вином, подошел к окну, поставил на подоконник. Достал из пачки сигарету, воткнул ее в зубы. Затем, задумавшись над чем-то на пару мгновений, вынул сигарету изо рта и положил рядом с пачкой. А еще через секунду вновь поднес ее к губам, подкурил, затянулся.
– Итак, девять, – начал вновь свой прерванный монолог Девятый. – С какой стороны не глянь – сразу становится ясно: это замечательное… нет, просто прекрасное число.
– И почему же оно так замечательное? – с нескрываемым скептицизмом поинтересовался Второй.
– По-моему, – напомнил Девятый, – некоторые минуту назад грозились допить вино и ложиться спать…
– Еще не допил.
– Железная логика, – ехидно усмехнулся Девятый. – С этим трудно поспорить.
– Вот и не спорь, – ответил Второй.
Девятый вновь затянулся и, выпустив дым из легких, продолжил:
– Девять – число идеальное. Еще древние мудрецы считали его святым числом, ибо сложено оно, как известно, из трех троек, то есть трижды три раза…
– Число шесть мудрецы тоже считали святым, – нагло перебил Второй. – Потому как и единица, умноженная на двойку, а затем на тройку, и единица плюс двойка плюс тройка – равняется шести. Не трави меня общеизвестными фактами сомнительного происхождения, выдранными из допотопных книг по оккультизму, астрологии и нумерологии.
– Хм… Не отрицаю. Но из этого выплывает только одно: ты признаешь, что тоже их читал.
– Признаю, – согласился Второй. – В конце концов, многие читали их в свое время, а некоторые, между прочим, зачитываются и по сей день.
– Намек или попытка оскорбить? – полюбопытствовал Девятый.
– Утверждение. Просто очередной факт. Согласись, подобный хлам никогда не выйдет из моды.
– Как и дешевые детективы, второсортная фантастика или сопливые женские романы про любовь, которыми трудолюбивые штамповщики литературного хлама, гордо именующие себя ПИСАТЕЛЯМИ, с завидной регулярностью заваливают полки книжных магазинов.
– Вот-вот, – подхватил Второй. – Макулатура. Барахло.
– Согласен. Но ты, в свою очередь, просто не можешь не признать, что даже среди всего этого барахла временами попадаются настоящие шедевры. Пригоршня золотых монет в мешке медяков. Горсть драгоценных камней в куче фальшивых стекляшек.
– То есть, ты хочешь сказать, что именно эти… м-м... драгоценности ты ищешь в большой мусорной яме под названием СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА?
– Я вовсе не это имел в виду, – возразил Девятый, задумчиво глядя в небо. – Всего лишь говорю, что и в КУЧЕ ХЛАМА порой можно откопать нечто действительно стоящее, полезное, ценное, а временами и вовсе бесценное…
– Да брось, ты просто отмазываешься.
– Не отмазываюсь.
– Отмазка! – победоносно воскликнул Второй и сделал очередной глоток из своей кружки.
– Вовсе нет.
– Тогда как же это можно назвать?
– Цель, – гордо задрав подбородок, ответил Девятый.
– Пусть так. Но цель, почти не оправдывающая средств.
– Почти – не значит, совсем не оправдывающая.
– Хорошо, согласен, – сдался Второй. – Но мы отвлеклись от основной темы.
– Мы? – искренне удивился Девятый. – Если мне не изменяет память, то ты не хотел продолжать разговор.
– Ха! Значит, ты все-таки признаешь, что начинал РАЗГОВОР, а не просто МОНОЛОГ?
– Ладно, признаю, если для тебя это принципиально важно.
– И все же, почему девять – идеальное число?
Девятый погасил сигарету, бросил окурок в окно, помолчал немного, затем ответил:
– К примеру, потому, что только девятка, перевернутая вверх ногами, дает другое число, в отличие от других, которые либо отражают сами себя, либо вообще ни черта не отражают.
– С таким же успехом можно сказать, что шестерка – идеальное число. Она ведь тоже дает другое число. Или вообще эти два числа можно назвать идеальными. Почему именно девять?
