Двадцать тысяч лье под Абрау-Дюрсо - 3

   Уважаемая публика, тут литературоведы высказывают предположение, что это не Немо с Марксом, а Жюль Верн с Достоевским. Надо проверить истинность данных суждений...
   А пока продолжу публикацию манускрипта.



      Да, раз вы оказались на борту «Наутилуса», то придется повидать разные виды. Аронакс чувствовал это давно.
      Им довелось ходить прямо по золотым дублонам в остовах испанских кораблей у острова Куба, изымать у моллюсков жемчужины, которые сочли бы великоватыми для игры в шары, рубить водолазной сабле кораллы такой красоты, что за каждую ветку во времена Империи легко можно было стать маршалом Франции…
 Но золото «Черного принца» затмевало все виденное ранее.    

     Профессор испытывал не просто внутреннюю бурю – это мало что значащие слова – он словно рождался заново. Потрясенный, он с удивлением видел себя королем, сказочным магараджей, да что там магараджей – русским императором! Шагал в каком-то фантастическом сверкающем одеянии среди циклопических мраморных ваз, наполненных всеми растущими на Земле фруктами…
     Впрочем, не только на Земле, – фрукты доставлялись с Луны, Марса, Венеры! В вазах: белоснежных, голубых, зеленых с мраморными прожилками, среди ананасов и манго возлежали, поигрывая нитками жемчуга, обнаженные гурии с глазами ланей, в хрустальные бассейны изливались фонтаны коньяка и вин Шампани, похоже, там впереди притаилась даже бутылочка чего-то восхитительно-рубинового из подвалов самой Массандры…

    Аронакс, кажется, потерял на мгновение сознание. Он даже стал падать на дно. Наполненный воздухом скафандр не дал ему это сделать.
Да, это было золото, отпущенное союзниками на войну. Профессор вспомнил, сколько было газетной шумихи и всяческих кривотолков по поводу этого корабля, погибшего в страшном ноябрьском урагане 1855 года.
    Тогда у крымских берегов пошла ко дну добрая сотня кораблей. Профессор с трудом оторвал взгляд от едва мерцающих в глубинном сумраке слитков и попытался оглядеться, – в безумной надежде увидеть сквозь морскую синь другие останки: поломанные мачты, похожие на морских змей снасти, беспомощные многотонные тела погибших военных пароходов.

   – Подвижное в подвижном! – подмигивал ему меж тем Карл, указывая на раздувшиеся саквояжи водолазов Немо. Сквозь круглые стекла шлема лицо человека будущего казалось зловеще неземным. Такое лица, должно быть, подошло древнему финикийскому пирату.

   Всю обратную дорогу Аронакс не мог отдышаться. Каждый глоток воздуха казался ему стаканом жуткого ямайского рома. Камни предательски шевелились под тяжелыми галошами. Если бы тело имело свой обычный вес, профессор, наверное, упал бы и скатился в донную расселину. Мысли не удавалось привести в порядок.
   Зачем капитану Немо столько золота?
   Обладая им, он может построить десятки «Наутилусов». Стаи подводных кораблей будут угрожать любой морской державе, уничтожат всю мировую торговлю…
   Господство над миром?!
   Над всем миром… Над Европой, над Турцией, над Северо-Американскими штатами!
   Так вот, кто этот человек с орлиным профилем, вот, кто этот философ и отшельник! Сейчас он везет порох и пули горцам Кавказа, а завтра перетопит весь французский флот. И все другие флоты.
   Что же это? Вовсе не Россия угрожает Европе и не Китай, спящая империя, как говаривал Бонапарт.
   Немо – угроза миру!

    Эти умозаключения казались Аронаксу такими верными, что он даже перестал тревожиться за собственную жизнь – какое будущее ждет невольного спутника явившегося с морского дна Антихриста?
    Измученный профессор едва дождался, пока шлюз вернет его в естественный воздушный мир, пусть сжимаемый стенами подводной тюрьмы, остервенело сорвал гидрокостюм, теплое белье, выделанное из неизвестно какого морского чудища и бросился на кровать, игнорируя тяжелый вопросительный взгляд Нэда Ленда.

