Luminous beetle

Тормоза врезались в тишину и захлопнувшаяся дверь авто огрызнулась металлическим лязгом. Дробный стук каблуков рассыпался по спящему асфальту, затем по лестнице . В слабоосвещённом маленьком холле пригородного отеля звякнул колокольчик. 
Она, красивая и пугающая как ночь, вся в чёрном, остановилась ненадолго за порогом, рассматривая помещение. Потревоженное пространство насторожилось. За конторкой, освещённой уютной настольной лампой в стиле ампир то ли консьерж, то ли сам хозяин, возраста далеко за много, раскладывал пасьянс. Оранжевый оттенок абажура делал его седую шапку похожей на парик клоуна. Когда ночная гостья подошла к нему поближе, бесцеремонно разглядывая, будто это и было единственной целью её визита, он немного съёжился от такого внимания, но и удивился. Так бывает, когда днём неожиданно вспоминаешь ночной сон, увидев человека или ситуацию, которая приснилась. Он называл это состояние – вхождением в резонанс с «там и потом». 
Около минуты они изучали друг друга, затем она заискивающе и в то же время решительно бросила: 
- Пятый номер свободен сегодня? 
-Да, мэм, вы надолго?- он выдвинул ящик и зашумел ключами. 
- Пока на ночь, – она взяла ключ с брелоком-колокольчиком и полустершейся пятёркой, позвонила им и ухмыльнувшись спросила: 
- По ком звонит? У вашей гостиницы глупое и абсолютно некоммерческое название «Светлячок», как у приюта для брошенных детей и букашек. 
- Вы правы…Гости – какая же от них прибыль, одни убытки. Если гостье что-то понадобится, позвоните, я буду здесь до утра. 
 
 
Комнатка была маленькая, но уютная и чисто прибранная. Были видны трогательные следы борьбы со временем. Царапины на тумбочке были закрашены то ли фломастером, то ли чернилами. Край занавески , видимо, прокуренный кем-то из постояльцев, аккуратно заштопан нитками в цвет, старый ковёр , начинавший лохматиться бахромой, ровно подшит толстыми нитками… По всему было видно, что хозяева не стремились поражать блеском, а лишь окружить простым непритязательным, почти домашним теплом. 
Время осталось за порогом, тихо поругиваясь с ночью о том, кто победит на этот раз. 
 
Молодая женщина с собранными в художественный беспорядок чёрными волосами на затылке, бледной кожей и тонкими породистыми чертами лица – немым упрёком Дарвину, опустилась в кресло. Затем она резким движением расстегнула сапожки и бросила их к порогу. Около минуты , подбирая под себя ноги, она умащивалась по удобней словно кошка, готовящаяся ко сну. Увидев свое отражение в трюмо напротив, она показала язык, грустно улыбнулась и закрыла глаза. Это был не отдых но, ожидание. Она точно знала, через несколько минут в дверь постучат… 
 
- Заходите! 
 
Обычно так проникают дети, сначала – голова, потом всё остальное. 
- Извините, мэм, мне показалось, что вам плохо,- приятным грудным тембром растворились звуки. 
- Напротив, мне чертовски хорошо. А вы – плохой психолог. Сегодня я избавилась таки от любовника, ну и по принципу домино от жилья и работы. Дело осталось за мной. 
- Странно,- ответил консьерж,- почему-то люди предпочитают начинать новую жизнь, убегая из города на окраину. 
- Может , это происходит потому, что их ждёт неоновый светлячок? Мне холодно, в вашем приюте отвратительно топят. Может, для меня найдётся чашка горячего зелёного чая, а если он будет с бергамотом и сахаром, я, пожалуй, назову вас волшебником букашек или даже их богом. 
 
Когда в комнату вплыл поднос, оставлявший за собой тонкий шлейф бергамота и свежезарезанного лимона, гостья курила, демонстративно стряхивая пепел на ковёр. 
Поставив поднос на тумбочку, волшебник взял блюдце с лимонами, пару долек опустил в чай, остальные аккуратно в виде луны разложил на кровати. 
- Возьмите блюдце, мы, конечно, все будем Там но, у меня еще остались дела здесь. Мэм, мне кажется, любовник ваш не стоил даже этого старого ковра. 
Она стряхнула пепел на блюдце, поднесла его к губам и дунула в направлении зеркала: 
- Это мы и есть – пепел, дорогой волшебник. Если бы вы только знали как и сколько я вас ненавидела…Почти год мысль о вас ныла, как ветер, потерявшийся в осени. Мне страшно в этом признаться, но я даже отравить вас хотела…Не пугайтесь, я не сумасшедшая и у меня не осеннее обострение. Я знала вас ещё раньше, чем родилась. Вы – мой антиидол, виноватый во всех моих бедах. 
 