– Потому что девятка выше шести.
– Неубедительно, – возразил Второй. – В конце концов, цифры закольцованы нулем. И та, и другая в кольце. Они равны, как и все остальные цифры.
– Разве мы говорим о цифрах? Мы говорим о числах.
– А разница?
– Есть. Да и если бы мы даже говорили о цифрах, о том, что они закольцованы… Согласись, отсчет, как правило, начинается либо с единицы, либо с нуля. И если уж утверждать, что все десять цифр закольцованы, то, как не крути, девятка в этом условном кольце ближе как к единице, так и к нулю. Девятка. Но никак не шестерка.
– Все равно не убедительно.
Настала очередь Девятого, не найдясь с ответом, воздеть руки к небу и обессилено их опустить. Он взял чашку с подоконника, сделал глоток и сел на свою кровать.
– Хорошо, какое же число, по-твоему, тогда идеально?
– Ноль, – не задумываясь ответил Второй.
– Почему именно ноль?
– Все в мире движется по кругу, повторяется до бесконечности…
– Число, символизирующее бесконечность, – восемь.
– Нет, – возразил Второй. – И знаешь – почему?
– Почему? – ответил вопросом на вопрос Девятый.
– Потому что даже бесконечность с чего-то начинается…
– Глупо…
– … А начинаться с восьмерки она не может. Ведь все в этом мире начинается с нуля, да и заканчивается, впрочем, тоже. Ноль есть везде. Во всем. Ноль есть все.
– Везде – это нигде, соответственно, во всем – ни в чем и так далее… Вывод: все – есть ничто. А коль уж ноль – есть все, то именно он же и есть ничего. Ноль. Пустота.
– Ладно, ладно, согласен, – Второй поднял руку в примирительном жесте. – Но ты вновь травишь меня чужими идеями и мнениями.
– Ты занимаешься тем же.
– Допустим. Что, в принципе, еще раз доказывает закольцованность всего. ЭТО УЖЕ БЫЛО. И ни к чему толковому явно не привело. Так есть ли смысл в том, чтобы повторять чьи-то ошибки?
– Ну вот, – вздохнул Девятый. – Ты вновь пытаешься найти во всем смысл, логику.
– А разве ТЫ не делаешь того же? Разве не пытаешься своим, так называемым, ОТСУТСТВИЕМ-ПОИСКА-СМЫСЛА его же и найти?
– Возможно, ты прав, – с неохотой согласился Девятый. – Но какое отношение это имеет к числам? Собственно, к нулю?
– Самое, что ни на есть, прямое. Вся наша жизнь, все усилия, слова и действия являются этим нулем, то бишь, ничем по сути своей. И к нулю же сводятся.
– С твоими словами трудно не согласиться. Но разве это доказывает ИДЕАЛЬНОСТЬ этого числа?
– Думаю, да.
– Нет. Ноль – это ноль, ничто. И точка! Сказать тебе – почему? Потому что жить по принципу – ноль идеален, и все к нему сводится – не есть логично, раз уж на то пошло. Так жить нельзя. Это – все равно, что приставить пистолет к виску и спустить курок. Зачем мучиться, если все рано или поздно сводится к нулю?
– Ты – оптимист, – усмехнулся Второй.
– Нет, – нервно возразил Девятый. – Но я точно не пессимист, а это уже кое-что.
– Что ж, предположим, насчет НЕИДЕАЛЬНОСТИ нуля ты меня убедил. Что насчет других чисел? К примеру – единица?
Девятый презрительно хмыкнул.
– Шутишь? Единица – самое плохое число во Вселенной.
– Почему плохое? Разве плохо, скажем, быть первым среди остальных?
– Да. Без сомнения плохо. Просто отвратительно.
