Несчастье с голубыми глазами

И осталось нам от этого года целых четыре месяца. Да несколько дней замечательного августа, что дарил нам прекрасную погоду в дни встреч. Поливал жарким солнцем  городские зеленые  парки, где мы гуляли с тобой до позднего вечера, наивно взявшись за руки. До непроглядных сумерек, в окружении желтых невидимых фонарей. Август грел нас теплым воздухом, радовал ароматами деревьев и трав. Медленно, но верно проваливаясь в осень 2009 года!
Мы познакомились с тобой два дня назад на танцах. В центре города у торгового центра «Пик» одна танцевальная школа проводила «опенэйр» по латиноамериканским танцам.  Танцоры показывали мастер класс, пригласив участвовать всех желающих. Я решился, нырнул в гущу людей и очутился рядом с тобой, сразу обратив внимание на высокую светловолосую девушку с небесно голубыми глазами и мечтательным взглядом. Ты посмотрела в сторону, откуда шел мой настойчивый взгляд и наши глаза встретились. Цвет летнего неба соприкоснулся с серой сталью грядущей осени. После мастер класса по реггетону мы уже были знакомы. Назавтра решили пойти покататься на роликах в ЦПКО имени Кирова, а на среду запланировали  прогулку в парке. Через пятнадцать минут ты уже сидела в нашей большой компании, полной светлых, добрых людей. Вокруг разгорался вечер, шумел огромный город,  а мы сидели на чугунных скамейках, и пили светлое  душистое пиво. Шутили, смеялись, общались на разные темы, смотрели по сторонам, радуясь ДВИЖЕНИЮ ЖИЗНИ и самим себе как его неотрывной части! Наше знакомство с тобой случилось необычайно просто и быстро, как в романтических комедиях про любовь…
Крепко взявшись  за руки и боясь неизбежной разлуки, ходили все новыми дорожками вечернего парка, инстинктивно избегая тех, что вели к  метро.  Отодвигали расставание юмором, смехом и долгими взглядами глаза в глаза. Я чувствовал, как ты боишься момента расставания. Когда мы все-таки подошли к метро, я спросил: заходим, Лена? В ответ ты сделала по-детски упрямое выражение лица и провалилась в немоту. Стояла молча, глядя в темнеющее пространство. На твоем языке это означало, - я не хочу расставаться! Но гордость не давала сказать этого. И ты ждала нужных слов от меня. Тогда я предлагал прогуляться еще. Девушка радостно кивала головой, и мы снова заходили в наш парк. Шагала впереди меня пружинистой походкой, крепко сжимая мою руку…
Ее молчание и напряженные взгляды, брошенные в черное пространство, о многом говорили. В голубых глазах останавливалось и застывало время, этот прекрасный августовский вечер неимоверно растягивался, когда она так смотрела на мир. Непреклонное время замедляло свой ход и с задумчивым удивлением наблюдало за нами!
В тишине остывающего города,  шли по бесконечным песчаным дорожкам, созерцая красоту природы, - аккуратные шапки самостригущихся ив, высокие кроны тополей, желтеющую листву дубов с ее непередаваемым ароматом упадка и разложения, темную кору берез. Лена все подмечала, любую мелочь, каждую необыкновенность и сразу говорила мне об этом. Я с интересом слушал и улыбался…
Часто на нашем пути встречались статуи мужчин и женщин, застывшие в бронзе. Живые герои  послевоенной эпохи, -  летчики и танкисты, бойцы Красной армии, героические партизаны, рабочие и колхозники, комсомольцы, физкультурники - счастливые  дети страны социализма! Парк дышал историей нашего героического народа! И мы читали ту эпоху, записанную в бронзе, точно любознательные подростки, предоставленные сами себе этим бесконечным вечером августа! Искренне радовались чему-то новому и интересному, оглядывали широко раскрытыми глазами предметы мира!
Переходили протоки по горбатым мостикам, смотрели на черную воду озер, на серое немое небо. Природа таинственна и непостижима, сколько на нее не смотри. Проплывают лодки, слышится звук стекающей с весел воды. Бриллиантовые капли разбиваются вдребезги о черную гладь озера. Проезжают велосипедисты, проходят люди с детьми и собаками. Кто-то невидимый смеется счастливым заливистым смехом.  Где-то совсем близко звучит музыка. А мы неспешно идем по дорожке вперед, в таинственную темноту. Ее глаза смотрят вдаль,  кажется, для них не существует никаких преград.
