Соло одинокой женщины на гавайской гитаре

                CОЛО  ОДИНОКОЙ  ЖЕНЩИНЫ  НА  ГАВАЙСКОЙ  ГИТАРЕ.

Действие происходит в ресторане. За столиком пара. Он  - лысоватый полнеющий мужчина лет сорока. В присутствии дамы несколько теряется и вообще, чувствует себя неуверенно.
Она – высокая эффектная двадцатипятилетняя шатенка, немного злоупотребляющая косметикой и сигаретами. Поэтому вид у нее как у французской киноактрисы средних возможностей, которая выступает в амплуа женщин не очень строгих правил (но это во Франции, у нас же женщины подобного типа – предмет вожделений мужчин с высшим инженерно-техническим образованием,  ощущающих в глубине  души нерастраченный творческий потенциал и неосознанную тягу к богеме), - и соответствующий голос – с хрипотцой, как у Эдит Пиаф. Говорили, что это ей идет: подчеркивает независимость суждений и твердость характера. Производит впечатление следящей за собой самоуверенной интеллектуалки, которая старается не пропустить возможных претендентов на ее длинные ноги, большую грудь, но в первую очередь – на руку.
Познакомились только вчера в супермаркете на презентации новой марки мороженого. Она, выбираясь из толпы с порцией дармового мороженого, натолкнулась на него и очень извинялась; он же, набравшись духу, назначил ей свидание.
Итак, садимся за соседний столик, достаем миниаппарат по чтению мыслей и настраиваемся на ее волну.
- Маэстро, звук! Все, поехали…
«…Сегодня я встретила его опять. Шел под ручку с какой-то
очередной соплячкой, как всегда подтянутый и галантный, будто павлин, распустив хвост, охаживал ее со всех сторон. А она, дура, сияя своими  коровьими глазищами, влюбленно уставилась на него и ловила каждое слово, взгляд, жест: ах, какой он у меня умный, красивый, элегантный! Ха-ха! У тебя! Я-то его штучки выучила. Он всегда держит в запасе нескольких баб, большинство из которых думают, что если она на его жизненном пути и не последняя, то, по крайней мере, на данном этапе - единственная. И что они только в нем нашли?… Тьфу, гадость!...»
- Извините, что я сразу не предупредила, право, неловко вас
беспокоить, но в связи с состоянием здоровья сухое вино мне противопоказано. Нет, крепленое тоже нежелательно… Можно, пожалуй… Да, немного…
«Догадался, наконец, что нужно водочки заказать, а то от этой
кислятины скоро буду пахнуть не «шанелью», а уксусом. Мог бы и на коньяк расщедриться при первом свидании, как он сегодня пробормотал, с женщиной, поразившей его воображение. Видно, целую ночь книги листал, выискивая подходящую фразу. Интересно, чем это я так поразила его воображение? Наверное, тем, что пиджак мороженым заляпала.
Вот кавалер какой обходительный: даже не стал официантку ждать, сам за водкой побежал. Не терпится ему. Побегай-побегай, может похудеешь немного. Ты смотри, шустряк какой: целый графин принес! Думает, если меня упоит, будет больше толку. Болван старый! Да я еще его перепить могу… Ну и жжет, проклятая, скорее закусить…
Оркестр появился. Сейчас будет приглашать танцевать. Точно. Черт с тобой, пошли. Ох и танцует, медведь косолапый, мог бы и научиться за столько лет, еще и прижимается., хотя что ему, бедному, делать остается, если танцевать не умеет. Ха-ха-ха!»
- Отчего я улыбаюсь? Хорошее настроение. С вами так
спокойно, и танцевать нравится.
«Во, оживился, будто нечаянно, груди коснулся. Пускай
потрогает, может легче станет. Вообще-то не станет… Слава богу, музыка закончилась.»
- Да, выпьем за  знакомство, и чтобы оно принесло нам новые впечатления и полноту ощущений! 
“Думает, я серьезно говорю. Даже в лице изменился. Поджал губы, глаза прищурил: производит эффект. Тоже мне, секс-символ Голливуда!
…как он шел! Взял ее за локоток, будто она редчайшая драгоценность (чтоб ты себе ногу сломала,  телка несчастная), и поддерживает, и придерживает, все ямки обводит, то отстанет на полшага, то приблизится, глядеть тошно. А сам длинный, худой, ноги кривые и нос крючком. Красавец, да и только! У нее же, дуры, видно «повылазило», что не замечает всех его прелестей и хитрющих глаз. А каким  я его встретила три года назад, будь проклят тот день! Дикарь, два слова не свяжет, руки не подаст, сам вперед прется. Было то всего, что рожа смазливая, век бы ее не видеть. Тоже все глаза на меня пялил. Допялился на мою голову. 
Но ушлый парнишка оказался. За полгода поднабрался манер, прочел с десяток книг, сходил на пару выставок и спектаклей, в кровати научился не только интенсивно двигаться, но и быть нежным, и возомнил себя суперменом и покорителем женских сердец. А я, дура, уши развесила, все поддакивала…
Этот все наливает. Лей-лей, сейчас еще за одним графинчиком побежишь.»
