Валерий Хатюшин Взятие Кремля

ВЗЯТИЕ КРЕМЛЯ
(Героическая поэма)

Наше солнце без нас не взойдет.
2001 г.

Что же стало с Родиной моей!
Как повально люди измельчали!
Нет былой страны богатырей.
Есть страна убийственной печали.

Молодые не хотят рожать
в эти годы бедственно-лихие.
Для врагов — сплошная благодать
на просторах гибнущей России.

Врать и грабить нынче не грешно.
Никаким властям не стало веры.
Генералы скурвились давно,
и в себя стреляют офицеры.

Соберусь я с горечью своей,
моровой измучен свистопляской,
самых верных призову друзей —
встанем под часами башни Спасской.

Много знала Русь великих смут.
Но иссяк, как видно, дух бунтарский.
Прозвенят часы, и к нам сойдут
с пьедестала Минин и Пожарский.

Кликнем клич в живую даль веков,
коль страна бесстрашием ослабла, —
к нам прискачут в грохоте подков
Пересвет могучий и Ослябя.

Коль в стране крутых мужей изъян
и смердят ублюдки под скотами, —
к нам придут Степан и Емельян,
и Суворов тоже будет с нами.

В окруженье дьявольских измен,
чтоб рассеять этот мрак бесовский,
Сергий будет здесь, и Гермоген,
и упорный Серафим Саровский.

С Курской битвы под курантов бой
долетит орудий канонада.
Маршал Жуков наш возглавит строй
на коне победного парада.

Клеветой безумной обожжен,
Сталин подойдет и встанет рядом,
врассыпную затрусит ОМОН,
сгинув под его спокойным взглядом.

Перед самым часом грозовым
подбежит сибирская пехота,
и с ее напором штурмовым
распахнутся Спасские ворота.

Всей трусливой сволочи на страх
мы войдем в кремлевскую обитель —
патриот, мятежник и монах,
и святитель, и герой-воитель.

И знаменьем крестным осенясь,
смяв охрану в схватке скоротечной,
крикнем: «Кто здесь временные?! Слазь!
Мы вернулись! Мы пришли навечно!»

Но в Кремле не будет никого,
молча встретят нас пустые стены.
Растворятся в воздухе его,
как мираж, наперсники измены.

Нас обнимет храмов немота
горькой болью вековой утраты.
Слишком долго смерть и пустота
обживали царские палаты.

Но из жуткой этой пустоты,
гиблой тьмой разящей, как могила,
из тщеты и черной клеветы
вся совьется вражеская сила.

Мерзих бесов адский легион
будет выть и прыгать перед нами.
Стаей трупных грифов окружен,
выйдет Мертвый с пьяными глазами.

Прогорланит по-вороньи: «Чта-а?!»,
отрыгнув гниением блевотным.
Телесвора — мразь и вшивота —
изойдет рычанием животным.

Сергий, Гермоген и Серафим
Крест поднимут со святой молитвой.
Каждый воин именем своим
поклянется небу перед битвой.

Маршал Жуков, Разин, Пугачев,
Пересвет, Ослябя и Суворов,
усмехнувшись на бесовский рев,
без излишних споров и разборов

порешат нечистых порешить,
и начнется рубка злобных тварей,
будем их кромсать, косить, крошить
всё мощней, отчаянней и ярей.

Вдолбим в землю, искромсаем в пыль,
истолчем в ничто гнилое семя.
Били шведов с ляхами не мы ль?
И не мы ль спасали сучье племя?

Князь Пожарский отсечет башку
Мертвецу с опухшими глазами,
завопит она: «Ку-ка-ре-ку-у!..»
и, взмахнув ослиными ушами,

улетит за море-океан
к другу Биллу как посланье смерти…
Весь паскудно-либеральный клан
за собой в огонь утащат черти.

Но другим — сияющим огнем
озарится ночь в родной Державе:
то взойдет навеки над Кремлем
солнце русских в золоте и славе.

Вождь с улыбкой приподнимет бровь,
скажет: «Здесь народа интересы…»
Правду, веру, доблесть и любовь
не осилят никакие бесы.

На Руси не будет больше смут.
Враг познает грозную науку.
Крепко Сталин с Мининым сожмут
каждому из нас плечо и руку.