Мы много молчим, тишина разделяет нас, отдаляя друг от друга. Я это чувствую и волнуюсь. Красота парка, его непередаваемое очарование окутывает нас со всех сторон, пытаясь растворить в себе. Идем посреди мрака ласкового вечера, слушаем шелест плакучих ив у воды, звезд не видно, серые тучи застилают небосвод. Но все же, о чем-то разговариваем, больше о случайном, поверхностном,  не о нас. Вспоминаем, как вчера увлеченно катались на роликах, она первый раз вчера встала на коньки. Как вместе упали на землю, слишком разогнавшись с моста, и лежали, смеясь не вставая. Ты нежно и трепетно обнимала меня, боясь падения, а я этим бесхитростно пользовался, лукаво улыбаясь. Мне было чертовски приятно, в душе звучала торжественная песня! Природа благоволила нам, было тепло, ярко светило летнее солнце, мир казался бескрайним и счастливым! И мы с тобой в его самом радостном центре!
Рядом с нами катались наши друзья, тоже первый раз вставшие на ролики. Со стороны это напоминало прогулку паралитиков из ближайшей клинической больницы. Алена, стройная и черноволосая девушка моего товарища грозила издали своим маленьким кулачком, обещая мне отмщение и кару после, за мою смелую идею прокатиться на роликовых коньках. Павел испытывал приблизительно те же чувства и смотрел на меня весьма неоднозначно…
 О нас мы еще не научились говорить, так лишь иногда проскользнет пара смелых слов. Ранних, как летнее утро, очаровательных как юные зори августа! Не пришло еще время наших слов, но солнце взойдет, маятник качнется в правильную сторону!
У озера, склонившись над бетонным берегом, кормили уток и голубей. Алая роза лежала на земле, источая яркий аромат. Первая моя роза ей!  Голуби порхали в яростном вихре вокруг наших тел, выхватывая друг у друга хлеб. Соревнуясь в бесстрашии и лихости. Утки гонялись за кусками булки, которая сразу же тонула, лишь попав в воду. Самые отчаянные птицы ныряли вслед за ней в глубину. Громко кричали друг на друга, иногда гонялись, пытаясь клюнуть более проворного ловца пищи. Лена радовалась новому и приятному для нее занятию. На лице горела довольная улыбка. И спрашивала меня, кого мне интересней кормить уток или голубей. Я внутренне торжествовал, наблюдая за нами как бы со стороны! В руках держал фотоаппарат, выбрав удачный момент, я фотографировал Лену, птиц, окружающее нас  великолепие. Радовался удачным снимкам, показывал девушке. Сердце пело торжественный гимн радости и счастья! Первый раз в своей жизни я кормил птиц вместе с девушкой…
Ходим,  рассматриваем каштаны, тут их не так много.  Ее очень интересует, на что же они похожи, когда созревают. Лена с севера, там не растет каштан, южное дерево и для нее это экзотика. Видишь, как здорово, что мы снова зашли в парк, зажглись огни, и он стал другим, еще более красивым, - говорит, улыбаясь как ребенок. Теперь он таинственный и необычный. Вокруг нас шумит листва, обдувает слегка уже прохладный ветер. Иногда я подношу ее руку к  губам и целую. В ответ застенчивая улыбка…
Московский проспект – широкий и величественный сталинской архитектурой лежит перед нами. Красивые клумбы с яркими цветами подвешенные к фонарным столбам. Под ногами красивая тротуарная плитка. Ярко горят огни вечернего города. Шумят сверкающие автомобили. И множество человеческих лиц вокруг, с тоской, печалью, радостью и счастьем в глазах. Это такой мир, на изучение которого не хватит и десятка жизней. На эскалаторе в метро я нежно глажу ее чуть озябшую руку. Лена с улыбкой смотрит на меня, кажется, ей это непривычно…
Мое пятимесячное плавание по нескончаемому океану одиночества кажется, закончено. Смело с радостью на лице, выхожу на новый берег, впереди вижу светлый горизонт! Снова погружаюсь с головой в суету радостных буден, горячих вечеров и бескрайних интимным ночей. Полных тайны и торжества! Нового ощущения жизни, полной пока еще неизвестными событиями, но которые обязательно должны случиться, в которых главными героями будем мы, - я и она! И жить этим замечательным ощущением дни напролет, лишь этим и ничем другим. Думать только о ней и больше не о ком! Как же это здорово и вечно!