Глаза «волшебника» становились похожими на импровизированную пепельницу, кое-как стряхнув оцепенение, он, наконец, выдавил: 
- Мэм, я ,конечно, супер стар, но со старческим маразмом в порочной связи не замечен. Не скрою, когда вы неожиданно появились, какие-то неясные ощущения подсказали , что визит ваш имеет иные нежели обычно в таких ситуациях цели. А вот теперь вы меня не только огорошили, но и озадачили. 
Он подошёл к кровати и медленно стёк на пуфик, обтянутый искусственным мехом. 
- Мне очень приятно это сознавать, – гостья высвободила ноги и потянулась всем телом как проснувшаяся кошка, – вы, милейший, озадачили меня на гораздо больший срок, на целую бесполезную жизнь, которую подарили мне когда-то. 
 
Тень удивления сменилась искренней растерянностью, смешанной с какой-то глупой и наивной радостью. Так бывает, когда человеку сначала сделают больно и плохо, а затем вернут обратно. Тишина не просто зависла в воздухе, а растеклась как чернила осьминога. Иногда в молчании , которое страшно прервать, просыпаются наши чудовища, притягивающие тем, что, наконец-то, выбрались на волю с насиженных годами мест. Они не страшны и не безобразны, потому что их дальний родственник – чудо. Чудовища их младшие братья. 
 
- Много..много..очень много лет назад в ваш «Светлячок» под рождество занесло мою мать. Вы помните, после той ночи подарили ей на память маленькую коробочку монпансье, внутри которой лежала бумажная елочная игрушка. 
Гостья встала, вытащила шпильку из волос, и чёрная блестящая грива рассыпалась по плечам как жизнь в фотоальбоме. 
 
- На прощанье вы сказали ей, что конфеты – волшебные, и чтобы она их берегла для самых трудных минут, тогда их хватит на весь Путь. Когда она рассказывала о вас, она светилась изнутри. И как я ни просила, она ни разу не дала мне попробовать из этой жестянки. Однажды, она поймала , когда я открывала эту коробочку, я тоже хотела светиться. Она ударила меня, не больно, но по лицу…Никогда не было такого, ни до ни после. Потом, прорыдав до вечера, она отвела меня в самый шикарный магазин и завалила сладостями и игрушками. Когда мы вернулись домой, я предложила ей поменяться…Я никогда не понимала её, но любила. 
Она не любила меня, но понимала… 
Отчим был её ребёнком, отцом, мужем и богом. Сколько раз я убегала из дома. Она умерла полгода назад, еще молодая и…счастливая. А я осталась одна, совсем одна на жизненной помойке после ее сказок. 
 
Пока бежал этот монолог, замешанный на тоске и раздражении, беззащитности и загнанности, гостья, похожая на одинокого волка, ходила по комнате взад вперед, вышагивая пространство. 
- Перед смертью она рассказала все подробности вашей встречи, и я возненавидела того, кто так бесцеремонно и как всегда с добрыми намерениями заставил меня жить здесь. Я ненавидела искренне, до отчаяния. Потом, когда это сгорело, мне стало просто интересно, неужели, на самом деле еще есть такие идиоты? И почему им иногда удаётся перевернуть чью-то жизнь. Вы мне лучше ничего не отвечайте, я – гений разочарования, и если ляпните что-нибудь лишнее из оперы розовых очков, я снова начну ненавидеть. Как только я увидела вас, все мамины загадки лопнули как мыльные пузыри в вечерней ванне. Я не скажу вам спасибо за то, что вы сделали. Да, вы считаете , что спасли тогда мою беременную мать от последнего шага, уговорив идти дальше…А может быть вам просто понравилась её крепкая верёвка? Вы подарили ей жизнь, отшептав её за ночь, но я то вас об этом не просила. Там, находясь внутри неё. Я не хотела приходить в этот мир... я здесь чужая.. 
Она подошла к зеркалу, достала из кармана губную помаду и нарисовала на своем отражении огромные губы опущенные вниз. 
- Бедная девочка…Как ты с этим живешь!? Ты – молодец, что приехала..это очень больная тема для меня…я не мог иметь детей, болел в детстве, а потом уже детством, сначала очень переживал, а потом..а сегодня ты подарила мне то, что не смогла бы ни одна женщина. Я помню, помню..Ты – гений…Девочка моя, только одно запомни – не главное, ЧТО тебя окружает, самое важное, что ТЫ видишь. Странно, ты меня еще ненавидишь, а я смотрю на тебя как на дочь и , наверное, люблю…