Песни совы Глава II

ГЛАВА II. РАЗГОВОР У КОСТРА И РАЗМЫШЛЕНИЯ СУДЬИ
Незнакомец подбросил в огонь колючек. Кинул пару веток. Мы долго смотрели в огонь. По небу плыли серебристые облака. Их было почти не видно, но иногда небо над нами переливалось призрачным легким светом. Наверное, скоро взойдет одна из лун. И ночь без лун кончится, начнется обычная ночь, которая и продлится до рассвета. Похоже, незнакомец ждал восхода луны, потому что мы уже час сидели у костра, а он все молчал. Я не торопил его. Не надо было быть большого ума, чтобы понять, что торопить того, чье появление тебе пропела сова, не стоит.
Есть вещи, которые торопить не стоит. Не всегда это вещи неприятные. Иногда это просто те вещи, которые должны наступить в ровно означенное им время. Тот, кто научится чувствовать вещи, тот сразу начнет чувствовать и то, своевременно ли они происходят, и стоит ли их торопить. Однажды я поторопил восход. И не обрадовался тому, что мне это удалось.
- Судья, - сказал ночной гость, - ты видел такой знак когда-нибудь?
Незнакомец нарисовал веткой на песке три пересекающиеся друг с другом линии, которые образовав треугольник, продолжались дальше, за точки пересечения.
- Видел, - ответил я, - это Подпись на Письмах. Она всегда немного разная, но в общем именно такая.
- Ты знаешь, что она значит?
- Нет. А зачем мне знать?
- Письма определяют не только твою судьбу, судья, - незнакомец посмотрел на меня сердито, - письма приходят даже лорду-протектору Камменвельфа, а ты никогда не задумывался, что и кто их подписал, и почему именно так?
- Каждое утро солнце встает на востоке, и светит не только всему Камменвельфу, но и всему миру. И я не задумываюсь, почему солнце круглое и греет.
- Глупый ответ, - оборвал меня ночной гость.
- Тогда объясни мне то, что знаешь, - недовольно буркнул я, - и не надо игр со мной, я не молод, мне не до того.
- Я понимаю, судья. Именно поэтому я пришел к тебе, а не к сопляку Маклархи, - примирительно сказал ночной гость.
- Приятно слышать. Так в чем суть дела?
- Эти три линии в подписи – это линии, от которых строятся вселенные. Они пересекаются только на рисунке, а в жизни нет. Потому что стоит им пересечься и раздастся самый оглушительный «бум», какой можно себе представить.
- Хм. Вроде того, который убил больших ящериц?
- Громче.
- И что с того?
- Есть мало людей, но они есть, которые могут ходить по этим линиям. Большинство их просто не могут найти, некоторые находят, но не могут ими воспользоваться, лишь немногие могут ходить по ним. Но вот что интересно – человек либо свободен на всех трех линиях, либо ни на одной.
Незнакомец замолчал. Он посмотрел на свой рисунок и тот медленно стал подниматься в воздух. Три линии прочертились в ночи над землей, не касаясь друг друга. Затем от каждой линии начали расходиться лепестками плоскости, которые пересекались, вспыхивали в месте пересечения, искривлялись, преломлялись, как свет в призме. Я смотрел заворожено на эту красоту. Поверьте – это было красиво.
- Скажи судья, ты воевал? – вдруг спросил ночной гость.
- Да, во время Революции и Гражданской войны, - ответил я, немного удивленный его вопросом, - а зачем ты спрашиваешь?
- Помнишь полковника-роялиста Эмминга?
- Помню, он вроде пропал без вести на перевале Суиннипи.
- Вот он умел ходить по линиям.
- И что мне с того? -  сказал я. Честное слово, я не особо понимал, к чему клонит незнакомец, я лишь слышал, что он хочет сказать мне что-то очень важное. И это ощущение меня нервировало. Меня раздражало то, что он говорит ни о чем. Что он ходит вокруг, да около.
- Нет, тебе ничего, просто пример. Я вот тоже могу ходить по линиям. И ты тоже можешь.
Вот оно. Великое знание. Откровение. Черт бы побрал этого ночного бродягу! Совы, когда поют, хотя бы дело говорят, но что мне со способности ходить по каким-то там линиям, на которых держится вселенная? Нет, не подумайте, что это некое кокетство, просто вот в детстве я очень неплохо лазил по опорам моста через ущелье Айвихо, рискуя свернуть себе шею. Сейчас, я вполне способен проделать то же самое, но зачем? Я могу пройти по мосту. Зачем лазить по системе опор?
- Я очень рад, - сказал я сварливо, - что я наделен столь ценной способностью. И когда мне представится возможность погулять по одной из нарисованных тобой в небе линий, я не премину воспользоваться оказией. Но убей меня бог, если я знаю, зачем мне это сейчас!
- Для судьи ты слишком нетерпелив, - спокойно ответил мне незнакомец. Он оглянулся через плечо, посмотрел на горизонт и сказал: - встает вторая луна, мне пора. Мы еще встретимся, судья, и тогда я тебе объясню, зачем я приходил, и что ты должен сделать. А пока, вот тебе мой подарок – хорошая вещь.
Он взял свою винтовку и протянул ее мне. Я принял ее обеими руками. Она была легкой и очень удобной. Много легче тех, что можно найти в Камменвельфе. Калибр был мелковат, но это, видимо, была плата за легкость.
- В устройстве разберешься, судья, - сказал незнакомец, - патроны закажи в Уилпитте у оружейника с улицы Старых причалов, я тебе могу дать лишь три десятка, больше нет. И, кстати, послушай совета, закажи к этой винтовке граненые пули. Вообще, не поскупись на боеприпасы, они могут тебе понадобиться вскоре.
