Я ненавижу слово Клон

Ольга.
 
В августе прошлого года назад я отметила сорокапятилетние. Гостей было немного - мама с поклонником, Наташка с Петровичем, Вадик - молодой любовник, Петька - хранитель тайны, Инесса - одинокая женщина, она же подруга детства. И моё горе и радость, моя надежда и тайная боль, моя дочь Ольга.
В детстве я часто пыталась представить себя взрослой. Воображение рисовало строгую тётку с высокой причёской в темном костюме в окружении двоих детей - мальчика и девочки, мальчик старше, и серьёзного мужа на фоне тёмного полированного шифоньера. Сейчас в некоторых домах ещё можно застать такие - очень здоровые, трёхстворчатые, без антресолей, на ножках. Его надо было протирать вонючей жидкостью, которая называлась полироль.
Не прошло и тридцати лет, а я ношу светлые костюмы с юбкой выше колена, вожу машину и считаю себя молодой. Мебель в нашей квартире светлая, а Вадик на семь лет моложе меня. В прошлогоднюю майскую грозу симпатичный незнакомец подвёз меня до подъезда. С тех пор мы вместе.
- Кажется, это было на днях, - прочувственно сказала мама. Иногда её восторженность меня забавляла. - Тебя вынесли в розовом одеяле, а Эдик принёс в роддом коробку эклеров.
Мой отец давно живёт в Канаде, но эклеры мамочка вспоминает на каждом семейном торжестве.
- Не могу поверить, что у моей девочки сегодня такой юбилей, возвышенно продолжала мамочка. Не верит она хронически, только цифра меняется.
- Нам всем трудно поверить, что у такой молодой женщины такая взрослая дочь, - галантно произнёс Павел Матвеевич.
Мамочка зарделась и попросила шампанского. Почему отставные полковники произносят банальности с таким замысловатым видом? Он был ранен в Афганистане, когда я читаю его интервью, я восхищаюсь. В быту Пэ-Эм скучен и нудноват, но мамочкины подружки от него в восторге. Мамочка, при другом раскладе ты могла уже быть прабабушкой. При другом раскладе, мамочка.
- А у взрослой дочери тоже взрослая дочь, - хором подыграли ему Инга и Наташка.
- Ой, Светка, кабы не Наташка, прямиком бы к твоей девке посватался, - после третьей рюмки Петрович, третий муж и личный шофёр Наташки, сватался ко всем подряд.
Ольга вежливо улыбнулась, у меня всё похолодело внутри, я поискала глазами Петьку. Петька сосредоточенно кивнул. Петька, мать твою, Александру Лазаревну. Она знала. Она смотрела мудрыми глазами сквозь меня. Я ей благодарна, но не могу понять - зачем? Это не было человеколюбием или продолжением эксперимента, я была для неё никем. Неужели всё в жизни взаимосвязано, и происходит то, что предрешено?
- Забудь, - сказала она, - забудь, пока она сама тебе не напомнит.
- Как? - спросила я.
- Не знаю, - был равнодушный ответ.
Она знала. Она всё знала. В середине жизни я оказалась словно в американском блокбастере, который снимали по неизвестному сценарию. И никому нельзя было рассказывать. Это страшно, когда твоя жизнь начинает напоминать фантастическое кино.
Больше двадцати лет назад я вышла замуж за Петькиного друга. Максим был замечательный, играл на гитаре, увлекался альпинизмом, мечтал забрать с собой в горы меня и будущих детей, но горы забрали его раньше. Сын родился мёртвый, после операции иметь детей я не могла.
Прошло несколько лет. Я работала. Звонки общих знакомых сходили на нет, только Петька появлялся в моей жизни с завидным постоянством. За это время он женился, родил двух парнишек-близнецов, защитил диссертацию. С ним было легко говорить обо всём. Однажды Петька спросил, хочу ли я выйти замуж.
