Халдей глава первая

Колонна пленников, связанная между собой одной веревкой, устало брела по затерянной среди холмов разбитой дороге под охраной вооруженных всадников. Трижды дневное светило заходило за горизонт, и луна единственным слепым оком неба безучастно созерцала уснувший мир с тех пор, как за спиной остался последний перевал. Перед взорами измученных людей словно в кошмарном сновидении проплывали дни и ночи этого страшного путешествия. Бескрайние просторы степей, шумные реки, дремучие леса и жесткие лица конвоиров, повторяющих на незнакомом языке одно и то же слово, значение которого стало, впрочем, уже известным: «Быстрее!». Время от времени они кормили пленников отвратительно теплой вонючей водой и заплесневевшими сухарями, после требовали снова идти вперед. Казалось, эта мука никогда не закончится. Несчастные возненавидели жизнь, более не стремились к свободе, и единственным их желанием было скорее умереть, и прекратить эти бесконечные страдания.
Избитые, превратившиеся в одну сплошную кровоточащую рану ступни болели невыносимо. Тело временами отказывалось подчиняться воле рассудка, обессиленное изматывающим многодневным переходом. Ахир чувствовал, что остатки сил покидают его, и он вот-вот упадет замертво лицом в дорожную пыль, подобно сотням тех, кто вот так умирал на его глазах. Хлыст уже много раз опускавшийся на его изуродованную спину почти не причинял боли и не возвращал к реальности из туманного полузабытья. Сознание постепенно угасало вместе с иссякающей жизненной силой.
Неожиданно над самым ухом резкий хриплый голос приказал остановиться. Привал.
Облегченно вздыхая, люди со стонами валились на каменистую почву , потирая онемевшие ноги.
Ахир присел на травянистый пригорок, облокотился о каменную глыбу и задремал. Ему показалось, что прошло всего несколько мгновений, когда кто-то больно толкнул его в правый бок. Ахир хотел открыть глаза и подняться на ноги, но обнаружил, что тело больше не подчинялось ему. Он не смог сделать ни единого движения, и болезненная дремота снова овладела его сознанием. Вокруг ходили люди, толкали, били по изможденному лицу, обливали прелой водой, что-то кричали на ухо, но Ахир ничего этого не слышал и не чувствовал окружающий мир перестал существовать для несчастного изученного пленника…

Ахир бежал что есть силы через кукурузное поле, стараясь скрыться от преследования. Он оставил за спиной пылающее в огне селение, в котором родился и вырос. Ему нечем было защищаться от десятка вооруженных воинов, ворвавшихся в его двор. Охваченный почти мистическим ужасом, забыв обо всем на свете, Ахир побежал.
Листья кукурузы беспощадно хлестали по лицу, резали кожу подобно острым кинжалам. Ноги постоянно цеплялись о толстые стебли, и Ахир то и дело падал. Он постоянно слышал позади себя топот ног и тяжелое дыхание своих преследователей., которые то  отставали, то приближались, приводя тринадцатилетнего мальчика в отчаяние. Наконец, все стихло. Солнце, достигнув зенита, висело раскаленным маревом над головой, готовое испепелить все. Обливаясь потом, Ахир обессилено упал на спину, стараясь отдышаться, чтобы бежать дальше от врага, от смерти.
Отец Ахира еще утром с мечом отправился вместе с другими к перевалу, чтобы преградить путь неведомому врагу с юга. Несколько часов с той стороны слышались воинственные крики и звон оружия. Затем появились всадники с факелами. Они поджигали  дома, сбивали бичами с ног женщин и затаптывали их копытами своих лошадей, убивали не успевших спрятаться детей.
Мать Ахира заперла его в доме и, пообещав вскоре вернуться, ушла. Ахир сидел один в доме, ловя каждый звук, доносившийся с улицы. Вдруг в доме завоняло гарью. Не раздумывая, Ахир выскочил в окно, и тут же столкнулся с вражескими воинами. Юркнув в кукурузное поле, он побежал и теперь едва верил в собственное спасение. Однако тут же осознал, что оно – все лишь иллюзия.
Несколько человек совсем неслышно подкрались к мальчику и накинули на него сеть. Сопротивляться было бесполезно, но Ахира охватила паника. Ему совсем не хотелось умирать или  гнить рабом на чужбине. Он хотел жить и полной грудью вдыхать сладкий запах свободы. Теперь же неизвестный враг отобрал у него то, что принадлежало ему по праву. Ахир бился в истерике, то умоляя солдат отпустить его, то проклиная жестоких чужестранцев. Однако воины не понимали мольбы и угроз  пленника, поскольку не знали его языка.
Так Ахир оказался в числе пленных – людей, оставшихся в живых после кровавой резни, но уже успевших позавидовать мертвым. Женщин насиловали, а потом убивали. Маленьких детей одним взмахом меча рассекали надвое и глумились над их окровавленными останками. Оставляли только подростков и сдавшихся на милость победителей мужчин. Их строили в длинные колонны и бичами гнали на юг в далекую чужую страну.
Много дней и ночей Ахир ковылял в связке с другими по горам, знойной пустыне и бескрайним равнинам, желая замерзнуть на очередном перевале высоко в горах, или быть съеденным хищником в долинах. Что теперь для него жизнь, если утеряна свобода?
Но смерть не спешила смягчить душевное страдание Ахира. Тоскливо тянулись дни, и, казалось, это путешествие так никогда и не закончится, а будет тянуться вечно. На одном из перевалов пленников разделили на две группы – одна больше, другая – поменьше, в которую попал Ахир. Именно тогда начался этот адский трехдневный переход без отдыха.