   Улыбался ли когда-нибудь Немо?
   Аронакс проснулся с этим вопросом. Самому профессору чудилось, что он не спал, а находился в состоянии какого-то болезненного забытья.
  За завтраком Аксель шепнул, наклонившись, чтобы налить вино:
  – Капитан распорядился начинать без него. Выглядит ужасно. Я его таким никогда не видел.
  – Как вчерашняя прогулка? – вяло поинтересовался Ленд. За столом никого, кроме них не было.
  – Берите краба, профессор. Сегодня довольно вкусные крабы. Неужели черноморские?
  – Спасибо, я лучше бы съел быка, – ответил Аронакс, традиционно фрондируя морскую кухню Немо. – Вчера мы видели крабов…
  Рассказывать о золоте не хотелось. Внезапно профессор подумал о погибших моряках с «Черного принца» и потерял всякий аппетит. Потянулся к вину.

  – Доброе утро! – в кают-компанию стремительно вошел капитан. – Не желаете полюбоваться на кавказский берег? Дикая земля, так и ждешь появления листригонов. «Наутилус» идет курсом на Утриш. Это маленький островок у самого материка. Всплытие, как я полагаю, через полчаса.

  – Вас не беспокоит моя, к примеру, тяга к земле, капитан? – сверкнул глазами гарпунер. – Клянусь китом, проглотившим Иону, я могу броситься в море и уплыть хоть к циклопам!
– К циклопам? – в голосе Немо сквозила ирония, но улыбки на лице так и не появилось. – Возможно, вы, Ленд, нашли бы с ними общий язык…
– Не самая плохая компания!
– Но на здешнем берегу нет Полифема, здесь обитают шапсуги, гордое и воинственное племя. Боюсь, у них вы не найдете милого приема. Не в Бостоне! – неожиданно резко заключил капитан.

                ***
   Аронаксу еще не приходилось видеть столь дикого и враждебного места. Каким-то чудесным образом это впечатление уживалось с ощущением подлинного величия, исходившего от картины, раскрывшейся перед мореходами.
   Серо-синие безрадостные волны зло бились о камни берега. Невысокие черные горы, как бы насупившись, смотрели на пришельцев.
Возможно, это были глаза горцев, следивших за «Наутилусом» из прибрежной чащи. Аронаксу казалось, что этот взгляд идет из мрачного кровавого средневековья.
   Аргонавты, легенды…

   Немо приказал грузить в шлюпку порох. Каких-либо сигналов на берегу профессор не видел, абсолютное безлюдье как нельзя лучше соответствовало этому месту.
Карл разглядывал маленький островок Утриш в большую подзорную трубу и по своему обыкновению делился впечатлениями.
   – Только русских здесь не хватало! Надо же, какой пейзаж… Я думаю, если их не остановить, эта Россия вползет и на Марс. Вместе со своими царями и казаками. О свободе тогда останется только мечтать… Любопытно, какой способ производства преобладает в хозяйстве аборигенов – восточный или еще какой?

– Они живут войной, – отчеканил Нэд Ленд.
– Чудненько, – высказался человек будущего, не отрывая любовного взора от бочек с порохом и пулями. – Капитан нашел способ превращать золото в свинец. Определенно, это ставит науку выше всякой алхимии.
– А как же религия? – с кажущейся беспристрастностью спросил Немо.
– С религией все ясно. Я уверен, что у этих дикарей та вот, например, роща – священная. – Карл указал на берег, где из горного ущелья как бы стекал зеленой рекой к морскому берегу лес странных скрученных постоянными ветрами деревьев. – С вашей помощью, дорогой Немо, именно здесь можно устроить русским хорошую засаду.
– Да, место для засады действительно неплохое, – согласился капитан, пристально посмотрев на берег. – Но я говорил о нашей с вами религии, Карл.
Человек будущего, исполнившись какой-то неясной значительности разговора, приподнял свою библейскую бороду и произнес:
– И я о ней говорю.
Аронакс оторвался от созерцания черноморской панорамы и с интересом прислушался к диалогу, но вдруг чей-то крик привлек общее внимание.
– Парус!
   На юго-востоке, на линии странно контрастного и близкого горизонта был ясно различим военный корабль. О боевом предназначении свидетельствовала ощущаемая на расстоянии уверенность и мощь его движения.
– Русские! – завопил Карл. – Готовьтесь к атаке, Немо!