- Нет, - ответила я, - не вижу смысла.. Детей иметь я не могу, а больше мне ничего не надо.
Петька наморщился и выдал:
- Есть возможность создать ребёнка, но это большой риск и непредсказуемые последствия.
- Тоже мне, создатель нашёлся.
Петька покраснел.
- Это исследования закрытой лаборатории в институте моей матери, - тихо произнёс он.
Петькина мать всю жизнь работала в закрытом Институте генетики, рано стала доктором наук, академиком, лауреатом различных премий. Я не сильно вникала в вехи её военно-медицинской карьеры, знала только, что Александра Лазаревна обладала огромным влиянием, её боялись рядовые и генералы.
Дальше Петька рассказал невероятные вещи. Под вывеской генетики КГБ-шники занимались вопросами продления жизни, повышения работоспособности и возможностей человеческого организма. Закрытая лаборатория работала над генетическим созданием двойников. После обработки определённых клеток человеческого организма можно было вырастить копию этого организма, которая бы ничем не отличалась от родителя.
- Я не хочу участвовать в экспериментах, а потом всю жизнь жить под наблюдением. А где гарантии, что ребёнок будет нормальный?
- Экспериментов и наблюдений не будет. Институту перекрыли финансирование, года через полтора они просто исчезнут. Единственное условие - ты около года должна будешь провести в клинике на сохранении. Насчёт неполноценности сбоев не бывает, думай.
- Сколько есть двойников? Я хочу посмотреть.
- Шутишь? Это не условие, это приказ - не обсуждать и не спрашивать.
- Долго можно думать?
- До двадцатого.
Я согласилась, подумав пару дней. Я сразу знала, что соглашусь. Мамочке я сказала, что хочу заняться своим здоровьем и усыновить ребёнка. С подругами на эту тему я в своё время не откровенничала, они считали, что я лежу на сохранении. Наташка шутя допытывалась, кто отец ребёнка и как мы познакомились.
- По объявлению, - отвечала я.
- Ничего, не важно, как первый раз встретились. А какое объявление?
- Делаю детей. Без сбоев. Дорого.
- Ну, ты даёшь, - округлила глаза Наташка. - А правда, без сбоев? А платить сразу, или потом?
- По достижению ребёнком совершеннолетия.
- Да ну тебя. А он блондин или брюнет?
- Он лысый негр с разными глазами.
- А как сыночка назовешь? - не унималась Наташка.
- Будет дочка Олечка, похожая на меня, - честно ответила я.
Зато Инесса отнеслась к событию с полной серьёзностью. Она всё в жизни воспринимала слишком серьёзно. Инесса погрузилась в изучение трудов Фрейда, проблем сбалансированного питания и лечебной гимнастики, методик обучения и развивающих игр. Она пыталась разложить всё по полочкам и поместить в мою голову.
- Если ты собралась растить малыша в неполной семье, ты должна понимать всю меру ответственности, - втолковывала мне она. Как ты будешь формировать ребёнку правильную жизненную позицию?
- Сама сформируется со временем.
- По-моему, тебе рано иметь детей, - строго сказала Инесса. Я рассмеялась. В детстве Инка была такой же занудой, но меня это только забавляло.
Одна мамочка меня не доставала, она жила легко в окружении поклонников.
Вторую половину мнимой беременности я провела в изоляции. Считалось, что я лежу в изоляторе и спасаюсь от инфекций. Иногда разрешалось позвонить. Я консультировалась с врачами и рассказывала, что беременность протекает нормально. Да, шевелится. Да, живот большой. Да, ножкой бьёт больше справа, чем слева. Да, скоро уже, анализы в порядке. Каждый день со мной работали специалисты. Датчики, анализы, малопонятные манипуляции. Обследовали всё, обмерили и пере фотографировали, На исследования брали волосы, ногти, слюну. Каждый день со мной работала группа психоаналитиков. Бесконечные тесты, гипноз, разные испытания. Иногда было трудно, иногда интересно. Меня обрабатывали как космонавта или разведчика, я терпела.
