Интро. Четыре недели спустя

Ты сказал вчера, что билет на поезд имеет сакральное значение. Пока болтаешься по жизни без билета, ты здесь. Ты весел и беспечен или мрачен и тревожен, решаясь на то, зачем приехал. Где бы ты не был при этом – в своем городе или в чужом, но пока не куплен билет, ты здесь. Здесь и сейчас, со всеми сиюминутными и сиюместными заморочками. Но как только начинаешь движение в сторону кассы, все! Ты  раздваиваешься, словно река.

И вот она, касса. Очередь есть или нет, не важно. Подаешь в окошечко паспорт, просишь: «один до Москвы, самый дешевый». Женщина-кассир с вишневыми глазами внимательно смотрит тебе в  лицо и считывает все, что ты хотел или не хотел бы сказать или промолчать. Проверяет фамилию. Произносит сумму. И вот в твоих руках хрусткий оранжеватый прямоугольник. И с этого момента начинается движение. Ты уже не здесь и сейчас, ты уже одной ногой в Москве, а питерские заботы и судьбы тебя волнуют все меньше и меньше. Ты снова примеряешь на себя мир, из которого сбежал. Москва вытягивает тебя из болот Питера за волосы, как бы ты ни сопротивлялся, стараясь врасти Невским в Неву, цепляясь за клодтовских коней, ныряя в «холодную трубу», замедляясь над Мойкой…

На «Грибонале» ты входишь в метро, питерское метро, которое ты так не любишь. Тебя обгоняют тормозные питерцы, сонные, влажные от своего вечного тумана, ползущие по гранитному болоту, в котором, словно в тесте, завязли мои башмачки…

А потом ты идешь по улице с одинаковыми желтыми домами, которые все не кончаются и не кончаются… и гриф гитары слегка покачивается над твоей головой, как древко изодранного в бесконечных и яростных боях с самим собой знамени…

И вот ты уже в пути на вокзал. Два часа до поезда. Еще пять сигарет. Последний вагон. И полночи в тамбуре. И четыре строки. И ожог, эта постоянно ноющая, дергающая боль, рана на пальце, там, где свилась, скрутилась, сплелась твоя измененная судьба, наблюдающая за тобой...