Материнская родословная. Дед Александр

Комментарий к фотографии сделан мамой, Просняковой Анной Александровной.

На фото: вверху слева – папа (дедушка Александр) и мой дядя Терентий (тоже стоит справа), впоследствии репрессированный, его отправили строить Мурманскую железную дорогу. После войны тете Марфе выплатили компенсацию 2000 рублей на девочку, которая родилась без отца - Терентия. Внизу - Яков Лукин, двоюродный дядя и Петр, родной дядя, брат папы (деда Александра).
У дяди Петра была дочь Аня Сорокина, на год старше меня. В Святозере учились: я в шестом, она - в седьмом. Потом она ушла на курсы бухгалтеров, а я в восьмой класс в деревню Корзу, где была полная средняя школа. До восьмого класса все предметы были на финском языке, кроме русского языка. Учила еще английский язык, а финский язык был родным. А в восьмом классе все предметы перевели на русский. Но я окончила восьмой класс обратно с наградой - большой балалайкой. У брата Петра была средняя балалайка, а мне большую подарили. И когда мы ехали домой 50 км из Корзы до Пряжи, была жара, я на этой балалайке играла "русскую"  - танец. А остальные ребята танцевали под мою музыку на солнечной полянке. Все плясали. После восьмого класса поступила без экзаменов - я была круглая отличница - на второй курс Карпедрабфака. К доске идут отвечать, решили задачу - надо объяснить, пальцем показывали, русского не знали, учитель их понимал - до этого русского языка не знали. Готовили в пединститут. Я умудрилась после всего этого сдать экзамены и поступить на факультет русского языка и литературы. Пришлось учиться языку в войну (финскую). Закончила первый курс, перешла на второй курс, а Сталин издал в 1940-м году приказ, что самым круглым отличникам будет 560 рублей стипендия, а кто имеет одну четверку - стипендии не будет. А мы уже с отцом дружили с весны, я еще жила в общежитии, некоторые устроились, тетя Маруся выучилась на бухгалтера, а учились вместе на рабфаке, дальше не поступала. Я устраивалась на работу переводчицей по линии НКВД, переводить литературу финскую, попавшую к нам. Мы, комсомольцы, пошли к ним. Заполнили анкету. Я записала всех родных, что никто не репрессировался и не был за границей. А дядя Терентий не был родным, был мужем тетей. Они добрались до него, а я, сама не понимая, скрыла это. Пришли мы за ответом через месяц. Меня, как комсомолку, отругали окончательно, и сказали выгнать из комсомола. Других девочек, троих, приняли в переводчицы. В войну они, в конце концов, погибли. Я вышла замуж, была беременна и не попала на войну.
Деревенские мужики собрались в Петрозаводск продавать картофель, мясо, а там покупать сахар, масло растительное, соль, ткани, обувь. Там и сделали фотографию. Сапоги шили сами, кожа своя - яловые, хромовые делали из овечьей шкуры, молодых телят, был деревенские сапожники, как наш папа, он сделает выкройку, снимет мерку и сошьет сапоги. Другие могли чинить, а шить не все. Мне папа умудрился даже туфли сшить. Дратву делала мама (бабушка Поля) из конопляных ниток, он варом почернит и делает блестящими, черными цвета. Все сами растили - коноплю, лен, это разделать и прясть нитки, из ниток на ткацких станках ткали ткани, шили мужские кальсоны (в записи Татьяны).

Дед – Иван Сорокин, карел (д. Ригсельга)
Его дети: Александр – мамин отец
                Яков – его дочь Анна – крестная мамы
                Анна (тетя Аша  - по-карельски), жила в деревне Лижма
                Дарья (детей не было) 
                Семен
                Петр (он с семьей жил на первом этаже дома, мамина семья – на втором).
                Михаил (Толя похож на него).
.  Дедушка и бабушка мамы похоронены в Пряже (7 км). Близлежащие к Ригсельге  деревни –  Нинесельга,  Маньга.  ( Риг – рига, сельга – гора).