Впереди меня встречал бессмертный сентябрь!  Осень наступала со дня на день, я в тревожном томлении ждал ее прихода. И в моей душе горела надежда на долгую счастливую осень! Снова зашагаю сквозь золото октября по миру, но уже не один, а крепко взяв за руку кого-то такого милого и близкого, замечательного и неповторимого человека!
Окунусь с головой в шумные коллективные праздники, увлекательные совместные поездки, походы в кино, музеи и театры, художественные выставки нашей культурной столицы. Замысловатый калейдоскоп человеческой культуры снова ворвется в мое сознание и даст ростки нового слова!  ДОЛГАЯ СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ шагнет ко мне на порог!
И птица удачи весь вечер сидела на моем плече.  Мы смотрели в глаза друг другу. Ее небесно-голубой взгляд был настойчив и лиричен. Я отводил глаза, не выдерживая ее настойчивости. Лишь улыбался блаженной счастливой улыбкой как обращенный в новую веру человек. И уже в метро, когда ехали до ее заветной станции, РЕЗКО, НЕОЖИДАННО, ВДРУГ, стали излишни слова между нами. Стояли, прислонившись  друг к другу, я нежно, одной рукой, держал ее за талию. Наши волосы касались друг друга, щеки нежно терлись в такт движения поезда. В моменты, когда резкое движение состава разделяло нас, я чувствовал жар на щеке. Ее тело слегка трепетало, когда она касалась меня бедрами и животом. И я  готов был броситься в водоворот ласок и поцелуев. Но не было с нами замечательного одиночества! Вокруг шумное метро, множество людей. Оттого хотелось прижать ее покрепче к себе. И мы ехали в тревожном ожидании скорой разлуки…
Вот наш поезд врывается на ее станцию. Нехотя отрываемся друг от дружки, я отдаю ей ее пакет с книгами и фильмами. Мы нежно прощаемся, в голубых ясных глазах тепло. И первый наш поцелуй в губы, короткий сладкий поцелуй! Такой нежный и неожиданный посреди людей, которым кажется все обыкновенным. А поцелуй наш первый, вовсе не дежурный!
Она выходит, двери быстро закрываются, поезд набирает ход и скрывается в темноте тоннеля. Я, точно блаженный, преисполнившийся святости, сажусь на сидение, и у меня начинает кружиться голова. Приятные токи неиспользованной энергии блуждают по телу, в глазах ее образ, на губах ее терпкий вкус.  Незаметно для себя и окружающих я точно молодой Будда погружаюсь в состояние сатори. Светлые улыбки горят на лице, соревнуясь в блаженстве между собой, глаза смотрят сквозь предметы и расстояния. Проваливаюсь в бездну немого спокойствия. В голове приятная пустота и невесомость мыслей. Мир медленно гаснет, лишь ее красивое лицо вижу я сейчас. Память скрупулезно складывает мозаику сегодняшней встречи, пересматриваю это замечательное незримое  кино…

***

Твой звонкий голос в телефонной трубке. Вижу светлый радостный взгляд голубых глаз. Смотрит через расстояния прямо на меня. Слова бегут неугомонным ручейком.  Рассказываешь мне о своих достижениях за прошедший день и планах на нынешний. Сейчас утро, лишь недавно встало солнце, озарив раскосыми и жадными лучами холодную планету. Еще чувствуется в стылом воздухе ночная прохлада. Сегодня ты поедешь к декану в университет, узнавать перевели ли тебя на следующий курс. В голосе волнение и тревога перед неизвестностью. Я как могу, успокаиваю, настраивая на лучшее.