Ахир пришел в себя от того, что кто-то хлестал его по щекам. Он открыл отяжелевшие веки. На желтый солнечный диск медленно надвигалась огромная черная туча. Через несколько мгновений солнца не стало  и подул холодный ветер. Крупные капли дождя упали на лицо Ахира.
- Если ты сейчас же не встанешь на ноги, они тебя убьют, - услышал он встревоженный мужской голос.
Ахир опустил глаза и посмотрел на сидящего возле него человека средних лет, которого раньше не видел. Он был почти голым. На его бедрах висела истлевшая от пота и грязи тряпка.
- Разве смерть не лучше рабства? – спросил одними губами Ахир.
Собеседник посмотрел внимательно на Ахира.
- Ты родился свободным или рабом? – спросил он.
- Свободным. Мой отец торговец, - ответил Ахир. Начался проливной дождь. Потоки живительной влаги придали Ахиру сил. Он несколько оживился. Приподнялся на локтях и сел. Его заинтересовал новый знакомый.
- Если ты родился свободным, то должен и умереть им, - уверенно произнес человек.
- Но я же теперь раб! – возразил Ахир.
- Рабом ты станешь тогда, когда смиришься со своим теперешним положением. Если же ты будешь бороться и не позволишь рабству овладеть твоей душой, то обязательно одержишь победу.
- Как же я теперь могу бороться против этих уз? – Ахир указал на связывающую его кисти веревку, - и, будучи безоружным, противостоять этим воинам?
- Запомни, - усталым голосом ответил незнакомец, - поле битвы с рабством не вокруг тебя, а внутри…
Человек не успел закончить свою мысль, поскольку перед ними появился воин и повелительным жестом приказал отправляться в путь.
- Мне непонятны твои слова, - произнес Ахир, - ты говоришь загадками.
В ответ загадочный собеседник понимающе усмехнулся.
- Если в тебе хватит силы духа продолжать жить, ты непременно все поймешь. Не имеет значения кто у тебя враг, если в душе своей ты – победитель.
Проселочная дорога, наконец, закончилась и колонну пленников вывели на широкую, вымощенную камнем прямую дорогу, по обе стороны от которой простирались возделанные поля, покрытых сетью орошающих каналов. Люди на них молча трудились там и, казалось, совсем не обращали внимания на связанных, одетых в лохмотья, измученных людей, идущих навстречу своей судьбе.
- Что это? – спросил Ахир своего собеседника.
- Это Вавилонское царство – тиран и мучитель народов, - последовал мрачный ответ.
Глядя на женщин, пропалывающих мотыгами гряды от сорняков, Ахир невольно вспомнил свою мать. Часто она брала его с собой на поле, и он помогал ей. Он приносил в кувшине воду из ручья и поливал только что пробившиеся из земли нежные ростки. Сорняки же вырывались и выбрасывались прочь. У Ахира на глазах навернулись слезы. Его, словно вредный сорняк, вырвали из родного дома. Теперь он, как и та бесполезная трава, оставшись без родины, усохнет на чужбине и умрет рабом в чужой стране.
Еще несколько дней пленники могли видеть цветущие виноградники и ухоженные сады, среди которых проходила дорога. Все вокруг дышало миром и красотой. Созерцая это великолепие, трудно было поверить, что люди, способные творить гармонию и совершенство, станут убивать, мучать, издеваться и томить себе подобных в жестоком рабстве…