Тихо стучу по ночам

                Тихо «стучу» по ночам.
               
                Николай Нечаев.

1.В  краю родном.

      Когда Веретенников приехал к семье,в родное село,то,разумеется, встал вопрос: что ему делать? Не вечно же сидеть на шее тестя. Чем может заняться подполковник Красной Армии,начальник связи дивизии? В районе  есть узел связи,где бы его опыт и знания очень пригодились.Правда, узел в другом селе,в райцентре,но это не так важно,главное – пристроиться.

      -Вася,ты хорошо знаешь Аржевикина?- спросила его жена.
      - Алексея? Мы с ним в школе вместе учились.Он разве жив?
      -Его-то нет,он погиб. А вот его сын сейчас  работает секретарем райисполкома,с ним можно поговорить.Он часто приезжает к матери.
      - Валерий?
      - Да.

      - Сопливый мальчишка! «Я Валерий Чикалов!»- постоянно кричал он,и бил себя в грудь кулачком.Смотри ты,как растут люди.Пока мы по гарнизонам скитались,они в люди выбивались. Мне обязательно надо поехать в Андриановку – зайду в узел связи, а потом загляну и в исполком. Валерий Алексеевич,значит?

2.Визит к односельчанину.

      -Василий Петрович Веретенников?- переспросил Аржевикин,-Ну как не помнить? Своих людей мы не имеем права забывать.Еще когда первое письмо вы прислали, после многолетнего молчания, мама мне об этом рассказывала.Это была сенсация для всего села. Рад вас видеть.Чем могу служить?

     - Видите ли.Я многие годы занимался вопросами связи,- начал излагать свою просьбу Веретенников.- Был в последнее время начальником связи дивизии.Хорощо знаком с различной аппаратурой: и телефонной, и телеграфной, радиосвязь мог бы наладить.А здесь,в узле связи, всё оборудование старое,примитивное,изношенное. Одним словом, мог бы,как говорят, помочь поднять уровень обслуживания средствами связи.

     - Я вас понимаю Василий Петрович. Нам действительно нужен компетентный человек,чтобы сдвинуть с места эту службу. И я с удовольствием рекомендовал бы вас на это место.Но..Насколько я знаю, вы не член партии?
     -Нет.
     - Думается,что,занимая высокие должности,вы,конечно же, состояли в партии?    
     - Да. Я был членом партии.Но..Была война. Люди теряли жизни, не только партийные билеты.

     - Я всё понимаю,уважаемый Василий Петрович, но есть районный комитет партии, где нас не поймут, и даже слушать не станут.Скажут: «как можно доверить связь, нервы нашего района, случайному человеку,который один раз уже не оправдал доверия партии?»
      Провожая гостя до порога,Валерий Алексеевич заглянул к секретарше.
     - Надо зарегистрировать посетителя?- спросила она.
     - Не в коем случае,- ответил он.- Это заходил односельчанин, передал мне письмо от мамы.

3.Лесные откровения.

     Петрович не обижался на Аржевикина,он даже понимал его: по телефону,по телеграфу идут самые разные сообщения, и поэтому, подозрительное ухо,подозрительный  глаз, очень даже нежелательны.
      Преодолевая дальний путь домой,он обдумывал свою жизнь,и она картинками проплывала перед его взором.
      Где же остался партийный билет?
 
  …Три одиноких фигуры маячат на опушке леса.Отряд, в котором они двигались к своим, попал в засаду: окруженцы оказались еще в одном окружении.Этим троим удалось выскользнуть из оцепления,из-под кинжального огня пулеметов.
      Теперь у них нет командира, они предоставлены сами себе,сами должны решать свою судьбу. На троих два пистолета,одна винтовка Мосина,и.. ни одного патрона.

      Прошла тревожная ночь после  трагического боя.
      Утро. Пора осмотреться,пора принимать какое-то решение.
      С Веретенниковым, работник оперативного отдела Преображенский и старшина Арсений Остапец,из артдивизиона.

     - Арсений,-говорит Преображенский,- сходите в разведку?Видите вон то село,которое за дорогой,слева.Оно небольшое,возможно там нет немцев.Узнайте, что  за люди там живут,можно ли с ними поддерживать контакт,далеко ли линия фронта?
     - Слушаюсь, товарищ полковник!- по-привычке козырнул старшина.

