Послесеансовая...

    Широкоформатная кинокартина «Чингачгук — Большой Змей» не требовала огромных затрат на рекламу и имела успех среди мальчишек на всей территории Советского Союза. И неудивительно: на киностудии «ДЕФА» Германской Демократической Республики знали чем завоевать юные сердца, и мое одиннадцатилетнее — в том числе.
   
    Сидя с одноклассником во втором ряду огромного, пропахшего человеческим потом и дерматином, зала, мы охали, ахали и сопереживали борьбе североамериканских индейцев с бледнолицыми оккупантами так, словно томагавки, стрелы, ядра и пули летали прямо над головами, по широкому проходу скользили каноэ, а свежие скальпы сушились на утопающей в темноте стене. И так без малого полтора часа.
   
    Когда же вспыхнул свет и зрители потянулись к выходу, мы с приятелем уже не сомневались, что наша кожа не того оттенка, в наших ручках скрыт огромнейший потенциал нечеловеческой силы, да и, собственно, опытнее нас воинов в ближайшем микрорайоне не найти.
   
    Воинам пристало воевать, особенно, если они последние из племени Могикан. А воевать было не с кем: вокруг - никого ниже нас по росту, кроме девчонок. Фу-у! И топор войны пришлось зарыть, но без какого-либо сожаления. Ведь для настоящих мужчин всегда найдется достойное занятие.
   
    — Охота! — первым бросил клич одноклассник, и пара отважных зверобоев из 5 «А» немедля припала к асфальту. Многочисленные следы указывали на то, что стада бизонов мигрировали на водопой у Кирпичного завода. И мы, оставив за спинами магазины, пивные салуны, пяти- и девятиэтажные панельные вигвамы, вышли к Великой Реке. Полтора метра в ширину — она являлась частью оросительной системы прилегающих колхозных прерий, и берега ее сплошь и рядом кишели живностью. И живность та отчаянно надувала пузыри и квакала.
   
    Но все попытки подкрасться к добыче на расстояние прицельного выстрела рогатки терпели неудачи. Подозрительные лягушки, вероятно уже познакомившиеся с поклонниками Гойко Митича, при первой же опасности исчезали в волнах.
   
    — Банки! — наступила моя очередь вставить слово на Большом Совете Вождей.
   
    Мысль о нападении на «Сберкассу» белых колонистов отпала сама собой из-за уверенности, что в ее хранилищах мы не обнаружим ни теплых одеял, ни ружей, ни пороха. Да и выслеживать и лупить по затаившимся в траве или спрятавшимся в иле ржавым консервным банкам казалось задачей куда более сложной и ответственной. И находили, и били, как положено. Звон стоял еще тот. Почти колокольный.
   
    Однако главный трофей нам повстречался на пригорке, где среди чахлой растительности одиноко паслась пол-литровая бутылка без крышечки, не то полностью, не то на две трети заполненная жидкостью. Этикетка с надписью «Русская водка» на покатом боку не оставляла сомнений в ценности и питательных качествах обнаруженной дичи.
   
    Стреляли от бедра хладнокровно, не целясь, до упора растягивая тугую резину. Кем именно выпущенный камень поразил цель неизвестно, но благородный сосуд вмиг разлетелся у горлышка и развалился у основания.
   
Не успел утихнуть победный клич, а на возвышенность уже выскочили двое мужчин — огромных и страшных, как медведи Гризли. Один из них держал, распустившийся бутоном в ладонях, газетный сверток, из которого грозил выпасть красный мясистый помидор. Другой — два граненных стакана. Сквозь рычание и мат, испускаемых косолапыми, угадывались бесконечно повторяемые цифры: «три шестьдесят две… три шестьдесят две…»
   
    Конечно, мы дрогнули, едва не намочили набедренные повязки и бежали, попеременно обгоняя друг друга и ветер, через чужие огороды, фермы, мимо салунов, вигвамов и нетронутой «Сберкассы». Но духом не пали. Пыла к киноискусству не остудили. Не прошло и недели, как пальцы бывших охотников твердо сжимали билеты на утренний сеанс «Фантомаса».