Раммштайн

                1 

             Дерьма в мире и так хватает.
             Примерно в этом ключе размышлял мой давний друг Отто Карлович Ларинголог. Родившись в языковой стихии, где любое слово, вплоть до деепричастия, может стать еврейской фамилией, Отто на судьбу не обижался. Чего на нее обижаться?
             Вообще, я Отто люблю, он один из самых роскошных людей, что я встречал в жизни. Но он, конечно, и дятел известный.
             То, что еврейский юноша должен быть маленьким, в очках и со скрипкой под мышкой, думают те, кто не видел еврейский спецназ. Я еврейский спецназ видел. Там много здоровых светловолосых парней окончивших рязанское десантное училище. В основном, эти парни командуют маленькими, в очках и с автоматами под мышкой.
             Но Отто не маленький, но и рязанского училища не кончал.
             Отто был начинающим гангстером.
             Странные причуды классической филологии.

                2

             Мы познакомились с ним в университете, мы вместе пили водку на вечернем факультете филфака. Нахера нам был нужен этот филфак, не знали ни я, ни он.
             Я из семьи потомственных кораблестроителей. Пять поколений инженеров. И мне говорили после школы – иди в «Водяной», Олежек, но Олежек выебнулся и пошел в универ на филологический. Теперь Олежек выебывается в ремонтной канаве.
             А Отто, как раз из семьи потомственных филологов-русистов. Так что, может, он и знал нафига ему филфак, но мне не говорил. Учитывая, что сейчас он руководит каким-то кибуцу – наверняка знал.
             А гангстером он хотел стать, в силу причудливого характера и каменных мышц.
             Да и кем еще он мог стать?
             После учебы мы потерялись, я пошел работать на стройку, а Отто – директором гостиницы.
             Встретились мы в синагоге, спустя десять лет.

                3

             Я в синагоге работал, если красиво, то – консультантом по безопасности, а если без понтов – охранником.
             Однажды, помню, не пустил израильского проверяющего, бывшего полковника разведки, а ныне сотрудника Моссада, очень он впечатлился такой моей бдительностью. Мне повысили оклад.       
             Еще один раз, завернул какого-то красавца с дипломатической карточкой в руке. Случился небольшой международный культурный скандал, мне понизили оклад.
             Но больше всех меня порадовал визит вооруженного фельдъегеря с правительственной телеграммой, за которую я витиевато расписался. На этот раз мой оклад не сдвинулся с места.
             В общем, в синагоге меня все устраивало. Я вел долгие философские диспуты с габаем, вызывал "Скорую" старушкам упавшим в обморок и нес усиленное дежурство с двумя милиционерами в день рождения Гитлера.
             Выслушивал угрозы по телефону. Посылал угрожающего на ***, предлагал прийти и объяснить мне на месте, почему ему не нравятся евреи.
             Долго разговаривал на смеси украинского, идиша и английского со стариком из Германии, который звонил не мне, а раввину, но не застав того на месте, решил покалякать со мной.
             Ну и с Отто, заезжающим время от времени на разбитой «Пятерке», виделся.
             По моему гангстером он так и не стал, или «Пятерка» это маскировка?

                4

             Я тут еще хотел сделать отступление про детство, как источник всех проблем взрослой жизни. Или отсутствия таковых. Но не буду.
             У меня было хорошее советское детство и все мои проблемы, благоприобретенные в зрелом возрасте.
             Например, наш план с Отто организовать фирму по продаже мацы в Карелии. Чего-то мы там не просчитали. Но план был хорош.
             Поэтому про детство не буду.

                5
   
             Как только Отто увидел меня в синагоге, так тут же очень обрадовался:
-- И сюда пробрались! В самое сердце!
             Мы с ним обнялись.
             Потом, конечно, напились на радостях, как скоты, так что его «Пятерку» четыре дня искали. Не могли вспомнить где оставили машину. Нашли в соседнем с синагогой дворе у дома раввина, мы ее, оказывается, тамошнему охраннику оставили под присмотр.
             И вот что характерно, после трехсот пятидесяти граммов, Отто меня начинал называть жидовской мордой, а его, соответственно, русофильской.
             Подрались в тот раз с какими-то оболтусами.
             И сильно поспорили насчет Раммштайна.
             Мне диск с этой группешкой сынок подогнал и она мне понравилась. А Отто к Раммштайну был равнодушен, редкий раз, услышав ее у меня в машине, говорил цитируя:
-- Суровую музыку твой еврей сочиняет.

                6

             Я теперь Раммштайн не слушаю, то есть специально не слушаю, ушел дальше, но если случайно зацеплю где краем уха, вспоминаю Отто и нашу тогдашнюю пьянку.
             Сейчас так выпить не с кем. Скучно люди стали пить. Или это я завидую, как завязавший?
             Отто уехал в Израиль, звал меня с собой, предлагал сменить фамилию на Макошер, два раза присылал вызов. Узнав, кем я работаю сейчас, называл провинциальным слесарем. Передавал какие-то дурацкие подарки с оказией. Типа бухарской кипы и пластмассового кальяна.
             И чего мне так, та старинная пьянка запомнилась.
             Может тем, что когда на меня наехал юноша с золотыми перстнями на всех пальцах, Отто без замаха ударил, сломав ему нос.
             Или тем, что из ментовки нас вызволял чрезвычайно влиятельный бизнесмен и филантроп, паркующий свои броневики на территории синагоги.
             И милиционеры вернули нам недопитую бутылку коньяку.
             Может и этим.
             Что-то я, последнее время, моду взял в своих рассказах давить хеменгуэевщину из всех щелей. Писать такие эффектные концовки со скупой грустью.
             Не знаю почему мне та пьянка запомнилась и выдумывать не буду.

                7

             Но с Отто я бы еще бухнул, бывает, распущу мечты по ветру. Будто я лечу в Иерусалим и начинаю пить уже в самолете, а в аэропорту «Бен-Гурион» меня встречает эта морда русофильская.
             А потом мы сидим в открытом кафе, причем я в черных брюках и белой рубашке и упорно запиваю водку водой, хотя я никогда не запивал водку.

                8

             Не могу удержаться – когда я иду по центральной пешеходной улице нашего города, то здороваюсь каждые пять минут.
             С прихожанами нашей синагоги.