Отец – Александр – был сапожником: шил и ремонтировал обувь для жителей деревни, чаще – безо всякой оплаты. Иногда в качестве оплаты приносили молоко и овощи. Дратву сам плел из конопляных ниток, которые из выращенной на огороде конопли плели мать с дочерьми – Анной и Акулиной. Они пряли нитки на прялке, а он плел и смолил дратву, натирал  варом.
Лен сеяли на лесных вырубках. Там же сеяли и репу – на лесных полянах.
Кроме того, отец был заядлым рыбаком. Сам плел кошель из бересты, с крышкой, в котором и приносил рыбу домой. «Но в первую очередь, обычно, разложит рыбу по чашкам и отправляет меня: «Аня, отнеси рыбу тем и тем; у них некому рыбу ловить». С весны и все лето ловились в озере (сетями самодельными, из тех же конопляных ниток – всякого размера) лещи, подлещики, окуни, щуки, ерши и плотва. Зимой ловил налимов. Лед на озере был тонким. Сметет снег, и рыба на виду.  Всю зиму в кладовке хранилось много налима и, обычно, икры. Рыбой питались круглый год: летом – солили, на зиму сушили. Где ловил рыбу, там и сети сушил, без боязни. Воровства не было. Из рассказа Гали.


В  записи Анатолия со слов мамы. Дедушка мамы, наш прадедушка, Иван Сорокин был родом из Ригсельги. Взял девушку из Пряжи, жили у ее родителей в добротном доме. Потом переехали в Ригсельгу, здесь и обосновались. Сын Александр, будущий отец мамы, родился еще в Пряже.
Дедушка Александр умер в возрасте пятидесяти лет (неточно, возможно, моложе на год) в 1947 году, когда наши родители уехали на юг из Карелии с двумя маленькими детьми (Галей и Валерой). Когда жили в хуторе на Дону, им пришло сообщение об этом.

Так как в воспоминаниях мамы выявились неясности, связанные с дядей Терентием, я попытался найти его в списках репрессированных. Оказалось, что списки называются «Поименные списки Карелии1937-38 г.г.», но дается общий список по Северо-Западу, это огромное количество людей, уничтоженных властью. Читать их больно, изучить невозможно. Молодых немного, обычно люди в возрасте 30-40 лет, в самом цветущем возрасте. Оказались находки, которые заставили задуматься. Например, мама говорила, что я похож на ее дядю Мишу (Сорокина). Но в списках случайно нашелся: Сорокин Михаил Иванович, 1902 г. р. в д. Ригсельга Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник.
Не может быть в одной небольшой деревне полного тезки. Видимо, мама училась в Пряже, когда это произошло, потом уехала в Петрозаводск: педрабфак и пединститут. Возможно, это совпало с ее отъездом. Потом эту ситуацию решили от нее скрыть, так я посчитал. Она знала, что репрессировали не родного дядю, мужа тети Марфы. Дядю Михаила она любила, видимо, это был веселый человек, хорошо к ней относился. Неизвестно, были ли у него дети, семья. Если он был не женат, то мог помогать племяннице. Так же я, холостой парень, помогал с детьми сестер Гали и Тани, даже друг давал маленьких детей мне на день, потому что ему с женой надо было куда-то съездить. Понятно, что дети привязывались к добрым и веселым родственникам. Потом оказалось, что маму в Петрозаводске вызвали в НКВД, где строго приструнили, но за молодостью лет не привлекли по какой-нибудь статье. Она подала документы на переводчицу финского языка, был такой набор в финскую войну, в то время маме пришлось покинуть учебу из-за нехватки средств к существованию. Переводчик для военного времени должен быть абсолютно чист перед Родиной. Но маме этот номер не прошел. Для нашей семьи Просняковых это стало удачей, потому что на войне мамы бы не стало. Она говорила, что все ее подруги, поступившие на службу переводчицами, погибли или пропали. Так как мама не знала, в чем дело, то в НКВД, видя это незнание, ее отпустили. Она знала только о Терентии. Видимо, эту тайну хранили и ее родители. Надо сказать, что у бабушки Поли в старческом возрасте был обширный склероз, но в более молодом возрасте она, вероятно, хранила секрет. Буквально перед публикацией этого раздела мама рассказала мне о своем дяде Мише (см. ниже).