     - Теперь мы все равны,сынок, никакой я не полковник,просто старший по возрасту. Разузнайте всё,приходите сюда, на опушку. Вон дуб развесистый: мы близь него где-то будем. Винтовку оставьте: и легче, и меньше подозрений. Мне интересно знать: польское это село или белорусское? Далеко ли мы от старой государственной границы?

     Старшина ушел,а командиры устроились в кустах, неподолеку от того самого дуба.
     -Ни боеприпасов,ни провианта у нас нет,-продолжал Преображенский.-Даже застрелиться  нет возможности.
     - Бросьте говорить глупости,Петр Трофимыч, у вас же семья,подумайте о ней.Вы  не мальчишка, в конце концов,может быть еще всё образуется само собой. Не по своей вине мы оказались в заднем проходе.Если правду говорить,всё к этому шло.Вы это лучше меня знаете, вы же в большом штабе служили?

     - Да,Василий Петрович,все эти заплечные дела у меня на глазах происходили.Тут вы правы.Как только Сергей Николаевича расстреляли,началась сплошная охота: хватали всех, кого он выдвигал и поддерживал,кто при нем делал успешную карьеру – корчевали,можно сказать.«Это его люди!»,- вот неоспоримое  доказательство. Все его начинания,планы, задумки, сразу же пошли «коту под хвост».Стыдно признаться,но по секретной почте,откуда обычно поступают оперативные материалы и приказы, приходили разнарядки по разоблачению «врагов народа». В каждой дивизии,например,предлагалось разоблачить и арестовать двадцать агентов вражеских спецслужб. Понимаете?

     - Двадцать командиров?
     - Не красноармейцев же?      
      -Такое в страшном сне не приснится!
     - Всё было наяву.Люди плакали, а списки составляли: приказ – есть приказ. Хватали честнейших,способнейших начальников,без суда и следствия унижали: ничтожные  прихлебатели плевали им в лицо, срывали с них петлицы, нарукавные знаки,ордена и медали.

     - Честных людей шельмовать проще простого – они наивные.- заметил Веретенников.-Говорили, то ли в шутку,то ли всерьез, что в Красной Армии стукачей было больше,чем во всех армиях Европы, вместе взятых.

     - Похоже на правду,- усмехнулся Преображенский,- Шутка даже такая ходила: «На дверь особого отдела какой-то человек наклеил бумагу,где печатными буквами нацарапано: «Осторожно! Окрашено! Стучите по телефону!» Вот и «стучали» кто как может.

     - Вызывает меня Краснощеков,- рассказывает Веретенников.-Жалуется! В телефоне какие-то подозрительные щелчки.«Подслушивают мои разговоры,думаю! Проверька,сынок, аппаратуру,нет ли там какой пакости?» А как найдешь? Скорее всего,где-то изоляцию иголками прошили. Это весь провод надо дефектоскопом прощупывать, а он через многие корридоры,через другие кабинеты проложен.

     - Краснощеков, ваш, был настоящим солдатом, из унтеров выслуживался.Дело знал.А  с комиссарами ладить – не умел. Перед арестом он мне шептал по секрету: «У нас,Петр Трофимыч,два зла – одно за кардоном,которое готовится напасть, а другое у нас за спиной,которое уже  вцепилось в глотку, и перегрызает её потихоньку,потихоньку. Какое из этих зол страшней,мы сами не знаем,но когда-нибудь шило из мешка всё равно вылезет». И это говорил один из тех людей, которые должны готовить нашу армию к войне.Таким мешали,плевали в лицо,и,наконец, расстреливали.После Краснощекова, это вы хорошо знаете,прислали  Коровицина, который  до того командовал полком охраны – из сторожа сделали стратега. До этого надо  ведь додуматься!

     - Отняли берданки, дали танки,пушки и пулеметы.
     - Вот именно. «Хозяин» лично назначал на генеральские и адмиральские должности, а  его вкусы известны - он предпочитает себе подобных. Прискорбно, но это факт.

     -Его немецкий «коллега»,это все знают, страшно ненавидел своих генералов,- продолжал Преображенский,- но он их  не стрелял,как бешеных собак: они профессионалы, они талантливы, у них опыт. Они  ему всю Европу завоевали,даже в Африку залезли.А у нас: растоптали и размазали старший комсостав,деморализовали всю армию, наштамповали дутых генералов, которые и привели к катастрофе.Они меньше всего думали об государственной обороне, их больше всего заботила девственность собственного зада.

