Следующая остановка - Зубовский. Судьба

Почему «Зубовский бульвар»? Прислушайтесь: Зууубовский... Еще раз, Зууубовский. Слышите? Для меня это синоним Москвы.

Подростком, живя в Сибири, запомнила стихотворение Дудина «Соловьи». Почему-то очень волновали строчки:

   И полетит письмо из этих мест
   Туда, в Москву, на Зубовский проезд.

Ни где находится Зубовский проезд, а тем более Зубовский бульвар, я не знала, хотя родилась и детство провела в Москве. Вернувшись взрослой в Москву, я устроилась работать редактором в издательство, расположенное на Зубовском бульваре. Дом 17. Вы скажете: совпадение. Я отвечу: судьба. Бульвара, как такового, уже не было (вырубили в 1938 при реконструкции), а был, скорее, широкий проспект, участок Садового кольца, протянувшийся от Крымской до Зубовской площади. Рядом Остоженка, Плющиха, Зубовский проезд, Большая Пироговская, Пречистинка, Молочная улица, Лопухинский и Зачатьевские переулки. Ах, как уютно и вкусно звучат их названия. Старые дворянские особняки, деревянные усадьбы прятались во двориках за доходными домами конца 19-го -- начала 20-го века и советскими официозными монстрами вроде АПН и «Прогресса». Из «Прогресса» через дорогу бегала учиться переводу на Остоженку, в иняз. Вы скажете: совпадение. Да нет же, судьба.

Запутанные, не поддающеся градостроительной логике улицы и переулочки, кривые, горбатые, с садами и полисадниками ушедшей эпохи. Кошмар городского планировщика. Экспрессионистская эклектика. Понять нельзя, заплутать -- проще простого. Еще можно, как ластиком, стереть кварталы, улицы, переулки, сады и прорубить -- ох, Иосиф, зачтется тебе и это -- прямые голые проспекты.

Тут можно было встретить пожилых московских дам-горожанок. Смотришь на нее, такую аккуратную, уютно-аристократичную и понимаешь: она здесь своя, вросла поколеньями, генами, родовой памятью. Она -- часть пейзажа. Она здесь дома. И я, перекати-поле, дитя местечковых мигрантов 20-х годов, бежавших от тогдашнего голода и будущей катастрофы, крепко вросших в московский быт и московскую речь, я, сменившая за свою недолгую жизнь десятки городов, адресов и континентов, понимаю, что только здесь и хочу остаться навсегда. Моя генетическая память приводит меня к моей обретенной «пещере». У меня она есть.

Когда бываю в Москве, спешу на Зубовский бульвар. На Остоженке появились новые «элитные», а по сути те же доходные дома ХХ века. Старые уютные магазины «Обувь», «Гастроном», «Овощи-фрукты» исчезли. На их месте вульгарные немосковские «бутики».

Но я все равно лечу туда, в Москву, на Зубовский.