Наконец объявили, что ребёнок уже есть, но будет считаться, что нас держат в боксе, звонить пока нельзя. Показали мне её не сразу. Она лежала в прозрачной камере вся в проводах. А ведь можно было наблюдать за ней все девять месяцев, подумалось мне. Подержать дочку мне довелось дней через десять, что они с ней делали, я не знаю. Вскоре нас поместили в палату, начались обычные заботы. А ведь у меня в августе был день рождения, совсем о нём забыла. Оленька тоже родилась в августе на неделю раньше меня. На самом деле мы родились в один день, пронеслось у меня в голове, поэтому её долго не показывали. Первый раз мне стало по настоящему страшно.
Второй раз я сильно испугалась через несколько лет, когда услышала слово «клон». Страшное слово. Похоже на клоун, а звучит как стон из потустороннего мира. Клон-клон-клон, клон-клон-клон. Моя Олечка не клон, она нормальный ребёнок. Она любит маринованные помидоры и ненавидит манную кашу. Я её тоже ненавидела, поэтому, я её не варю. Ещё Оля любит кукурузу из банки. Если бы во времена моего детства продавалась кукуруза в банках, я бы её тоже любила. Я старалась не отождествлять дочку с собой, но иногда выводы напрашивались сами собой. Месяцев шесть мне снилась овечка Долли, говорящая человеческим голосом, а потом всё прошло.
Александра Лазаревна сдержала обещание. Нас никто не беспокоил, словно о нас забыли. Олечка ходила в садик, потом в школу. Наташка задаривала её сладостями, игрушками и одеждой, а меня пыталась выдать замуж.
- Светик, такая красота не должна пропадать, - убеждала она и дарила очередной комплект невесомого нижнего белья.
Инесса дарила ребёнку познавательные книжки, а мне читала морали.
- Светлана, ты столько денег изводишь на машину, а у ребёнка даже нет валенок, - расстраивалась она и покупала с рук растоптанные валенки.
Валенки стояли на телевизоре, в них было удобно хранить программу. К Инкиному приходу валенки отряхивались от пыли и выносились в прихожую. Надо было каждый раз отчитаться, что они не малы, гулять в них очень удобно, подшивать их рано, они на редкость крепкие. Также Инка терроризировала нас морковным соком, утренней зарядкой и запретом смотреть телевизор. К счастью, добиралась Инесса до нас редко. Она часто задерживалась на работе, помогала старушке-соседке и заботилась о семье брата, несмотря на постоянную неблагодарность окружающих.
Петька дарил лыжи, коньки и санки, иногда вывозил нас на природу. По молчаливому соглашению мы не обсуждали тайну появления Ольги на свет, но мне казалось, что Петька бывает слишком внимательным.
Мамочка всех нас просто любила.
- Девочки, как хорошо, что вы у меня есть, - говорила она. Жизнь катилась своим чередом.
Однажды на работе меня охватила слабость, закружилась голова. Вскоре позвонила Ольга.
- Я отпросилась из школы, - жалобным голосом сказала она.
 - Что случилось?
- Началось.
Пришлось ехать домой. Слабая испуганная Ольга лежала на диване. Я укрыла её пледом, приготовила чай. Двадцать девять лет назад в этом же месяце я также лежала на диване, отец курил на кухне, а мамочка металась по квартире и звонила подругам. Если бы не операция после неудачных родов, наш цикл и сейчас совпал бы. Несколько дней мы болели вместе. Я решила, что это стресс, но через месяц всё повторилось. Зря церковь считает женский цикл чем-то постыдным. В нём есть космическая тайна. Если была бы жива старая коммунистка Александра Лазаревна, я бы задала ей вопрос. Несколько дней в месяц я не только болела вместе с Ольгой, я чувствовала её как себя.