     Полковник помолчал, разгреб сухой палочкой желтые листья,потом вновь собрал в кучу. И мрачно добавил:
     - Хорошо зная хватку нашего «хозяина»,его тюремный и ссыльный опыт, могу заверить: мы очень,и очень будем жалеть, что не застрелились..   

4.Что делать?

     Арсений вскоре вернулся. Село оказалось польским.Немцев в нём нет.Но в соседнем поселке их много.
     -«Пшеки» они и есть «пшеки»,- рассказывал он.- Их «мову» я малость разумею, по разговорам определил,что они не очень-то рады моему приходу. Подозрительно часто поглядывали на дорогу,думаю,что они страшно боятся карателей.В хату даже не пригласили.Старик куда-то сбегал, принес под полой рубахи краюху хлеба, сунул мне в руки и тут же отвернулся, вроде бы он меня и знать не знает. По-моему  мнению – они под прицелом.

     - Паны нас сдадут,-задумчиво промолвил Преображенский.- В этом нет никаких сомнений.Мы в мышеловке.Линия Керзона нам боком вышла. Должны теперь готовиться к плену.Надо срезать все нашивки и, каким-то образом, избавиться от документов. Мы никакие не полковники, мы всего лишь старшины.Я,как самый солидный,старшина продовольственно-фуражной службы, Василий – вольнонаемный, монтер связи. Ну а вы,Арсений,так и будете артиллеристом. Вам даже удостоверение можно в кармане оставить. Друг друга мы не знаем,вчера только встретились на лесной тропинке.

     - Документы надо зарыть,- поддержал Веретенников.- Вот этот дуб приметный,он еще сто лет простоит.
     - Ориентир добротный.Снимите с винтовки штык,старшина, пусть послужит он напоследок лопатой, оружие тоже здесь оставим, чтобы врагу не досталось.

      Когда пересекли лес и вышли с другой его стороны, увидели с пригорка большую дорогу. По ней катили на восток танки, пушки, машины с пехотой.
     - Видите,как прут, завтра они будут в Минске, через неделю их можно будет видеть на подступах к Москве. Там они сомкнут свои  клещи.У них до мелочей отработанная тактика.Спаси тебя бог, Москва!
      И вдруг из-за поворота, навстречу транспортному потоку,вышла какая-то,как показалось,толпа растрепанных,разношерстных людей.Толпа двигалась за обочиной дороги, не пересекаясь с основной магистралью.Только по конвоирам,по блеску их касок и автоматов можно было догадаться,что это колонна пленных, уныло шагающая на запад, навстречу своему рабству, издевательствам, а для многих и смерти.
     - Вот вам полная картина сегодняшнего дня: они «на коне»,а мы – «под конём»,- подвел итог Преображенский.
    
5.Два Миши.

     Он выделялся из всего,закрепленного за ним, поголовья: широколобый,черный, с  белыми красивыми завитками между рогов. И бычку Василий был симпатичен, потому как  он первым подходил,любопытно посматривал и старался коснуться его шубы своей мохнатой головой.

     -Миша, милый! Ты совсем ручной! И такой доверчивый!- говорил  Веретенников, и чесал ему то место,где челюсть сходится с шеей,- Скучаешь без внимания? Поговорить хочется? Ну давай потолкуем!
     Бычок понимает ласковые слова, начинает качать в такт головой, и глаза его становятся светлее.

     Вот так и с лошадью он разговаривал,когда мыл и чистил её в кавалерийском полку,где начинал службу. Большие чины инспектировали,белым платком искали на коне грязное место,если находили – наказывали.

     Со скотиной у него  всегда был добрый контакт, а вот с людьми не всегда получалось.        Лейтенант Комиссаренко,розовощекий мальчишка из «органов»,особенно раздражал своим высокомерием и пренебрежением, хотя бы к возрасту. Перечить ему,осаживать его - Василий не имел права, как ни как, а это был его непосредственный куратор.В таком случае приходилось только спрашивать, как можно спокойнее и вежливее:
     -Какие еще вопросы будут, Михал Михалыч?