Найдено в Интернете. Как сообщает газета «Карелия», пенсионерка Ю.Фрион рассказала историю о том, что когда ей было 11 лет, то они с подружкой Вандой, которая была на год-два старше, в 1937 году ходили из п. Пиндуши к страшному месту. Много километров шли по лесной дороге на Повенец, потом свернули влево. На поляне, где, как решили девочки, была братская могила, они нашли много бумажек, свернутых в трубочки. Это были предсмертные записки. Девочки их разворачивали и читали: "Прощайте, мои дорогие..."
В земле Сандармоха 231 провал, каждый из которых пронумерован и отмечен крестами, венками, валунами с мемориальными табличками или просто искусственными цветами, обозначающими круг провала. В каждом провале – братская могила.
И это только в Сандармохе!
Как указывает в своей статье «Тайны урочища Сандармох» Сергей Хохлов, «в делах прокуратуры КАССР находятся приговоры к расстрелу, а также акты о приведении приговоров в исполнение за 1941-42 годы. В актах указаны места захоронения расстрелянных. В основном это Повенец, район 16, 17, 18 км, в лесу; тракт Пяльма-Медвежьегорск, 2-й км; тракт Пудож-Вытегра, 9, 10 км».  Из романа Светланы Савицкой «РАСПУТАЙ ВРЕМЯ».

Сорокин Михаил Иванович, 1902 г. р. в д. Ригсельга Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 17.12.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 28.12.1937 г. осужден по ст. 58-2-9-10-11. Расстрелян 08.01.1938 г. на ст. Медвежья Гора (Сандармох). Реабилитирован Верховным Судом КАССР 27.06.1959 г.

Сорокин Павел Никифорович, 1888 г. р. в д. Святозеро Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 17.12.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 28.12.1937 г. осужден по ст. 58-2-9-10-11. Расстрелян 08.01.1938 г. на ст. Медвежья Гора (Сандармох). Реабилитирован Военным трибуналом Северного военного округа 23.01.1960 г.

Сорокин Алексей Матвеевич, 1903 г. р. в д. Ригсельга Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, кладовщик. Арестован 17.12.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 28.12.1937 г. осужден по ст. 58-2-10-11. Расстрелян 08.01.1938 г. на ст. Медвежья Гора (Сандармох). Реабилитирован ПВ Суда КАССР 27.06.1959 г.

Сорокин Иван Федорович, 1895 г. р., место рождения: д. Святозеро, Пряжинского р-на, карел, бывш. член ВКП(б), завмаг в акционерном обществе Карелторг. Проживал в г. Петрозаводск. Арестован 06.11.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 29.11.1937 г. осужден по ст. 58-2-10-11. Расстрелян 04.12.1937 г. в окрестностях г. Петрозаводск. Реабилитирован Военным трибуналом Северного в/о 24.04.1958 г.

Сорокин Игнатий Матвеевич, 1887 г. р. в д. Ригсельга Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 17.12.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 28.12.1937 г. осужден по ст. 58-2-9-10-11. Расстрелян 08.01.1938 г. на ст. Медвежья Гора (Сандармох). Реабилитирован Верховным Судом КАССР 27.06.1959 г.

Сорокин Иван Максимович, 1883 г. р. в д. Котчура Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 06.10.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 17.10.1937 г. осужден по ст. 58-2-9-10-11.
Сорокин Павел Никифорович, 1888 г. р. в д. Святозеро Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник.