Вечером мы встречаемся в центре Петербурга и идем гулять по старинным красивым улицам. Два дня до этого мы хранили  обоюдное молчание. Не звонили, не писали друг другу. Странное белое безмолвие. Первые признаки грядущего равнодушия. Стояли первые дни сентября. Деревья медленно желтели, шли столетние дожди, небо хмурилось с недосягаемой высоты. Но было еще тепло, воздух ласкал лица людей, напоминая им о недавнем лете, бабье лето царило над землей. Осень 2009 года встречала нас теплом и надеждой на лучшее будущее…
Воспоминания поздним вечером перед сном. Твои неожиданные порывы полные огня и страсти и ледяное равнодушие полное скрытой тревоги. Когда ты добра ко мне я взлетал на крыльях надежды и чувства высоко, под самое поднебесье мира! Когда же ты сменяла милость на гнев, я стремительно падал в глубокие пропасти, проклиная себя за мягкость и сочувствие. В такие моменты хотелось бежать от тебя, забыть номер телефона, раствориться в суете буден. Но что-то держало меня на тонкой серебряной нити, уже что-то связывало нас. Незримая нить  памяти о совместно проведенном времени. И мой извечный страх одиночества. Это  витало в воздухе над нашими головами, сковывая нас. И птица моей удачи покинула меня. С тоской смотрел я на опустевшее вдруг плечо…
Через три дня нашего нежного единства в ее поведении наступила резкая перемена. В отношении со мной Лена стала резкой, невнимательной, чересчур капризной. Причина такого неожиданного поворота пока оставалась загадкой. В ответ на это вдохновение и нежность пропадали во мне. Начинала накапливаться скука и пустота. Когда мы были вместе, казалось, что я отбываю какую-то нелепую повинность, будучи жертвой собственной мягкости.
Мы бродили по вечернему Ленинграду. За руки не брались, ей это не нравилось. Показывая свой характер язвительными шутками. Когда я клал руку на плечо, она казалось ей тяжелой, и она скидывала ее.  Гуляли по стрелке Васильевского острова, переходили Дворцовый мост, медленно шли к Медному всаднику на Сенатскую площадь. Она была залита желтыми огнями. Там мы стояли неподвижно любуясь золотым куполом Исаакиевского собора. А чуть выше купола в небе весела красная Луна…
Дальше шагали в Александровский парк, кружили там по дорожкам, обходя белые скамейки и нарядные разноцветные клумбы. Долго стояли, разглядывая бронзового верблюда сидящего под бюстом Пржевальского – первого русского исследователя Центральной Азии. Далее мы выходили на Дворцовую площадь, осматривали величественный Зимний дворец, - последнее пристанище русского самодержавия, как было написано на памятной доске.  И непокорный Александрийский столп, выполненный из цельного гранитного монолита и привезенный сюда на лошадях из-под Выборга.
Насмотревшись на дворец, пошли по набережной к Кировскому мосту. Ночь опускалась на город, зажигались огни. Золотистым светом горела в ранних сумерках Петропавловская крепость. Спустившись к Неве, стояли молча, разглядывая золотую красоту, сердце нашего города!  Высокий шпиль собора искрился в свете прожекторов, уходя в  черное небо Питера. Спускались к черной воде Невы, осматривали ее неспокойные волны. Пахло влагой реки и ветром с близкого залива. Вокруг было необыкновенно тепло, осень встречала нас распростертыми объятиями! Поднявшись наверх, шли к Кировскому мосту, который переливался разноцветными огнями. У моста поворачивали направо и спешили к Марсову полю. 
Иногда я что-то рассказываю Лене о тех местах, что мы проходим. Она слушает молча, внимательно. На меня не смотрит, ее голубой немигающий взор устремлен прямо вперед, сквозь пространство. На Марсовом поле, у вечного огня я читал ей строчки, выбитые на гранитных плитах, красивые белые стихи. Справа на нас смотрели православные луковки храма Спаса на Крови, и мы шли в его сторону по узкой дорожке, освещаемой лишь фонарями и луной. Перешли по мостику, обогнули храм и вышли на канал Грибоедова, пройдя мимо здания Русского музея. Теплый воздух обдувал наши лица, в очаровании волшебного вечера, мы шли к Невскому проспекту. Лена была неприступно холодна. В глазах замерло равнодушие и какая-то необъяснимая печаль. Я шел сам по себе, медленной задумчивой походкой…
На наших глазах рождались тяжелые, несчастные отношения. И нам предстояло в них жить изо дня в день. Четыре долгих месяца, оставшихся нам от этого года. Я молча, со странным терпением, сносил  ее грубость и невнимательность ко мне. Она не замечала этого. Казалось, что мужчина, что был прежде в ее жизни, жестоко посмеялся над ней, - ее чувствами, привязанностью и добротой. И теперь девушка, точно воинственная Валькирия, несет в своем сердце обиду и отмщение всему мужскому племени. Безжалостно мстит, смеется, издевается над моей нежностью. Это было невыносимо, но я, оставаясь верным своему спокойствию, сносил это и лелеял надежду на лучшее завтра.