Ольга - это часть меня. У нас одна группа крови, один размер обуви, одни взгляды на жизнь. Я боюсь даже подумать, насколько мы одинаковые. В детстве я тоже дружила со всеми мальчишками из нашего двора. Однажды в выходные я разложила на столе свои и Ольгины фотографии и долго вглядывалась в черты лица. Зеркального сходства не было. Видно, что лица похожи и всё. Разные причёски, разные комплекции, сказываются почти 30 разницы в возрасте. Мои детские фотографии все мелкие и чёрно- белые, цветные снимки появились в школе. Ольга растёт в другой стране в других условиях, у неё другое выражение лица. Более глубокое, что ли.
- Мамочка, что ты делаешь?- раздался за спиной звонкий Ольгин голос.
- Смотрю фотографии .
- Зачем ты достала их из альбомов?
- Так лучше видно.
Ольга заглянула мне через плечо.
- Ой, а разве у меня была такая шапочка?
- Это моя фотография, видишь, чернилами подписано.
- В самом деле. А мои дети будут на нас похожи?
- Обязательно.
Ольга схватила бутерброд и убежала.
Как сказала Петькина мать? Пока она сама тебе не напомнит. Забыть не получилось. Сможет ли Ольга иметь детей? Будут ли в их отношениях такие же странности? Откуда они знала, что сбоев не будет? Если бы вернуть время назад, я поступила бы также. Хорошо, что я тогда ничего не знала, прожила несколько спокойных лет.
Вскоре после дня рождения мы сидели с Вадимом в ресторане, запивали острое мясо красным вином. Вдруг моё сознание зарябило, всё вокруг поплыло. Приглушённый свет, два силуэта, Ольгин шёпот. Я тихонько вскрикнула.
- Что с тобой? - испугался Вадим.
Я в ответ слабо улыбнулась.
- Ольга сейчас с мальчиком, - хотелось сказать мне, но пусть это будет нашей тайной.
Всё правильно - я училась ещё в школе, когда родители Максима уехали на юг, и мы впервые были вместе. До сих пор помню жёлтые кленовые листья на зелёном газоне перед домом Максима. С тех пор каждый клён вызывает у меня чувство запретной радости, особенно ранней осенью. Всё-таки, в жизни есть много хорошего!
Перед сном ко мне в комнату заглянула смущённая Ольга. Совсем такая же как утром, но взгляд более задумчивый и мягкий.
- Мамочка, я так люблю Андрея! - прошептала она с блестящими глазами.
- А он тебя любит?
- Конечно! Правда, он хороший?
- Андрей мне нравится.
- Ты меня так понимаешь! - счастливо улыбнулась Ольга.
Ольга с Андреем продолжали встречаться, но я больше ничего не чувствовала. Значит, всё было в порядке.
На майские праздники мы должны были лететь с Ольгой в Хорватию. Ольга училась хорошо, а Вадим поехать не смог. И вдруг Ольга пропала. Она просто не пришла из школы домой. В связи с намечающейся поездкой накопились дела, домой вернулась после девяти. Ольги не было, обед стоял в холодильнике. Холодная волна сдавила горло, в голове застучало. Клон-клон-клон! Клон-клон-клон! Ноги подкосились. Я с трудом добралась до окна, навалилась на подоконник. Пока она сама не напомнит об этом. Случилось. Я распрямилась, постаралась глубоко вздохнуть. Надо быть сильной, сейчас всё будет зависеть от меня. Жаль, что я не могу никому рассказать об этом. Хотя нет, одному человеку можно. Петька приехал довольно быстро. Полчаса мы сидели на кухне. Он не утешал, напряжённо о чём-то думал.
Вадим открыл двери своим ключом, заглянул на кухню.
- Что сидите в темноте, хоть чайник поставьте! Что у нас на ужин? - радостно спросил он, заглядывая в холодильник.