Я посмотрел на него, стараясь запомнить черты лица. Кивком головы я выразил согласие сделать все так, как он советовал. Тихо поблагодарил за подарок. За спиной незнакомца встала вторая луна и полезла вверх, переглядываясь со своей подружкой, которая уже была высоко-высоко. Ночной гость махнул рукой, развернулся спиной ко мне и пошел вниз с холма. Я закрыл глаза, чтоб дать ему исчезнуть.
Когда незнакомец исчез, когда я перестал его слышать, я сел у костра и стал рассматривать оставленный им в воздухе рисунок. Не такая уж я бестолочь, как считает этот бродяга. Кое-что и я знаю. Правда, мало, но все же кое-что. А что, собственно? Я знаю, что вселенных много. Не бесконечно много, но много. И что они возникают и гибнут довольно часто. Я не знаю, почему так происходит. Но вряд ли лишь от того, что соприкасаются три линии, о которых говорил незнакомец. Математически не выходит.
Я передернул затвор винтовки, оставленной мне незнакомцем. Магазин был пуст. Я взял патроны, из сумки, которая лежала там, где сидел мой ночной собеседник. И стал снаряжать магазин тонкими длинными боеприпасами. Мне понравились узкие острые хищные пули. Конечно, граненые пули лучше, но в этих чувствовалась точность укуса шершня. Смертельного укуса.
Когда ты служишь судьей, привыкаешь все осмысливать. Все раскладывать по полочкам. Потому что тебе предстоит вынести решение, а решение судьи должно быть непоколебимым и это должно быть решение судьи. Даже совы не поют, когда судья должен вынести решение. Даже Письма не приходят судьям, когда те принимают решения. Решение судьи должно быть независимым. Абсолютно.
Попробую во всем разобраться.
Почему ночной гость пришел ко мне именно сейчас? И что он от меня хочет? Чтобы что-то произошло, что-то должно было произойти, чтобы стать причиной. Это первый и непреложный закон бытия. Чтобы что-то произошло, должно быть что-то, что произойдет из-за этого. Это второй закон. Любой судья знает, что слева от факта стоит причина, а справа – последствие. И чтобы узнать правду, надо знать не только факт, но и причину и последствия.
Итак, что я имею. Разговор с человеком, который ходит над землей. Не призраком, а человеком. Он дышал, у него был запах. Он нес винтовку. Призраки всего этого не умеют. К тому же, я слышал его именно, как человека. Да, немного по-другому, но я слышал именно человека.
Почему он пришел именно сейчас? Что произошло недавно? Что изменилось?
А ничего. Я безуспешно копался в своей памяти, искал хоть малейший намек на события, на явления, на изменения, которые хотя б немного могли походить на причину. О последствиях и целях я буду думать позже. Но ничего не приходило мне в голову. Мой ум не мог ни за что зацепиться. Слишком много неизвестных. Остается ждать второго посещения незнакомца. А когда окажусь в Уилпитте, надо поинтересоваться новостями, дать пару телеграмм знакомым судьям в столице. Может они что-то знают.
И тут меня посетила ноющая, как старый перелом мысль, а должен ли я доложить о ночном происшествии. Формальных требований вроде бы нет, но что-то меня смущало в том, что я уже заранее решил никому ничего не говорить.
И совы молчат.
Что ж, я столько раз видел, как болтовня убивала людей, гораздо реже я видел, чтоб убивало молчание.
Наступило утро, и я разбудил людей. Егеря вопросов не задавали. Рейдер открыл, было, рот, но я всем своим видом показал, что обсуждать ночное происшествие не намерен. Лишь старший из фермеров подошел мне и, поглаживая бороду, спросил озабоченно:
- Ваша честь, скажите, что было ночью? Наша ферма недалеко, мы здесь товары возим, хотелось бы знать, что здесь бродит по ночам.
- Не волнуйся, - я положил старику руку на плечо, - тот, кто приходил ночью, тебе не опасен.
- Спасибо, ваша честь, но…
- Но, – я не дал фермеру договорить, - болтать обо всем произошедшем не стоит, - ты понял меня?
- Да, ваша честь, понял, - фермер оглянулся на своих, и те закивали головами, видимо, показывая, что болтать не станут.
- Остальным, - я повернулся к егерям и стоявшему подле них Маклархи, - я думаю и объяснять не надо, что разговоры о ночном происшествии будут излишни. Любые.
Егеря с достоинством кивнули головами. Рейдер ухмыльнулся, но не возразил. Рейдеры всегда показывают свою независимость, но, в общем-то, послушны судьям. Они знают, как легко потерять ордер рейдера за нарушение Акта о юрисдикциях. Я отвязал коня от повозки, влез в седло. Винтовку, полученную ночью от незнакомца, я повесил за спину – ни чехла, ни ружейной кобуры у меня не было, раньше я винтовки не возил с собой, да и вообще со времен войны не имел с ними особо дела.
- Счастливой дороги, джентльмены, к сожалению, не могу составить вам компанию в вашем дальнейшем пути, - сказал я, - я спешу. Маклархи, сынок, если тебе угодно ехать со мной, поторопись.
Рейдера уговаривать не пришлось. Он лихо вскочил в седло, и вскоре мы бодрой рысью двигались в сторону Уилпетта. Меня гнал вперед мой ночной разговор. Он будто нахлестывал моего коня. Что-то важное было совсем рядом, стоит протянуть руку, и я коснусь его, дотронусь. Нет, меня не так уж сильно озаботили все эти разговоры о линиях и вселенных. Это слишком высокие материи, но не бывает фактов без причин и следствий. И у необычных фактов должны быть необычные причины и такие же последствия.