Почвы

То, что под ногами. В городах почти всегда – асфальт, плитка, камень. Иногда – ровные, обезжиренные газоны неестественно-едко-зелёной травы. Железо. Стекло.


Берег же весь живой, он в постоянном шевелении и прорастании пребывает. Улитки суетятся, травы сгибаются от тяжести больших и маленьких лягушек, поедаемых ленивыми длинными ужами. То тут, то там – визги, кваки, шуршание. Насекомые носятся, щекочут землю и строгую кору прибрежных ив. В вётлах зудят большие шершни. Воздух полон комаров, их серебристых писков.


Вода остановилась; наступает вечер повсюду.




Есть детское восприятие мира: когда вещь и собрание вещей ощущаются совсем иначе, чем в абстрактном, умно-взрослом состоянии. Например, дверь на балкон в той квартире, где я родился. Сейчас я смотрю на неё, как на одну из множества существующих дверей, ведущих куда угодно. Она ничем не лучше и не хуже других. Она одна из. А Тогда – совсем другое дело. Она была единственной: с единственно возможной окраской, с царапинами, с пластиковой чёрной ручкой, со стеклом в подтёках белой краски, с особым звуком шпингалета и звуком-ощущением, когда дедушка её захлопывал.


То есть, там было всё – и запахи, и звуки, и прикосновения, и взгляд – другой – снизу вверх. Понимаете? Только Та дверь!


И теперь, когда её вижу, она вдруг бросает меня в дрожь – она сохранила для меня своё абсолютное (не абстрактное!) значение, свою власть над моим сознанием. Или фортепиано, - чёрное, с отколотым лаком на крышке клавиатуры – без этого отколотого лака музыка – немыслима!


И все вещи старого дома, где я вырос, образуют какой-то таинственный хоровод, смысл которого пытаюсь понять и теперь.




Я родился в 1980 году в Астрахани. Недалеко от бугра Сабансьяр, рядом с татарским кладбищем, у моего деда был небольшой деревянный дом и фруктовый сад. Самое большое дерево в округе – высокий тополь, корнями клубился под самой верандой старого дома. Ремизы вили на нём гнёзда, хотя ветви его были ломкие – совсем не подходящие для того, чтобы удерживать на сильном ветру серые варежки-домики. Вишни и ивы, конечно, гораздо больше годились для этого. Недалеко была река Царев. А вокруг – степи полные космической полыни.

                август 2009