Таким образом, розыски показали, что Сорокиных в Пряжинском районе было много, наверняка и сейчас осталось немало. Видно, что братья Сорокины (отчество - Матвеевич) расстреляны в один день. В основном, у других - разные инициалы. Однако это не означает, что просто – однофамильцы. Наиболее вероятно, что родственные связи существуют, так как мужчины берут, в основном, жену из других мест, а мама сказала, что Иван Сорокин был родом из Ригсельги. Святозеро и Ригсельга находятся в двадцати километрах друг от друга, но жители ходили через лес напрямую, что сокращало намного расстояние.
Меня интересует именно Михаил Иванович. На этот вопрос мама, несмотря на 90-летний возраст, ответила подробно. В НКВД ей говорили только о Терентии, поэтому мама могла говорить, что он – муж ее родной тети Марфы. Она у них гостила в Святозеро летом, ухаживала за их ребенком, мальчиком, когда они уходили на покос. Прожила у них месяц. После поданного ею заявления на работу переводчицей финского языка в НКВД месяц искали, все ли чисто в родне. Михаила Ивановича просто могли не найти, так как репрессированных было очень много. Он к этому времени уехал из Ригсельги, как говорили, ушел в зятья, в другую деревню, расположенную между Пряжей и Петрозаводском. Между ними пятьдесят километров. Таким образом, мама настаивает, что в НКВД не знали о Михаиле. Другого Михаила Сорокина в Ригсельге не было, говорит мама. Разумеется, сейчас всех уничтоженных свели бы в одну компьютерную базу – ошибки бы не было. Проще поверить маме на слово. Однако НКВД был жесткий дисциплинированный орган, карающий меч партии. Поверить в их недоработку, расхлябанность можно, но за месяц наверняка некто посетил Ригсельгу, Пряжу, проверил людей и документы на месте. Михаила Ивановича к тому времени не было, но в другом месте его все-таки нашли и репрессировали, причем, по документам место жительства осталось прежнее – Ригсельга. По дате мы видим – 1937-й год, декабрь. Прошло больше двух лет после его гибели, прежде чем стали наводить справки.
По всему выходит, что остались открытыми обе версии: мамина и моя. Я не думаю, что НКВД могло упустить маминого близкого родственника.
Лукины – тоже мамины родственники, только двоюродные. Видимо, Ригсельга – небольшая была деревня, и вся была охвачена родственными связями. Поэтому жен и мужей искали в других деревнях. Мама сама вспомнила, что были родственники с другой фамилией – Лукины, ее двоюродные дяди Семен и Яков. У Семена был сын Федор. В списках репрессированных встретился  Егор Лукин. Вот справка.
Лукин Егор Васильевич, 1898 г. р. в д. Ригсельга Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 18.12.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 21.12.1937 г. осужден по ст. 58-2-9-10-11. Расстрелян 27.12.1937 г. в окрестностях г. Петрозаводск. Реабилитирован ПВ Суда КАССР 27.06.1959 г.
Что касается Терентия, мама не смогла вспомнить его фамилию. Найти в бесчисленных списках человека по имени мне не удалось. Быть может, со временем удастся это сделать.
Лукиных в Пряжинском районе было много.
Лукин Николай Дмитриевич, 1888 г. р. в д. Чуйнаволок Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 24.07.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 25.08.1937 г. осужден по ст. 58-1а-2-11. Расстрелян 27.08.1937 г. в окрестностях г. Петрозаводск. Реабилитирован Военным трибуналом Северного военного округа 07.03.1957 г.
Лукин Кузьма Николаевич, 1913 г. р. в д. Чуйнаволок Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 06.07.1938 г. Особой тройкой НКВД Карельской АССР от 20.09.1938 г. осужден по ст. 58-6. Расстрелян 22.09.1938 г. в окрестностях г. Петрозаводск. Реабилитирован Военным трибуналом Северного военного округа 23.08.1958 г.
Лукин Василий Дмитриевич, 1885 г. р. в д. Чуйнаволок Пряжинского района, где и проживал, карел, беспартийный, колхозник. Арестован 19.07.1937 г. Тройкой НКВД Карельской АССР от 25.08.1937 г. осужден по ст. 58-1а-2-10-11. Расстрелян 27.08.1937 г. в окрестностях г. Петрозаводск. Реабилитирован Военным трибуналом Северного военного округа 07.03.1957 г.
Список загубленных Лукиных огромен – и по Пряжинскому району и по всей Карелии. Вот братьев Лукиных расстреляли в один день. Такое впечатление, что фамилию Лукин решили искоренить.  Ведь это не средние века, это происходило совсем недавно. Если маме Лукины из Ригсельги были двоюродными дядьями, то для нас они как троюродная связь. Самый настоящий геноцид по отношению к нашей родне. Под этим могут подписаться и другие фамилии.
Мама прожила жизнь вопреки войне, нищете, воспитала совместно с папой четверых детей. Нам всем есть с кого брать пример.

