Черная рука

Галина Ивановна заволновалась: десятилетняя Ирка после лагеря приехала задумчивая, стала включать свет по ночам в своей комнате, плакала.
- Да дурь одна,- досадовал муж Галины Ивановны,- Предпубертанный период.
- Препупертатный, неуч,- отмахнулась от мужа Галина.
- Ну, пусть ПРЕ, вместо ПРЕД,- весело ответил супруг и засеменил на работу, сверкая лысиной.

Ирка была долгожданной девочкой у позднерожавшей Галины, два сына давно отслужили в армии и дипломов понахватали, старший женат, вот-вот сам отцом станет, а Ирка...
Ну что взять с мамаши, родившей в тридцать лет? Галина Ивановна прекрасно понимала что излишне балует дочь, потакает мелким капризам, отмахивалась от подтрунивающих сыновей и мужа. Только в этот раз что-то серьезное стряслось у Ирки. Что-то очень серьезное.
Прошла неделя, как-то ночью Ирка пришлепала к ней в спальню, словно маленькая, забралась под одеяло и мирно засопела. Галина Ивановна провела по волосам дочери ладонью, поцеловала чистый лоб.
- Мама,- сонно отозвалась Ирка,- Я боюсь. Черные руки есть?
- Ну что ты такое говоришь, Ира?! Спи! большая уже!
Галина глупо улыбалась, стараясь не хихикать в подушку. Понабралась Ирка в лагере, она впечатлительная, испугали ее там в палате страшными рассказами. Черная рука, красные туфли, синие зубы, зеленая штора. Господи, а она-то волновалась. Ну все, Галина, спи, спи.

Утром бледная и притихшая дочь не притронулась к любимым оладьям, не отвечала на шутки братьев, ушла в свою комнату, засобиралась в школу - школа за углом. Галина Ивановна наблюдала за дочерью в окно - Ирка вышла, поплелась к школе как на каторгу. Двести метров брела как бурлак.
- А все тыыыы,- прошипела Галина мужу, почувстовав как тот топчется за спиной,- Говорила тебе, не давать ее в лагерь, забрать после первой недели, не привыкла она, но нет, раскудахтался:"Пусть останется, ей полезно с детьми"... Смотри на твое "полезно".
- Не галди, Галка,- в теплую ладонь Галины скользнула узкая записка,- Почитай.
Записка была написана Иркой, ее почерк, ее корявые маленькие буквы.
" Лидка, я не буду с тобой дружить, и никакой черной руки нет!!!
И."

Галина Ивановна прочитала записку два раза, запомнила имя, и пошла в школу выяснять сколько учениц по имени "Лида" все еще существуют в четвертых классах "Б". Лида оказалась одна. И мать Лиды забирала ее после школы. Галина демонстративно скучала в своем ожидании, нетерпеливо постукивая каблуком: какая-то ...испугала ее дочь. Так еще их и ждать?

- Вот она,- указала классная, но Галина Ивановна сама узнала надменную женщину в дорогом пальто, в шляпке с вуалью, вся в духах и перчатках. Она. Лидкина мать.

- Вы - мама Лидочки? Здравствуйте, очень приятно.
- Я...- весело и смело милая женщина в пальто и перчатках улыбнулась, но Галина Ивановна уже набрала инерцию, скорость, смелость. И женских мудростей по мелочи.
- Нет!- отрешенно парадным жестом отказалась она от рукопожатия,- Мне еще тут и поцелуев не хватало! Пройдемте!
В кабинете директора было пусто и жарко. Увяли все цветы. Мама Лидочки погладила перчатками мимоходом кактус на подоконнике:
"Старенький... Жалко, бедолагу"

Потом они обе разговорились и началось:

- Точно нельзя?- махала она пухлой рукой,- Вы напугали мою дочь до смерти. Черная рука какая-то. Мы же с вами взрослые люди. Вы представляете, она говорит что в лагере видели черную руку. Ребенок напуган, поймите меня как мать.
- Как мать? Ну что вы, Галочка,- женщина в перчатках махала так приветливо, так приветливо... Так... приветливо.


...
- Представляешь? Она постоянно стаскивала с меня перчатки. Лида, ну сколько можно? Иди спать.

Маленькая женщина гневно снимала перчатки, обнажая черные руки.