- Ольга пропала, - без интонации сказала я.
- Как, когда? - голос Вадима сразу изменился.
- Не пришла домой из школы.
- А мобильный?
- Я не звонила.
- Почему?
Почему? Если бы я могла объяснить! Я даже не посмотрела на Петьку, он продолжать о чём-то напряжённо думать. Таким я его никогда не видела. Обычно Петька был вполне предсказуемым. Положительный сын сильной женщины, не к ночи будь помянута. Вадим пошёл звонить по телефону. Через час на кухне собрались мамочка, Наташка и Петрович. Пэ-Эм звонил из дома, по своим каналам связывался с милицией. Мамочка держала меня за руку и твердила, что всё будет хорошо. Последний раз Ольгу видели после школы. С Андреем она должна была встречаться днём, но на звонки не отвечала. В больницы и морги не поступала. Они продолжали звонить, но я знала, что это было не то. Петька. Он единственный, кто что-то знал. Я посмотрела ему в глаза.
- Мне надо позвонить, - спокойно сказал он и вышел в соседнюю комнату. Минут через пять Петька приоткрыл двери и кивнул, я вышла к нему.
Это был другой человек. Знакомый лопоухий Петька исчез, он словно распрямился и стал выше на несколько сантиметров. Впервые я заметила, как сильно он похож на Александру Лазаревну. Решительная линия губ, твёрдый подбородок.
- Кому-то срочно потребовался клонированный материал для продолжения эксперимента, - сказал он низким голосом, я вздрогнула. - Похоже, Ольгу захватили с этой целью, похитителей ищут.
Я молчала. Моя Ольга не материал, над ней нельзя экспериментировать. Она влюблена в Андрея, на той неделе мы летим в Хорватию, ей надо окончить школу и поступить в институт. Она моя девочка с яркими глазами и весёлой чёлкой. Она - это я! Это меня похитили, и я не знаю, что делать. Надо спросить Петра, теперь язык не поворачивается назвать его Петькой.
- Когда ты узнал?
- Неделю назад.
- Почему не предупредил?
- Она не проходила по документам.
- Как же её нашли?
- Человеческий фактор. Про эксперимент знали несколько сотрудников, шестнадцать лет не такой большой срок.
Пётр замялся.
- Что ещё?
- Похоже, они ищут не рожавший молодой организм, а таких девушек не так много, возможно, она одна.
- Почему?
- Нужно не нарушенное энерго -информационное поле.
Какая-то мысль мелькнула в голове и пропала. Я подумаю об этом позже, вспомнилась почему-то любимая фраза.
- Что мне делать?
- Ждать. Если что-то вспомнишь, звони в любое время дня и ночи. Мне пора.
В дверях Пётр столкнулся с Павлом Матвеевичем. Они почти не смотрели друг на друга, но я вдруг поняла, что Ольгу ищет не только милиция. Похоже, Пэ-Эм появился в нашем доме не случайно. Кто ещё? Инесса, Наташка, Петрович. Вадим? Неужели Вадим? А Петька, друг детства, вернее, Пётр, он был всегда. После рождения Ольги в моём окружении появились только Пэ-Эм, Вадим и Петрович. Впрочем, Пэ-Эм замечательно подходит моей мамочке. Молодцы, хорошо подобрали. Надо же, что только в голову не придёт в такие моменты! Лишь бы не думать, что может произойти с Ольгой. Кажется, для экспериментов им нужен живой организм, у мертвых не бывает энерго - информационного поля. Я даже не знаю, что это такое. Когда всё будет хорошо, надо будет почитать. Может, я найду ответ про наши отношения с Ольгой.
Пэ-Эм быстро вошёл в комнату.
- Похоже, Ольгу похитили с целью выкупа. В Подмосковье действует банда бывших военнослужащих, которые похищают школьников. Милиция уже вышла на их след. Завтра утром будут известны подробности. Дети содержатся в хороших условиях, им ничего не угрожает.