Дополнение от Татьяны:
После встречи летом 2012 года с нашей троюродной сестрой Анной - внучкой маминого дяди Петра Сорокина, которая хорошо знает историю рода Сорокиных и деревни Ригсельги (она выросла там, все детство провела с бабушкой), можно внести некоторые уточнения в вышесказанное. (Мама с 9-ти лет училась в школах - интернатах, в родительском доме бывала только на каникулах, ее воспоминания не во всем точны).
Яков Лукин (на фото) - родной брат ее отца, нашего деда Александра. История такова: их семья была бедной, и Лукины (родственники), жившие зажиточно, но не имевшие детей, взяли его в свою семью, дав свою фамилию. Впоследствии он был "самым богатым" из братьев (конечно, относительно - в маленькой деревне Ригсельге особо богатых не было). Его дочь Анна (Анна Яковлевна Васильева - в замужестве) была маминой крестной. Мама вспоминает, что перед тем, как выйти замуж за нашего отца, приходила к ней - советоваться (в Петрозаводске).
Петр Сорокин участвовал в первой мировой войне, был ранен, после прожил недолго, похоронен в Пряже на старом кладбище. Анна показала мне это место - там похоронены и многие другие  наши предки, в Ригсельге - 7км от Пряжи - своего кладбища не было (появилось только после Отечественной войны).
Муж маминой тети Марфы Терентий Романов, репрессированный в 1937 году, был расстрелян (вместе со своим родным братом Яковом) через две недели после ареста.
Еще одно уточнение (от мамы)- в детстве (учась в начальной школе), во время летних каникул, она ухаживала за ребенком брата дяди Терентия Якова - его семья жила во второй половине их общего дома. Этот дом стоит до сих пор - в деревне Чернаволок (сейчас - часть Святозера), служит дачей детям и внукам. Этим летом я была в нем - с Ниной, дочерью Терентия и Марфы, выросшей без отца, и ее дочерью Ларисой. Марфа - сестра нашей родной бабушки Поли (матери нашей мамы), у нее были дети Михаил и Нина.
На фотографии нет еще одного брата нашего деда Александра - Михаила Сорокина. Версия, что это он был репрессирован, не подтвердилась. Оказалось, что в маленькой Ригсельге было два Михаила Ивановича Сорокина. Дочь того, что был арестован, живет в Петрозаводске. Она помогла установить истину. Скорее всего, родственная связь существует, но какая точно, сейчас установить невозможно. Своего двоюродного деда Михаила Анна, внучка его брата Петра, помнит хорошо как очень веселого человека. И на фото, что она мне подарила, он, уже с седой бородой, улыбается. Они очень похожи - братья, он и Александр, наш дед. Оба были хорошими сапожниками. Мама вспоминает, что ей отец шил туфли, в которых она ходила в институт. А Анна рассказала, что он ее матери, своей племяннице Анастасии, сшил сапоги за одну ночь...

Следующая часть: http://proza.ru/2009/11/18/26