Псевдококаиновый променад

     Псевдококаиновый променад или мистицизм и аспективность в жизни Фрейи.

  Был самый конец осени, но, в город, неожиданно, ворвалась зима со всеми её атрибутами простуд, снега и слякоти.

   Третий день подряд, звонками на мобильный, меня доставала подруга и каждый раз, после того, как, она звонила, у меня возникали приступы истерии и невротического хохота.

 
   Она говорила о том, как, она после очередной измены мужа, ударилась во все тяжкие и как череда идиотов и любовников, посещала её пришедшие в упадок и запустение пенаты, представляю каких жутких уродцев она подбирала...

  Кто-то пользовался её потерянностью и наивной беспомощностью городской сумасшедшей и обкрадывал её, кто-то приходил погулять и выпить, но похоже, что крылатый бог шизо уже долгое время сожительствовал с ней, не желая отпускать.
 
    Не буду скрывать - нас свела с ней больничная палата. Но в отличии от прочих, лунатиков, пьяниц и наркотизированных, нас обьединило увлечение живописью, плюс наличие некоего интеллекта и совокупности знаний, почерпнутых из разных источников, вроде двух курсов неоконченного высшего у меня и работы институтским библиотекарем у неё.

   Меня не любили за гордыню и особость, её за всю совокупность её экстраординарных выходок.  Но, мы сошлись, как земная и небесная Фриды и лесбийские чувства, были нам не чужды.

  Снежная королева задула  последнюю спичку природного тепла и лапы снежного льва, всё крепче, сжимали стены северного лабиринта...

 Я не спала вторую ночь и Ирка с очередной маниакальной надеждой заполучить меня в свою берлогу, терроризировала  домогательствами, первый раз ей почему-то был смертельно необходим, оставшийся от моего ремонта кусок тростниковых обоев...

  Далее, она поведала мне душераздирающую историю о том, как знакомый шизоид, изнасиловал её в близлежащем, лесном массиве и как она, сломав каблуки, выбиралась из чащи, завязая в слякоти. Затем, о том, как она в два часа ночи, испытывая болезненную тягу к порядку, стала клеить плитку на ПВА и одна из них почему-то отлетела и рассекла ей щёку.
 
   Моё терпение, медленно начинало иссякать и вечером, я вырубила мобильный. Находясь вне зоны доступа, мой разум лихорадило и даже таблетка димедрола не помогала мне уснуть. Я произнесла молитву *Отче наш* и почему то стала думать об ангелах и тут, я вспомнила стоящую  у неё на комоде  безделушку - большого, гипсового ангела с усыпанными мерцающими блёстками крыльями...

Ангел, ангел, ангел - символ наступившей зимы и чистоты наших небесных отношений...
 
   Я конечно помню, как встречалась с ним на аллее в Московском парке, он был одет в кожаную косуху, чёрныё, бархатные бриджи и туфли с серебряной бляжкой, с уложенными под Риту Хейворт волосами, продефилировал мимо меня...

  А, потом, совсем недавно, я видела его в аптеке, выкупая антидепрессанты, а он притворялся шестидесятилетней старушкой трансвеститом, нарочито выпячив вперёд нижнюю челюсть. У них своеобразное чувство юмора! Ха - ха - ха...

 Но иркиного, блистательного красавца я заполучу НЕПРЕМЕННО и если не выкраду, то выкуплю, ведь ей нужны деньги..., так нужны деньги.., я дам ей сто семьдесят рупий... Боже, мой, как валит снег...

  О, что может быть лучше большой, удобной постели в центре заснеженного мегаполиса... Я стала считать до ста и дойдя до восьмидесяти реальность стала уходить и я заснула, просто вырубилась, на блаженные шесть семь часов...

 Я встала утром,  испытывая невероятный прилив сил и  жажду деятельности. Сегодня мой день!!! И сегодня - иркин ангел будет мой!

 Я включила мобильный и сообщила ей, что скоро буду.  Затем, я заварила кофе и выпила две порции кофе по-турецки. Как назло, сломалась молния на замшевом полушубке и не оставалось ничего другого, как зашить её снизу и надевать полушубок через голову.
 
  Я накрасила губы ярко-бордовым и вышла крестовым походом на реалии жизни индустриального города-монстра.  Мне предстояло, совершить переезд с Васильевского в Купчино...

  Выйдя из метро, мне нужно было сделать ещё две автобусные пересадки. Я без сил вошла в набитый битком автобус и усевшись в кресло, впала в забытье, характерное для меня, закрыв глаза, но приоткрыв их, я увидела, восседающего в кресле, напротив меня, двойника. О, господи, помоги же - это была я!

  Он  настолько был похож на меня, что меня пронзило ощущение дичайшего ужаса, но, по омертвелому взгляду, я поняла, что лицо двойника или клона - ни что иное, как маска, бутафорная маска Театра Мистических Розыгрышей... Как, я сразу не догадалась, ну и придумают же они...
   
  Вскоре, подьезжая, к последней остановке, меня стала раздражать, какая-то андалузистая, болтливая мамочка с кипой чёрных, кудрявых волос, она  склонялась над своим сопливым бейби и как, навязчивая птица колибри  над тропической орхидеей, жужжала над моим ухом, так, что терпение лопалось и хотелось дать ей пинка, посильнее...

 Потом, кто-то, пронзительно громко заявил: - Что, она проживёт ещё долго, поскольку бережёт сердце.  Интересно, кого они имели ввиду, неужели меня?
 
  Я вышла на нужной остановке у большого универмага и пошла по направлению к дому подруги. Увидела прохожего с бультерьером, мимо прошла дама, со свёрнутым, купленным только что ковром.  Потом, уже почти дойдя, услышала, как кто-то громко шоркнул пакетом.  Пакет ли это был или крылья невидимого ангела, как будто пролетевшего очень и  очень близко, вот этого, я  понять, увы,  не могла, мой разум был на пределе!

  Так или иначе, но, я оказалась прямиком в центре циклона - на Иркиной кухне и её нациклодоленное сознание, выдавало уйму занудных и если честно  давно изученных мною фантазмов, она сверкала дешевой бижутерией, затем  стала показывать мне своих новых кукол из папье-маше...

 Мы в засос поцеловались.  Я не помню точно, как я заполучила вожделенного Ангела, как отдала свои ценные сто семьдесят рупий, только помню, что мы пропили их на пару с ней и с её соседом алконавтом. Не помню, как того звали, вроде Вадим или Владимир..., Саша?

 И я, уже с завернутым в подарочную упаковку мистическим ангелом, стояла на вечерней остановке и валил крупными хлопьями снег, засыпая реальность вокруг, прохожие суетились в предновогодней сумятице как-будто бы в неописуемом брачном танце...

 А я добравшись, непонятно как  до дома, едва сдерживала сумасшедший хохот, вспоминала, как  пела Каста Диву в опере, притворяясь Киркоровым...

  И вот блестящий АНГЕЛ был мой!