Петрович закашлял, Наташка забегала по комнате, мамочка вытерла глаза.
- А почему наша Оленька? - всхлипнув, спросила она.
- Может, её с кем-то перепутали, - объяснил Пэ-Эм
Наташка сначала предложила продать одну машину, чтобы выкупать Ольгу, потом порывалась остаться ночевать. Но Пэ-Эм её быстро переубедил. Странно, но сегодня он не выглядел занудой, неужели он всё это время притворялся? Или я просто не видела его в экстремальной ситуации? Наконец все ушли.
- Света, что происходит? - Вадим обнял меня и посмотрел в глаза.
- Ольгу похитили, говорят, что она вне опасности, - устало ответила я. - Ты так и не поужинал.
- Вы все какие-то не такие.
- Не каждый день похищают единственных дочерей и внучек, - попыталась что-то объяснить я.
- Не в этом дело, как будто вы что-то знаете, но не говорите вслух.
- Так и есть, - подумала я и предложила - пойдём, хоть чаю попьём, я тоже не успела поесть.
Ночью удалось поспать несколько часов. Под утро я проснулась и лежала с открытыми глазами. Пока не найдут Ольгу, на работу не пойду. С трудом встала, вышла на кухню. Потянуло низ живота. Странно. Обычно я чувствовала лёгкое недомогание в её критические дни, но живот не тянуло. В наши дни, но сейчас не срок. Со сборами в Хорватию я совсем это упустила. Внезапно до меня дошло. У нас стресс, всё сместилось на неделю. Срочно звонить Петру!
Он взял трубку, как будто не спал.
- Повтори, что ты сказала?
- У Ольги сдвинулся на неделю цикл, сейчас дня три я буду обострённо чувствовать связь с ней.
- Но это переворачивает всю картину! Это же грандиозное научное открытие!
- Если мы не найдём Ольгу за этот срок, открывать будет нечего.
- Одевайся и спускайся на улицу, тебя встретят, - скомандовал Пётр.
На часах 5-32. Я что-то натянула на себя, разбудила Вадима.
- Ты куда?
- Срочно надо встретится с Петром, вернусь поздно.
- Пойти с тобой?
- Кто-то должен быть дома и отвечать на звонки. Всё будет хорошо.
Мы неловко обнялись в прихожей, и Вадим зарыл за мной двери. Сейчас он пойдёт на кухню и сварит крепкий кофе в старой турке. Я себя чувствовала очень странно. Вчерашняя растерянность прошла. Появилась какая-то спокойная решимость. Надо найти Ольгу и привезти её домой. Я могу это сделать.
Мы сидели в комнате без окон под одним из высотных зданий. Никогда бы не подумала, что здесь может находится такое место. Спрашивал Петр, его сотрудники находились вокруг и у стены с мониторами.
- Когда это началось?
- Во время её первой менструации. Неясные ощущения, сначала слабость, потом лёгкость. И так каждый месяц.
- Это хорошо. А в другие дни ты её чувствуешь?
- Практически нет. Только недавно, когда она стала женщиной…
- Она тебе об этом сказала?
- Мне не надо ничего говорить.
- Чем отличался тот раз от всех остальных?
- Слабости не было, небольшое ощущение напряжения, а потом лёгкость.
- Что ты чувствуешь сегодня?
- Болит низ живота
- Раньше такое было?
- Нет, разве что последнюю неделю.
Пётр нахмурился. Я задумалась. Если я улавливаю все изменения, которые происходят в её организме и связаны с менструальным циклом, это может значит только одно. Я заплакала.
- Она ждёт ребёнка, - прошептала я.
Все люди в комнате разом заговорили. Кто-то протянул мне стакан воды. Я пила воду, плакала и соображала. Задержка на неделю, скоро они это поймут. У Ольги с Андреем будет мальчик, имя пусть сами выбирают. Сейчас конец апреля, значит, Максимка родится в середине февраля. Если мы найдём её раньше, чем они это обнаружат.