- Я не грустная, я всегда такая… сосредоточенная. О чем думаю? В данный момент о живописце Врубеле. В ваших глазах есть что-то демоническое.
“ О господи, за руку взял. Хорошо, хоть ладони не потные. А какими глазами смотрит: того и жди, под юбку полезет!
Ладно, сделаю дяде приятное, приглашу потанцевать. Однако, метаморфозы какие случаются: танцевать вроде бы научился. Вот что страсть с человеком делает. Хм, даже музыку чувствует, оказывается…»
Оркестр заиграл мелодию Карлоса Сантаны «Европа». Наша пара осталась на танцплощадке. Она в его сильных руках чувствует себя легко и непринужденно, заглядывает в глаза и что-то говорит, неторопливо и доверительно. Он же на седьмом небе от счастья, и заносчиво смотрит по сторонам, пытаясь уловить завистливые взоры. Выражение лица у него такое, будто роскошные женщины вокруг его персоны так и вьются стаями, а он осчастливил именно эту. Нечаянно наши взгляды встречаются. Чувствуя неладное, он слегка теряется и сникает. Но я оттопыриваю большой палец вверх и показываю: все О,кей! Он опять задирает нос и крепче прижимает свою даму. Она же все говорит. Послушаем и мы.
- Вам тоже нравится Сантана? О, как приятно встретить человека, по настоящему понимающего музыку. Какая божественная мелодия! Когда я первый раз услышала, не могла целую ночь уснуть. Это не музыка, а невысказанная страсть. Нежное и лирическое и, вместе с тем, пылкое и упоительное откровение! Кажется, будто ночью при луне ты стоишь на берегу лагуны. Под порывами бриза огромными веерами качаются и шелестят листья кокосовых пальм. Шум прибоя временами стихает, и издалека, где мечется пламя костра и мелькают неясные тени, доносится тягучий и манящий звук гавайской гитары. Не в силах противиться ее зову, по лунной дорожке ты устремляешься на этот далекий огонь и знаешь, что там кто-то ждет тебя. Музыка звучит все громче, перекрывая грохот волн, и ты чувствуешь, что уже летишь, все быстрее и быстрее и опускаешься… в его… Ох, извините, я заболталась. Эта чудная мелодия, общение с вами вдохновили меня… нет, молчу, молчу, молчу!
“ У него от моих слов так широко раскрылись глаза, еще шире чем рот. Наверное, считает меня тонкой романтичной натурой, пропадающей в тоске и одиночестве, непризнанной и непонятой.
Тот так не думал. В принципе, его это и не очень занимало. Как он говорил, у него другие идеалы. И я совсем голову потеряла от этих идеалов, и хотелось только одного: заглядывать в его зеленые глаза, ощущать его железные объятья, сильные, мозолистые от тренажеров руки, и даже легкий запах пота, которым он пропитывался в спортзале и остававшийся  после душа, приводил меня в экстаз, и я почти теряла рассудок, когда чувствовала, как его твердая, тоже почти железная, но раскаленная от страсти плоть медленно, но неотвратимо  входит в меня … И мои пронзительные вопли раздавались в унисон соло на гитаре, набирая все более высокие регистры… Но струна порвалась… Надо выпить.
А этот мужчинка ничего. Коньяк на десерт заказал. По части питья, смотрю,  не промах. Дорогими  сигаретами угощает, освоился и чушь больше не несет, можно и поговорить нормально…»
В это время в зал входят новые посетители. Он – высокий и стройный, в элегантном костюме, умело подобранный галстук, модерная прическа и белозубая улыбка. На вид - лет двадцать семь-двадцать восемь. Она – юная и цветущая, вьющиеся локоны, тонкая талия и вполне оформившаяся грудь. Возраст около двадцати лет.
Он осматривается, находит свободный столик, подзывает официантку, делает заказ и при этом ни на секунду не оставляет без внимания свою спутницу. В ожидании заказа, молодые люди воркуют, взявшись под столом за руки.
Однако, мы отвлеклись. Слушаем же дальше, о чем думает объект наших наблюдений.
« О боже, пришел! Смотрит на меня, кивнул, здороваясь. Лицемер проклятый, обращается к ней, а мне успевает приветливо улыбнуться, что она и не поняла, кому эта улыбка адресована. Когда-то я тоже думала, что так он только мне улыбается. Что за  наказание – весь день преследует. Я ведь не железная… Ну посмотри на меня, улыбнись… что тебе стоит, она же не заметит. Улыбнулся! Спасибо, милый, хоть ты и сволочь, я все равно тебя люблю, и если ты, когда я покажу глазами, выйдешь в фойе и просто поговоришь со мной, я буду самой счастливой из покинутых женщин на свете. Увидел! Поднимаюсь и иду… Идет или не идет? Нет, не буду оборачиваться. Какая мука! Не могу терпеть. В дверях оглянусь, будто улыбнуться своему охмурителю, и посмотрю, что он делает. Ура! Поднялся!»
В этот момент заиграла музыка, и элегантный молодой человек поднялся из-за стола и пригласил свою юную спутницу танцевать. И они кружились возле оркестра, глядя в глаза друг другу, а в туалете  перед заляпанным зеркалом, стараясь не размазать тушь на ресницах, плакала так и не ставшая счастливой одинокая женщина.