     -Ты прекрати это панибратство, Веретенников! Никакой я тебе не Михал Михалыч!Я лейтенант госбезопасности Комиссаренко! Так меня и называй! Тебе определили меру: «Поселение по месту жительства семьи».Поэтому переезжать куда-то не имеешь права! Пусть там у тебя  в совхозе брат, пусть  сват, там другой район, и передавать тебя мы не имеем полномочий! Ты закреплен за нами! Понимаешь!

    - Вот тут,значит,пиши,- продолжает он,пододвигая бумагу,- «С моих слов написано всё верно!» И распишись на каждой странице!
 
    Через какое-то время длинные,нудные допросы лейтенант прекратил,видимо,новый приказ поступил: перестал  вдруг приезжать, и всё.
    Что-то изменилось в его поведении? Однажды, вдруг появившись, вынул он из папки фотографию, размером девять на двенадцать, и спросил:

     - Знаешь этого человека?
     - Знаю! Это Илья Гражданкин.Вместе нас на заводские работы водили.Одну тележку с ним катали.

     -  Вместе на врага работали! Так скажи!
     - Под ружьем водили.Заставляли стружку грузить – грузили.Заставляли болванки с места на место перекладывать – перекладывали. Неволя - есть неволя.

     - Вот тебе чистый лист бумаги, утром принесешь мне обьяснительную: где, когда, сколько времени контактировал с этим человеком? И чтобы была полная характеристика на него! Со всеми подноготными штучками! Понятно! Головой отвечаешь!

6.Стучите по бумаге.

      Вечером,когда  домашние  успокоились, он ближе пододвинул  керосиновую лампу, положил перед собой портрет Ильи Гражданкина и стал разматывать узелки прошлого.

     Илья с Волги,когда говорил спокойно, налегал на букву «о». А когда был чем-то взволнован,то сыпал скороговоркой,заикался и краснел.До войны учительствовал, не то в Сызрани, не то в Жигулевске. «Красивее наших Жилулевских гор ничего на свете нет!»

     Первое знакомство было на нарах - бок о бок лежали.Малость поговорили: «Кто ты? Откуда?» На построениях старались  становиться рядом. А когда втолкнули  в  вагон, крепко ухватились друг за друга, как ни говори,а дух землячества.один из самых прочных: Самарская и Оренбургская губернии всегда были рядом.

      На заводе он учил фрау Эльзу русскому языку. Через месяц  она стала понимать,что у неё спрашивают русские грузчики. И даже пыталась говорить: «Это-о-о фазми здесь! Это-о-о постаффь ссууда-а-а!»

      Приходилось перевозить многие тонны болванок и заготовок от одного станка к другому.Смотреть, как вьется стружка из под резца, как разлетаются во все стороны разноцветные искры.Визг, скрежет резали уши.И не поймешь,что хочет тебе сказать жестами этот тощий «немчёнок» или старик с темным от пыли лицом. Люди работала на войну,вагоны со снарядами отправлялись строго по графику.И сами они были как машины,вернее, деталями  единой большой машины.

     - Смотри, как у них всё отлажено, ни секунды не теряется-удивлялся Илья.- Немецкая точность, ничего не скажешь.Мальчишки,а как орудуют умело.
     - А сколько людей убивают  за один раз эти «железяки»?
     -Об этом  здешние пацаны и фрау ничего не знают.Они тоже люди подневольные: военное положение –  за хлебную пайку хрячут.Кормят, не дают умереть, и ладно.

     Военнопленных тоже подкармливали, чтобы были силы ворочать «железяки».В заводской столовой доедали остатки.Но и это было лучше,.чем лагерная баланда.

     На заводе было спокойно: знай себе работай,слушай,что говорит фрау Эльза, и выполняй.Беспокойство начиналось в бараках.

     - Здесь шныряют какие-то подозрительные «типы»,- с беспокойством говорил Гражданкин.- Уговаривают вернутся в строй. В какую-то освободительную армию. Обещают  «золотые горы». К вам подходили,Василий Петрович?

     - Да. Я с ними много не разговаривал.Сказал, что у меня заразная болезнь,туберкулез. Они как-то сразу от меня и отстали.Ты будь с ними осторожен. Уши не развешивай.,иначе не видать тебе ни твоей Волги,ни Жигулёвских гор.Они дураков ищут,а ты не будь дураком.Не груби, а что-нибудь придумай, вроде туберкулеза.И кашляй так слабенько: «Кхе – кхе – кхе». Слюни не глотай,а поперхнись сначала, а потом сплёвывай в сторонку,будто это мокрота.