- У нас мало времени, Светлана, - Пётр опустился рядом со мной и осторожно забрал стакан из рук. Мы хотели попробовать гипноз, но никто не знает, как он может повлиять. Попробуем напрямую.
Через 15 минут я полусидела в кресле, опутанная датчиками. Пётр держал меня за запястье. Его голос доносился словно издалека.
- Сейчас ты Ольга. Настройся, Расскажи нам, что ты чувствуешь.
Я почувствовала себя юной и старой одновременно. Словно родилась вчера и успела прожить тысячу лет. Живот потянуло сильнее. Я видела людей в комнате и в то же время знала, что сейчас делает Ольга.
- Болит живот, - сказала я.
- Вокруг темно или светло?
- Темно, я лежу на боку.
- Ты не связана?
- Нет, но мне страшно, я хочу домой
- Помещение большое?
- Нет, узкая кровать и светлые стены.
- Чем вокруг пахнет?
- Немного машиной, но это не машина.
- А звуки?
- Работает двигатель.
- Что ещё слышишь?
- Равномерный звук. Что-то плещет. Это вода.
- Она на корабле! - закричал кто-то.
- Умный ход, - голос Петра нисколько не изменился. - А окно, ты видишь окно?
- Нет. Вижу человека, он держит шприц.
- Видишь лицо?
- Нет. Ой! Левая рука. Укол. Хочу спать.
Предметы вокруг начали отдаляться. Я прикрыла глаза.
- Они держат Ольгу на медикаментах, - словно издалека я услышала голос Петра и отключилась.
Проснулась я оттого, что шум работающего двигателя прекратился. Пётр держал меня за руку, словно не отходил всё это время.
- Продолжай, - попросил он.
- Тихо, где-то недалеко ездят машины. Живот не болит, только голова тяжёлая.
- Мы проверили суда, вышедшие вчера из города. Её могли вывезти в страны Балтии, или в южном направлении. Последнее предположение подтвердилось. Из Москвы вышел сухогруз, сейчас он остановился в Нижнем Новгороде. Группа захвата уже на месте. Скоро всё закончится.
Где-то рядом раздалась автоматная очередь, потом вторая. Я не успела сказать об этом, как дверь в каюту распахнулась, и маленькое помещение наполнили люди с автоматами в чёрных в масках.
- Наши, - выдохнула я и опять отключилась. Или это сказала Ольга?
В следующий раз я очнулась, и ещё не открывая глаз поняла - Ольга рядом. Мы лежали в одной палате. Лицо Ольги чуть осунулось, но выглядела она хорошо.
- Мамочка, - прошептала она. - А как же Хорватия?
- Сдадим путёвки и съездим как-нибудь в другой раз. Не переживай, тебе нельзя волноваться.
- Откуда ты знаешь? - испугалась Ольга.
- Я про тебя всё знаю, и очень рада, что всё сложилось так, как сложилось, - успокоила её я.
Двери в палату распахнулись, и вошёл Пётр, а за ним люди в белых халатах. Я вздрогнула, увидев мудрые глаза Александры Лазаревны на знакомом Петькином лице. Как я раньше не замечала? Ведь он на несколько лет старше меня, неужели это было возможно уже тогда? И как им удалось получить другой пол?
- Быстрее выздоравливайте, девочки, нам надо о многом поговорить, - то ли приказал, то ли попросил он. - Так получилось, что мы с вами обладаем уникальными сверхвозможностями, особенно когда находимся вместе. Так что Хорватию придётся пока отложить.
Я поймала удивлённый взгляд Ольги, и улыбнулась в ответ. Не так уж это страшно, когда жизнь напоминает фантастическое кино. В жизни так много хорошего!
01.06.04 - 31.12.2007