Второй вопросительно поднял брови, но ничего не сказал в ответ. Восприняв молчание собеседника как невысказанную просьбу объяснить свою точку зрения, Девятый продолжил:
– Потому что первому больше не к чему стремиться. Он уже первый. Понимаешь? Чемпион. Победитель. Лучший из лучших. Вот только по достижении первого места человек рискует сломаться. И, в большинстве случаев, он ломается. Настал момент. Он – первый. А что дальше? Сначала – удовлетворение, искренняя радость, гордость, мол, я – действительно  лучший. Но уже через несколько мгновений наступает РАЗОЧАРОВАНИЕ, связанное, в первую очередь, с мыслью о том, что стремиться действительно больше не к чему, а, значит, остается только ждать кого-то, с кем можно потягаться за это самое первое место в будущем. Разочарование даже может перерасти в отчаяние, особенно если кандидат в чемпионы не будет появляться на горизонте. И, рано или поздно, случиться нечто страшное, возможно, непоправимое, – чемпион потеряет форму. Он выдохнется, загнется. О нем забудут, его перестанут любить и боготворить люди. Про него даже пресса перестанет писать – та самая пресса, чьи дерзкие, скандальные статьи о себе любимом он, якобы, терпеть не мог, втайне ликуя и радуясь собственной популярности. И вот, время этого чемпиона уже прошло, настала пора для другого победителя – очередного несчастного, скорее всего, даже не подозревающего о том, что ожидает его в недалеком будущем. И самое обидное: даже осознав это, мы все равно продолжаем стремиться стать ПЕРВЫМИ. А ты говоришь – единица.
– Хорошо-хорошо, – примирительно произнес Второй. – Соглашусь и с этим. Ну а двойка? Ведь все в мире двойственно: свет – тьма, день – ночь, жизнь – смерть… Да много еще чего, черт побери, даже девятка твоя двойственна – дает шестерку.
– Вот! – радостно воскликнул Девятый, подскочив с кровати. – Вот тебе еще одно доказательство уникальности девятки! Что есть двойственность перечисленных тобой… э… вещей, явлений… нет… Ну, вообщем, ты понял, что я хочу сказать.
– Понял, – кивнул Второй. – Их двойственность – это противоположность. День противоположен ночи, жизнь – смерти…
– В точку! – нетерпеливо перебил Девятый. – А противоположность – это, фактически, отражение одним другого.
– Не согласен. Как день может быть отражением ночи? Они ведь абсолютно разные.
– Неверно ставишь вопрос. Что такое отражение по сути своей? Какое-то явление, действие или, скажем, вещь – только наоборот. А наоборот – это как раз и есть противоположность.
– Ну хорошо, так почему же ты твердишь, что твоя девятка уникальна?
– А ты сам подумай. Отражение. Вдумайся в само слово. Подойди к зеркалу и посмотри на собственное отражение. Оно повторяет тебя и все, что вокруг тебя, только, в отраженном виде, извини за каламбур. Задом наперед, если тебе угодно. А шестерка не отражает девятки. Если отразить девятку – не получиться никакой шестерки. Фигушки. Вот в чем феномен. Даже форма этой цифры подразумевает под собой движение. Она как бы вертится.
– Бред, – повторил ранее сказанную фразу Второй. – Не убедил ты меня нифига. Повторяю: с таким же успехом можно назвать шестерку уникальной. И, раз уж на то пошло, они дополняют друг друга. Опять же общепринятый факт из тех же книжек по оккультизму: девять – число ангела, шесть – число дьявола. Вот тебе все отражения и противоположности. Что скажешь по этому поводу?
– Все равно преимущество за девяткой.
– Какое преимущество? Преимущество в том, что девять содержит в себе три тройки, а шесть – только две? Или в том, что в девятке больше единиц? Этих самых первых, чемпионов, победителей, которые в результате становятся нулями!
– И в этом тоже, – недовольно буркнул Девятый.
– Не вижу никакого преимущества.
– Тогда приведу более простой и понятный пример: если я просто так захочу дать тебе денег, каков будет твой выбор – девять или шесть долларов?
– Ты не дашь мне ни девяти, ни шести долларов. У тебя их нет.
– И все же.
– Девять, – ответил Второй. – Пример в обмен на пример. Я свяжу тебя и спрошу, сколько раз ударить по лицу: шесть или девять? Каков будет ТВОЙ выбор?