Хотелось сделать так, что бы этот человек оттаял, подобрел, изменил свое отношение. Стал бы ласковым, добрым искренне стремящимся к серьезным чувствам. Но из-за ее грубости невнимательности у меня опускались руки, сатанел голос, росла злая, острая ирония,  спрятанная пока где-то глубоко внутри, но которая требовала и  искала выхода.
Не хотелось быть с ней нежным и заботливым. Я  стремительно превращался в белого, занесенного пургой солдата, безымянно шагающего только вперед. С немой маской на ледяном лице. Старался не слышать ее, не отвечать на замечания и слова.  Полностью погружался в невеселые размышления. Лишь вечная красота города спасала меня.  Его гордая, северная стать!  С упоением вглядывался в пестрый архитектурный ансамбль. Грациозные дворцы,  зеленые скверы, черная неспокойная Нева, памятники и парки северной столицы мира! Дышал вечерним воздухом, ловя носом запахи умирающего дня…
 Растворяюсь целиком в городской красоте прошлых веков.  К тому же я гуляю не один, уже приятно, несмотря на  равнодушие и холод глаз, - голубых зеркал ее души. Возможно, она чувствует хитрым женским чутьем мою слабость к ней.  И пытается построить на этом свою маленькую вселенную,  в которой все будет устроено так, как хочет только она и никто другой. О, моя извечная мягкость к женщинам, сколько ты еще будешь жить во мне? Когда вы молодой человек начнете по-настоящему уважать себя? Ведь сколько кругом девушек хороших, а вас снова тянет на плохих! Не пора ли ежовыми рукавицами беспощадно, раз и навсегда вырвать с корнем всю вашу мягкость и щедрость чувств к женщинам, которую многие из них принимают за слабость? Может быть уже пора?
На этот раз у несчастья не зеленые а голубые глаза. Передо мной не колдунья зрелых лет, с прожитой за плечами непростой жизнью, а гневная Валькирия, которой едва исполнилось двадцать коротких лет. Воинственная и капризная дева, которая к тому же хороша собой! Высокого роста, стройна и изящна, светлые волосы, голубые глаза, чувственные алые губы, правильные черты лица. Но это лишь ее обличье, внешний образ, - суть от этого не меняется! И вы снова заложник чьих-то планов и замыслов. Снова вас ждет красивый взлет, короткий яркий полет и стремительное падение в бездну несчастья и скорби!
А сейчас она с гордо поднятой головой шагает впереди меня, разглядывая чужой ей город. Постигая его величественную красоту, окунаясь в его неповторимую ауру. Она здесь пока чужая, а может быть и навсегда останется пришлой иностранкой. Но она хочет покорить мой город,  остаться в нем жить и работать! Бороться и побеждать, мечтать и надеяться, строить планы и не сдаваться судьбе!
 Я сейчас точно наблюдатель, сторонний человек в своей судьбе. Наблюдаю за собой со стороны, не прилагая никаких усилий к отношениям. Точно ребенок, который смастерил красивый кораблик и  запустил его в бурный весенний ручей. Стоит на берегу и смотрит, как суденышко на полном ходу уплывает от него! Сейчас он чувствует радость и гордость, оттого что так красиво и ровно идет его белоснежный парусник, но и печалиться, так как никогда больше не сможет подержать его в руках. Еще раз насладиться его внешним видом, разглядывать жадными глазами его нехитрое устройство. Еще раз запустить его в плавание. Скоро кораблик скроется из виду за крутым поворотом апрельского ручья безвозвратно, навсегда! Печалиться поэтому ребенок, но это светлая необходимая печаль, иначе не смог бы он  порадоваться столь завораживающему плаванию своего чудо кораблика!
Посматриваю на свои поступки и речи. Взвешивая их на внутренних серебряных весах совести. Оскудели упрямые речи, как-то незаметно обмельчали поступки. Без всякого сопротивления плыву по реке собственной жизни! По долгой и счастливой реке, а вокруг дивная осень. И где-то ждут меня новые светлые улыбки, чьи-то ресницы шумно зашуршат мне навстречу, точно потревоженные бабочки, кто-то скажет первые робкие слова, необходимые словно радуга, снова для меня поселиться загадка в глубоких девичьих глазах…
И сейчас, все эти месяцы напролет, я шагаю в одиночестве прочь от Лены – безмятежный, спокойный, довольный собой, посреди  прекрасного северного города, внутри бессмертного сентября! И она где-то сейчас идет к своим новым горизонтам…
Нет ни сожаления, ни печали -  на душе светло и просторно!