     Потом появились самолёты с белыми звёздами.Люди привыкли к красным, как кровь, а тут белые,как молоко.И на нарах, и на построениях стали шептать: «Гитлер капут».
     Теперь на заводе не болванки перетаскивали, а завалы разбирали, дорогие станки срывали с фундаментов и куда-то увозили.

     - Вы видели американцев? – спрашивали пленные друг друга.-Мы думали,что они белые,как мы,русские, а они почти все черные.
     -Не чёрные,а сизые какие-то,- поправляет Илья.- Черного часового поставили у ворот, а он винтовку прислонил к стенке, и отвалил куда-то. Вот какие они вояки! У нас за такое сразу бы в кутузку загребли!  Да еще бы «политику» пришили!

     Чем еще запомнилось американское «освобождение»?
     Это,пожалуй, агитаторами. Они,как вороньё, наводнили лагерь,говорили с акцентом и без акцента. Приходили с библией, с подарками,с задушевными беседами.

     -Зачем вам возвращаться в Советский Союз?-следовал постоянный вопрос.-Там Сталин,он упечет вас на Колыму,отправит на Соловки.
     - Здесь вы на свободе. Можете ехать в Америку, можете ехать в Австралию, в Африку,где добывают алмазы.Мы вам поможем.Только скажите:«Да!».

      -А зачем нам Америка? Зачем нам алмазы? Мы русские люди, наши души там, в России! Колыма? Но это ведь тоже русская земля!

7.Беседа с Мишей.

     - Миша,милый! Потолковать пришел! А я вот тебе морковку принёс.Мне ведь тоже поговорить не с кем. А болячек на душе много.Даже жене и дочерям не всё могу рассказывать: подписку взяли о неразглашении тайны следствия. Годы прошли,а следствие всё не кончается. Наверно,и не кончится до конца моих дней.Один человек говорил мне когда-то, «что мы очень, и очень будем жалеть, что не застрелились». Как он был прав: на многие годы вперед видел.    

      - Ты понимаешь, Миша? Я ведь сейчас не скотник, я писатель. Твой тёзка,лейтенант Комиссаренко, привозит мне пачками фотографии людей, с которыми меня судьба сталкивала в многочисленных лагерях, не только в Германии, но и в наших, в родных местах.

      -Здесь ведь тоже нас мучали допросами, очными ставками, подставой провокаторов. Искали предателей.Пытались заставить признаться в том, в чем мы абсолютно не виновны.Конечно, были и в нашей среде предатели, пособники и просто уголовники.Но это был один лишь процент, не более. Так зачем же из-за этого мизера держать в удавке многомиллионный контингент людей, которые в самом начале войны, из-за глупых действий кучки верховных предводителей, оказались «под конём»? 

     - Знаешь, что такое лагеря-фильтры? Тебя разбирают по косточкам,раскладывают по полочкам,проверяют. Перепроверяют! Затем отправляют в другой лагерь.Там тебя опять разбирают по косточкам, раскладывают по полочкам и так далее. И вновь направляют, теперь уже в третий лагерь, затем в четвертый.И всё с одной единственной целью,если кашу долго мешать, то она не подгорит, а грязь и пена окажутся наруже.А нам казалось, что этим людям больше делать нечего.

     - И вот теперь я сочиняю и пишу. Проще говоря,тихо «стучу» по ночам.«Стучу» так, чтобы «и волки были сыты,и овцы - целы».Я отлично понимаю, что и мой «портрет» где-то ходит по рукам, и над ним кто-то льет слезу воспоминаний.

     - Долго ли это будет продолжаться? – спросишь ты, Миша?
     - Не знаю.
     -Думаю,что долго. По крайней мере до тех пор,пока жив  «усатый хозяин», генеральный душегуб советского народа!

     -Нынче многие приписывают  ему победу над Германией.Вот,мол,он какой герой!Если бы не он?
     - Я так считаю: не он победил,а Гитлер подавился - не может шакал проглотить мамонта.    
    -  «Если бы не он?» Он-то как раз - главный дезорганизатор.Если бы не он, то немецкие танки, думаю, едва бы далеко пошли,жертвы были бы минимальными.

      - Вот такие дела! Ничего, Миша, мы еще дождемся своего дня, мы терпеливые – пережили фашистское рабство, переживем и «светлый коммунистический рай».

2009 год.