– Девять.
– Не вижу логики.
– Ее здесь нет, – подтвердил Девятый. – Это принцип.
– Ты хочешь сказать, что только ради принципа готов стерпеть три лишних удара? А если я буду бить ногами? – с явной насмешкой и чувством собственного превосходства произнес Второй.
– Да хоть кожаной плетью.
– И что ты этим сможешь доказать? Что твои принципы сильнее моих ударов?
– И это тоже, - спокойным тоном ответил Девятый.
– А если, допустим, я случайно забью тебя до смерти?
– Этим ты только докажешь прочность моей точки зрения.
– Да какая, к хренам собачьим, точка зрения?! – поразился Второй. – Ты будешь мертв. И всем будет глубоко наплевать, из-за каких принципов ты умер.
– Всем, кроме тебя, – возразил Девятый. – Тебе придется жить с осознанием того, что, даже убив меня, ты не смог меня сломать.
– Привет от Хеммингуэя! – весело хихикнул Второй.
– Да какая разница, чьи слова я повторил, если ЭТО И МОЕ МНЕНИЕ ТОЖЕ?!
Комната вновь погрузилась в тишину. Оба собеседника почти одновременно встали с кроватей, подошли к окну, взяли по сигарете и закурили. Звезды по-прежнему были бесстрастны и равнодушны по отношению ко всему происходящему. Вновь поднявшийся ветер легонько трепал длинные светлые волосы Девятого и чуть более темные, но не менее длинные патлы Второго. Ветру было совершенно плевать на все доводы двух ночных собеседников. Он дул в лицо как одному, так и второму.
– Что ж, – вздохнул Второй. – Пожалуй, мне придется признать твою правоту.
– Относительно чего? – недоверчиво полюбопытствовал Девятый.
– Относительно всего. Я соглашусь со всеми твоими доводами. Но при одном условии.
– Каком?
– Ты скажешь, почему ты начал этот разговор именно со слова ДЕВЯТЬ.
Девятый удивленным голосом спросил:
– Неужели ты не веришь, что я действительно считаю девять идеальным числом?
– Верю. Но причина ведь была другой, не так ли? Эгоист хренов…
Девятый широко раскрыл глаза и рот, несколько раз ошарашено моргнул и… расхохотался.
– Как тебе удалось меня раскусить?
– Опять отвечаешь вопросом на вопрос, – добродушно усмехнулся Второй. – Просто в один прекрасный момент я совершенно внезапно осознал, что СЕГОДНЯ уже наступило.
– Да уж, пожалуй, часа полтора, как наступило.
– И если вчера было восьмое число, то, по логике вещей…
– Сегодня – девятое, – закончил за него Девятый.
– Что ж, – вздохнул Второй. – Поздравляю. Еще никто так изощренно и запутанно не напоминал мне о своем Дне Рождения. С праздником тебя, дружище!
– Спасибо! Но позволь мне задать всего один вопрос: когда ты меня раскусил?
– Как только ты произнес слово «девять».
– Почему же ты сразу об этом не сказал?
– Хм… – Второй вновь усмехнулся. – Это уже второй вопрос.
Девятый коротко хохотнул, пару секунд постоял, наслаждаясь дуновениями летнего ветерка, затем выбросил сигарету и лег на свою кровать. Через пару мгновений Второй последовал его примеру. Еще несколько минут они лежали молча. А потом Девятый произнес всего одну фразу:
– Да уж, пожалуй, еще никто так изощренно и запутанно не поздравлял меня с Днем Рождения. Еще раз спасибо тебе, приятель.
Но ответа не последовало. Второй чуть слышно посапывал.
«Спит…» – подумал Девятый.
«Считай, что сплю, – подумал Второй, ухмыльнувшись про себя. – Хватит на сегодня разговоров. Для одной ночи я помог тебе осознать слишком уж много всего. И, надеюсь, ты не догадываешься, что помог осознать мне гораздо больше. Еще раз с Днем Рождения, друг…»

23 декабря 2008 года