   Бестактное обращение повисло в воздухе. Капитан «Наутилуса» нарочито спокойно повернулся к своему гостю:
  – Я собирался выпить кофе на воздухе. Может, повременить с атакой?
Карл ничуть не смутился.
  – Отлично, но чашечка кофе – и в атаку! Только я хочу настоящего кофе, а не протертую губку. Найдется где-нибудь внутри у этой железной акулы мешок настоящего кофе? Нет – сменяем на порох у черкесов. Мне рассказывали, их женщины кладут кофейные зерна в свои туфельки… Соленый воздух и чарующий аромат настоящего кофе, что может быть лучше?
  – Отменить погрузку! – Немо повернулся к своим людям. – Дайте на берег сигнал, чтобы ждали.

   Капитан долго рассматривал парусник в подзорную трубу. Корабль заметно приблизился. Аронакс не мог оторвать взгляд от его парусов, храбро стремящихся преодолеть начинающую чернеть сплошную синеву неба и моря. Корабль выглядел божественным пришельцем среди враждебной панорамы моря, гор и низко затянувших небосклон туч.
   Профессор с тоской ощутил под собой дрожащую палубу «Наутилуса», еще раз оглядел дикий прибрежный лес и двинулся сквозь упругий ветер пить кофе. Подводная тюрьма предоставляла не там много развлечений.

    Но не успел Аронакс поднести горячую чашечку к губам, как сзади загудело:
  – Скоро грянет буря! Идемте вниз, профессор! Да, я забыл вам сказать – сегодня зовите меня  Измаил.
   Смешавшись, Аронакс молчал. А журналист зашелся в таком хохоте, которого не бывало на Земле с библейских  времен.
   Трубный глас сменил весьма энергичный хлопок по плечу, затем в направлении главного люка проследовал  новоиспеченный Карл-Измаил. Его растрепанная ветром борода сама походила на тучу. В черноте глаз таились грозные молнии.
  – Продуть бачок! – скомандовал капитан Немо. – Срочное погружение!

    Внезапно налетевший шторм также быстро закончился. «Наутилус» уже к вечеру смог подняться с грунта. Все это время Аронакс находился рядом с Немо в ходовой рубке. К счастью, предвкушаемая Измаилом атака на русский фрегат не состоялась.
    Профессор не смог бы с точностью сказать, что ей помешало. Была ли это буря или решение Немо диктовалось иными мотивами, так или иначе Аронакс испытал невероятное и даже неожиданное облегчение, когда капитан спустя некоторое время после погружения, осмотрев поверхность в перископ, скомандовал «Наутилусу» лечь на дно.

   Карлу следовало путешествовать не на подводном корабле, а на китобойном судне  – ему, несомненно, пришлось бы по душе вонзать острые гарпуны в спины исполинов.
   Бородатый психопат, казалось, готов был атаковать все и вся, он вертелся вокруг приникшего к перископу Немо и, подпрыгивая, пытался заглянуть в окуляры через плечо капитана.
– Пора их таранить, пора, – повторял этот Измаил, потрясая кулаками и брызжа слюной в забытьи волнения. – Вы доставите мне огромное удовольствие, мой друг, потопив этот корабль. Если бы русские заметили нас, то попытались бы сделать то же самое! Они блокируют кавказский берег…
– Они довольно умело штормуют, – комментировал Немо поведение русских моряков и добавил: – Не считаю для себя возможным нападать в такую погоду.
Измаил, услышав такой ответ, не счел нужным скрывать свое раздражение. Он резким движением сцепил руки за спиной и принялся, как тигр в клетке, выхаживать в тесном пространстве рубки.
– Далеко мы уедем, если будем подобным образом цацкаться с царизмом! Раньше я не замечал в вас, адмирал, боязни запачкать свои белые перчатки.
– Я моряк. Кроме моего, есть еще чей-то закон. И сейчас имею дело с моряками, а не с царизмом.
   Карл только махнул рукой.